1 глава http://vn.reactor.cc/post/2732304
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2740447
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2744500
4 глава http://vn.reactor.cc/post/2752906
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2755836
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2765088
7 глава http://vn.reactor.cc/post/2771649
8 глава http://vn.reactor.cc/post/2783898
9 глава http://vn.reactor.cc/post/2790955
10 глава http://vn.reactor.cc/post/2799751
11 глава http://vn.reactor.cc/post/2807427
12 глава http://vn.reactor.cc/post/2813773
13 глава http://vn.reactor.cc/post/2818846
14 глава http://vn.reactor.cc/post/2825328
15 глава http://vn.reactor.cc/post/2828850
16 глава http://vn.reactor.cc/post/2836596
XVII
Чужая память
— Не повезло мне, Рыжик. Опять на гитарке петь заставляют.
Семен лениво ковырял вилкой в распотрошенном голубце, отделяя мясо от капустных листьев.
— Ничего, Сёмк. «Петь на гитарке» у тебя наследственное, оказывается. Я это сегодня от Виолы узнала. Только ты, главное, смотри там, на Мику не заглядывайся. Мне то сколопендру поймать не долго. — Ульяна улыбнулась.
Семен искоса глянул на Рыжика и поддержал игру.
— За что-ж ты так ее?
— Кого?
— Да Мику же. Сколопендрой вот обозвала.
— Ах ты! — Ульяна ткнула указательным пальцем Семена в бок. — Сёмк, иногда видно, что ты вовсе не такой зануда, каким хочешь казаться.
На этом разговор временно затих и гости «Совенка» занялись киселем и ватрушками.
— А я ведь так и не прочитала пьесу. — Пять минут спустя пожаловалась Ульяна-большая. Некогда было.
— Вот сразу и посмотришь. Свежим незамыленным взглядом. — Семен помолчал, а потом вздохнув продолжил. — Рыжик мой, я домой хочу. Не хочу я ни мировые проблемы решать, ни проблемы лагерного масштаба, ни чьи то личные. Здесь посмотрел на девочек, успокоился, и уже хочу домой.
Ульяна чуть прижалась к Семену плечом.
— Завтра дома будем, Сём. В восемь вечера надо на точке быть и идти не далеко. Так-что, к ужину, конечно, не успеем. Но к ночи будем.
— Я представляю, как там из-за нас волнуются. Уходили на сутки — почту передать, и застряли тут из-за моей спины.
— Сём. Прости меня. Это я тебе столько лишнего в рюкзак положила.
— Уля, не выдумывай. Пошли лучше прогуляемся, проводишь меня до кружка. А то ты как засела за свою писанину, так и не выходила. Я даже беспокоился — не заболела ли, не подменили ли.
Мику почувствовала, что говорят о ней, выглянула из-за тарелки на Семена с Ульяной, и опять опустила глаза. Она была сейчас слишком занята постановкой, чтобы тратить время на что-то еще. Даже сон вчерашний окончательно провалился куда-то в глубины памяти. Генеральная репетиция; прослушать, что там Семен споет; всех артистов распустить до вечера; договориться с кибернетиками о реквизите. Нет, сон этот вспоминать, ну его. И почему там — во сне, Семен назвал ее Микусей, хотя было приятно, а потом стало так горько, что Мику во сне убежала от Семена, это сейчас не так волновало, как будущая реакция зрителей, которая станет известна через шесть с половиной часов. Всё, всё, всё потом… А сейчас репетиция. Руководитель музыкального кружка торопясь покончила с обедом, отнесла грязную посуду на мойку и побежала на своё рабочее место. Кивнула Ульяне-большой, сидящей на веранде кружка, зашла вовнутрь, оглядела артистов и сочувствующих…
— Все пришли с обеда? Тогда — последний прогон!
Ульяна-большая проводила Семена до музыкального кружка. Поздоровалась с Алисой, поздоровалась с Мику и осталась там же на веранде, чтобы подумать — чем ей заняться, если не до ужина, то, хотя бы, до конца репетиции. На пляж без Сёмки идти не хотелось, сестрёнка пропадала в Старом лагере, мелких не было видно, а другими близкими знакомыми, не смотря на всю свою контактность, Ульяна-большая не успела здесь обзавестись — сильно уж была занята. Не в медпункт же сейчас идти?
Из открытого окна кружка были слышны голоса Мику и Алисы, прерываемые смехом. «Веселая у них репетиция. Попроситься в гости?» Ульяна встала и уже собралась постучаться, когда ее окликнули.
— Ульяна!
Девушка оглянулась. На дорожке стояла Славя и, незаметно для самой себя, искала левой рукой отсутствующую косу.
— …мне очень нужно с вами поговорить!
От волнения помощница вожатой даже перешла на Вы. Было видно, что девушке ужасно неловко. Что она, пересилив себя, прибежала за поддержкой.
Ульяна вспомнила, как Семен, когда он с больной спиной только вернулся из поселка Шлюз и отлеживался в тренерской, выползая лишь в столовую, сказал ей, уже на равных: «Будь готова к тому, что пионеры, те, кто еще не проснулся, будут бегать к тебе со своими проблемами, как к подруге или как к психологу. Может чувствуют они, в таких как мы, что-то?» Но дома как-то так вышло, что если бегали, то бегали больше к Семену (Ну как больше? Далеко не каждый цикл бегали даже. Всего-то и было раз пять или шесть. Сёмка после всегда ворчал, но, никогда никого прогонял и никогда о чужих проблемах не рассказывал). А остальные три проснувшиеся девочки были избавлены от этого.
Один такой «пациент» сказал потом: «Ну, понимаешь, Семен, можно конечно и к вожатой, но это как наябедничать получается. Если она что узнала, она не будет разбираться, она будет меры принимать и наказывать кого попало. А еще будет кричать. А ты, хоть и начальник, а свой. И никогда не кричишь».
А тут Славя пришла с бедой к Ульяне.
— Если нужно, то, пожалуйста. И, Славя, мы же на ты, не забыла?
Разговаривать на веранде музыкального кружка Славя отказалась. Покосилась на дверь, покачала головой и сказала, что нет, лучше в другом месте. Где-нибудь, где не помешает никто. Поэтому домики отпадали, спортзал тоже отпал. Подходящее место нашлось за сценой. Чтобы не попасться на глаза вожатой, девушки пошли вокруг всего лагеря, по тропинке, проходящей вдоль забора. По дороге же, как только миновали умывальник, и начали разговор.
— Ульяна, ты прости, что к тебе обращаюсь, но мне просто не к кому. Тем более, что ты… — Тут Славя порозовела и замолчала.
— Тем более, что я завтра уйду, и никому ничего не разболтаю? Так?
— Да. Нет. Не только… — Славя порозовела еще больше. — Понимаешь…
Не пошли они ни к какой сцене. Где-то было слышно, как пионеры играют в футбол, где-то вожатая искала свою помощницу, где-то Виола сформулировала мысль и искала Ульяну, чтобы поделиться с той, до своего ухода. А девушки просто неторопливо гуляли по лагерному лесу, переходя с тропинки на тропинку.
Славя рассказывала, как ей постоянно вспоминается то, что происходило не с ней, но одновременно и, как бы, с ней. Вот, как гостей лагеря увидела впервые, так, на следующий день, и началось.
— Понимаешь, вот хоть прихожу я к умывальнику, а там твой Семен… — Славя смахнула паутину с лица, оглядевшись увидела небольшую россыпь лесной земляники, коснулась Ульяны и приглашающе кивнула.
— Там Сёмка, так.
Земляника была мелкая, было ее не много, но задержаться около нее стоило.
— … поздоровались, он ушел, а я осталась умываться. А пока умывалась вдруг вспомнила, как мы с Ольгой Дмитриевной делали пробежку утром и застали его около умывальника же, а он там, голый по пояс, обливался ледяной водой. Бр-р-р-р. И, главное, я точно знаю, что этого не было никогда, а Ольга Дмитриевна бегает только в исключительных случаях. Но я же помню. И какой спортивный костюм был на Ольге Дмитриевне, и то, что я поддразнивала Семена там, у умывальников.
Созревшая земляника на полянке закончилась, можно было двигаться дальше. Девушки дошли до дыры в заборе и Ульяна спросила, показывая на тропинку, что шла уже с той стороны.
— Пойдем?
— Пойдем. Ни разу еще не бывала за забором, все некогда. Только на остановке. И есть еще озеро, я туда купаться хожу.
— Ага, я знаю это озеро. Если хочешь, можно и туда завернуть. Но ты про воспоминания и про Сёмку рассказывала.
Ульяна-большая раздвинула висящие на одном гвозде доски, и девушки пролезли через дыру за территорию лагеря.
— Да там не только про Семена воспоминания. Бывают и просто про меня, про лагерные дела. Обычные воспоминания о том, что я могла делать, но точно знаю, что не делала. А бывает, что вспоминаю что-то, как давно прошедшее, а на следующий день это что-то происходит. Вот, вроде голубцов сегодня на обед.
Стоял обычный жаркий день бесконечного лета. Ветер в лесу не чувствовался, а вот духота давила. Поэтому девушки, после дыры в заборе, не сговариваясь свернули в сторону озера.
Разговаривали не только и не столько о Славином деле, разговаривали и просто о жизни. Славя рассказывала о себе, Ульяна о себе.
— Славя, а ты купальник взяла. — Смахнув с верхней губы каплю пота спросила Ульяна.
— А зачем? Здесь все равно никто не ходит.
Славя, постепенно привыкшая и к Ульяне, и к теме разговора улыбнулась, даже и чуть лукаво.
Местность уже ощутимо понижалась, и стало видно, в просветы между деревьями, кольцо камыша окружающее озеро.
«Ну да, кроме Сёмки здесь никто не ходил, — подумала Ульяна, — но надо же что-то ответить про воспоминания. Славя же ждет».
А Славя не ждала ответа пока. Славя опять вернулась к разговору, к главной его теме. Перед этим она долго молчала, посматривая на Ульяну, по дороге достала припрятанный сверток, оказавшийся покрывалом и полотенцем. «Извини, я сюда одна хожу, поэтому полотенце только одно, но я могу и покрывалом вытереться». Потом, наконец решившись, тихо-тихо, едва на грани шепота сказала: «А самое страшное воспоминание, как меня убивают. Не Семен, но кто-то очень на него похожий. Вот я и хочу тебя спросить, Ульяна. Ты меня раньше не знала и, действительно, уйдешь завтра. Может быть сможешь сказать как есть. Я понимаю, что я сошла с ума, но скажи, я похожа на нормальную?»
К счастью темп разговора не требовал быстрого ответа. Как, перед этим, Славя, собираясь с силами, болтала о пустяках. Так и сейчас девушки успели искупаться, вытереться, обсохнуть сами и высушить покрывало, прежде чем Ульяна собралась с мыслями. Семен когда-то делился с ней своим опытом общения с еще не проснувшимися пионерами, которые вот-вот проснутся. Но все вылетело из головы. Осталась только фраза: «Я, тогда подумал, что вот я тебе вечером совру, а твой разум возьмет и проснется утром. И что мне? На сто восемьдесят градусов разворачиваться? Так я слишком ленивый для этого. Лучше было правду сказать и наплевать, на то, что ты в нее не поверишь».
— Славя, тебе, наверное, повезло. — Осторожно начала Ульяна.
Славя, сворачивающая покрывало, замерла, повернулась и непонимающе посмотрела на Ульяну. И тут Ульяна поняла, о чем нужно говорить.
— …мне сейчас все равно, поверишь ты или нет, я, действительно, уйду завтра. Но ты не похожа на нормальную, ты и есть нормальная! А твои «лишние» воспоминания, это называется «чужая память». Не твоя, а чужая — твоих двойников. Просто кто-то может ей пользоваться, а кто-то нет. Я — нет, а Сёмка может. И ты, получается, можешь. Только, ты еще учишься ей пользоваться. Но повезло тебе не поэтому. — Ульяна перевела дыхание и продолжила. — В моем лагере нет твоего двойника, там живет другая девочка. Похожая на тебя, но другая. — Ульяна поморщилась вспомнив о Саше. — Так что ты единственная Славя, которую я знаю. Но то, что я вижу… В общем, я уверена, что никто из твоих двойников никогда и никому не причинил зла, и таких воспоминаний у тебя не будет. — И уже грустно продолжила. — А у моего Сёмки они есть.
Обратно шли молча, свернув на знакомую Славе тропинку, выводящую к остановке. Ульяна, чем-то расстроенная, молчала. Славя же не знала, как отнестись к словам гостьи. С одной стороны, Ульяне не было нужды ее обманывать, а с другой — все это звучало, как продолжение вчерашних фантазий ребятишек из младшего отряда.
Переждав, на опушке леса, гуляющий по остановке пыльный смерчик, девушки перепрыгнули через придорожную канаву и подошли к лагерным воротам. Приоткрыв раскалившуюся на солнце створку и пропуская вперед Ульяну, Славя осторожно начала.
— Ульяна, если я сейчас нечаянно коснулась какой-то тайны…
Но Ульяна не захотела продолжать беседу.
— Это не ты, Славя, тайны коснулась. Это мы тебя в нее нечаянно макнули. Скоро все сама поймешь. Дней через восемь-девять точно. Не бойся, теперь уж тебя одну не оставим. Главное — среды дождись.
И, извинившись перед Славей побежала догонять Семена, как раз вышедшего со стороны музыкального кружка и свернувшего к площади.
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2740447
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2744500
4 глава http://vn.reactor.cc/post/2752906
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2755836
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2765088
7 глава http://vn.reactor.cc/post/2771649
8 глава http://vn.reactor.cc/post/2783898
9 глава http://vn.reactor.cc/post/2790955
10 глава http://vn.reactor.cc/post/2799751
11 глава http://vn.reactor.cc/post/2807427
12 глава http://vn.reactor.cc/post/2813773
13 глава http://vn.reactor.cc/post/2818846
14 глава http://vn.reactor.cc/post/2825328
15 глава http://vn.reactor.cc/post/2828850
16 глава http://vn.reactor.cc/post/2836596
XVII
Чужая память
— Не повезло мне, Рыжик. Опять на гитарке петь заставляют.
Семен лениво ковырял вилкой в распотрошенном голубце, отделяя мясо от капустных листьев.
— Ничего, Сёмк. «Петь на гитарке» у тебя наследственное, оказывается. Я это сегодня от Виолы узнала. Только ты, главное, смотри там, на Мику не заглядывайся. Мне то сколопендру поймать не долго. — Ульяна улыбнулась.
Семен искоса глянул на Рыжика и поддержал игру.
— За что-ж ты так ее?
— Кого?
— Да Мику же. Сколопендрой вот обозвала.
— Ах ты! — Ульяна ткнула указательным пальцем Семена в бок. — Сёмк, иногда видно, что ты вовсе не такой зануда, каким хочешь казаться.
На этом разговор временно затих и гости «Совенка» занялись киселем и ватрушками.
— А я ведь так и не прочитала пьесу. — Пять минут спустя пожаловалась Ульяна-большая. Некогда было.
— Вот сразу и посмотришь. Свежим незамыленным взглядом. — Семен помолчал, а потом вздохнув продолжил. — Рыжик мой, я домой хочу. Не хочу я ни мировые проблемы решать, ни проблемы лагерного масштаба, ни чьи то личные. Здесь посмотрел на девочек, успокоился, и уже хочу домой.
Ульяна чуть прижалась к Семену плечом.
— Завтра дома будем, Сём. В восемь вечера надо на точке быть и идти не далеко. Так-что, к ужину, конечно, не успеем. Но к ночи будем.
— Я представляю, как там из-за нас волнуются. Уходили на сутки — почту передать, и застряли тут из-за моей спины.
— Сём. Прости меня. Это я тебе столько лишнего в рюкзак положила.
— Уля, не выдумывай. Пошли лучше прогуляемся, проводишь меня до кружка. А то ты как засела за свою писанину, так и не выходила. Я даже беспокоился — не заболела ли, не подменили ли.
Мику почувствовала, что говорят о ней, выглянула из-за тарелки на Семена с Ульяной, и опять опустила глаза. Она была сейчас слишком занята постановкой, чтобы тратить время на что-то еще. Даже сон вчерашний окончательно провалился куда-то в глубины памяти. Генеральная репетиция; прослушать, что там Семен споет; всех артистов распустить до вечера; договориться с кибернетиками о реквизите. Нет, сон этот вспоминать, ну его. И почему там — во сне, Семен назвал ее Микусей, хотя было приятно, а потом стало так горько, что Мику во сне убежала от Семена, это сейчас не так волновало, как будущая реакция зрителей, которая станет известна через шесть с половиной часов. Всё, всё, всё потом… А сейчас репетиция. Руководитель музыкального кружка торопясь покончила с обедом, отнесла грязную посуду на мойку и побежала на своё рабочее место. Кивнула Ульяне-большой, сидящей на веранде кружка, зашла вовнутрь, оглядела артистов и сочувствующих…
— Все пришли с обеда? Тогда — последний прогон!
Ульяна-большая проводила Семена до музыкального кружка. Поздоровалась с Алисой, поздоровалась с Мику и осталась там же на веранде, чтобы подумать — чем ей заняться, если не до ужина, то, хотя бы, до конца репетиции. На пляж без Сёмки идти не хотелось, сестрёнка пропадала в Старом лагере, мелких не было видно, а другими близкими знакомыми, не смотря на всю свою контактность, Ульяна-большая не успела здесь обзавестись — сильно уж была занята. Не в медпункт же сейчас идти?
Из открытого окна кружка были слышны голоса Мику и Алисы, прерываемые смехом. «Веселая у них репетиция. Попроситься в гости?» Ульяна встала и уже собралась постучаться, когда ее окликнули.
— Ульяна!
Девушка оглянулась. На дорожке стояла Славя и, незаметно для самой себя, искала левой рукой отсутствующую косу.
— …мне очень нужно с вами поговорить!
От волнения помощница вожатой даже перешла на Вы. Было видно, что девушке ужасно неловко. Что она, пересилив себя, прибежала за поддержкой.
Ульяна вспомнила, как Семен, когда он с больной спиной только вернулся из поселка Шлюз и отлеживался в тренерской, выползая лишь в столовую, сказал ей, уже на равных: «Будь готова к тому, что пионеры, те, кто еще не проснулся, будут бегать к тебе со своими проблемами, как к подруге или как к психологу. Может чувствуют они, в таких как мы, что-то?» Но дома как-то так вышло, что если бегали, то бегали больше к Семену (Ну как больше? Далеко не каждый цикл бегали даже. Всего-то и было раз пять или шесть. Сёмка после всегда ворчал, но, никогда никого прогонял и никогда о чужих проблемах не рассказывал). А остальные три проснувшиеся девочки были избавлены от этого.
Один такой «пациент» сказал потом: «Ну, понимаешь, Семен, можно конечно и к вожатой, но это как наябедничать получается. Если она что узнала, она не будет разбираться, она будет меры принимать и наказывать кого попало. А еще будет кричать. А ты, хоть и начальник, а свой. И никогда не кричишь».
А тут Славя пришла с бедой к Ульяне.
— Если нужно, то, пожалуйста. И, Славя, мы же на ты, не забыла?
Разговаривать на веранде музыкального кружка Славя отказалась. Покосилась на дверь, покачала головой и сказала, что нет, лучше в другом месте. Где-нибудь, где не помешает никто. Поэтому домики отпадали, спортзал тоже отпал. Подходящее место нашлось за сценой. Чтобы не попасться на глаза вожатой, девушки пошли вокруг всего лагеря, по тропинке, проходящей вдоль забора. По дороге же, как только миновали умывальник, и начали разговор.
— Ульяна, ты прости, что к тебе обращаюсь, но мне просто не к кому. Тем более, что ты… — Тут Славя порозовела и замолчала.
— Тем более, что я завтра уйду, и никому ничего не разболтаю? Так?
— Да. Нет. Не только… — Славя порозовела еще больше. — Понимаешь…
Не пошли они ни к какой сцене. Где-то было слышно, как пионеры играют в футбол, где-то вожатая искала свою помощницу, где-то Виола сформулировала мысль и искала Ульяну, чтобы поделиться с той, до своего ухода. А девушки просто неторопливо гуляли по лагерному лесу, переходя с тропинки на тропинку.
Славя рассказывала, как ей постоянно вспоминается то, что происходило не с ней, но одновременно и, как бы, с ней. Вот, как гостей лагеря увидела впервые, так, на следующий день, и началось.
— Понимаешь, вот хоть прихожу я к умывальнику, а там твой Семен… — Славя смахнула паутину с лица, оглядевшись увидела небольшую россыпь лесной земляники, коснулась Ульяны и приглашающе кивнула.
— Там Сёмка, так.
Земляника была мелкая, было ее не много, но задержаться около нее стоило.
— … поздоровались, он ушел, а я осталась умываться. А пока умывалась вдруг вспомнила, как мы с Ольгой Дмитриевной делали пробежку утром и застали его около умывальника же, а он там, голый по пояс, обливался ледяной водой. Бр-р-р-р. И, главное, я точно знаю, что этого не было никогда, а Ольга Дмитриевна бегает только в исключительных случаях. Но я же помню. И какой спортивный костюм был на Ольге Дмитриевне, и то, что я поддразнивала Семена там, у умывальников.
Созревшая земляника на полянке закончилась, можно было двигаться дальше. Девушки дошли до дыры в заборе и Ульяна спросила, показывая на тропинку, что шла уже с той стороны.
— Пойдем?
— Пойдем. Ни разу еще не бывала за забором, все некогда. Только на остановке. И есть еще озеро, я туда купаться хожу.
— Ага, я знаю это озеро. Если хочешь, можно и туда завернуть. Но ты про воспоминания и про Сёмку рассказывала.
Ульяна-большая раздвинула висящие на одном гвозде доски, и девушки пролезли через дыру за территорию лагеря.
— Да там не только про Семена воспоминания. Бывают и просто про меня, про лагерные дела. Обычные воспоминания о том, что я могла делать, но точно знаю, что не делала. А бывает, что вспоминаю что-то, как давно прошедшее, а на следующий день это что-то происходит. Вот, вроде голубцов сегодня на обед.
Стоял обычный жаркий день бесконечного лета. Ветер в лесу не чувствовался, а вот духота давила. Поэтому девушки, после дыры в заборе, не сговариваясь свернули в сторону озера.
Разговаривали не только и не столько о Славином деле, разговаривали и просто о жизни. Славя рассказывала о себе, Ульяна о себе.
— Славя, а ты купальник взяла. — Смахнув с верхней губы каплю пота спросила Ульяна.
— А зачем? Здесь все равно никто не ходит.
Славя, постепенно привыкшая и к Ульяне, и к теме разговора улыбнулась, даже и чуть лукаво.
Местность уже ощутимо понижалась, и стало видно, в просветы между деревьями, кольцо камыша окружающее озеро.
«Ну да, кроме Сёмки здесь никто не ходил, — подумала Ульяна, — но надо же что-то ответить про воспоминания. Славя же ждет».
А Славя не ждала ответа пока. Славя опять вернулась к разговору, к главной его теме. Перед этим она долго молчала, посматривая на Ульяну, по дороге достала припрятанный сверток, оказавшийся покрывалом и полотенцем. «Извини, я сюда одна хожу, поэтому полотенце только одно, но я могу и покрывалом вытереться». Потом, наконец решившись, тихо-тихо, едва на грани шепота сказала: «А самое страшное воспоминание, как меня убивают. Не Семен, но кто-то очень на него похожий. Вот я и хочу тебя спросить, Ульяна. Ты меня раньше не знала и, действительно, уйдешь завтра. Может быть сможешь сказать как есть. Я понимаю, что я сошла с ума, но скажи, я похожа на нормальную?»
К счастью темп разговора не требовал быстрого ответа. Как, перед этим, Славя, собираясь с силами, болтала о пустяках. Так и сейчас девушки успели искупаться, вытереться, обсохнуть сами и высушить покрывало, прежде чем Ульяна собралась с мыслями. Семен когда-то делился с ней своим опытом общения с еще не проснувшимися пионерами, которые вот-вот проснутся. Но все вылетело из головы. Осталась только фраза: «Я, тогда подумал, что вот я тебе вечером совру, а твой разум возьмет и проснется утром. И что мне? На сто восемьдесят градусов разворачиваться? Так я слишком ленивый для этого. Лучше было правду сказать и наплевать, на то, что ты в нее не поверишь».
— Славя, тебе, наверное, повезло. — Осторожно начала Ульяна.
Славя, сворачивающая покрывало, замерла, повернулась и непонимающе посмотрела на Ульяну. И тут Ульяна поняла, о чем нужно говорить.
— …мне сейчас все равно, поверишь ты или нет, я, действительно, уйду завтра. Но ты не похожа на нормальную, ты и есть нормальная! А твои «лишние» воспоминания, это называется «чужая память». Не твоя, а чужая — твоих двойников. Просто кто-то может ей пользоваться, а кто-то нет. Я — нет, а Сёмка может. И ты, получается, можешь. Только, ты еще учишься ей пользоваться. Но повезло тебе не поэтому. — Ульяна перевела дыхание и продолжила. — В моем лагере нет твоего двойника, там живет другая девочка. Похожая на тебя, но другая. — Ульяна поморщилась вспомнив о Саше. — Так что ты единственная Славя, которую я знаю. Но то, что я вижу… В общем, я уверена, что никто из твоих двойников никогда и никому не причинил зла, и таких воспоминаний у тебя не будет. — И уже грустно продолжила. — А у моего Сёмки они есть.
Обратно шли молча, свернув на знакомую Славе тропинку, выводящую к остановке. Ульяна, чем-то расстроенная, молчала. Славя же не знала, как отнестись к словам гостьи. С одной стороны, Ульяне не было нужды ее обманывать, а с другой — все это звучало, как продолжение вчерашних фантазий ребятишек из младшего отряда.
Переждав, на опушке леса, гуляющий по остановке пыльный смерчик, девушки перепрыгнули через придорожную канаву и подошли к лагерным воротам. Приоткрыв раскалившуюся на солнце створку и пропуская вперед Ульяну, Славя осторожно начала.
— Ульяна, если я сейчас нечаянно коснулась какой-то тайны…
Но Ульяна не захотела продолжать беседу.
— Это не ты, Славя, тайны коснулась. Это мы тебя в нее нечаянно макнули. Скоро все сама поймешь. Дней через восемь-девять точно. Не бойся, теперь уж тебя одну не оставим. Главное — среды дождись.
И, извинившись перед Славей побежала догонять Семена, как раз вышедшего со стороны музыкального кружка и свернувшего к площади.
потому что с детьми играет