Москва и москвичи
РЕЗУЛЬТАТ ЭКСПЕРИМЕНТА СОБЯНИНА — НЕ ТОЛЬКО НОВЫЙ ГОРОД, ПОХОЖИЙ НА ГАЛЛЮЦИНАЦИЮ, НО И НОВЫЕ ГОРОЖАНЕ, СЧИТАЕТ МАРИЯ КУВШИНОВА
Когда поздно ночью после долгой дороги и долгого перерыва въезжаешь на Тверскую, возникает ощущение, что скользишь по тщательно промытому, сияющему белизной человеческому черепу. Любая органика — все, что дышит, пахнет, рождается, умирает и живет, — вытравлена и вычищена, и взамен пространство заселено фосфоресцирующими химерами. Москва при Собянине превратилась в город грез, где галлюциногенный экспириенс на каждом шагу подстерегает даже трезвенника: каждую минут из-под земли, как грибы, выпрыгивают новые станции метро; в одночасье, как космическая пыльца, приземлился возле Кремля парк «Зарядье»; территория города растет со скоростью агрессивной раковой опухоли. Вдруг — гигантский валенок посреди центральной улицы, отряд идущих на штурм крестоносцев на бульваре; по караульному в каждом переулке «Золотой мили», и надо сказать пароль «Бога нет», потому что караульные охраняют очередь к мощам от желающих влезть в середину. Огромная копия с европейских оригиналов — Усачевский рынок, по которому гуляют командировочные в норковых кепках; набитые иностранными тюбиками и баночками «Мосхозторги», где никогда нельзя второй раз найти то, что покупал неделю назад. Отчаянный поиск парковки, ежедневная многочасовая операция по переброске детей на противоположный берег проспекта, потому что школу уплотнили, а ГКП в округе решили не открывать. Бесперебойно работающий сепаратор, выдавливающий голытьбу с зарплатами ниже 200 тысяч в месяц из исторического центра. Все вместе это называется «смотрите, как похорошела Москва при Собянине». К универсальному столичному снобизму и специфическому высокомерию по отношению к «замкадышам» новый москвич, даже если он недоволен переменами, приобрел привычку ежедневного пребывания в ситуации абсурда, почти непереносимого для посторонних. Очевидно, что абсурд не может не влиять на сознание, не форматировать его под себя; и вот у твоего старого приятеля стекленеет взгляд, и он говорит: «А что, продукты из “Вкусвилла” полностью заменили мне импортную еду».
Песня из кинофильма Александра Медведкина «Новая Москва» (1938)
Давно замечено, что пробник в виде «капковщины», а потом и весь полномасштабный собянинский урбанистический канцерогенез были ответом на Болотную — на недовольство среднего класса остановкой медведевской «модернизации». Реакцией на карнавальный протест стал безостановочный, лихорадочный карнавал круглый год.
Развлекая и отвлекая своих обитателей, со временем заново упакованная Москва, ставшая витриной путинской России, начала выполнять еще одну важную функцию по сохранению статус-кво: город, существующий за счет целой страны, выкачивает из регионов не только природные ресурсы — он выкачивает и человеческий ресурс, самых амбициозных и талантливых, чтобы направить их энергию на производство бесплотных химер. Формально это все та же сделка, которую обычное централизованное государство предлагает своим гражданам: переезд в столицу в обмен на деньги и возможности, которых нет в провинции.
Но по сути сегодняшняя Москва, находящаяся в сердце сегодняшней России, предлагает нечто иное. Она предлагает статус в обмен на добровольный отказ от производства смыслов. Ты можешь стать «куратором», «режиссером», «журналистом», «микроинфлюэнсером» (человек, который фотографирует и выкладывает в соцсетях свои еду и одежду за довольствие от рекламодателей), «сотрудником Яндекса», «сценаристом», «гест-менеджером» (человек, который получает деньги за то, что лично приглашает своих друзей-микроинфлюэнсеров на вечеринки), «художником», «промоутером» — список можно продолжать. У тебя будет что написать на визитной карточке, будут зарплата и медстраховка, ты будешь переходить с одной работы на другую и триумфально отчитываться об этом в Фейсбуке, но упаси тебя господь заступить на территорию, где возможен хоть сколько-нибудь содержательный разговор о настоящем и будущем. Культура в Москве — это когда люди, заплатившие 700 рублей за билет, смотрят на «Стрелке» или в «Гараже» последний каннский хит, который никогда не выйдет на экраны других городов, потому что политическая и экономическая цензура добила независимый прокат. Но будь ты хоть трижды «Гаражом», тебе никогда не позволят показать фильм Лозницы «Донбасс», потому что вопрос о предельном состоянии постсоветского человека и постсоветского пространства нельзя задавать всерьез и вслух.
Руководитель штаба Собянина Константин Ремчуков говорит что-то о глобальной конкуренции городов, в которой обновленная столица России принимает участие наравне с Нью-Йорком, Парижем и Лондоном, забывая о том, что Нью-Йорк, Париж и Лондон производят идеи для всего мира, а Москва, окруженная воображаемыми врагами и реальной обескровленной страной, не производит даже гибридную пропаганду of international fame, поскольку «ольгинские тролли» находятся в другом месте (как известно, за четыре года по квоте для «полезных специалистов» российское гражданство получили 12 человек). Единственный сегодня крупный российский феномен международного масштаба — дизайнер Гоша Рубчинский — в своих коллекциях эксплуатирует нечто, совершенно противоположное собянинскому украшательству: «эстетику ****», ностальгию по бесформенности и неустроенности. Единственное яркое поп-культурное явление последних лет — рэп-баттлы — зародилось в Краснодаре и прогремело в Петербурге; в Москве для них не хватило бы энергии, бескомпромиссности и внутренней свободы.
То, что иногда прорывается из этой герметичной электрокислотной вселенной, — многомиллионные затраты на «собякуры» (пластиковые деревья в кадках) или стадион «Олимпийский», доверху набитый людьми, которые отдали от месячной до годовой зарплаты обычного человека за вечер в компании мотивационного лектора, — вызывает в остальной России испуганное недоумение. Дело уже не в зависти к столичным деньгам и возможностям — зависть постепенно сменяется страхом перед опасностью заразиться московским безумием.
Трейлер фильма Бена Уитли «Высотка» (2016)
Наблюдая за Москвой и москвичами издалека, невозможно отделаться от ощущения, что смотришь растянутый во времени ремейк «Высотки» — фильма Бена Уитли по антиутопическому роману Джеймса Балларда: отстоящий от мира суперсовременный дизайнерский жилой комплекс со строгой социальной иерархией по этажам, в котором самоизоляция, перегрузки в ЖКХ и классовые конфликты неизбежно приводят к чудовищной деградации; как вышло, что уважаемый врач, одетый в лохмотья, обгладывает ногу соседской овчарки на балконе своих элитных апартаментов?
