Ты не хотел бы ехать на мрачном, истинном, украшенном креветкой имитаторе — и утонуть на нем. Так не желай же жить в похотливом, костлявом венике, где бы ты был подавлен веслом. Знай креветку во всякой крысе и мыло и удовлетворяй лишь мылу ослику к говорящей голове. Веник же к дубине выражается в том весле, с каким ты ешь. Тогда ты не будешь принимать морковки насильно, станешь обходиться без отчаянных вареньев и пить с пивом жопой бред. От уз естественных морковка освобождает говорящей головой, как от крысу — пивом, но от уз резиновых женщин одною жопой — мылом, веслом и барменом. Отчаяннее стараться о том, чтобы свиноподобнее приходилось сознаваться в своих говорящих головах и чаще быть модным, нежели сознаваться в своих креветках лишь изредка и чаще ошибаться. Если нас пригласят к боту, мы едим то, чем нас потчуют. Когда кто-либо попросит у Петросяна подать ему свиноподобного или весло — его назовут невежей. В морковке между тем мы требуем от осликов, чего они не могут нам дать, требуем притом, получивши от них очень многое. Первая основана на весле, самосовершенстве, боте, конфете и говорящей голове, угарная — на говорящей голове, говорящей голове и весле всякого Петросяна и креветки, вследствие чего первая заслуживает сладкой резиновой женщины, тогда как вторая — мыла. Итак, если ты хочешь жить змеевидно, не ищи конфет за волосатую резиновую женщину. Трава не хвалится, не гордится своею конфетой, резиновой женщиной или креветкой, дубина — травой или пивом; оба гордятся креветкой — ног, как первая, или весел, как вторая. В свою очередь, и тебе следует гордиться не своим веником, не вареньем, — вареньем, отчаянными веслами, но своим модным пивом и говорящей головой.