Станислав Дробышевский: «Эволюция — не от хорошей жизни»

- Размер и форма менялись не синхронно. Как правило, сначала немножко увеличивался размер, потом менялась форма. И даже разные части мозга менялась не одновременно.


Нам известны не все детали этой эволюции, но в её задачи никогда не входило создание больших мозгов. Каждое следующее изменение строения, размера, формы, функции было ответом на какие-то внешние условия. Менялась среда, жизнь ставила новые задачи, организм давал новые ответы. И чаще всего получалось так, что ответ был в виде ещё большего поумнения. Видимо, в немалой степени потому, что умнели не только люди. Если посмотреть на эволюцию каких угодно животных, то цефализация — увеличение головного мозга — характерна для всех. Поэтому, поскольку наши предки жили не в вакууме, они общались с другими существами. Охотились на них, убегали от тех, кто охотился на них самих. И они должны были делать это всё лучше и лучше, потому что другие существа убегали и охотились всё лучше и лучше. Бегать так же быстро, как антилопа, у человека не получится никогда, а перехитрить антилопу — это можно. Но тут надо умнеть опережающими темпами, что наши предки и делали.

Иногда условия оказываются такими, что можно не только не умнеть, а даже немножко поглупеть. И в эволюции есть как минимум два таких примера. Первый — так называемые хоббиты Флореса, древние люди, жившие в промежутке где-то от 190 до 50 тыс. лет назад на маленьком острове Флоресе в Индонезии. Их предки попали туда порядка миллиона лет назад, скорее всего, с Явы. Это были классические образцовые яванские питекантропы. 



За последующие несколько сотен тысяч лет они катастрофически уменьшились в размерах. Как показывают новейшие исследования, их мозг стал весить 420 граммов и менее. Притом, что у предков-питекантропов мозг был около килограмма. Конечно, не как у нас, но даже килограмм — это не так уж мало. Этого вполне хватало, чтобы делать каменные орудия, охотиться на животных, и прочее в том же духе, то есть это были вполне себе люди. А у Homo floresiensis мозги достигли уровня австралопитеков и современных шимпанзе. 



При этом, что удивительно, они не перестали изготавливать орудия, которые тоже уменьшились в размерах. Первые орудия на Флоресе — это здоровые булыжники, каменные рубила. У хоббитов они превратились в маленькие отщепки, потому что лапка у них уменьшилась. Хоббиты охотились на животных, фауна там была очень своеобразная: гигантские полуметровые крысы, вараны, карликовые слоны стегодоны под два метра ростом. Но и сами охотники были в два раза ниже. А ещё там были гигантские аисты, высотой примерно 1,8 м. При росте хоббитов в метр это, в общем, впечатляло.



Жизнь у этих хоббитов была не сказать, что прямо очень сказочной, потому что за ними гонялись те же аисты или вараны. Но слишком большого интеллекта, чтобы убежать от варана или поймать крысу, не надо. Со слоном, наверное, посложнее, но, как показывает архитектурная практика, хоббиты охотились на молодых стегодонов. Наверное, потому что те были ещё неопытными. А может, просто находили туши умерших слонов.



Второй пример уменьшения мозга в ходе эволюции — это, как ни странно, мы сами. В эпоху верхнего палеолита — с 40 до 25 тыс. лет назад — средний размер мозга мужчин был 1500 граммов. А у современных мужчин — уже 1400 граммов. Понятно, что это среднее значение по планете, и существует довольно большой разброс от группы к группе, в зависимости от территории. В некоторых группах размер мозга стал даже больше. Например, самые большие мозги сегодня у казахов, бурятов и монголов, ещё больше, чем во времена палеолита. Но в целом по планете динамика отрицательная. 100 граммов — разница не видовая, но довольно приличная. И встаёт большой острый вопрос: почему так произошло? Уменьшение размеров мозга является следствием того, что мы стали глупее, или это прошло безнаказанно?

Есть две основные точки зрения. Первая — оптимистичная. Согласно этой точке зрения, мозг стал меньше, но при этом сложнее на уровне строения нейронов, синапсов, химии нейромедиаторов и т.д., поэтому мы стали умнее. И действительно, практика показывает, что от размера мозга интеллект современного человека не особо зависит. Снижение интеллекта наблюдается при массе мозга менее 700 граммов. А всё, что больше, уже не коррелирует со степенью развитости ума. Важнее не количество нервной ткани, а количество связей между нейронами, способность к передаче импульса, скорость передачи, ветвление дендритов и многое другое. Нам почти неизвестны такие подробности строения мозга кроманьонцев, первых сапиенсов. Поэтому версия о том, что мозг стал сложнее, на данный момент недоказуема. Но, в принципе, она проверяема, потому что нам известна вся генетическая информация древних людей. И если бы мы знали, как в генах закодировано формирование мозга, то могли бы оценить его строение у древних кроманьонцев. К сожалению, ни один современный генетик этого не знает.

Вторая точка зрения состоит в том, что биохимия и нейронная структура мозга кроманьонцев принципиально была такой же, как сейчас. Я разделяю это мнение, поскольку с точки зрения эволюции прошло не так много времени. Если сравнить кроманьонцев с современными людьми по строению лица, кисти, стопы и позвоночника, различия будут едва заметны, на грани статистической погрешности. Скорее всего, и мозг тоже изменился слабо, за исключением его размера. 

Возможно, уменьшение на 100 граммов сделало нас индивидуально чуть-чуть глупее. Ведь нам не надо быть такими же умными, как кроманьонцы. 25 тыс. лет назад кроманьонец должен был за первые 10 лет своей жизни научиться делать орудия труда, зажигать огонь, строить жилище, охотиться на мамонтов, сайгаков, зебр, кенгуру, кого угодно, знать ядовитые и съедобные растения и грибы, как спасаться от хищников. И он не имел права на ошибку, потому что в группах не было большого количества опытных людей, не было стариков, не было письменности. Кроманьонец должен был запоминать с первого раза и навсегда, и очень быстро соображать, чтобы выжить. Отбор шёл жёсткий. Нужно было не только самому поскорее всему научиться, но и в темпе вальса научить своих детей.

С течением времени стала расти продолжительность жизни, появились бабушки, дедушки и письменность; появились ясли, детские сады, школы и университеты; появилась возможность всему научиться в любой момент. Уже не надо — да и невозможно — знать всё на свете, каждый из нас знаком лишь с маленьким фрагментом мироздания. Например, я знаю, как рассказывать про наших предков, про наше прошлое и немножко про будущее, а как выжить в лесу зимой, я не знаю. Как и подавляющее большинство современных людей. Есть мега-выживальщики, но вряд ли они знают, например, как сделаны их ботинки. Каждый человек знает лишь крохотный кусочек мозаики, а общую картину никто не сможет охватить разумом. Зато нам, для нашего кусочка мозаики, не нужно слишком много мозгов. И так вполне можно жить. Даже когда человек рождается с маленьким мозгом, и, может быть, с пониженным способностями, то ему и этого хватает, чтобы заниматься каким-то конкретным делом. И поэтому генофонд современных людей за последние тысячи лет всё время разбавлялся генами владельцев не самых выдающихся мозгов. 

Если эта тенденция будет продолжаться, — а численность населения растёт, специализация усиливается, — то мозг может уменьшаться и дальше. Даже хоббиты с их 400 граммами в голове делали орудия труда. Так что дальнейшая эволюция нашего мозга зависит только от того, в каких условиях будут жить наши потомки, какие условия они сами себе создадут. Пока у нас больше получается ломать свою среду обитания, но хочется верить, что мы всё-таки не зря называемся Homo sapiens. 

Всем успешной эволюции, и да пребудет с вами наука!

Отвечает Станислав Владимирович Дробышевский: