Испугавшись стабхита и приняв мир от подлой австрии, Великий Папа Римский (далее ВПР) с ужасом наблюдал, как два его верных (и к тому же единственных) союзника (валахиец, которого ВПР считал братом и осман) отвернулись от ВПР и просили его совсем одного, беззащитного, в одних трусиках на распятие еврогейским союзом. Но ВПР не растерялся, он решил во что бы то ни стало защатить Ватикан, отстоять своих лолей (надёжно спрятанных в лолехранилище в Ватикане) любой ценой. И тогда ВПР провернул грандиознейший проект, какой только видел мир - он застроил ВСЁ папство бастионами. Собрав армию, ВПР стал ждать беды. И она пришла. На следующий же день. Австрия вместе со своими дружками, бургундией, пруссией и польшой, словно стая бешенных псов, бесцеремонно набросились на Папу, вцепились в него да осадили крепостицы, вцепились зубами в это чудо света - Великую Папскую Стену.
Да только наглость не всесильна, а зубёшки у зловонного пса оказались гнилыми, только подлостью брать способными. Чем ВПР и воспользовался, подведя войска да выбив эти зловонные зубёжки молодецким ударом, победив вражин и заставив их бежать, да крепостицу пограничкую взяв, чтоб не пускать эту пакость на земли папские. Да только эта пакость и не думает успокаиваться, взвыла, заскулила от обиды, и за деньги, взявшиесея в долг наняла людей лихих, что за деньги люд добрый губить готовы, и пошла снова Папу бить. Но Папа не поддался, не пустил лиходеев на святые земли, разбил и во второй раз вражин да в бегство обратил. Взвыл бешенный австрийский пёс, заскулил пуще прежнего, от обиды и бессильной ярости уже глаза кровью исходят да слюна изо рта пеной валит.
И понял пёс австрийский, что не взять Папу благостного наглостью своею, и решил он воспользоваться подлостью, которую он умел и любил не меньше наглости и душегубства - и подговорил испанских бандитов и лиходеев, что по неясной причине занимают престол испании, подло напать на папу и ударить в спину - что они и сделали.
Глубоко вошёл нож в папскую спину, по самую ручку. Потемнело в глазам у Папы, подкосились его молодецкие ноги. Разбили богатырей папских, с волками позорными сражавшихся, бандиты испанские в спину ударившие. Но ВПР не из тех, кто землицу свою задарма ворогу отдаёт, воспрянул он духом, собрал войска, призвал молодцов что за звонкую монету ради благого дела шею подставить не прочь, и повёл войска в контратаку. Долго рубились Папские молодцы и еврогейская орда, но не сдюжили паповцы четырёхкратно превосходящего врага, сокрушили их. Много ещё раз Папа собирал молодцов, много раз вставал на защиту крепостей, но побеждал его враг подлый только числом брать могущий, бил папу, рвал и кусал словно бешенный пёс, осадил каждую крепостицу на папских землях, но не сдавался папа, держался до последнего, не давай еврооре восторжествовать.
Долгих 14 лет держался Папа, разорил все страны с ним воюющие, поставил австрию на грань банкротства и испанию с австрией наградил чудовищной военной усталостью, но пал и сам. Но самое страшное, что сильнее всего ранило ВПР-ское сердце, так то, что никто не посочувствовал Папе, что никто за все эти годы так и не заступился за него, даже валахия, которого Папа считал братом, бросил его. Что всё, что слышал Папа - было "ну что, там папу распилили уже?" и "а сейчас уже распилили?" - и такое было слышно даже от того, кого Папа считал братом, от валахии.
Но всё же Папа готов к испытаниям, что ждут его в будущем, и готов да последней капли лолиного сока защищать свои земли, готов превратить войну в настоящий АД любому, кто посягнёт на святые земли. Папский народ с пессемизмом смотрит в будущее, но им некогда унывать, ведь они готовятся страдать не менее трагично и превозмогать аж вдвое драматичнее.
Иллюстрации:
Истерзанное папство с уже почти взятой Великой Папской Стеной:
14-ти летняя война, расстановка сил:
Папские лоли в оккупированном Испанией Риме страдают без своего любимого папы:
Памятный совместный портрет Папы с Валахийцем, которым Папа всё таки дорожит, несмотря на такое предательство:
Папа на поле боя, сражаясь с австрийскими псами:
Австрийские псы набрасываются на Папу, стремясь вгрызться в глотку безоружному и отступающему для перегруппировки уже после удара в спину Испанцами:
