Результаты поиска по запросу "как простить близкого друга"
Просто страшно за украинцев. Если они остаются на несколько часов без электричества, то не могут смотреть телевизор. Ведь им же придется опять думать собственными мозгами
Веерные отключения. Хлеб.yurasumy
September 24th, 10:26
Я понимаю, что тема избитая, но в качестве новостийной ленты.
Вчера по Сумам были веерные отключения электричества (не плановые). Разные районы по несколько часов были без света.
И вчера "черный хлеб" подорожал с 5 грн. до 5 грн. 80 коп.
Для справки - при Януковиче был 3 грн. 70 коп.
П.С. Наверное пора начинать цикл статей про "европейскую" жизнь на Украине. Пусть это будет первая (хотя она явно не первая).
http://yurasumy.livejournal.com/190354.html
О — значит Ольга (Дубликат, часть без номера)
Продолжение.Часть 1 http://vn.reactor.cc/post/3547726
II
— И что ты об этом думаешь?
— Девочку немного жалко, но она молодая, она ничего не потеряет. В худшем случае, поругается с деканатом. И будет проходить практику где-нибудь в городском лагере.
— Нет, я о том, что она здесь вообще оказалась.
— А кто в программе на прошлый год написал: «В связи со стабилизацией субъективного возраста НБО в пределах 7 — 17 лет организовать в узлах детские лагеря», — и далее по тексту. А потом, чтобы расход средств обосновать, отчитался как о выполненной работе? Это скажи спасибо, что только одну прислали. А мы теперь страдай и думай: что с ней делать? Особенно мне будет неприятно, если всплывет правда о том, что творится у нас под ногами. Итак применение Выключателя по активным НБО с трудом обосновали.
— Может, давай рискнем и отправим ее, скажем, в первый узел. Все равно нам нужно обитателей узлов организовывать. Цикла на три, а потом, когда она и Система адаптируются друг к другу, сделаем миксов и закроем вакансии во всех узлах. А ее отчет автоматически окажется секретным, те кто имеет допуск — ничего не поймут, а кто поймет, те допуска не имеют. А что касается Выключателя: ты уверенна, что была права?
— Ох, я не знаю… Но другого выхода я не вижу и не видела. А вынести всю информацию наверх, чтобы там решали, — это еще хуже. Для местных обитателей хуже, за которых ты всегда заступаешься. Потому что иначе, тут все выжгут, во всех узлах, включая эфемерные. В общем, приглашай девочку в директорский кабинет на завтра, на десять ноль-ноль, остальных я сама обзвоню. Там и посмотрим и решим, как с ней быть.
Ольгу разбудил солнечный зайчик, неяркий, но настойчивый. Он щекотал лицо, пробиваясь между неплотно задернутыми занавесками, и совершенно не давал доспать.
Пришлось открывать глаза, глядя на облупившуюся краску на потолке вспоминать где находишься, обводить взглядом комнату и опять давить в себе желание навести в ней порядок или хотя бы просто вытереть пыль. Зазвенел будильник: «Семь тридцать, — отметила про себя девушка, — сейчас умоюсь, позавтракаю и в половину десятого подойду в отдел кадров. И, до самого автобуса, я свободна. Хоть снова пляже поваляюсь, когда еще дома выберусь?»
Но в столовой девушку выловил Анатолий и поваляться на пляже не удалось.
— Ольга Дмитриевна, подходите, пожалуйста, через час в кабинет Руководителя филиала. Будем вас ждать. — Подумал несколько секунд и уточнил. — Это в модуле, на втором этаже напротив лестницы…
Ольга подождала продолжения, но не дождавшись спросила:
— Чемодан брать?
— Оставьте пока. Сдать ключи коменданту вы всегда успеете. — И Анатолий ушел по своим делам.
А Ольга, неожиданно для себя, обрадовалась. Она, оказывается, успела привязаться к этому месту, несмотря на неласковую встречу. Так что почувствовала в этом «оставьте пока», брошенном Анатолием, что-то такое, какое-то обещание продолжения истории. Поэтому оставшийся час она провела в радостно-возбужденном настроении. Быстро поела, убежала в комнату, которая, кажется, вот-вот станет её, в комнате постояла над раскрытым чемоданом, выбирая в чем пойти, так чтобы произвести благоприятное впечатление, и, за десять минут до назначенного срока уже стучала в двери приемной.
— Заходите, Ольга Дмитриевна. — Анатолий взял инициативу представления девушки присутствующим на себя. — Позвольте представить, Миронова Ольга Дмитриевна, направлена к нам, для прохождения практики в качестве пионервожатой.
Кабинет оказался полон народа. От такой концентрации начальства и от того, что кто-то тихонько хмыкнул на словах про пионервожатую Ольга даже чуть растерялась и смутилась, почувствовав себя как на экзамене перед комиссией.
— Ольга Дмитриевна, что вы думаете о человекоподобных роботах? — Едва все расселись вдоль стола для совещаний, задал вопрос один из «экзаменаторов», лицом напоминающий Шурика из кинокомедии. Вот только выражение этого лица было высокомерное и жесткое. Совсем не такое, как у его киношного двойника. С таким Шуриком, пожалуй, даже царь Иван Васильевич поостерегся бы фамильярничать.
Ольге захотелось сдерзить, ответив что-то вроде «фантастикой не увлекаюсь», но она только и смогла что выдавить из себя: «Никогда не интересовалась».
— Очень плохо, — отреагировал «Шурик» и, кажется, потерял интерес к разговору.
А разговор продолжился. То превращаясь в коллективную лекцию, то в перекрестный допрос. Иногда Ольга слушала раскрыв рот, иногда тряслась, как на экзамене. Кажется экзаменаторов (или допрашивающих) интересовало про Ольгу буквально все: от успеваемости, до хобби, от школьных влюбленностей, до любимого времени года. Но и узнала она не мало о том странном месте, куда привез ее автобус. Помалкивали двое: пожилая, на грани старости, женщина очень властного вида, кажется исполняющая обязанности здешнего директора и мужчина с копной каштановых волос и такой же бородой, больше всего похожий на геолога из старого, еще черно-белого фильма.
А потом Ольгу попросили покинуть помещение.
— Ольга, — из Ольги Дмитриевны она уже стала Ольгой, впрочем, она и не возражала, — Ольга, погуляйте, пожалуйста, полчасика. А мы пока посоветуемся, сможем ли мы вам помочь с практикой.
Ольга, послушно кивнув, оставила совещаться местную элиту, а сама спустилась по лестнице, затем чтобы увидеть хвост отъезжающего с площади автобуса. Оставалось только философски отметить про себя: «В этой истории один плюс: еще сутки здесь, на курорте, я получила». Уходить далеко не хотелось, поэтому Ольга, завернув за угол, присела на замеченную еще вчера лавочку. Простая деревянная лавка из трех досок, даже без спинки. Ее специально вкопали в землю там, где можно было покурить, с наименьшей вероятностью попасться на глаза начальству: стена модуля с глухими окнами за спиной, линии кустарника по границе аллей и площади с трех оставшихся сторон, и тень от модуля сверху.
Одиннадцать утра: разгар рабочего дня. Вряд ли кто-то сейчас выйдет покурить. Ольга вытянула ноги, прикрыла глаза и почти прислонилась к ребристой стене модуля, но вовремя вспомнила, что на ней светлая блузка, а не стройотрядовская куртка и так и замерла, в положении неустойчивого равновесия, вцепившись в край лавки руками.
Кто-то сел рядом, на дальний край лавочки. Ольга открыла глаза и повернула голову — тот самый, заросший и бородатый дядька из кабинета, заведующий то ли лабораторией, то ли сектором. Звали его Семен Семенович, а вот фамилию Ольга не запомнила.
— Оля, чем вы занимались в стройотряде?
— Мы были проводниками на поездах. Объездили страну от Бреста до Владивостока.
— Значит справитесь. С пассажирами справлялись и с пионерами справитесь. Вас ждёт начальство, Оля. Сейчас вам сделают предложение, от которого вы конечно сможете отказаться. Только помните, те пионеры, они нуждаются в вас больше, чем вам сперва покажется. Дядька на мгновение сбросил с лица непроницаемое выражение и улыбнулся удивительно доброжелательной и грустной улыбкой.
— Так я пойду? — Ольга ничего не поняла из сказанного: «Какой-то блаженный, хорошо что, кажется, безобидный.
— Да-да, конечно. — Дядька уже успел спрятать свою улыбку и опять невыразительно смотрел на Ольгу через глаза-заслонки серо-стального цвета.
А в кабинете Ольге действительно было сделано предложение, правда «Шурик», в начале, чуть было все не испортил:
— Ольга, у нас действительно нет вакансий для пионервожатых, но вы можете попробовать себя в программировании человекоподобных роботов.
— Но я же ничего не понимаю в программировании.
И чуть не прозвучало: «Знаете, нет. Без меня». Но спасла ситуацию главная здесь Глафира, кажется, Денисовна.
— Александр, ну причем тут ваши взгляды? Оля, Александр слишком много общался с машинами, не слушайте его. Нету никаких кассет с программами и нету никаких роботов. Они почти такие же, как мы с вами. Есть, конечно, отличия, но ничего сверхъестественного, по сути это обычные подростки, которые сейчас неорганизованно болтаются. Тут, скорее, ваши педагогические знания пойдут на пользу. Вы сюда как пионервожатая приехали, вот и попробуйте организовать пионерский лагерь. Тем более, что основы там уже заложены.
Ольгу не пришлось долго уговаривать, Ольге стало интересно. И дальше события потекли по бюрократической колее. Ольга подписывала какие-то бумаги, кажется трудовой договор и обязательство о неразглашении государственной тайны. Ольга посетила инструктажи по технике безопасности, по медицинской подготовке, по режиму обеспечения секретности (Видите ли, Ольга. В самом пионерском лагере, конечно, секретного ничего нет. Весь секрет в том, где он находится и в его обитателях). Ольга прошла медосмотр, а потом еще непонятный тест (Зовут меня Виолетта Церновна Коллайдер, что запоминать тебе абсолютно не обязательно. Надевай шлем на голову и смотри на экран. Сейчас тебе будут быстро-быстро показывать картинки, если содержание картинки тебе нравится — жми на кнопку). Прослушала лекцию по этике (Ольга Дмитриевна, вам предстоит общаться с не совсем обычными… людьми). Получала на складе вожатскую форму и лично у Анатолия два комплекта ключей от всех помещений лагеря. Весело, чуть ли не напевая, наводила порядок у себя в комнате (ну и что, что всего на полтора месяца и жить в ней все равно не придется — порядок то должен быть). И так далее.
Закрутилась настолько, что в десять вечера рухнула на кровать без задних ног и уснула, чтобы проснуться в половину четвертого утра от вежливого, но настойчивого стука в дверь.
— Ольга Дмитриевна? Через полчаса автобус, я провожу вас. Собирайтесь, пожалуйста.
Офицер с повязкой на рукаве присел на стул в общем холле секции и деликатно прикрыл глаза. Запах одеколона «Шипр», табака, гуталина, офицерской сбруи и мужского пота волнами начал заполнять холл, так что, когда Ольга, уже одетая в вожатскую форму, вышла из комнаты, пригодного для дыхания воздуха там почти не осталось.
На улице легкий ветерок отнес в сторону «военные» запахи и сразу же запахло цветами, и близким лесом. Фонари на аллеях светили через два на третий и те только на одной стороне. «Странно, — подумала Ольга, — уже должно начать светать, а темно, как-будто мы где-то на юге, хотя ехали сюда на автобусе всего часов пять».
Офицер шел чуть впереди, показывая дорогу. Ольга отставала на полшага, а еще на два шага позади шел солдат с вещмешком, замыкая процессию. Солдату Ольгин чемодан не доверили, и офицер нес его самолично, держа в левой руке. Ночные аллеи были пустынны, только один раз навстречу попались еще трое военных — тот самый патруль, судя по повязкам, заступиться перед которым обещал ей Анатолий.
Девушка ожидала, что они выйдут к площади, но провожатый свернул на узкую тропку и, обогнув с тыльной стороны административный модуль, вывел Ольгу к западным воротам. Вот здесь света хватало: четыре прожектора с крыш, как уже знала Ольга, механической мастерской и химлаборатории освещали пространство перед воротами. Одна створка ворот была приоткрыта и сквозь щель угадывался красный бок Икаруса.
— Ну, удачи вам, Ольга Дмитриевна. К семи утра будете на месте. — Режимщик вынырнул как из ниоткуда и помог дневальному пошире приоткрыть ворота. — Совсем одну вас не оставим, не беспокойтесь, раза два-три в неделю кто-то будет к вам заглядывать, а пока, желаю вам проявить себя. И, — Анатолий оглянулся на военных и понизил голос, — если вам покажется знакомым кто-то из пионеров, не говорите никому об этом. А ему самому — тем более.
Сопровождающие военные прошли с Ольгой к автобусу, офицер подал Ольге чемодан, принял у солдатика вещмешок и подал в салон вслед за чемоданом.
— Это вам, на случай если что-то пойдет не так. И, — офицер зеркально скопировал действия режимщика, оглянувшись на фигуру Анатолия, маячущую в воротах, — если все пойдет совсем не так, то послезавтра в двадцать три ноль-ноль на остановке будет автобус.
«Как? Что? Что значит, не так?» — хотела спросить Ольга, но офицер только отдал честь, прощаясь, отвернулся и зашагал к воротам. Что-то он знал, невзрачный капитан с повязкой дежурного по части. А у Ольги впервые мелькнуло, еще даже не подозрение, а предчувствие подозрения, что утром в приемной ей рассказали не всю правду. Но мелькнуло и исчезло. Двери автобуса с шипением закрылись и автобус, мазнув фарами по кирпичному забору и воротам, развернулся и понес Ольгу сквозь южную ночь навстречу будущему.
Дубликат, часть 6
Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2956175Глава 2 http://vn.reactor.cc/post/2967240
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2986030
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/3004497
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/3021621
Глава 6 http://vn.reactor.cc/post/3051251
Глава 7 http://vn.reactor.cc/post/3063271
Глава 8 http://vn.reactor.cc/post/3073250
Глава 9 http://vn.reactor.cc/post/3087408
Глава 10 http://vn.reactor.cc/post/3095547
XI
Монетка в фонтане
— Ты пойдешь со мной?
— Брысь! Юля, ты же знаешь, что со мной это не работает. Тем более в этом варианте «Совенка».
— Знаю. — Юля подумала, не сделать ли вид, что обижена, но потом улыбнулась. — Хорошо что я не материализовавшееся подсознание и не ходячий портал, а всего-лишь кошка-мутант.
— Ага. Была бы ты, на самом деле, кошкой, ты бы об этом не задумывалась. Животным, знаешь по барабану. Так что смирись с тем, что ты человек.
Наклонилась, надо мной, загораживая весь обзор и глядя мне прямо в глаза. Зрачки расширились, сейчас гипнотизировать будет. А я делаю рывок и целую Юлю в нос. Хотел в губы, но она дернулась и получилось в нос. Ну, тоже неплохо.
— Ну вот, всю таинственность момента нарушил. Ладно, пойду. Скоро Славя придет, не люблю, когда меня видят. Я, в конце-концов, как там у тебя: «Кошкодевочка, легенда лагеря», — и должна являться избранным и в критические минуты. Еще увидимся, пока.
— Мяу!
— Не дразнись!
И убежала. А я выхожу в проход между сиденьями, подбираю пакет и свитер. Пальто, кажется, нужно оставить, а вот телефон не забыть. Или смартфон? Или МР3-плеер? Под моим взглядом старенькая кнопочная Нокия начинает увеличиваться в размерах, экран у нее наползает на кнопки… Кручу головой, «Отставить!». Телефон возвращается к привычному облику. М-да, и вот пошел бы я такой за Юлей, я бы натворил там дел, в лагере-то. А так… Пригибая шею смотрю в окна автобуса, снаружи все как положено: приоткрытые ворота с прорезанной звездой, надпись «Пионерлагерь Совенок», два гипсовых пионера, кирпичный забор, лес по обе стороны забора, автобусная остановка. Оглядываюсь назад: дорога убегающая в холмы, ЛЭП, то ли поля, то ли луга, непонятно. Оставляю вещи в автобусе, а сам выхожу. Не стоит заставлять Славю ждать.
— Привет, ты, наверное, только что приехал?
— Славюшка, ты же давно уже проснулась. А все повторяешь так, как тебя научили.
Какая она все-таки красавица, смотрю в эти глаза и чуть не тону в них.
— Ты… Ты… Это ты приехал?! Так что ж стоишь, пойдем скорее.
Рад бы, но нет. Внутрь мне нельзя, я сам себе такое правило установил и поэтому я его выполню. Вспоминаю трансформацию телефона. Здесь я еще сдерживаюсь, а внутри, боюсь что не смогу.
— Нет Славюшка, туда мне вход заказан.
— Тогда подожди, я быстро. Мы быстро!
Срывается с места к воротам. Внезапно останавливается, разворачивается и бежит ко мне. Виснет у меня на шее и целует. Вот у Слави получилось в губы. В уста сахарные, именно.
— Пока никто не видит! — Хохочет. А потом, на мгновение построжев. — И не думай ничего такого, это тебе от всех нас! Другие то постесняются. И обязательно дождись! Или нет, костровую поляну знаешь? Подходи туда через час!
И бегом, в темпе приличном Ульянке-маленькой, а не помощнице вожатой, скрывается за воротами. «Конечно знаю, конечно подойду, за тем я тут и оказался». Присаживаюсь на лавочку, до поляны двадцать минут хода, так что полчаса свободного времени-то у меня есть. Или я лучше даже прилягу. Устраиваюсь у ног правого пионера, в удивительно не пыльной и мягкой здешней траве, закидываю руки за голову и лежу, разглядывая облака. Как их называют? Цирусы, если я правильно вспомнил. Когда я еще здешнее небо увижу?
— Спасибо, что не стал описывать меня, как абсолютного злодея.
Облака загораживает фигура, вставшая надо мной башней. Пионер. Визитер третий, виртуальный. Через него небо просвечивает, значит — виртуальный.
— Пожалуйста. Абсолютных злодеев вообще не бывает. А ты и на относительного злодея не тянешь.
— Любопытно, а на кого же я тяну? Как ты меня характеризуешь?
— Как, в общем-то, неплохого человека, загнавшего себя в причинно-следственную воронку событий. И вот за то, что он загнал, или позволил загнать, себя в эту воронку, он и должен нести ответственность. А ведь и нужно было тебе, всего-то, встать на чужое место и посмотреть оттуда.
— Мудрено. Но, прощай.
— Прощай.
Интересно, в какой материнский мир, из всего пакета, его тогда выкинуло вместе с лодкой? Ну это так, праздный интерес, оставим эту тему в покое. Перевожу взгляд с облаков на средний план. На кусте барбариса сидит птичка, не разбираюсь я в них. Мелкая, чуть побольше воробья, очень аккуратное тельце, небольшой тонкий клюв, по серо-коричневому тельцу желто-коричневые продолговатые пятнышки. Птиц косит на меня правым глазом, потом я перестаю его интересовать. Вдруг он вспархивает с места, подлетает метра на полтора и возвращается на свою ветку с каким-то насекомым в клюве. Значит назовем этого птица мухоловкой.
Трещит ветка, вспугнутая мухоловка улетает, бросив добычу. Кто-то кидает в меня сосновой шишкой.
— Его все уже ждут, а он тут разлегся!
— Имею право, Рыжая белка. — Я знаю, она не обидится.
Поднимаюсь со скамейки, оглядываюсь. Вон там — начало тропинки к озеру и дальше к Старому лагерю. Туда мне можно, но время поджимает. Поэтому я протягиваю Ульянке руку.
— Пошли?
И мы идем на костровую поляну, не заходя в лагерь. Мне же в лагерь нельзя, я помню. Карман на Ульянкиных шортах оттопырен до пределов возможности. Ну конечно — яблоко. Ульянка хочет откусить, но останавливает руку не донеся фрукт до рта.
— У тебя есть нож?
Нож у меня есть, но не в этом случае. Так и говорю Ульяне.
— Тогда давай так, я кусаю с одной стороны, а ты с другой.
— Давай лучше по другому.
Забираю у Ульяны яблоко и разламываю по его яблочному меридиану. Вот теперь каждый грызет свою половину. Пока Ульяна занята яблоком, я кручу головой по сторонам. Вот так, вживую увидеть все, когда еще удастся? Куча мелких деталей, вроде муравейнка у самой тропы или лесных цветов, или заросшей просеки, уходящей неизвестно куда. И все это раньше не замечалось или проскакивало мимо сознания. И пахнет грибами и хорошо бы проверить на этот счет во-о-он тот косогор.
— А я знаю, зачем ты приехал. — Ульянка справилась с яблоком.
— Молодец, Рыжик. Я тоже знаю.
— Жалко?
— Грустно. Но не жалко.
Кто-то еще идет за нами по тропинке, я это чувствую. Резко оглядываюсь и успеваю заметить мелькнувшее в кусты коричневое платьице.
— Не оглядывайся, это Юлька сзади, просто она стесняется.
Ну да, Ульянка же о нашей встрече ничего не знает.
Мы идем к костровой поляне, оставляя забор лагеря по правую руку. Слева мелькает прогал, в той стороне озеро, где купается Славя.
— Расскажи, как ты живешь?
— Нормально живу, Уля. Все вроде бы нормально, и проблем не много и не мало, так среднее количество. И близкие люди есть, которые меня понимают и которых понимаю я. Но вот узнал о вас, и захотел познакомиться.
— И напридумывал всякого.
— Нет. Все что можно придумать, где-то уже существует. В моем мире придуманные вы, в вашем мире — я. Где-то еще кто-то третий. Так что я просто подсмотрел, как вы живете. Было трудно, но кое-что я увидел.
Ульянка некоторое время молчит, переваривая мои слова, а потом уточняет.
— Значит мы настоящие?
— Самые настоящие.
— И ты настоящий?
— Хочешь ущипну? Конечно настоящий.
— А скажи тогда, как тебя зовут?
Сказать? Да легко. Называю ей сетевой ник. Рыжик недовольно морщит носик.
— Нет, не то! Как зовут по настоящему? Как мама с папой назвали. Не бойся, я умею хранить тайны.
Да я, собственно и не боюсь, я просто не хочу. Но Ульянка настаивает и, кажется, ей действительно это надо.
— Рыжая белка, зачем тебе моё имя?
— Надо!
— Ну хорошо, скажу перед уходом.
А мы, собственно, уже вышли на костровую поляну.
— Ну наконец-то!
Оглядываю поляну. Знакомые все лица и все улыбаются.
— Здесь все. Кто смог и кто захотел. — Славя, похоже, взяла на себя роль распорядителя.
Да, действительно, все кто смог и кто захотел.
— Узнаешь тех двоих?
Дети лет семи. Темноволосая девочка нацепила фонендоскоп и с серьезным видом слушает полноватого мальчишку, задравшего по такому случаю рубашку. Ха! А у девочки-то глаза разного цвета. Она замечает меня, улыбается, что-то говорит мальчику. Мальчик поворачивает голову в мою сторону, на мгновение мы пересекаемся взглядами и из глубины семилетних глаз на меня смотрят глаза сорокалетнего дядьки. Очень опасного дядьки. Смотрят и прячутся. Я взвешен, оценен и признан безопасным. Интересно, что бы стал делать этот пузанчик, если бы решил, что я представляю опасность? Забил бы фонендоскопом? Самый первый цикл в младшем отряде и старые привычки еще не стерлись до конца.
— Что-то много народу, Славя.
— Сколько смогло и сколько захотело. А захотели все, кто понял, что происходит, про кого ты упомянул, и даже просто подумал, и еще сверх того. Ну, будешь речь толкать или пойдешь к костру?
К костру, конечно. Ишь чего удумала — речь ей толкать. Мне освобождают место рядом с Алисами, дают в руки уже очищенную печеную картошку, ставят рядом кружку с заваренной смородиной. Алисы вот они, обе. Здороваются со мной по мужски, за руку, улыбаются.
— Значит все-таки Семен?
Загадка для меня: угадай кто-откуда. И тут же моя отгадка.
— Алис, ты ведь та, которая помощница вожатой, в лагере физруков и бабы Глаши? — Спрашиваю, и, дождавшись утвердительного кивка, продолжаю. — Нет, не Семен. Я просто воспользовался на три-четыре часа его телом, пока он спит в автобусе. Надо будет вернуть.
— А я то думала!
— Нет. И даже близко не попала.
А теперь моя очередь спрашивать.
— Алиска, а ты поедешь с концертами по лагерям?
— Цикл назад собиралась. А сейчас — думаю. — Алиса бросает взгляд в дальний конец поляны, где кто-то учит кого-то играть на горне.
Ну, это уже не моя забота, я просто полюбопытствовал. Алисы встают, обе с гитарами, обе, нет, не одинаковые, но очень похожие. Я делаю на прощание им подарок: «Между прочим, квартира в двухэтажке, сорок шестого года постройки, была на первом этаже, в ней было три комнаты, кухня и туалет с ванной. Только вот, чтобы помыться в горячей воде, приходилось топить дровяной титан и плита на кухне тоже была дровяная. Это вам в копилку ваших общих воспоминаний». Девушки улыбаются очень по доброму и уходят на край поляны.
А я начинаю изучать печеную картошку. Дегустировать. Ее и смородиновый чай. Странно, но пионеры почти не обращают на меня внимания, а больше заняты друг-другом. Где-то двойники общаются между собой, а где-то двойники оказываются в разных компаниях. Интересно почему?
Скорее угадываю, чем улавливаю, настолько он слаб, запах грейпфрута. Поворачиваю голову и тону в зеленых глазищах. Ко мне подсела Лена.
— Привет. Ты одна здесь?
— Да, остальные не могут. Пока не могут. Жаль.
— Они проснуться, Лен, обязательно.
— Я знаю, ***.
И Лена называет меня настоящим именем. Тем, которое я обещал Ульянке. Я чуть не обливаюсь чаем и на некоторое время теряю дар речи. Как?
— Как? Как ты…
— Ты же сумел узнать наши имена.
— Ну к вам-то заглядывал не я один. Так что имена я уже знал. Так, несколько имен добавил в копилку и всё.
— Ну вот, а мы со здешней Мику вдвоем заглянули к тебе. Не бойся, обещаю тебе, что все подумают, что это выдуманное нами имя. — Лена делает паузу, а потом задает свой вопрос. — Скажи, как ты думаешь, когда мой Семен проснется?
— Скоро Лен. Не в этом цикле, но очень скоро. Он зайдет в лагерь, повернет к голову к клубам, увидит тебя, и скажет одними губами: «Ленка! Я прорвался!», но ты его прекрасно услышишь и бросишься к нему на шею, завизжав так, что перепуганные кибернетики выскочат на крыльцо. Тебя спасать, между прочим, выскочат. Вот только ты сейчас забудешь всё, а вспомнишь уже потом, когда его встретишь.
Что я там говорил Ульянке, что не выдумывал их мир? Что я только наблюдатель и регистратор? Но это правда, просто наблюдатель всегда влияет на наблюдаемый объект, и я пользуюсь этой возможностью. И, кажется Лена это знает, если задала такой вопрос. А если еще не знает, то догадается. Но, я не жду ничего плохого, ни от Лены, ни от Мику, пусть они заглядывают ко мне. Мне будет приятно.
Пока я так размышляю, Лена бесшумно уходит.
Пора и мне подойти к кому-нибудь. К Сашке, которая застенчиво мне улыбается, сидя между здешней Мику и вернувшейся к ним Леной? Проснулась? Нет, просто захотела компанию Лене составить. Но уже скоро, чувствую, что от хорошего пинка, она уже готова проснуться и проснуться безболезненно. Обойдемся без пинков, все должно быть естественно. Поэтому я улыбаюсь этим троим девочкам, машу им рукой: «Я узнал вас, кто вы и откуда, и очень рад вас видеть», Мику, в ответ, энергично машет мне рукой, но я иду к своему протагонисту. Они тоже сидят своей компанией: Семен, Ульяна-большая, Ульяна-маленькая и, чуть поодаль, все три Ольги. Но Ольги уткнулись носом в какие-то вожатские бумаги и, кажется, им не до нас. Когда еще получится встретиться? Пока ресурсы системы заняты на то, чтобы выкинуть меня из здешнего мира, двойники могут сосуществовать в одном узле и не аннигилировать, но сколько мне здесь еще находиться? Час-два, вряд ли больше.
— Привет. Ты знаешь, я давно уже чувствовал, что за мной кто-то подглядывает.
— Ну прости. Я больше не буду.
— А куда-ты денешься? — Семен хмыкает скептически.
— Есть много миров, кроме вашего. В том числе те, куда еще никто не заглядывал.
Но за вами тоже подглядывать буду, тут я наврал Семену, и мы оба это понимаем, и не только мы.
— Врешь ты всё. — Говорит Ульяна-большая. — Не будет он… Ты уже отравился «Совенком». Подглядывай, тебе можно. Слышишь Сёмк, ему можно!
Ну да. Наблюдатель влияет на объект, а объект влияет на наблюдателя.
— Конечно можно, — бурчит Семен, — никто и не запрещает. Все только за.
Обращаюсь к Ульяне-большой.
— Ульяна, зря ты про миксов переживала. Вон, здешняя Мику проснулась и прекрасно себя чувствует.
— Проснулась. Но для этого пришлось исчезнуть «Микусе» и самой Мику такую работу проделать, какую я бы не смогла, например.
— Все бы ты смогла. Решилась же тогда, в девяносто втором. И другие смогут или уже смогли, им просто нужно вспомнить.
Сидим еще некоторое время молча. Слышны только общий гул голосов и две гитары. Обе Алисы, друг напротив друга устроили гитарную дуэль. Одна начинает играть, а другая подхватывает, потом порядок меняется, и так до первого сбоя — кто не узнает мелодию. И столько азарта в их глазах и так хочется дождаться конца состязания, но чувствую, что время уже поджимает, что мне все труднее и труднее удерживаться в лагере.
— Я сейчас подойду. — Говорю собеседникам, а сам встаю и ищу глазами… Ага, вот он.
Сидит и несколько рассеянно водит глазами по сторонам.
— Привет. И кто ты сейчас?
— Добрый день. Я? А… ты имеешь в виду… Я как Ольга, стал целым, и знаешь, я больше Шурик. Александр, он… Он растворился во мне. Я знаю и помню все, что знал он. Но я — Шурик, который никогда не был знаком с его Янами, только заочно. Ни полигон, ни тот автобус, ни то что было потом, — меня не коснулось. Даже пожар на маяке.
Еще один вопрос меня мучает.
— А скажи, я понимаю — робот. Могу догадаться, почему робот-девочка. Но кошка тут причем?
— Не знаю. — Шурик равнодушно пожимает плечами. — Наверное подсознательно вспомнил ту историю с кошкой-мутантом.
— Юля. Ее зовут Юля. И она человек.
— Я запомню.
Вот, собственно, и все. Есть еще несколько человек с которыми я бы пообщался, но и время поджимает, и столько общения уже тяжело для меня. Пора уходить. Пионеры тоже это чувствуют. Ольги поднимаются, одна сразу уходит куда-то вбок, по тропинке, а две других начинают строить, каждая своих подопечных. Какой-то младенец возмущается.
— Я большая! Я сама дорогу найду, я большая!
Подхожу поближе, Славя уговаривает встать в строй маленькую девочку, тоже из новичков. Коротенькое платьице, сандалики, бантики, две жиденьких светленьких косички. И возмущенный взгляд серых глаз.
— Как тебя зовут, большая?
— А тебе какое дело? В стенгазете напишешь? Глафира Андрейко, я! Денисовна!
— Ну, удачи тебе, Глафира Андрейко Денисовна.
— Я провожу тебя, — говорит мне Ульяна-маленькая.
Конечно проводишь. Тем более, я тебе обещал кое-что. Мы остались втроем на костровой поляне: я, Ульянка и выскочившая из кустов, как только все ушли, Юля. Вот, кстати о Юле. Раз уж наблюдателю суждено влиять на объект наблюдения, сделаю-ка я, в очередной раз, этот процесс управляемым. Представляю себе, как изрядно обветшалое платье на Юле становится новым, а потом, расшалившись, пускаю по подолу и вороту платья полосы вышивки. Фелициоид краснеет, но делает вид, что ничего не произошло.
— Пошли?
И мы идем обратно к автобусу, только на этот раз Юля не прячется по кустам, а идет рядом с нами.
— Так как тебя зовут? — Напоминает мне об обещании Ульяна.
— ***. Как Мику и написала.
— Значит это правда? Значит и там ты не придуманный, а живой!
— Конечно, у меня же вы тоже живые.
Юле, в конце-концов, наскучило нас сопровождать и она где-то отстала. Ульянка думает о чем-то своем, я опять верчу головой, чтобы запомнить детали. Вон уже и остановка, вон уже и Икарус. Никуда он не уехал родимый.
— Мы еще увидимся? По настоящему?
— Каким образом, Рыжая белка? У вас я могу существовать только несколько часов и в чужом теле, вот как сейчас; у нас ты — только в виде картинки на мониторе. Разве что, в следующей моей жизни. Так что, если в лагерь приедет новенький, по характеру и любви к книгам и технике, что-то среднее, между Электроником и Женей, присмотрись к нему, прежде чем подбрасывать членистоногих в пюре.
— Вот, далось вам всем это пюре! А скажи, мы здесь сильно отличаемся от того, что ты и другие про нас написали.
— И да, и нет. В основном деталями. Например, вот скажи Рыжик, у тебя же веснушки с шеи переходят на плечи и дальше на грудь? По моему — очень мило.
Ульянка смущенно вспыхивает, прижимает левой рукой ворот футболки к горлу, а правой пытается меня бить, впрочем не сильно.
— Ты! Ты! Ты подглядывал! — возмущенно кричит она.
— Нет, Рыжик, я догадался. Эти веснушки — обычное для рыжих дело, а у нас про них никто не вспомнил. Ладно, прощай.
— Прощай. Нет, подожди, время еще есть. Побежали, я тебя с Майей познакомлю!
«Что еще за Майя такая?» — бурчу про себя, но послушно бегу за Улькой по шоссе. Двести метров, пятьсот, восемьсот… Ульянка останавливается в одном ей ведомом месте и ждет меня. Догоняю, оглядываюсь.
Когда-то здесь был сверток с шоссе на Старый лагерь. Потом лагерь закрыли, а дорожную насыпь срыли бульдозерами. О том, что здесь была дорога можно догадаться только по чуть отличающемуся оттенку пшеницы и по заросшей уже просеке, просматривающейся там, где насыпь упиралась в лес. И еще есть она: девочка, пионерка, как будто из моего отряда. Футболка, шорты, галстук на голой шее, стрижка, закрывающая уши. Лет ей двенадцать или тринадцать, не больше. Шла вдоль дороги из Старого лагеря, дошла до шоссе, присела на гранитный валун, сняла сандалию, подтянула правую ногу ступней к себе, и что-то там рассматривает, то ли камешек, то ли занозу. То есть рассматривала только что, а сейчас услышала шум мотора, подняла голову, и так и превратилась в бронзовую скульптуру. И теперь вечно, со спокойным любопытством, смотрит на шоссе: кого там везут во внеурочный день? Хорошее такое лицо.
— Вот, это Майя. — Говорит Ульяна.
Но я и сам догадался. Подхожу, сажусь напротив Майи на корточки, чтобы не смотреть на нее сверху вниз.
— Здравствуй, Майя. — Протягиваю правую руку и осторожно трогаю ее бронзовое запястье.
Кажется, что взгляд у Майи на мгновение сфокусировался на мне. Краем глаза вижу, как расцветает в улыбке Ульянка, а до того стояла, замерев в непонятно-тревожном ожидании.
— Врешь ты все, что никогда здесь не был! Ты же все сделал правильно! — Заявляет она, не утруждая себя подробностями. — А теперь, побежали обратно.
И действительно, пора, а то Семен проснется непонятно где.
Мы стоим у автобуса, я, прежде чем залезть внутрь, пытаюсь отдышаться. Вот теперь уже совсем пора.
— Послушай, — Ульянка не хочет меня отпускать, — Вот ты наблюдал за нами. А, можно я тоже буду наблюдать, как там ты живешь?
— Конечно можно. Мне будет очень приятно, что ты обо мне беспокоишься.
Обнимаюсь с Ульянкой, целую ее в щеку, обнимаюсь с прибежавшей Юлей, она целует меня в нос и хохочет — отомстила, и лезу в автобус. Все на месте: и пальто, и пакет. Сейчас я усну, а проснется уже Семен, и, через положенное время, выйдет из автобуса и пойдет к воротам «Совенка» навстречу Славе. А я уже, наверное, не стану узнавать, что его там ждет. Надо бы сделать для него что-то хорошее, но что? Делаю последнее усилие и заряжаю аккумулятор в его телефоне по самую крышку. Потом заполняю карту памяти музыкой со своей автомагнитолы, пусть разбирается, может что и пригодится. Вот удивится-то. Все, спать! Посчитаю-ка я для разнообразия автобусы: «Первый четырестодесятый подъехал к остановке, второй четырестодесятый подъехал к остановке, третий...»
— Зая хренов, я думала он работает, а он беспардонно дрыхнет! Ужин готов! Кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста!
— Повинуюсь, мой злобный хомячок!
— Все написал?
— Возможно…
— Мистер загадочность…
Ну да, я такой. Поднимаюсь с дивана, подхожу к столу. Шевелю мышкой, чтобы разбудить комп. Сохраняю написанное и закрываю редактор. Обои рабочего стола с рыжей егозой. Улыбаюсь егозе и егоза подмигивает мне левым глазом. Все хорошо, сестренка.
That is all, folks
Браузерная игра с курсорами, причём мультиплеерная. Ахтунг! Осторожно! Warning! Она затягивает!
http://cursors.io/
а сила женщины-халка пропорциональна её самомнению и высокомерию, а потому бесконечна.
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме как простить близкого друга (+1000 постов - как простить близкого друга)
Отличный комментарий!