с другом в летней кафешке жена

Зажигательные танцы.

Часть вторая. Плохие люди. Чёрная Вдова.
(Эта часть была очень долгой, и лично для меня, немного сложной)

Я шпион, эта не профессия, не работа, это стиль жизни. Я могу быть кем угодно, и любой человек мне поверит. Я тот человек, которому все доверяют, до тех пор, пока я не вонжу им кинжал в спину. Не хочу быть слишком циничной, но лучше уж я их предам, чем они меня. Моё искусство обмана произвело впечатление даже на астгарского бога лжи, а этим стоит гордиться. Я всегда на десять шагов впереди своего соперника. Я словно Джокер в карточной колоде.
Я сидела в кабинете Фиска и дожидалась самого директора корпорации. Стоило мне лишь сообщить по телефону, что Человек-Паук больше не будет проблемой, как он тут же отменил свой деловой визит и попросил меня до-ждаться его в кабинете. Без дела я не сидела, достав сенсорный телефон, я стала слушать разговор Паркека по телефону с Гвен Стейси. По разговору было ясно, что он договаривался о встречи. Поняв, что он ничего не скрывает, я прекратила его слушать. И как только я убрала свой телефон в карман брюк, стальные двери в кабинете Фиска открылась, и Амбал, неторопливо вошел в свой кабинет. Был он весьма хмур, даже не смотря на хорошие вести. Он него пахло дорогущим коньяком, и было видно, пил он с горя. Фиск уселся за рабочий стол и начал диалог.
- Выяснились новые факты по поводу этого Инквизитора. - Фиск был сам не свой. - Он собирает армию, и что хуже, у него есть сообщник. Его зовут Френк Харди, в прошлом я убил его отца, Кота. И теперь, он хочет мстить.
- Что, крупная шишка?
- Мелкая пешка, в основном его авторитет состоит из заслуг его отца. Я помню, как игрался с ним и его сестрой на заднем дворе коттеджа Кота. А теперь он собирает армию, под предводительством экого психопата.
- Погоди,- перебила я его. - А его сестру, часом, не Фелицией зовут?
- Да, Фелиция Харди, а ты откуда знаешь? Хотя, неважно.
- Сколько ты заплатишь за смерть Френка?- Спросила я него прямым тек-стом, затем закинула ноги на его стол и скрестила руки на груди.
- Восемь сотен штук. - Фиск улыбнулся от моего предложения, встал с кресла и пошел к сейфу с деньгами.
- Два лимона.- Сказала я Фиску, который уже вводил комбинацию на элек-тронном замке. - Не меньше. Предоплата-двести тысяч.
- Он столько не стоит. - Возмутился Фиск и отошел от сейфа.
- В таком случае найди другого киллера, который согласится убить друга Инквизитора.
Вместо ответа Фиск тихо выругался и вновь ввёл восьмизначный код, кото-рый я и так знала. Уилсон достал оттуда две пачки стодолларовых купюр. Затем он вернулся за рабочий стол и положил на него деньги. Я пролистала купюры и раскидала их по карманам. Переговорив последние новости, я попрощалась с Фиском и направилась к выходу на улицу, планировать сегодняшний день.
Выйдя из высотки Фиска, я пошла по асфальтовой дороге в свою тайную квартиру, постоянно оглядываясь назад. Я шла проулками, стараясь не по-падаться на излишнее людское обозрение. В моём деле надо быть крайне осторожным, даже капельку параноиком, порой только это может спасти твою жизнь.
Про эту квартиру мало кто знает, находится в пансионате, на первом эта-же, в четырнадцатом номере. Каждый месяц, номер исправно оплачивается, хотя все знают, что там никто не живёт. Это моя цитадель, мой командный штаб, моя лаборатория, моя мастерская, полностью отделённая от внешнего мира. Здесь разрабатываются и планируются все гениальные планы, шаг за шагом, плетётся паутина лжи и крови. На одной из стен, была вывешена карта города с начерченными мною фломастерами метками. Красным штрихом были отмечены места, где люди Фиска в последнее время ошивалась ново-испечённая банда Инквизитора. Члены этой банды имеют отличительный при-знак, они носят такие же маски, как и их лидер. Синим, были помечены места, проверенные Паркером. Зелёные точки обозначали места, в которых прячутся мои коллеги по организации, кресты обозначают их смерть. К краю карты были скрепками прикреплены фотографии Инквизитора, в его белой маски. У всегда закрытого окна стоял верстак, на котором лежала сделанная мною бомба. Рядом стоял оружейный шкаф, арсенал которого начинался с пистолета "Глок", заканчивался 40-милиметровым гранатомётом. На небольшом столике лежал ноутбук, который имеет доступ ко всем банковским счетам и камерам видеонаблюдения по всему городу.
Я выложила деньги рядом с ноутбуком и стала просматривать в нём досье на Чёрную Кошку. Вся информация, все её тайны и сокровенные секреты высветились на экране моего ноутбука. Внимательно перечитав о похождениях этой воровки, я обнаружила номер её мобильного телефона. Запомнив его наизусть, я набрала на своём телефоне номер и стала ждать ответа на звонок, благо, Фелиция взяла трубку почти мгновенно.
- Да-да?- Раздался из трубки женский голос.
- Здравствуйте, мисс Харди.- Я расположилась в уютном кресле, рядом с ноутбуком. Не вешайте трубку, я хочу переговорить о связи вашего брата, Френка, с Инквизитором.
- Кто у телефона?- Со страхом на лице спросила Фелиция. И откуда вы знаете о моём брате?
- Я знаю всё Кошка, и о тебе, и о твоём брате, и о твоём отце. Послушай, Фелиция ведь ты прекрасно понимаешь, что это не телефонный разговор. Встретимся через полчаса во французском ресторане "ДеМиль", он в городе один. Приходи вместе со своим братом.
- Как я тебя узнаю?
- Не переживай, я тебя узнаю.
После этих слов я отключила телефон и оставила его на столике. Наручные часы показывали 11-00. Неохотно поднявшись с удобного кресла, я подошла к оружейному шкафу и открыл его. Конечно, опытному шпиону не нужно пользоваться оружием, дабы достичь своей цели, однако, как я уже раньше говорила, лишняя предосторожность никогда не помешает. Я взяла пистолет 9-ти миллиметрового калибра и спрятала во внутренний карман куртки. На небольшой полочке лежал прозрачный пакетик с таблеткой цианистого калия. Это на тот случай, если переговоры с Френком и его сестрой не дадут никаких результатов.
Прихватив с собой телефон, я ушла из тайной квартиры, попрощавшись с владельцами пансионата. Тайными закоулками я пошла, к французскому ре-сторану.
По пути к нему, я стала думать об Инквизиторе. Из каких глубин взялся этот человек, и откуда он имеет такую силу, неизвестно. В архивах Щ.И.Та нет ничего на этого человека. Быть может он "мутант" и за маской прячется кто-то из Людей-Х, хотя Чарльз Ксавьер не может допустить таких беспорядков у своих учеников. Быть может он был одним из экспериментов ГИДРЫ, однако я детально изучала всю их деятельность, после событий годовой давности и в них ни слова нет о людских опытах с пирокинезом.
Помню, Тор рассказывал мне множество сказок и легенд из Асгарда, все они были довольно скучными, но одну из них я запомнила. Он рассказывал про огненного дьявола по имени Са`аш. Изначально он был опытным магом, из рода ванов. Его все называли "слушающим звёзды", так как он обладал величайшими познаниями в искусстве колдовства. Са`аш был не простым колдуном, он создал свою магию, "магию мёртвого огня". Этой магией он прогонял тёмные силы, посмевших угрожать разным мирам, за свои подвиги он требовал высокую цену. Со временем все люди, в чей дом он заходил, стали замечать, как от их гостя стал исходить мёртвый холод, а в его глазах частенько отблескивались вспышки пламени. Са`аш в горячке боя приобретал нечеловеческую ярость, которую он не боялся испускать, как на врагов, так и на друзей. Он перестал считаться с человеческими жизнями, у него исчезло чувство милосердия и сострадания, заполнив своё сердце ненавистью ко всему живому. Так, самый желанный гость в любом доме стал внушать страх и ужас на лицах тех, кого защищал. Он ушёл жить в горы и пообещал вернуться, тогда, когда понадобиться его помощь. Пять лет он прожил в гордом одиночестве, но он не был один. Са`аш, дабы не сойти с ума создал себе спутника из чистого алмаза, с помощью некромагии. Первые пятьдесят попыток не дали результата. С пятьдесят первой попытки, он создал себе настоящего друга, абсолютно не похожего на себя самого, и назвал его Разором. Он создал жизнь из алмазов, наделив своего друга разумом и чувствами. Они постоянно общались на различные темы, и Са`аш понял, что не имеет право скрывать такое чудо от людей. Но выйдя из своей пещеры, Са`аш увидел, как пылали дома в его родном Ванахейме. Тогда он услышал о войне с асоми. И вновь его обурила ярость, что накапилась за двадцать лет. Испепеляя своих врагов, он вместе с Дайраном устраивали набеги на Астгард, под предводительством Ниорда. Каждые набеги заканчивались массовым кровопролитием и смертями. Много было жертв с обеих сторон, в войне асов и ванами. Но, всем войнам свойственно заканчиваться. В той войне между Астгардом и Ванахеймом победил разум. Обе стороны устали от бесчинных потерь и заключили мир. Он продолжается и по сей день. Но этот мир не устраивал Са`аша, ему нужна была кровь, ему нужны были сражения, ему нужна была гибель своих врагов. Однажды он бросил вызов всем астгардцам, но лишь один человек на него откликнулся. Его звали Савиор. Единтвенный, кто смог выбраться из Чёрной Ямы, тюрьмы, для серийных убийц и отпятых разбойников. Имея огромную силу, он с лёгкостью мог сломать на две части любого противника.
На эту битву, у Поляны Менестреля пришли посмотреть все. Боги и люди, феодалы и смерды стояли в одной толпе, дабы выяснить победителя. И когда луна на ночном небе показала себя во всей красе, Савиор завязал глаза плотной тканью, обнажил свой меч и с яростным криком напал на Са`аша. Тот был безмятежен, ни одна эмоция не дрогнула на его лице, но стоило магу взмахнуть рукой, как в Савиора полетел пламенный шар, отбросив его на несколько метров назад. Как дикий тигр, Савиор вскочил на ноги и с новой силой побежал на Са`аша. На удивление мага тёмного огня, второй шар не нанёс войну никакого урона. Обхватив Са`аша за шею, Савиор поднял его и сильно сжал горло. Приготовившись обезглавить своего противника, Савиор приставил меч к горлу Са`аша, но в этот момент, маг загорелся красным пламенем. Из его спины появились пламенные крылья, кожа обрела чёрный, как у самой ночи цвет, а если присмотреться в его глаза, то можно было увидеть в зрачках Са`аша пылающих людей, которых он придал сожжению. Этот взгляд напугал всех на Поляне Менестреля, кроме Савиора, у которого на глазах была плотная повязка. Секунда, и Са`аш взмыл в небо, вылетев из рук Савиора. Маг взлетел выше любой хищной птицы, и с небес, будто ястреб, камнем бросился на Савиора. Но тот лишь смог сбить война с ног, не причинив вреда.
Эта битва непрерывно продолжалась двадцать часов. Полностью обессиленные соперники рухнули на траву, не в силах пошевелиться. Все, кто собрались увидеть бой, разошлись по домам после третьего часа битвы. В тот день Са`аш и Савиор заключили свой мир, только скрепили его не слюна аса и вана, а бочонок пива выпитый в таверне.
Тор рассказывал ещё много легенд о подвигах и злодействиях Са`аша, Савиора и Разора. Быть может Инквизитор смог получить силу Са`аша, но как такое вообще возможно? Думаю, ответ на этот вопрос можно узнать непосредственно у него.
Я, уверенной походкой, вошла через парадный вход в ресторан. Несмотря на будний день, народу в нём было достаточно много. Кто-то богатый отмечал день рождения у центральных столов, люди в пиджаках громко смеялись и сильно налегали на алкоголь, официанты подходили к ним чуть ли не каждую минуту. Френк и Фелиция сидели за столиком у окна и разговаривали друг с другом на высоких тонах, они были так сильно увлечены беседой, что даже не сразу заметили, как я подсела напротив них.
- Ты?!- Недоумевая спросил у меня бритоголовый мужчина, среднего тело-сложения, с синими глазами и небольшими усами. - Какого чёрта?!
- Френк, успокойся. - Фелиция, взяла своего брата за руку, когда он за-хотел встать с места и впилась в него своим маникюром.- Она хочет пого-ворить по поводу твоего долбанного подельника. И ты никуда не уйдёшь.
- Да ты хотя бы знаешь, кто она?- Угомонившись, спросил Френк у своей сестры. - Ты в курсе, что именно её головы жаждет Инквизитор?
- Да этот твой Инквизитор конченый шизофреник!- Крикнула на него сестра. - Придирок, ты не понимаешь очевидного, он убьёт тебя при первой же возможности.- Фелиция тяжело дышала, сдерживая себя, чтобы не ударить своего непутёвого братца.
- Она права. - Вмешалась я в диалог. - Об этом человеке я мало знаю, но то, что ты для него лишь мальчик на побегушках, неизвестно только тебе.
- Назови мне хоть одну причину, сука, по которой я не должен позвонить Инквизитору и сообщить, что ты здесь?- Френк, как собака оскалил зубы и со злостью посмотрел на меня.- Легендарная Чёрная Вдова, хех, да я буду с наслаждением смотреть, как ты, лёжа в собственной крови, будешь умо-лять его сохранить свою жалкую жизнь. Надеюсь, он будет тебя долго му-чать, перед тем как отрубит твою рыжую бошку.
- Френк!- Прикрикнула на него сестра, но тот даже не обратил на неё внимание.
- Ты хочешь причину? Да, пожалуйста. - Я ухмыльнулась, глядя на него.- Так вот, Уилсон Фиск прекрасно знает о твоих планах и дружбе с Инквизи-тором. Его снайпера за километр будут отстреливать любого, кто нацепит на себя маску. У него есть связи с лучшими киллерами из Аризоны, все судьи и прокуроры по всей Америки считают Фиска своим другом. Что и го-ворить, когда даже Человек-Паук не смеет вмешиваться в его дела. У него есть собственная империя, у тебя лишь психованный пироманьяк, и банда, которая, названа в его честь.- Всем своим видом я показала, что полно-стью контролирую ситуацию.- Уилсон считает меня своим другом, меньше всего ожидает меня предательства. Сдай мне Инквизитора, взамен я убью Фиска.
Френк долго молчал, обдумывая сказанное мною предложение. Он прекрасно понимал его идеальность, однако не хотел этого признавать. Его сестра тоже затихла, она смотрела на своего брата, в надежде, что тот примет правильное решение. А я, чувствуя своё превосходство, откинулась на спинку мягкого кресла и скрестила руки у груди.
- Он убьёт меня, узнав, что я его сдал.- Сказал Френк и глубоко выдох-нул.
- Конечно, убьёт. - Согласилась я с его словами. - Но, он этого не сде-лает, если будет считать тебя мёртвым. Поверь это как человеку, который умирал сотни раз.
- Хорошо. - Френк окончательно потерял все аргументы по сохранению пре-данности Инквизитору. - Его зовут Антон Гробовский, он из России, как и ты. Я познакомился с ним в мотеле "Вест-Рос". Среднего роста, брюнет, с короткими волосами. Его номер телефона- +1-347-212-321, дай запишу. Точного его адреса я не знаю
- Я запомнила.
- Я не знаю, что ты натворила, но тебя он хочет убить больше всех.- Френк не знал чего сказать.- Он редко делится своими планами со мной, и никогда не рассказывал своих истинных мотивов. Крепко сидит на наркоте, в основном колется метадоном и нюхает кокаин. Мы иногда встречаемся с ним, дабы обсудить обстановку дел в обществе, места встречи назначает он.

Пересмотрел я тут дома фильм "Довод" в оригинале и окончательно решил для себя, что фильм отличный. Мне стало интересно реальное мнение других людей. Прошу отозваться в комментарии, кто смотрел: понравилось - не понравилось и почему? В обсуждение сам не полезу, просто хочу узнать мнение.

Продолжение

1 глава http://vn.reactor.cc/post/2310619
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2336203
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2344710
4 глава, часть 1 http://vn.reactor.cc/post/2360187
4 глава, часть 2 http://vn.reactor.cc/post/2363608
4 глава, часть 3 http://vn.reactor.cc/post/2367158
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2381587
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2397063

VII
Зеркало

Спать совершенно не хочется, поэтому беру архивную папку с лабораторными журналами и сажусь их разбирать. Теперь, когда это непосредственно коснулось меня, необходимость перебраться через эту гору бумаги совершенно не напрягает. И я сижу и читаю все эти истории проснувшихся, осознавших себя и опять уснувших пионеров и пионерок. Цикл за циклом, с момента обнаружения и до момента отключения. Сперва обнаруживали по нетипичному поведению, потом, где-то в начале семидесятых поставили регистрирующую аппаратуру и начали вести таких, как я, с самого момента пробуждения. Потом, лет через пять, отказались от аппаратуры и опять начали выявлять методом наблюдений, в журналах не говорится – почему. Где-то, году в 1974 я, в первый раз, встречаю имя Славяна. Славя, Славя шла, как второстепенный персонаж в истории неизвестного мне пионера. Индуцированная активация, пять циклов, отключение. Имя, прямо скажем, редкое, поэтому с огромной вероятностью, это одна из Славь, живущих сейчас почти в каждом лагере. Потом все чаще и чаще мелькают знакомые имена, и если Алисы и Ульяны, скорее всего были те, то про Лен, Жень, Сергеев и Александров, и Александр, кстати, я ничего сказать не могу, хотя, конечно, хочется верить. Однажды, в конце 70-х, попалась Мику. Интересно, как она вообще в этом лагере оказалась? Чем и о чем думали тогдашние люди, когда создавали такого экзотического для Страны Советов персонажа?
Потом начинаю разбираться в системе. С начала 70-х годов-же, в начале каждой записи идет цифровой код. Расшифровка кода записана на внутренней стороне обложки пятого по счету журнала: номер записи, номер узла, номера предшествующей и следующей записей с участием этого пионера. Знать бы еще нумерацию узлов. Но, в любом случае, чем чаще пионер просыпался, тем больше была вероятность того, что он проснется в следующий раз. В 1984 году я встречаю себя. И потом уже целенаправленно ищу себя. Не важно которого себя, любого Семена. Биографии этих Семенов стандартные, как у всех прочих проснувшихся, но это есть доказательство моей реальности. Моей личной реальности, пусть она и не совпадает с тем, что хранится в моей памяти. Того, что вот он я – Семен, существую, мерцая, как переменная звезда, разгораясь и притухая, но не исчезая. Я ничего не помню из тех пробуждений, но это не важно, это совершенно не важно. Я, наверное, целый час сижу и думаю, что, даже если через пять дней я усну – жизнь не кончается. И даже не моя жизнь, хотя это тоже приятно, а просто – перекрученная и стоящая на голове жизнь здешнего мира.
Наконец, прихожу в себя, завариваю чай покрепче, и начинаю читать дальше. Все больше знакомых имен, все чаще и чаще после записи: «Конец активной фазы» идет отсылка к следующей записи, где, сначала чернилами, а потом – синей шариковой ручкой одним и тем же почерком выведено: «Начало активной фазы». Долго разглядываю этот почерк. Представляю себе улыбающуюся женщину лет тридцати – тридцати пяти, которая с видимым удовольствием пишет: «Начало активной фазы».
А в 1987 году первый раз, вместо «Конец активной фазы», встречаю «Применен выключатель», и сразу вспоминаю про ту железную коробочку, что сейчас лежит у меня на шифоньере. Даже на табуретку встал, чтоб заглянуть, нет – лежит, никуда не делась. Мельком гляжу на часы – половина первого, осталось прочитать три журнала и я, уже догадываясь, что там будет, открываю очередной журнал.
Вспоминаю рассказ бабы Глаши, как тут все в нас влюблялись, от несчастной любви стрелялись, а завлабораторией тихо спился от тоски. Похоже, в, смотрю еще раз в предыдущий журнал, да – в июне, как раз 1987 года, романтиков у руля сменили прагматики. Большинство судеб проснувшихся пионеров описывается одной фразой: «Отклонений в течении активной фазы не наблюдается, применен выключатель», – где-то, после пяти-десяти циклов. А потом еще проще: «Обнаружен организм в активной фазе, применен выключатель». Так и представляю себе диалог:
– Вась, там этот, как его, организм активировался в семнадцатом узле.
– Да дай по нему выключателем, делов-то. Как будто первый день работаешь!
Кстати и журналы с 1987 года-же заполняются явно другой рукой. На остатках спокойствия долистываю последний журнал. Где-то, в июле 1992 года последняя запись: «За последние тридцать циклов активированных организмов не обнаружено, наблюдение возложено на мониторов узлов». Мониторы узлов, это, кажется, отрядные вожатые? Вспоминаю Олин рассказ об ее функциях и не нахожу в нем противоречий с только-что прочитанным.
Так! Первое, что делаю – это встаю из-за стола и опять лезу за выключателем. Что-то пропала у меня вера и Оле/Ольге и бабе Глаше, внезапно взяла и пропала. Может он там лежит себе на шифоньере и медленно меня отравляет, и рыжих моих, вместе с Леной, кстати. Я же не знаю, как он работает. Достаю брезентовую сумку с прибором, достаю из нее прибор и вытряхиваю остальное содержимое на стол: инструкция, запаянная в полиэтилен батарейка и маленькая отвертка. Отворачиваю четыре винта – нет, батарейный отсек пустой, уже хорошо. Пролистываю инструкцию, собираю все обратно и убираю сумку с выключателем назад на шифоньер.
Второй вопрос, что мне делать со всем этим знанием? К Ольге вопросов нет, но боюсь, что бабу Глашу я придушу завтра, нет, то-есть уже сегодня. Глянул на часы – ой, мама! Время то уже четыре утра, а линейка в восемь. Лучше сейчас вообще спать не ложиться. Ладно, до линейки и завтрака доживу, а там посплю, хоть до обеда. Еще попрошу Ульянку меня выручить – поруководить футболистами, благо сегодня день уборки территории.
Хорошо, значит, к Глафире Денисовне мы сегодня не идем. И завтра не идем, и послезавтра. Убивать я ее явно не буду, а считать ее заей, белой и пушистой, у меня нет оснований, пусть она и сама нас не «выключала» и даже приказов об этом не отдавала, это скорее к Виоле, а Глафира Денисовна – она же физик. Но, как один из руководителей проекта, эта несчастная бабушка, безусловно, несет ответственность перед нами. Вот и буду решать, что мне с ней делать.
Есть еще две параллельные мысли по прочитанному: первая, это то, что год начала применения выключателя совпадает с годом, который сейчас постоянно установлен в лагере – 1987, а вторая – то, что количество проснувшихся пионеров опустилось до нуля, в течение пяти лет, с начала применения прибора, вывод – выключатель, на какое-то время, глушит эту способность.
А думать становится все труднее и труднее, а голова – все тяжелее и тяжелее и я провожу остаток времени до появления Саши с компанией и Ульяны в состоянии полусна.
А девчонки, те сразу понимают, что со мной что-то неладно. Ульяна, та пытается меня растормошить, а Саша – пожалеть и успокоить. По одиночке, может, у них бы и получилось, но алгоритмы «Соберись, тряпка!» и «Поплачь и будет легче» друг-друга компенсируют. Через две минуты девочки это понимают, и ставят ультиматум, или я иду с ними купаться, или речка придет сюда сама, в пожарном ведре.
Ну что-ж, приходится подчиняться. Речная вода облегчения не приносит, но, по крайней мере, прогоняет сон, на некоторое время. Надеюсь, что, хотя-бы, на линейке я не засну стоя – позора же не оберешься, хотя, репутацию пофигиста я заработал, так что, наверное, можно и заснуть. А девчонки по прежнему меня не отпускают, требуют рассказать им, что со мной такое случилось. Ответ: «Не выспался», – не принимается.
– Не выспался это следствие. А ты о причинах расскажи.
Нет, не расскажу. Смотрю на Ульяну – это сколько же раз, Рыжуха моя, тебя убивали? Может, сложись иначе, и сидела бы ты тут, передо мной сейчас выросшая, похожая на ту, из моего сна? Саше, той повезло, Саша человек новый и выключатель на себе не пробовала. Стоп, а кто сказал, что его больше не применяют? Бабуля, та, помнится, тоже грозилась. Да и лагерь наш не единственный, и та же Виола вполне сможет сюда добраться.
– Пойдемте со мной.
Идем в тренерскую, я опять лезу на шифоньер, в третий раз достаю с него сумку с выключателем. Девчонки смотрят во все глаза: пара синих глаз и пара голубых. Вы, конечно, это забудете, но рассказать я обязан. Открываю сумку и вытряхиваю на стол содержимое.
– Ой, что это?
И загребущая лапка, хвать за прибор. Обозначаю шлепок по этой лапке.
– Ульяна, не лапай, я сам-то его в руки взять боюсь.
А ведь так просто, вставь батарейку, переведи ползунок в положение «Вкл», открой объектив и направь прибор на пионера. После этого нажимаешь третью кнопку, набираешь на диске «два-три-восемь-пять» и еще раз нажимаешь третью кнопку. Ну, а потом, пользуясь таблицей кодов из инструкции, делай с пионером что хочешь. Или, если времени нет, то можно два раза одновременно нажать вторую и третью кнопки и тогда – полное стирание накопленной личности и возврат к базовой программе, или так же нажать первую и четвертую и дематериализовать пионера до конца цикла.
– Девочки, постарайтесь запомнить мои слова. Очень сильно постарайтесь.
Обращаюсь больше к еще не проснувшейся, Саше. Или к не активированной? Нет, все-таки, к не проснувшейся. Ульяна-то, надеюсь запомнит, хотя ее это больше касается.
– … если увидите кого в лагере с такой сумкой – будьте очень сильно настороже. Ну а если увидите у кого такой прибор в руках, то бегите со всех ног и прячьтесь так, чтобы вас не нашли.
– А что это?
– Это смерть. Смерть или сон, но, все равно – это как смерть.
Ульяна понимает, вижу по глазам, и смотрит на прибор уже с испугом. Саша-же переспрашивает.
– Это как, «сон, как смерть»?
Сашенька! Я не смогу тебе этого рассказать, ты, сейчас, либо примешь в штыки, либо слепо поверишь, как пророку, а это еще хуже, потому что это путь в тупик. Надеюсь, ты сама, со временем, дойдешь, ведь должна-же, иначе я тут зря свои последние пять дней доживаю. Но подсказку я тебе дам.
– Саша, мир, он ведь не только то, что ты из окна видишь. Вспомни хоть вашу записку, которую вы нашли на банке с вареньем.
Ульяна-же находит объяснение по понятнее.
– Загипнотизируют тебя, поняла? И, что захотят, то ты и будешь делать, и будешь думать, что так и надо.
Не знаю, о чем подумала Саша, но краснеет она от этих слов ярче своего галстука. А нам уже пора на линейку, Саша убегает к себе переодеться, а я ловлю Ульяну за руку.
– Ульян, сегодня же день уборки. Поруководишь моими на спортплощадке? Можешь и в футбол с ними поиграть. А я попробую все-таки поспать до обеда, а если повезет, то и до вечера.
– Тебе это дорого обойдется… – Ульяна хочет поторговаться, но потом, еще раз посмотрев на меня, только кивает.
– Хорошо, отсыпайся Сёмка. Только ты так и не сказал, почему не спал. Зубы нам прибором заговорил, а почему не спал – не сказал. А я чувствую – это что-то плохое.
– Уля, честно?
Я решиться не могу. Потому что сделать, все равно, ничего нельзя.
– … ты права, но я пока не могу. Когда соберусь, тогда расскажу.
Все, наверное, не расскажу, но, что тебя ждет, после моего ухода, Рыжуха моя, я расскажу обязательно. Не смотря на угрожающее обещание Алисы. Все должно быть честно.
– Смотри, буду ждать.
А линейка уже начинается. Ульяна, с моими проблемами, не успевает переодеться и получает втык от вожатой за футболку и шорты. Правда, втыки от вожатой на Ульяну действуют, как летний ветерок, ну, на то она и Ульяна. На линейке я, все-таки, сплю, сплю стоя и с открытыми глазами, кивая и вставляя реплики в нужных местах. За завтраком ограничиваюсь чаем, потом думаю – куда бы спрятаться, чтоб не нашли? Собственно, годных мест четыре: остров Ближний, чердак в старом лагере, поляна на берегу озера, где Лена прятала Второго в прошлые циклы, и моя поляна. Пока иду к себе за верным парусом (или за верной портьерой – это как считать), выбираю свою поляну. Ближний и поляна Второго отпадают из-за Лены – вдруг ей захочется там побывать? А там я – во сне слюни пускаю. В старый лагерь идти не хочется, просто не хочется. Так что остается только моя поляна. На спортплощадке нахожу Ульяну, раздающую задания футболистам, отвожу ее в сторонку и говорю.
– Помнишь, где нашла меня в прошлый цикл? Вот там я и буду. Но, до обеда, будить, только если Генда сойдет с пьедестала.
Это, чтоб не обижались на меня, что я скрылся в неизвестном направлении.
Забираю с собой подстилку, забираю с собой будильник и бочком, Ульянкиными-же тропами ухожу в лес. В лесу, ободрав бока, пока пробирался через кустарник, заползаю, буквально заползаю, там, в одном месте, только ползком, Ульянка проходит, а мне – только на четвереньках, на свою поляну, разуваюсь, выставляю будильник на 13-00 и засыпаю, завернувшись в парус. Перед сном еще думаю, что, не смотря на выключатель, что-то в голове все-же остается, на уровне подсознания. Не зря же я был таким скрытным пионером, и начал активничать только уже в самом конце.
Сон, да. Опять этот квартал двухэтажек, опять эта школа, опять этот сквер. Только, на этот раз, я без провожатого. Пересекаю трамвайную линию и обнаруживаю, что лесенка на обрыв разрушена. От лестницы осталась только часть каркаса. Металлические ступени срезаны и свалены в кучу недалеко от трамвайной остановки, а на рельсах стоит грузовая платформа и пара рабочих перекидывает на нее эти ступени. А мне нужно туда – наверх, и я лезу по обрыву, ломая ногти цепляясь за остатки каркаса и понимая, что безнадежно опаздываю. А, когда я уже почти добрался до верха, и мне остается преодолеть три метра скалы, и я стою, задрав голову, на какой то металлической площадке, сверху показывается Ульянка, опять повзрослевшей в моем сне Ульянка, она улыбается мне, что-то кричит, а потом бросает сверху веревку с альпинистским карабином на конце. Карабин раскачиваясь выбивает из обрыва мелкие камешки, камешки со звоном ударяют о металл площадки, этот звон переходит в звон будильника, от которого я и просыпаюсь.
– С добрым утром!
– Мерси.
Только этого мне еще не хватало. Выпутываюсь из паруса, сажусь, поднимаю глаза, так и есть – Пионер. Вот с кем мне общаться не хочется, так это с ним.
– Ты знаешь, у меня по вторникам не приемный день, – говорю ему, а сам аккуратно сворачиваю свою подстилку. Разве что ты захочешь в футбольную секцию записаться.
– А может, все-таки уделишь мне чуть внимания? Я минут сорок ждал, пока ты проснешься. Тем более, это и в твоих интересах тоже.
Не отвечаю, продолжаю сворачивать подстилку, поднимаю с земли будильник и прячу его в карман. Поворачиваюсь в сторону лагеря. А мне в спину летит.
– Ну и каково себя чувствовать в свой последний цикл? Я загляну дня через два-три, расскажешь? Или, может все-таки, не в последний?
Интересно. Я в его памяти копаться могу, ну, не во всей, правда, только в ранних циклах, а он, значит, мои циклы считает?
Оборачиваюсь, но Пионера уже нет. «Меня царицы искушали, но я не поддался!» Исходя из того, что он пришел ко мне, а не к Второму, да еще и с намеком на продолжение банкета, нужен ему именно я.
Пока выбираюсь к лагерю, понимаю, что, во-первых, на обед я безнадежно опаздываю, а, во-вторых, есть у меня два часа свободного времени, которое можно как-то потратить, потому-что к Глафире Денисовне я точно не пойду. Убивать я ее, все-равно, не буду, будь она помоложе, раза в три-четыре, я бы, не поглядев на разницу полов, влепил ей по физиономии, а словами… Я не хочу с ней разговаривать! Но есть хочется. Идти побираться в столовую – значит общаться с той же ГД, придется доедать остаток сухпайковых сухарей, и до ужина – это всё. Ладно, переживем.
С независимым видом прохожу мимо столовой, как-будто так и планировалось и иду прямо к себе, но на траверсе столовой меня перехватывают все те-же Ульяна с Сашей. Ага, дежурные. Вот не любят они друг-друга, недолюбливают, а, мало того, что в одной компании оказались, так их и жизнь постоянно вместе сталкивает. Поэтому занимают они места по обе стороны от меня, пользуясь мною, как перегородкой. Но друг-друга все-таки признают, и звучит это так: «А мы тебе обед сберегли!» С ударением на «мы».
– Правда первое не удалось из столовой вынести. Поэтому – только второе и термос с какао.
Ну не нравится мне здешнее какао.
– Какао вам – за труды, а второе мне. А я чаем обойдусь.
Интересно, как это, насквозь правильная, со слов Лены, Саша решила поучаствовать в краже продуктов?
Сижу в тренерской, ем пюре с котлетой, девушки допивают какао.
– Справилась без меня с уборкой, Ульяна?
– А что там справляться? Конечно справилась, раньше же без тебя обходились. Ой. То есть я не хотела сказать, что ты нам совсем не нужен.
И смущенно замолчала.
– А я и не успел об этом подумать, не переживай. Новенький как?
– Ну как. Ходит, слоняется, бормочет что-то про себя. От вожатой уклоняется. Не мешает никому, и то хорошо. Алиса его припахала площадь подмести – подмел и свалил.
Ну вылитый я в молодости. А сейчас он в библиотеке должен быть, по программе, но поскольку программа давно уже слетела ко всем чертям… Да пусть ходит где хочет, в конце концов, имеет право. Я тоже имею право послать некоторых персонажей далеко и надолго, и отправляюсь на пляж, чтобы подменить там вожатую, о чем тут же и сообщаю своим прокормительницам. Вот, честное слово, если бы баба Глаша сама мне все рассказала, в том числе и про свою роль и ответственность за применение выключателя по мне подобным, я, скорее всего, ее бы не отправлял сейчас в игнор, но нет. Так или иначе, но я на пляже. Девочки разбегаются по своим делам, вожатая, кивнув мне, тоже собирается и уходит, и, из старших, остаемся на пляже только мы с Алисой. Ну, у Алисы свои дела, а я тут, вроде как за мелкими приставлен следить, поэтому в воду не лезу, а сажусь на песок рядом с Алисой и собираюсь начать светскую беседу.
– На дискотеку-то идешь? Или за гитару спрячешься?
Ага, щасс, ответила она мне – ко мне является делегация, в лице Гришки и обоих зайцев, и просит поработать нырятельной вышкой. Совсем страх потеряли. Алиса только смеется.
– Иди-иди. Работай, физрук.
Разрешил со своих плеч в воду прыгать, так чуть мне глаз пяткой не выбили. Чешу лоб – больно, может шишка даже будет.
– Все, я свой прогул загладил, дальше без меня.
– Семен, а почему тебя утром не было?
– Отсыпался я. Не читай по ночам, а то потом днем отсыпаться придется.
– Семен, а ты продолжение сказки придумал?
– Нет еще. Все, хватит меня в воде держать, я на берег пошел.
Пока малявки прыгали с меня, пока выбрался на берег – Алиса уже ушла, теперь даже и поговорить не с кем. Перебираюсь, на свое место – повыше, чтобы обзор был, сижу, прикидываю планы на остаток цикла.
Что там нас ожидает? Сегодня дискотека, завтра, с огромной вероятностью, придется выковыривать Шурика из подземелий, послезавтра – поход, от которого не отвертеться, пятница – ничего и суббота – отъезд и мой последний сознательный день. Что нужно будет сделать? Сегодня – ничего, разве что, понаблюдать за Вторым и… Может посводничать? Электроник и Женя? Нет, пусть этим девочки занимаются.
Опять ко мне та же самая делегация мальков.
– Семен, а как порох поджигают?
– В смысле?
– Ну, когда взорвать, что-нибудь хотят, его же поджечь надо.
– А-а-а, понятно. В старину – фитилем, а сейчас все больше электричеством. Стоп-стоп-стоп, а что это вы взрывать собрались?
Не Генду ли?
– Нет, ничего мы взрывать не собрались. Мы поспорили просто.
– Честно – ничего?
– Честное пионерское!
Ну ладно тогда, хотя проследить стоит, за Гендой. Алиса-то его явно не тронет, а завтра, по программе, попытка подрыва памятника. С системы станется на это дело малолеток отправить.
Продолжаю планировать. Завтра – пусть Второй этого очкарика ищет, а я сбегаю, с утра, в шахту, под видом поиска и записку самому себе обновлю, чем черт не шутит, вдруг еще прочитаю. Значит нужно будет этой ночью автобиографию сочинить. Поход, послезавтрашний, будь он не ладен, я подумаю о нем завтра. Пятница… Меня прерывает Электроник.
– Привет, о чем задумался?
Смотрю на него и, как обычно, меня дергают за язык.
– Как у тебя с Женей дела?
Электроник только вздыхает и смотрит в сторону.
– Понятно. Опять послала. Ты, главное, не сдавайся, вода камень точит.
«Вредные советы», – дополнительная глава то меня.
Тут меня зовут играть, и мы прерываем наш диалог. Волейбол, с пяти, до половины седьмого, стал уже привычным и ожидаемым всей компанией. Правда, на этот раз в регламент мы внесли изменения, вся компания резвится не на спортплощадке, а на пляже. Отвлекают красивые девушки в купальниках, отвлекают. Так что я не играю, а только пялюсь, в попытках играть, не смотря на то, что знаком с этими девушками уже бесконечное время, и на ранее декларированное к девушкам братское отношение.
Наконец, время отведенное на игру заканчивается, заканчивается и «пытка» эротикой.
Алиса смеется.
– Ну слава богу – живой, а не робот. В каждой по дырке проглядел, а то мы уже беспокоились – что с нами не так?
– Так вы нарочно, что ли меня дразнили? Алиса, властью физрука, заставлю прыжки и стометровку сдавать.
– Ой, Семен Семенович, только не бросайте меня в терновый куст.
А, когда уже подошли к спортзалу, Алиса хлопает себя по лбу.
– Вспомнила! Дискотечный усилитель не работает, кибернетики его разбирали, починяли, а починить и собрать не успели. Помоги мне с эстрады второй принести.
– Хорошо. Сразу после ужина?
Идем к столовой. Тихо спрашиваю у Лены.
– Заметила? Второй стоял поодаль, смотрел, как ты играешь.
– Заметила. А подойти так и не решился. – Лена вздыхает, опускает глаза и, на мгновение, превращается в Лену повседневную.
– Леночка, мне нужно рассказать тебе, все, что я знаю. Выбери время до конца цикла.
– Хорошо.
Больше, сейчас, говорить не о чем, поэтому подходим к столовой молча.
– Семен, не забудь, сегодня дискотека!
Вы, только что, прослушали традиционное приветствие вожатой при входе в столовую.
– Ольга, я-то не забуду. А вот отдельные пионеры – те могут.
Баба Глаша поглядывает из глубины кухни, но молчит. Я делаю вид, что не замечаю ее.
Беру поднос с ужином, сам сажусь рядом с амазонками.
– Ульяна, рыбу возьмешь? А то я минтай не ем.
Та еще мясорубка, не глядите, что мелкая. От минтаины остается только скелет, а я довольствуюсь рисом и жареным луком. Ульяна смотрит на это безобразие в моей тарелке, потом исчезает на кухне и появляется с котлетой на блюдце.
– Ешь. А то скажешь, что тебя объедаю.
Гм. Есть хочется, но моральные принципы, как же они?
– Ульяна, котлету украла или повариха дала?
– Повариха, а что?
– Да ничего, поругался я с ней, правда она об этом не знает. А эта котлета, это вроде как косточка собачке, чтоб не обижалась.
– Я для себя просила, если тебя это беспокоит.
Спиной чувствую, как баба Глаша поглядывает на нас в окошко раздачи. Несчастная старуха, окруженная тоской и одиночеством. Представляю себе сцену.
Ульяна: «Баба Глаша, а дайте еще чего, не наелась.»
Повариха: «Вон котлеты на сковородке…» – И реплика, в сторону «Знаю, что он рыбу почти не ест.»
А пофигу. Убила меня выключателем, пусть не лично, но приказы соответствующие отдавала, пусть теперь котлетками надежду на прощение покупает. Так и запишем.
Пока размышлял – котлета закончилась.
– Давно хотела тебе сказать. Не делай так. – Это Ульяна.
– Как?
– Иногда, когда ты так задумываешься… Тебя, как будто нет. Тело – вот оно, сидит жует, а глаза пустые, как у тех пионеров у ворот.
– Уля, я не умею иначе. А заметно?
– Если не присматриваться, то не очень. А если присматриваться, то страшно – вдруг уйдешь в себя и обратно не вернешься. Корми тебя потом с ложечки, вытирай тебе попу.
– Да ну тебя, все бы тебе хиханьки. – Сам улыбаюсь, девки улыбаются.
– Ну что, – спрашиваю Алису, пошли?
Алиса кивает, мы относим тарелки на мойку, выходим из столовой и направляемся в сторону сцены.
Но когда проходим по площади и уже собираемся свернуть на аллею ведущую к сцене, я, краем глаза, замечаю непонятную вспышку в одном из домиков и слышу хлопок, а потом звон стекла. Обрываю какую-то маловажную беседу с Алисой и бегу туда. Одиннадцатый домик, рядом с Жениным, Васьки и Сереги-зайца. А вот и обитатели, оба жильца и плюс Оксана, а из окна и двери домика выползает густое облако белого дыма.
– Стоять, не двигаться!
Васька не слушает меня и забегает, обратно на крыльцо, примериваясь прыгнуть внутрь. Хватаю его за плечо.
– Сдурел?!! Этот домик сгорает за две минуты!
– Гришка там!
О госссподя, думаю с досадой, избавь меня от этих подвигов, ну почему, почему я? А сам отталкиваю Ваську, выдергиваю за ремень уже заныривающую в дверь Алису, юбка с нее, при этом, сползает, обнажая приятные глазу ягодицы, трещит материя – будет мне потом пендель от девочки, но мне не до этого. Набираю полные легкие воздуха и прыгаю в домик сам.