Задумывалось как ответ на сообщение, но потом, оценив объем написанного, решил вынести в отдельный пост.

Я тогда уже контрактником был, и в составе отдельного саперного батальона, после смены в Гудермесе, отправился на "курорт". Так у нас называли Абхазию, потому, что по сравнению с унылой, пыльной Чечней там в натуре был курорт. Дешевое вино, море, гораздо более вменяемое и дружелюбное население - кайф. Тогда Абхазия была еще непризнаной, и официально мы там миротворничали, а неофициально... Ну, неважно. Важно, что товарищи грузины параноили почем зря и из кожи вон лезли, что бы продемонстрировать всему цивилизованному миру коварные планы русских дикарей, с целью чего засылали через границу надроченных пиндосами "коммандос". А наша спецура их, соответственно, ловила.
И вот в один прекрасный день приезжает к нам уазик, а в нем водила и майор с такими спокойными, добрыми глазами, что сразу ясно - человека ему убить, что сигарету выкурить. Приезжает, и говорит, мол нашли его ребята в горах глухих мост, по которому грузины чуть ли не на авто к нам ездят. И это, братцы, непорядок. Треба пресечь. Комбат из палатки вышел, а тут как на грех я с приятелем в курилке отвисаю. Он в нас пальцем тычет: "Вот этих возьми, а то они уже совсем от безделья места себе не находят." Мы, конечно, место немедленно нашли, и даже побежали туда, но майор нас пальчиком поманил, и решено было судьбу не искушать - мужик он, как я уже сказал, был серьезный.
Взяли мы свои манатки взрывные, коньячку, что бы руки не дрожали и выдвинулись. Полпути на машине, полпути вверх как ишаки вьючные все в мыле, потому что майор чисто козел горный и хрен за ним угонишься.
В общем пришли мы к тому мостику, глянули и охуели - ущелье, как ножом полоснули, а через него железный мост, по которому еще Сталин в детстве босым овец гонял. Клепаный еще. И простреливается с обеих сторон. Ну с нашей-то предположим, свои, а вот с грузинской полной ясности нет. Спецы нас обнадежили, мол прикроют, если что, мы в броники упаковались, взяли ящичек с тротилом и пошли этот памятник железного зодчества в последний путь соборовать.
Я вот точно не ручаюсь, но есть в законе подлости некое мистически рациональное зерно! Потому, что только мы к укладке зарядов приступили, как на мост грузинский патруль вваливается. Тактика у них такая - сперва машина с пограничниками, (республика непризнанная, значит официально они не госграницу нарушают, а просто по мосту через ущелье спокойно едут), а потом, если все тихо, уже "коммандос".
Мы то, конечно под мостом сидим, заряды прилаживаем, но у нас на мосту провод раскинут, и ежу понятно, что тут не телефон тянут.
Грузины из барбухайки высыпали, и нас искать. Спецура по ним для острастки пальнула пару раз. Те в ответ. Кто-то еще подтянулся.
В общем сижу я на одной опоре, товарищ на другой, а над головами перестрелка в полный рост и неясно, как отсюдова выбираться.
А выбираться надо, потому что сам по себе тротил вещь стойкая, ни от пули, ни от огня не взрывается, но это до тех пор пока в него детонатор не засунули, после чего с шашкой надо обращаться предельно аккуратно, иначе тебя будет проще закрасить, чем отмыть.
В общем решили мы по опорам вниз слезть и по ручью ноги делать - ручей всяко к морю выведет.
Слезли, отбежали на безопасное расстояние, благо тем кто наверху не до нас было, достаю рацию и говорю: "Рви, майор, пока провод не посекло." А тот: "Нет, не буду, обожди." Я ему: "Какой ждать, пули свищут, сейчас провод чик и заново все тянуть, а грузины, к гадалке не ходи, снайпера посадят, караулить будут." Тот с надрывом странным: "Ты уверен?". А я ему - "Ясен хрен уверен - жми кнопку и пиздец."
Ну тот нажал. Шарахнуло смачно: настил в хлам, ферма в хлам, опоры до половины размотало - в общем качественно сделанная работа налицо.
Я в рацию: "Ну чо, майор, давайте вы к своим - мы к своим, забегайте, при случае." И звук такой икающий на том конце, а потом тихий-тихий голос: "К-куда, "К своим"?".
И тут до меня доходит, что-что-то тут не то: с чего вдруг майор спецназа заикаться начал? А потом дошло - он то не в курсе, что мы с моста спустились. Думал, там остались, приняли геройскую смерть во имя выполнения боевой задачи, и теперь с того света ему напутствия шлем.
Пришлось мягко врубать его в ситуацию, взяв, предварительно, слово нас не пиздить, описать текущее местоположение и дальнейшие планы.
Как мы до ночи в том ручье сидели, как нас оттуда доставали, и как обратно шли, это уже мелочи. Главное майор слово сдержал, хотя по лицу было видно, что нервов ему этот мост стоил как отсюда до луны, и даже, когда до базы добрались, поржал за компанию. А еще за мной до конца командировки закрепилось прозвище "Каспер" - дружелюбное привидение, мать его так.

Ну что, солдат, кажись дошли - Победа,
Жизнь, тем, кто выжил, слава - тем кто пал,
Давай сто грамм рванем, за этот день весенний,
Давно поди, ты брат, о нем мечтал.

Из воспоминаний моего деда, фронтового разведчика...

«Начало»

Сколько вам сейчас? Восемнадцать? Двадцать пять? Тридцать лет?
Когда началась Великая Отечественная, моему деду было двадцать два года. В этом возрасте многие сейчас еще с родителями живут, а он уже был опытным солдатом, прошедшим Советско-Финскую войну. Поэтому уже 23 июня он стоял в строю, в готовности отправится на фронт.
Первый бой с немцами был под Киевом. Именно там, в перепаханном артиллерией и полусгоревшем украинском поселке он впервые повстречался с ССовцем. Это потом, когда дела у Гитлера будут идти все хуже, в СС станут набирать всех подряд, включая мусульман и негров. А тогда это была элита немецких войск, куда набирали только чистокровных арийцев преданных идеям нацизма до мозга костей.
Тот ССовец был эталонным – высокий, светловолосый, с наглой рожей, он шарил по брошенной избе в поисках трофеев, и явно не ожидал столкнуться там с советским солдатом. Геббельсовская пропаганда рисовала русских низкорослыми кривоногими монголойдами, и фриц слегка опешил, увидев перед собой равного ему по росту, крепкого сибиряка в красноармейской гимнастерке, чье «унтерменшское» происхождение выдавало лишь чересчур скуластое лицо доставшееся деду от отца – бурята.
За автомат хвататься было поздно, поэтому оба бросились в рукопашную. Несколько минут противники катались по полу, раскидывая лавки и дубася друг друга так, что постанывали добротные сосновые половицы, а потом деду под руку подвернулся чугунок. Схватив его, он от души треснул немца в висок, потом насел сверху и бил пока тот не перестал трепыхаться.
Потом забрал документы, оружие и выглянул наружу.
В конце улицы стоял бронетранспортер. Возле него, несколько сослуживцев цинично забитого насмерть русским чугунком арийца, дожидались своего увлекшегося грабежом приятеля. Наконец терпение у одного лопнуло, и он громко крича что-то по-немецки, пошел его искать.
Дед оттащил тело за печку, и принялся думать. Нужно было заманить второго в избу. Для этого автомат убитого прислонил к косяку, якобы тот его оставил, чтоб удобнее было шарить по дому, а сам спрятался за распахнутой дверью. Увидев приманку, фриц сунулся внутрь. Дед схватил его за шиворот, долбанул рожей об печь и, для верности, всадил пару раз нож под ребра.
Надеяться, что остальные будут настолько беспечны, что пойдут к нему по одному, не приходилось. Схватив оба автомата, полюс свою трехлинейку, он вылез в окно, и подобравшись к броневику огородами длинной очередью скосил стоявших возле него ССовцев, пристрелил еще одного, выскочившего из соседней избы, и вспрыгнул на капот. Плечо пробила пуля из Вальтера, но дед буквально обрушился на сидевшего внутри офицера и дубасил до тех пор, пока тот не потерял сознание.
Машина была на ходу, однако пытаться прорваться на ней к своим было делом опасным – ежу понятно, как отреагируют солдаты на едущий в их сторону вражеский бронетранспортер. С другой стороны, офицер был ценной добычей, а тащить его с простреленным плечом хотелось еще меньше, поэтому риск того стоил.
Правда на выезде из деревни его чуть не угробил казавшийся подбитым БТ – повезло, что вовремя замелил разворачивающуюся башню, матом доорался до танкистов и предложил подвезти. Этот случай и подсказал, как избежать «теплой» встречи у своих позиций.
Голос, конечно сорвали все, зато прибыли в расположение своих войск с относительным комфортом и подарками. Офицер только изрядно потерял свой лоск – бить его особо больше не били, но потоптались изрядно.
Потом был госпиталь, и перевод во фронтовую разведку, много боев, много вылазок во вражеский тыл, но этого первого в своей жизни «языка» дед запомнил на всю жизнь.

Из воспоминаний моего деда, фронтового разведчика...

"Патефон".

Разведгруппа пересекала линию фронта в два приема. Сначала ползли через нейтральную полосу, притворяясь кучками земли при всполохах осветительных ракет, потом провели день у самых немецких траншей в какой то воронке, потом еще полночи ползли через вражеские позиции вверх по холму. Ни пожрать, ни покурить, все мокрые, грязные и злые как черти.
А на холме расположилась зенитная батарея. Чувствуя себя в полной безопасности глубоко за линией обороны, фрицы пребывали в полном расслабоне - играл патефон, на столе стоял шнапс, обильная закуска...
Разведчики переглянулись и, с недоброй ухмылкой, вытащили "финки" - ни один немец даже пикнуть не успел.
Убедившись, что батарея зачищена, бойцы накинулись на трофейную еду и напитки. Подкрепившись, стали думать, что делать дальше - приказано было пробраться на находящуюся за холмом железнодорожную станцию, и разведать, сколько и чего противник приготовил к предстоящему наступлению. То есть снова рыхлить носом грязь, и черти сколько на пустой желудок куковать...
- Слушайте, гвардейцы! - молодой сибиряк Леха оглянулся на чернеющие в капонирах хоботы 88-ми миллиметровых зенитных орудий, - А нахрена нам туда лезть? По головам их что ли считать? Я там стереотрубу в блиндаже нашел - сейчас прям отсюда посчитаем, сколько вагонов и чего, да и дело в шляпе! А, Никифор?

Командир отряда, тоже сибиряк, глянул на своего земляка и задумчиво поскреб щетину. Предложение было толковым - с холма вся станция как на ладони, и отсюда посчитать и впрямь выходило не только быстрее, но даже точнее.

- Ладно. Мы пока вагоны считать будем, а, ты примерно набросай на карте, где у них тут что.

Полчаса все сосредоточенно пересчитывали вражеские силы. Леха, тем временем, столкнулся с определенной проблемой - одновременно держать бинокль и рисовать на карте было неудобно.
Решение было найдено быстро: развернув зенитку в нужную сторону, он прильнул к артиллерийскому прицелу - хваленая немецкая оптика давала отличную картинку.

- Тааак... Тут у нас казармы, тут, видимо, комендатура, тут мастерские какие-то... Эх как штурмовики по ним пройдутся! А тут ящики какие-то у пакгауза. Судя по размерам из под снарядов. Тут отметим склад боеприпасов...
- А с чего ты взял, что это из под снарядов? - наблюдавший за его работой якут Семен, сощурил свой зоркий глаз охотника, - Зачем их из ящиков вообще выгружать? Их так в упаковке на батарею и доставляют. Вон у этих вот все прям в ящиках и лежит.
- Да что я, не знаю как ящики из под снарядов выглядят! - профессиональная гордость разведчика была ущемлена, - Может они после стрельбы пустые ящики собирают? Немцы же - кто их разберет.
- А ну ка дай ка я гляну. У меня зрение лучше. - Семен попытался отодвинуть коллегу и заглянуть в прицел, но ростом он был куда ниже рослого Лехи, и пару раз смешно подпрыгнув, огляделся в поисках какой ни будь подставки - Отодвинься чутка, каланча, мне ногу надо поставить.

Заляпанный глиной солдатский сапог принялся шарить по казеннику орудия в поисках какого ни будь уступочка... Пушка такого обращения терпеть не стала, и оглушительно шарахнула, заставив Семена шлепнуться на задницу, а всех остальных подпрыгнуть.

- Вы чего творите, уроды мамины?!! - Никифор ошарашенно проводил взглядом снаряд, - Сейчас сюда все фрицы сбегу....

Остаток его эмоциональной речи потонул в новом оглушительном грохоте. Крыша пакгауза взлетела вверх, и, зависнув на секунду на уровне глаз перепуганных разведчиков, грохнулась вниз.

- Все таки снаряды... - запоздало признал свою неправоту якут.
- Валим! - кинув на прощанье пару гранат в снарядный погреб, разведчики похватали манатки и рванули наутек.

Обратный путь занял гораздо меньше времени. Скатившись со склона прям по головам ошалевших от такой побудки немцев, отряд галопом пролетел через нейтральную полосу и ввалился в свои окопы, насмерть перепугав пехоту, которая завороженно смотрела, как через холм в огненном зареве летят искореженные вагоны.
Утром, проспавшихся и отмывшихся разведчиков вызвали в штаб. Кроме командира, там оказался незнакомый полковник, с интересом разглядывающий виновников торжества.

- Вот, товарищ представитель штаба фронта, наши герои!

При слове "герои", Никифор украдкой глянул на командира. Тот мимикой и бровями передавал ему какое то сложное сообщение, смысл которых был предельно понятен. Ткнув остальных, чтоб они вместо виноватого приняли гордый вид, он откашлялся и лихо вскинув руку в воинском приветствии отрапортовал:

- Товарищ полковник. Докладываю! По результатам спланированной командованием батальона диверсионной операции, противнику был нанесен значительный ущерб! Уничтожена зенитная батарея, склад боеприпасов, поврежден железнодорожный узел, используемый для доставки войск к линии фронта, а так же значительное количество подвижного состава. Потерь среди бойцов не имеем! Служу Советскому Союзу!
- Спланированной? Это хорошо, что спланированной... - полковник хитро улыбнулся, и одобрительно кивнул, - Вопрос о поощрении всех... причастных, мы решим. Тем более, что противник действительно понес значительный урон. Но вы мне честно скажите. Не врите представителю штаба, - в воздухе повисла гнетущая пауза, - Как вы умудрились еще и патефон утащить?

Леха икнул - мужиком он был деревенским, хозяйственным, и оставить такую дорогую и редкую по тем временам вещь ему натура не позволяла. Сгреб ее в панике, и с ней же к своим прибежал, а потом забылось как то. Остальные, представив себе как он прыгает через немецкие траншеи с патефоном в обнимку, покраснели, задерживая дыхание, что бы не заржать. Командир с полковником тоже тихо давились смешком, глядя на его растерянную физиономию.

- Дык, я это - с детства к музыке неравнодушен, культурный досуг, опять таки...
- Ладно, проехали. Все свободны. И да, Никифор, как вас там по батюшке - вы за ним следите, а то неровен час рояль приволочет. Замучаетесь его таскать потом.
- Есть проследить чтоб рояли не таскал!
- Можете идти.

Через две недели, вместе с приказом о награждении, командир вручил Лехе пластинку Утесова, присланную тем самым полковником, а в отряде за ним накрепко прилепилось прозвище "Музыкант".