Трансформация Рахи + небольшой рассказ про это
От автора:
Хотела проиллюстрировать самую первую трансформацию Рахи
Полная луна висела в небе, призрачная и эфемерная; её холодный свет разливался по покрытому снегом полю. Ночь была неподвижной, с давящей на уши тишиной, прерываемой лишь хрустом снега под ногами.
Она шла одна, укутанная в тяжёлую меховую шубу, дыхание белым облачком вырывалось изо рта.
Её звали Раха. Женщина из близлежащей деревни, она славилась своим замкнутым характером и вспыльчивым нравом. Многие удивлялись, как женщина с таким темпераментов вообще смогла найти себе мужа...
Она предпочитала быть сама по себе и часто уходила далеко в лес, где никого не было... пока однажды не встретила существо, которое она предпочла бы не встречать.
Молодой оборотень навсегда оставил в ней свою отметину, хотя Раха думала, что, убив его, она положила этому конец. Ах, если бы...
Раха покрепче закуталась в шубу, продолжая идти через поле; её руки дрожали, но не от холода. Наоборот. Странный, лихорадочный жар в ее теле нарастал с момента, как луна вышла из-за облаков. Кожа Рахи покрылась мурашками, как будто тысячи невидимых иголок прорывали ее изнутри. Боль ломила конечности, суставы горели. Казалось, что её собственное тело восставало, борясь против своей человеческой природы.
Раха сбросила шубу, надеясь, что это поможет, но стало только хуже.
Она остановилась, её дыхание стало прерывистым, хриплым.
Внезапно накатила боль.
Она началась в позвоночнике - разряд молнии, заставивший её закричать и свернуться на земле калачиком. Её крик разорвал ночную тишину: в нём было что-то звериное, не совсем человеческое. Её ногти царапали замёрзшую землю, разрывали одежду и кожу, обнажая клочки сероватой шерсти. Она чувствовала, как каждая мышца горела в невыносимом огне, от которого невозможно было убежать.
Потом настала очередь лица. Кости челюсти хрустнули, смещаясь и удлиняясь. Зубы, острые и зазубренные, давили на дёсны так, что рот наполнился вкусом крови. Уши вытянулись вверх, нос и рот слились в морду. Мир вокруг стал резче, запахи снега, земли и самого воздуха были настолько насыщенными, что вызывали тошноту.
Но самым ужасным было не это.
Самым ужасным была ярость.
Ярость поднималась из самых глубин, дикая и неконтролируемая, огненная, поглощающая мысли молодой женщины. В её сознании вспыхивали лица из деревни: усмешки, шепот, осуждение. Лицо её мужа примкнуло к ним, пришли воспоминания о предательстве, боли, горе и одиночестве, которое ранило сильнее любого клинка.
Дрожь прекратилась. Жжение исчезло.
Раха встала на ноги, сначала неуверенно, потом тверже; её ступни (или лапы?) раскидали снег. Поле серебром сияло под светом луны: пейзаж пугяюще спокойный в сравнении с бурей, бушующей внутри новорожденной оборотницы. Она снова закричала, обнажив массивные сверкающие клыки, а затем запрокинула голову назад - и завыла. Голодный, животный, первобытный звук.
Женщина, которой Раха когда-то была, исчезла…
Или всё же нет?
Она шла одна, укутанная в тяжёлую меховую шубу, дыхание белым облачком вырывалось изо рта.
Её звали Раха. Женщина из близлежащей деревни, она славилась своим замкнутым характером и вспыльчивым нравом. Многие удивлялись, как женщина с таким темпераментов вообще смогла найти себе мужа...
Она предпочитала быть сама по себе и часто уходила далеко в лес, где никого не было... пока однажды не встретила существо, которое она предпочла бы не встречать.
Молодой оборотень навсегда оставил в ней свою отметину, хотя Раха думала, что, убив его, она положила этому конец. Ах, если бы...
Раха покрепче закуталась в шубу, продолжая идти через поле; её руки дрожали, но не от холода. Наоборот. Странный, лихорадочный жар в ее теле нарастал с момента, как луна вышла из-за облаков. Кожа Рахи покрылась мурашками, как будто тысячи невидимых иголок прорывали ее изнутри. Боль ломила конечности, суставы горели. Казалось, что её собственное тело восставало, борясь против своей человеческой природы.
Раха сбросила шубу, надеясь, что это поможет, но стало только хуже.
Она остановилась, её дыхание стало прерывистым, хриплым.
Внезапно накатила боль.
Она началась в позвоночнике - разряд молнии, заставивший её закричать и свернуться на земле калачиком. Её крик разорвал ночную тишину: в нём было что-то звериное, не совсем человеческое. Её ногти царапали замёрзшую землю, разрывали одежду и кожу, обнажая клочки сероватой шерсти. Она чувствовала, как каждая мышца горела в невыносимом огне, от которого невозможно было убежать.
Потом настала очередь лица. Кости челюсти хрустнули, смещаясь и удлиняясь. Зубы, острые и зазубренные, давили на дёсны так, что рот наполнился вкусом крови. Уши вытянулись вверх, нос и рот слились в морду. Мир вокруг стал резче, запахи снега, земли и самого воздуха были настолько насыщенными, что вызывали тошноту.
Но самым ужасным было не это.
Самым ужасным была ярость.
Ярость поднималась из самых глубин, дикая и неконтролируемая, огненная, поглощающая мысли молодой женщины. В её сознании вспыхивали лица из деревни: усмешки, шепот, осуждение. Лицо её мужа примкнуло к ним, пришли воспоминания о предательстве, боли, горе и одиночестве, которое ранило сильнее любого клинка.
Дрожь прекратилась. Жжение исчезло.
Раха встала на ноги, сначала неуверенно, потом тверже; её ступни (или лапы?) раскидали снег. Поле серебром сияло под светом луны: пейзаж пугяюще спокойный в сравнении с бурей, бушующей внутри новорожденной оборотницы. Она снова закричала, обнажив массивные сверкающие клыки, а затем запрокинула голову назад - и завыла. Голодный, животный, первобытный звук.
Женщина, которой Раха когда-то была, исчезла…
Или всё же нет?
