Интервью с Юрием Соколовым, переводчиком «Игры престолов»
Первый роман серии «Песнь Льда и Пламени» на русском языке вышел в 1999 году в серии «Век Дракона». Переводчиком «Игры престолов» стал Юрий Соколов, который к тому времени успел перевести романы Роджера Желязны, Фрэнка Герберта, Айзека Азимова и других знаменитых фантастов. Давайте познакомимся с человеком, стоявшим за первой книгой и переводом большинства мартиновских реалий, вроде «лютоволка» или «чардрева».
7kingdoms.ru:Здравствуйте, Юрий Ростиславович! Спасибо, что согласились ответить на наши вопросы. Расскажите, как вы стали переводчиком?
Ю. Соколов: Хотите узнать, как я дошел до такой жизни? По всей видимости, сказалась дурная наследственность: в нашем роду литературные и лингвистические способности встречались достаточно часто. Переводом занимаюсь полвека. Начал лет в 16-18 с перевода стихотворений Киплинга. Потом лет 20 занимался техническим переводом, а где-то под 30, в очередной раз прочитав «Последнего Единорога» Питера Бигля, понял, что не могу не перевести эту книгу. Попробовал. Перевел. Кстати, начинал переводить в тот год, когда родилась старшая дочь. Так что теперь переводу практически 40 лет. Полировал я его лет десять. А тут как раз и перестройка. В издательстве Мир заметили, и пошла писать губерния…
7k: Но по образованию вы, если не ошибаюсь, инженер, поначалу работали в НИИ Тепловых Процессов, верно? Как это все совмещалось?
Ю. Соколов: Инженер. Двигателист. Закончил МАИ аж в 1972 году. Бигль делался за счет собственного досуга. А вот техническим переводом занимался как раз в НИИ ТП. Языку я учился у подруги моей матери, частным порядком. Освоив грамматику, постоянно читал английские книги. Начал с адаптированных книг и с газет, постепенно переходил к более сложным. Писать на русском учился у Булгакова и Стругацких.
7k: У вас десятки переводов художественной литературы разных жанров. Что из переведенного вам нравится как читателю?
Ю. Соколов: В плане жанровом я специалист очень широкого профиля: переводил словари, энциклопедии, научпоп по биологии, истории, туризму, изобразительному искусству… всего не упомнишь. Не подсчитывал отдельно художку и нонфикшн, но в общей сложности количество переведенных мной книг давно перевалило за сто. Одних только изданных книг уже более сотни. Лучшее? «Последний Единорог» Бигля. «Повесть о доме Вольфингов» Морриса (не напечатана). «Источник» Айн Рэнд (к сожалению, также не напечатан). «Контакт» Сагана. Рассказы Лавкрафта. «Тезей» Мэри Рено. «Дюна» Герберта. «Ночная Земля» Ходжсона. И много чего из рассказов, остросюжетных, фантастических и детективных. А также десяток рассказов О. Генри.
7k: В последнее время вы почти полностью переключились на детективы. Это ваш личный выбор? Насколько вообще переводчик может выбирать себе авторов или жанры?
Ю. Соколов: Так распорядились звезды. В течение пары-тройки лет существовал издательский заказ на перевод романов Агаты Кристи. Сейчас, как правило, переводчик переводит то, что заказывает издательство. А издательство заказывает то, чего просит публика. А публика (читатель, сиречь) любит остросюжетку и детективы. Словом, де факто, переводчик исполняет заказ читателя. А в смысле самостоятельного выбора, конечно, никто протестовать не будет: бери кого угодно и переводи. Только вот потом надо еще суметь издать уже готовый текст. Морриса я перевел лет 20 назад, и три крупных повести до сих пор не изданы за отсутствием интереса издателей к произведениям подобного рода.
7k: «Игра престолов» тоже содержит элементы детектива — есть убийство, есть сыщик, только финал книги совсем не такой, как в классических детективах.
Ю. Соколов: Ну, положим, детективный сюжет в своих различных вариантах является одним из основных в истории литературы. Взять тех же братьев Карамазовых…
7k: Какое впечатление на вас произвела «Игра престолов» по прочтении?
Ю. Соколов: Первоначальное впечатление — очень благоприятное. Мартин — блестящий рассказчик. И если бы он ограничился, скажем, тремя томами…
7k: А как менялось ваше отношение к циклу по мере выхода новых книг?
Ю. Соколов: Увы, с выходом каждого последующего тома отношение становилось все хуже и хуже. С точки зрения менеджмента работа провалена полностью. И я совершенно не понимаю его издателей. Да, Мартин остался прекрасным повествователем. Но такие объемы, по сорок, наверно, и более листов, и тем более выходящие с интервалом в семь лет, не могут непринужденно восприниматься читателем, особенно находящимся в зрелых годах. По сути дела, перед прочтением четвертой и пятой книг надо было сначала прочитывать заново предыдущие. Последние тома явно перегружены избыточными персонажами и сюжетными линиями. Думаю, что здесь есть вина и самого Мартина, явно купившегося на издательские посулы, и его издателей, поставивших перед ним завышенную цель, без учета его возраста. Словом, ни он, ни издатели не просчитали перспективу. Затеяли постройку Вавилонской башни, а кирпича хватило только на водокачку. Могу допустить, что первоначальный план Мартина предусматривал классическое трехкнижие, и на семитомник у него не хватило идеи. Согласитесь, что писать внушительную семитомную эпопею на основе одного лишь простого тезиса, утверждающего, что мир лежит во зле и все кругом либо простофили, либо гады, либо очень ядовитые гады, очень трудно. Как ни верти, фактор, определявший привлекательность первых книг, обратился против себя самого. То есть у эпопеи, на мой взгляд, оказался непрочный фундамент.
7k: С чем тогда связан огромный успех «Песни Льда и Пламени»? Или, на ваш взгляд, успех достигнут как раз за счет первых удачных книг?
Ю. Соколов: Ну, любая многотомная эпопея начинается с одной-двух удачных книг. Та же «Дюна», к примеру. Закон природы. Иначе не было бы эпопей. Исключением стал разве что Профессор, по большому счету уложившийся с «Властелином Колец» именно в три тома. Потом, разве можно отрицать талант Мартина? Популярность его вполне заслужена. И, думаю, он также уложился бы в три тома, если бы не стал растекаться мыслью по древу (простите за стилистическую небрежность и вынужденный славянизм). Жаль, что невозможно познакомиться с основными моментами его исходного замысла.
7k: Вы же смотрели сериал «Игра престолов»?
Ю. Соколов: А как же! Экшн вытеснил всякую мысль. Как и в экранизациях Толкина. Скорее всего, сериал и заменит собой финал эпопеи.
7k: Расскажите, как первый том «Песни Льда и Пламени» попал к вам на перевод и была ли какая-то специфика в работе над ним?
Ю. Соколов: Совершенно обыкновенным образом. Позвонили из издательства и предложили. Специфика была самая банальная — настала пора переходить от машинописного текста к электронному. Кажется, это был последний текст, который я печатал на пишущей машинке. Так что у меня не сохранилось ни оригинала перевода, ни электронного файла ПЛиО. Ну и еще помню, что перед началом работы очень тяжело болел.
7k: Долго переводили?
Ю. Соколов: Месяцев шесть. Тогда я еще был молод и полон сил. Личный рекорд в этой области — «Лазарус Лонг» Хайнлайна месяца за два или полтора. Но там, конечно, скорости способствовала сама природа текста.
7k: А вообще как вы обычно переводите — забегая вперед или с листа?
Ю. Соколов: К настоящему времени у меня выработалась следующая методика: работаю исключительно с электронными текстами (если книга предлагается в бумажной форме — сканирую) и с экрана. Это много проще в смысле устранения возможных пропусков текста, кроме того, не так много приходится вертеть головой. Текст предварительно бегло просматриваю, но не читаю. А вот готовый перевод обязательно читаю один или два раза, согласовываю номенклатуру, подчищаю неясные места.
7k: Как вы оцениваете труд переводчика: он лишь «перекладывает» или все-таки создает самостоятельное произведение? Может ли он гордиться тем, каким успехом пользуется переведенный роман в его стране, или заслуга в успехе всегда принадлежит автору оригинала, а переводчик здесь лишь… за стремя подержался?
Ю. Соколов: Переводчик пишет этюд на заданную тему, или исполняет произведение с партитуры. Вопросы славы и успеха, по-моему, здесь вообще ни при чем. Популярен автор. Или произведение. Переводчик обязан не испортить его труд. О сем есть и строка в типовом авторском договоре на перевод. Вопросы гордости в таком разрезе вполне компенсирует гонорар. Но переводчики ни великими, ни даже известными, ни тем более богатыми не бывают. Наш труд анонимен.
Перевести книгу — значит написать ее так, как это сделал бы автор, владей он русским, в нашем случае, языком. И тут начинаются бесконечные возможности для толкования. Перевод, по сути дела, представляет собой толкование авторского текста. И хороший, идеальный перевод авторскую мысль передает со всеми ее изгибами и загогулинами, но при этом логичен и читаем. Или неудобочитаем, если так писал автор. Не следует поклоняться авторскому тексту как индус священной корове и воспринимать буквальный, грамматически правильный перевод как единственно точный. Точнее говоря, этих единственно точных — целая уйма. При всем своем разнообразии десять переводов Толкина точны, вне зависимости от того, как там улыбался Боромир. Любое количество переводчиков переведет конкретный текст разными словами. И даже один переводчик, — если попробует перевести его утром и вечером.
7k: Как происходило редактирование перевода после сдачи «Игры престолов»? Вы сами были редактором в издательстве «Вече» — насколько важным вы считаете этап редактирования перевода?
Ю. Соколов: Обычным путем. Редактирование творилось в недрах издательства, и я к итоговому продукту не имел никакого отношения. Вообще говоря, принятая теперь издательствами технология не предусматривает контактов между переводчиком и редактором. И дело отнюдь не в том, что издатели по внутренне присущей им злобе похерили столь важный этап. Просто сам процесс книгоиздания на наших глазах претерпел колоссальные изменения. От небольшого количества наименований огромными тиражами издатели перешли к огромному количеству наименований малыми тиражами. Мои первые тиражи были по 100 тысяч экземпляров. Сейчас не больше 5 тысяч. А силы и возможности редакторов не беспредельны. То же самое можно сказать о сверке переведенного текста с исходником. Чрезвычайно трудоемкое и, по большому счету, абсолютно ненужное занятие.
Редактор, конечно же, необходим совершенно и безусловно. Переводчик или автор, каким бы замечательным он ни был, не может не совершить какое-то количество ошибок в своем тексте. И редактор/корректор их чистят. Но при этом иногда совершают и собственные ошибки. Предупреждая ваш вопрос, могу сказать, что к любительским редакциям готовых официальных переводов отношусь скептически.
7k: Почему?
C правовой точки зрения, любительские редакции вообще представляют собой непонятно что. Автор или его агент предоставляет право на издание перевода конкретному издательству, зная его уровень и репутацию. Издательство нанимает для этой работы переводчика, опять-таки зная его уровень и репутацию. После чего редактирует полученный от последнего текст. Где здесь место для любительской редакции? Конечно, я не стану отрицать того, что и профессиональные переводчики и профессиональные редакторы допускают ошибки, но согласитесь, ошибки будет содержать и любительская редакция — что ж, вводим еще один контрольный этап? Кроме того: насколько существенны сами предлагаемые любителями правки? Они способны чем-то изменить наше представление о намерениях автора и примененных им средствах? Литературный перевод не тождественен переводу, так сказать, техническому, или лингвистическому, если угодно, и то, что может показаться ошибкой редактору-любителю, руководствующемуся лингвистическим шаблоном, может быть обусловлено требованиями русского текста. Вот существуют десять переводов «Властелина Колец», и среди читателей нет единства в том, какой из них лучше — общая реакция на них получается скорее как бы в стиле сталинского: оба хуже. В моем представлении, здесь следует обратиться к бритве Оккама и не умножать без нужды сущности.
Я считаю, что интересующий вас в данном контексте перевод «Игры Престолов» со всеми достоинствами и недостатками перевода и переводчика, следует воспринимать как литературный факт, который уже нельзя отменить или изменить. Как и добавить к нему что-либо. Более того, он был сделан лет двадцать с лишним назад, и если бы мне сейчас предложили заново отредактировать этот текст, я, вне всяких сомнений, основательно перелопатил бы его. Со временем меняются не только читатели, но и переводчики. Так что моя позиция такая: любая читательская инициатива в этой области нарушает авторские права переводчика, не стоит исправлять чужие тексты, переводите сами, улучшайте, шлифуйте, доводите до немыслимого совершенства, забыв про существование предшествующих переводов. Делайте свой шедевр! А потом издавайте его. Со всеми исправлениями, правильными оборотами и прочая. Никто не против. Но в чужой текст лезть не надо. Издателям подобные правки — также излишняя докука.
7k: Значит, вычитка силами фанатов с последующей экспертизой редактора в издательстве или автора перевода — дело пустое?
Ю. Соколов: Участие читателя в переводе — явление новое для литературы. Даже не знаю, куда бы послал доброжелательный читательский коллектив условный Толстой или Чехов. До сих пор литература являлась творчеством одиночек. Решать литературные проблемы читательским голосованием? Не стану рекомендовать. Это какой-то вариант первобытного коммунизма и обобществления женщин. Впрочем, я, как истинный старый пень и ретроград, могу только защищать привычные тенденции. Новации — не мой профиль. Это пусть решают для себя издатели.
На мой взгляд, любительская правка готовых переводов может иметь место и приветствоваться в качестве клубной деятельности, но никак не в качестве одного из механизмов книгоиздания. Подобное вмешательство, пусть оно и совершается в самых лучших намерениях, нарушает технологический процесс издательств и как бы заставляет их идти на дополнительные расходы. Зачем это издателям?
7k: Виктор Вебер, переводчик Стивена Кинга, говорит, что фанаты помогли ему с реалиями и отсылками, что такая предварительная читка помогает в шлифовке имен и даже в отлове закравшихся ошибок до того, как книга будет напечатана…
Ю. Соколов: У каждого переводчика своя технология. Кому нравится попадья, кому попова дочка. Мне доводилось работать под контролем любителей над «Ордалией» Беккера. И хотя помощь пробеккеровского общества была неоценима в том плане, что принятой номенклатуры я не знал совсем, ряд замечаний по переводу, сделанных этой общественной организацией, был для меня полностью неприемлем. Начиная с того, что автор этот существует у нас в виде Бэккера, а не банального и совершенно нормального Беккера.
Фанатизм, существуй он в области футбола, кино, литературы, на мой взгляд, представляет собой крайне отрицательное явление в современном мире. Сказать по правде, промартиновский фанатизм меня даже пугает. Переводчик делает перевод и отвечает за него перед автором, читателями, перед Богом, наконец, и присутствие советчиков здесь не обязательно. Или перевод сделан переводчиком Имярек, или переводчиком Имярек и фанатами. В соответствии с юридической базой. С соответствующим копирайтом. Согласитесь: разница есть.
7k: Вам не кажется, что такие народные исправления — это последствия тех самых изменений в издательском процессе, о которых вы говорите?
Ю. Соколов: Нет, они являются результатом более широкого распространения языковой грамотности среди читателей. Что, в принципе, не просто хорошо, а отлично. Но! Здесь работает тот же фактор, что и при экранизации популярного произведения: невозможно поставить фильм/перевести роман так, чтобы все оказались довольны. У каждого из знатоков окажется собственное мнение о том, как надо было лучше. И где какие ляпы сделал этот охламон-переводчик, и так далее… Но в целом рост и глубину знакомства с языками надо приветствовать. Пусть все читают романы в подлиннике. Тогда и мы, переводчики, сможем почить от всех дел своих или заняться более благодарным трудом.
7k: Недавно редактор того подразделения АСТ, которое занимается переводами Мартина, упомянул, что все-таки хочет провести сквозную проверку романов серии. Как бы вы посоветовали ему поступить с «Игрой престолов»?
Ю. Соколов: Я бы посоветовал не придумывать себе лишнюю работу. Но хозяин — барин. У него есть свое начальство, так что пусть делает все, что оно хочет. Сизифов труд, тяжелый и бессмысленный.
7k: После выхода «Игры престолов» следующую книгу цикла переводила уже Наталья Виленская. Вы знаете, почему так случилось?
Ю. Соколов: Знаю. Вмешались внешние силы. И Виленской не завидую: переводить такие объемистые тома физически тяжело.
7k: Вы знали о том, что находятся люди, которые пробуют перевести «Игру престолов» заново? Как вы считаете, Мартин — подходящий автор для первого опыта в переводах?
Ю. Соколов: Что в этом удивительного? Пускай переводят. Со времени первого перевода прошло двадцать лет. Другое время, другой уровень знаний. Может, и лучше переведут, чем я. Насчет первого опыта: не советовал бы. Рекомендовал бы взять для начала книгу объемом примерно в 10 авторских листов. Такой стандартный формат. А там будет ясно, твое это дело или нет. Но если кто особо умный и титан мысли, так почему бы и нет?
7k: Как вы вообще относитесь к перепереводам?
Ю. Соколов: Повторные переводы часто являются следствием излишне строгого авторского права. Издатель не может опубликовать старый перевод без разрешения автора. Иначе ему грозят серьезные штрафы. А автора или наследников по прошествии 30 лет поди найди, поэтому приходится заказывать новый. Но и у старых переводов бывают свои погрешности. Старый перевод одного из рассказов О. Генри, который мне пришлось переводить заново, был сокращен процентов на 20–25.
7k: Перед вами, как перед открывателем «Песни Льда и Пламени» в России, стояла задача создать глоссарий, и это одна из самых сильных сторон вашей работы над циклом. Расскажите о своем подходе.
Ю. Соколов: Глоссарий создавался попутно, по мере продвижения работы. И фиксировался во время второго прочтения готового текста.
7k: Для имен Таргариенов вы предложили очень необычную передачу дифтонга «ae» как «-ейе-» или «Эйе-». Как вы при этом рассуждали?
Ю. Соколов: Таки уже не помню, давно это было. Но в передаче имен и названий считаю важным не точность зарубежного произношения, а русское благозвучие. Никаких Данкенов и Мэрай, когда в отечественной традиции существуют Дункан и Мария. Словом, здесь, скорее всего, чистая вкусовщина, ничего более.
7k: А что скажете о любви Мартина модифицировать реально существующие имена — Петир или Питер, Серсея или Цирцея?
Ю. Соколов: Есть еще Дейенерис или Деянира. На мой взгляд, этим художественным приемом Мартин воспользовался неудачно. Тот же самый Jon, к примеру. Как прикажете переводить? Или ser, фигурирующий вместо sir. Возможно, этим самым Мартин хотел показать, что созданный им мир все же не тождественен Великобритании.
7k: На основе в том числе вашей работы над «Песнью Льда и Пламени» защищаются диссертации. Одна из целей этих работ — выработать общий подход к переводу однородных онимов. В этом случае, например, образованные похожим образом Winterfell и Summerhall переводились бы на русский язык либо оба транслитерацией (Винтерфелл и Саммерхолл), либо оба калькированием (например, Зимний Холм и Летний замок). Вы считаете, что такие рациональные подходы к переводу имен собственных оправданы?
Ю. Соколов: Э, наука наукой, а перевод — это все-таки, в какой-то мере, искусство. Строгие правила в нем не всегда уместны. При переводе художественного произведения можно пользоваться любым из двух вариантов в зависимости от требований текста. А иногда и обоими сразу.
7k: В первых изданиях «Песни Льда и Пламени» на картах появляются названия «Винтерфелл, или Злозимье», «Риверран, или Быстроречье», «Дредфорт, или острог Ужасный». Расскажите об этих вариантах. Почему в итоге в большинстве случаев остановились на транслитерации, кроме «Кастерли Рок, или Бобровый Утес»?
Ю. Соколов: Есть такой прием употребления говорящих имен, позволяющий избежать примечаний. Поначалу было непонятно, что Мартин хочет сказать говорящими именами. Потом стало ясно, что ничего. И все закончилось транслитерацией.
Кстати о Бобровом утесе. Здесь я, конечно, не прав. Casterly Rock — конечно же, Замковая (лат. Castrum) Гора/Скала. На бобра (лат. Castor) меня переклинил связанный с ним и Ланнистерами аспект богатства. Но в принципе, бобровая запруда бывает и у скалы. В Шотландии, например.
7k: Но ведь так теряется связь с именем рода, у которого Ланнистеры отобрали замок, разве нет? Как лучше?
Ю. Соколов: В момент написания перевода ни о чем таком, сколько мне помнится, еще не было известно. Признаюсь честно: в отношении ПЛиО я уже свое откукарекал, и добавить больше ничего не могу. Хотелось бы знать, чем закончится вся история, — она мне не чужая, — но боюсь, что придется расспрашивать об этом Мартина уже на том свете.
7k: Как вы считаете, при каких обстоятельствах уместно (и уместно ли вообще) использовать в переводе реалий Вестероса славянизмы или слова, у которых в русском языке исторически сложилась какая-то своя коннотация?
Ю. Соколов: А насколько уместны в реалиях Вестероса англицизмы? Он лишь несколько напоминает Англию, не более того. И размерами, кстати, много больше. Систематически, наверное, славянизмы неуместны, но в каких-то разовых ситуациях — почему бы и нет? Опять же, перевод делается для русского читателя, которому точная средневековая западная терминология может показаться непонятной. Ну и кроме того, в переводах на русский язык от славянизмов избавиться невозможно: русский — он, того, как бы славянский.
7k: В «Игре престолов» очень много средневековой терминологии, например названий элементов доспехов или слов из геральдического языка. Чем вы пользовались при переводе таких моментов? Были ли какие-то сложности?
Ю. Соколов: Еще раз: все это было очень давно. Существовавшие тогда словари количеством слов не баловали. Какую-то помощь предоставлял Большой Оксфордский словарь на 2 500 000 слов. Однако все вопросы с его помощью закрыть было невозможно. Интернета не было. Во всяком случае, у меня. Справочная литература нужного уровня имелась только в Иностранке и Ленинке, куда я и ездил за справками как минимум раз в месяц, а там еще поди найди именно то, что тебе нужно. Но как-то выкрутился… простите, коли что не так.
7k: Как вы думаете, почему Мартин так долго пишет и все больше уходит в мироустройство, издавая книги о древней истории Вестероса?
Ю. Соколов: Потому что не удается ему сшить воедино все то, что он уже понаписал. Думается, что Мартин в первую очередь автор малой и средней формы, а вот эпопея ему не удается. Да и возраст, конечно же, сказывается. Мы с ним ровесники, и даже несколько похожи внешне — я тоже седой, старый, толстый и бородатый — помимо картуза, конечно: у меня такого нет. Вот если бы был, тогда бы я жил с читателями в любви и согласии! Словом, главное — картуз!
Отличный комментарий!