В темном омуте, черти с сиськами
Тайтл: Жрец Порчи
Тайтл: Жрец Порчи
Прочие Изменения:
Добавлена градация качества и несколько новых предметов в мистическое снаряжение.
Добавлен 1 Талант в Оккультизм
Слегка изменен Трейт "Гвозди Мясника" Берсерка Кхорна
Добавлен 1 Талант Чернокнижнику
Добавлена небольшая сноска в правила Порчи о мутациях для имперских маринов и жрецов
.
Великая Рогатая Крыса официально пятый бог Хаоса. Архаон возвестил, они заключили сделку. Четвёрка немного расстроена.
Ну и Чумной Город прорвался в Акши, а по всем владениям открываются гноящиеся бреши в субвладение скавенов.
Правда, крысиная угроза оказалась такой серьёзной, что в итоге Зигмару пришлось открывать гибельные палаты (Ruination Chambers). Это самые "седые" ветераны Грозорождённых, побывавшие в тысячах сражений и бьющиеся со времён Войн Душ и ещё раньше. От количества перековок им было настолько плохо, что они годами медитировали в монастырях, цепляясь за последние крупицы человечности и разума. Они достаточно закалены, чтобы выступить на поле боя, пронизанное порчей варп-камня. Правда, эта война может стать последней для многих воинов из гибельных палат.
Ларианы поделились статистикой касательно самых популярных мультиклассов.
Паладин/Колдун
Дополнительная атака Паладинов суммируется с Пактом Клинка и вот у нас есть Паладин с тремя карами в раунд. Шлифуем двумя уровнями Воина для шести кар.Плут/Монах
Ещё больше безоружных атак в раунд благодаря дополнительному бонусному действию. Добавляем сверху два уровня Воина, имеем до 12 атак в раунд и наконец посыпаем сверху чертой Драчун ради дополнительного урона безоружных атак. (Не уверен на счёт черты - по книге она даёт к4 на атаку, но у монаха и без того есть кость урона, может в игре черта)(Отбой тревоги - теперь черта удваивает модификатор силы на броски атаки и урона)
Жрец домена Бури/Чародей Шторма
Урона электричеством много не бывает.
Божественный канал Жреца позволяет нанести максимальный урона вместо броска костей, добавьте способность Чародея Сердце Шторма, наносящее урон электричеством по существам на выбор и получится, ну, вы поняли.
Друид/Варвар
Что может быть лучше Дикой Формы?
Дикая Форма под Яростью Варвара.
Чародей/Колдун
Кастуем могучие заклинания Колдуна два раза. Если кончились ячейки - преобразуем Единицы Чародейства в ячейки.
В этот котёл также закидываем два уровня Воина ради Всплеска Действий и три уровня Плута ради ещё одного бонусного действия.
– Практически каждый вольный город столкнулся с ночным кошмаром во плоти, когда грянул Час Погибели. Некоторые города-шпили люменетов обратились тлетворными монументами, и даже анклавы идонетов оказались под ударом скавенов.
– В ходе Крысиного Рока в Хаммерхоле-Акша запасы гиранского зерна обратились роящимися толпами паразитов, которые мгновенно заполонили все городские улицы. Многие важные персоны Хаммерхола встретили гибель с отравленной метательной звездой в голове, а главная пороховая фабрика города взорвалась вихрем измурудного пламени, которое поглотило сразу семь районов.
– Тайные культы Слаанеша и Тзинча, кормившиеся страхами смертных, стали ещё активнее действовать внутри вольных городов.
– Те оплоты, которые всё же выдержали натиск Крысиного Рока, вероятнее всего, обречены на медленную смерть. Многие врата владений были осквернены порчей Хаоса, и подкрепления просто-напросто не могут прибыть к отдалённым бастионам Зигмара.
– Безжалостные жрецы Культа Великого Колеса проповедуют, что Час Погибели – это не проклятие, но благословение, что это мучительное испытание, которое закалит весь человеческий род и предвосхитит новую эру триумфа.
– Пещерные рисунки и предания, передающиеся из уст в уста, часто изображают владения как круглые камни посреди замёрзшего озера, раскрытые пасти, удерживающие земли между зубами, или даже звёзды, раздавленные булавой некоего небесного гиганта. Но именно в анналах Азира владения принято изображать как плоские диски земли внутри массивных энергетических сфер.
– Некоторые люменеты отправлялись к Враждебному Периметру в поисках просветления. Результат, как правило, фатален.
– Близ Кромки Мира Акши смертный может обратиться колонной пепла или статуей из растекающегося воска.
– У миросфер обрисовали противоположности: Хиш и Улгу, Гиран и Шаиш, тут всё понятно; из новых – Азир (холодная логика) и Акши (ярость), Гур (первобытный строй) и Хамон (технологический прогресс).
– В Эфирной Пустоте есть кометы, астероиды, суда серафонов, субвладения и нечеловеческие богоподобные создания, которые наблюдают за смертными немигающим взором.
– Упоминается, что зодиакальные богозвери – это и чудовища, и одновременно созвездия.
– Частицы магии содержатся во всём во Владениях Смертных. Новорождённое дитя даже в подземных мирах будет окружено аурой магии жизни, а человек на пороге смерти будет источать аметистовые частицы.
– Углекамень называют «углём убийцы».
– Упоминается любопытный музыкальный инструмент «батаарский ситар».
– Смертные полагают, что острова, формирующиеся близ Кромки Мира, похожи на металиты.
#Акт 1. Война Империй
Люменеты одержали несколько крупных побед в Империи Оссиархов, и все они носили символический характер. Владыки Владения никогда не стремились отобрать земли у своих врагов; они лишь желали показать, что отпрыски Нагаша не такие уж и неуязвимые, а их могильно-хладная хватка, в которой оказались все владения, может быть сломлена.
***
Хишианцы хорошо знают цену надежды и того пламени неповиновения, что горит в сердцах смертных – стоит этой искре погаснуть, и воцарится отчаяние. Когда в Эпоху Хаоса проклятие Темных Богов обрушилось на владение, а силы Смерти поднялись на борьбу, люди Шаиша вдруг осознали, что их внутренний огонь медленно гаснет. Смерть надежды захлестнула многие подземные миры. Земли, в которых они жили, стали разрушаться и проваливаться в глубины Шаишского Надира. Все эти люди оказались в ловушке меж непоколебимым намерением, которое провозгласила империя Нагаша, и неудержимой силой захватчиков Хаоса, стремившихся вернуть себе земли, которыми они некогда владели. В такие времена даже самый скудный оптимизм казался вещью едва ли возможной. И именно это и хотели изменить люменеты – не атаковав вотчину оссиархов разрушив Великие Крепости и монумент, опровергнув ложь и развеяв все фантазии о неминуемой победе Смерти.
С собой люменеты принесли еще один дар людям – геомантическую магию, с помощью которой они заклеймили подземные миры Шаиша своими метками. На открытых равнинах, холмистых предгорьях и даже на дне мелких озер, всюду ярко полыхали печати, оставшиеся после альвийского похода. Но главным свидетельством этого события стал символ Ингра, руна не только избавления, но еще и заключения. Здесь, в Шаише, это двойное значение нашло олицетворение, ибо руны защищали жителей подземных миров от всепоглощающей тьмы души и при том удерживали эти омраченные земли на месте – более они не могли перевесить чащу космологических весов в свою сторону. Эта двойная защита от постоянной тяги Шаишского Надира значила только одно: наконец, подземные миры спасены от паразитического голода творения Нагаша.
Однако люменеты не учли то, каковы по своей природе Костяные Жнецы Оссиарха. Они не до конца понимали одну вещь: чем сильнее окажется удар, нанесенный по избранным Нагаша, тем решительнее будет ответ их хозяев. Они столкнулись с врагом, которого нельзя победить быстро и эффективно, с грозной и мстительной судьбой, от которой нельзя просто избавиться. Простыми словами, чем больше люменетов жертвовали собой, чтобы свергнуть власть оссиархов, тем большей силой они одаривали своих врагов. Костяные жнецы собрали тела альвов, которые были потеряны навсегда, на сотнях амфитеатров войны и отнесли их жрецам Мортисан в громадные цитадели из кости, где те сотворили из них новых воинов. Костекройщики с радостью приняли тела, ибо альвийская кость была действительно хороша – гибкая, легкая, способная веками сохранять свою внутреннюю силу и даже не подвергнуться порче. Проворные творения войны, которых они вылепили из останков своих врагов, будут обладать устрашающим рвением.
Но не только кости альвов пошли в дело. Жрецы Мортисан укротили самую сущность каждого убитого. Альвийские души были извлечены из тел умирающих еще до того, как могли сбежать, а затем – помещены в склянки и перемешаны с избранными человеческими жертвами. Так появились одушевленные сущности, которые были остры умом и при том невероятно агрессивны – чего от созерцательных альвов Хиша было невозможно добиться.
Подвергнуться такой тщательной обработке – было изысканной формой пыток. Люменеты почитали чистоту превыше всего и потому считали смешение человеческой эссенции с их собственным превосходным альвийским первоначалом страшным оскорблением, которое поймает их в ловушку вечных мучений – и это еще до того, как их похоронят в теле из украденной кости. Именно такая судьба была им уготована, и Нагаш со злорадством взирал на это превращение – он прекрасно понимал альвийские души и намеревался обречь каждого люменета, осмелившегося заглянуть в его владение, на эту извращенную форму наказания. Если уж эти захватчики так любят и ценят людишек, тогда пусть они станут единым целым. Всю оставшуюся вечность они будут служить в армиях, которым бросили вызов – самая злая судьба, которую только мог преподнести им Нагаш в тот самый момент. И его жрецы Мортисан были более чем счастливы претворить эту затею в жизнь. А Верховный Повелитель Нежити уже готовил новые планы, на этот раз его месть будет куда более выверенной и грандиозной…
Звезды увядали в пустоте. Но не естественный цикл, по-своему прекрасный и неумолимо жестокий, был тому причиной.
Это было убийство, медленное и целеустремленное, и осуществлялось оно в поистине космических масштабах.
Маленькое существо с нарастающим ужасом наблюдало, как пылающие огни модели вселенной исчезали и становились черными, словно уголь. Звездная кровь, дарующая им жизнь, превращалась в ничто. Космическое пространство и раньше перекраивалось множество раз.
Но сейчас за всем этим стоял не вечный враг, Ма’Куат был в этом уверен. Во всем здесь ощущалась невероятная тонкость и непостижимой сложности план, сплетенный с терпением самой вечности. Всё это было совершенно не присуще Темным Богам с их безудержным стремлением к хаосу.
Пелена тьмы опустилась на великую Звездную палату. На мгновение Ма’куату показалось, что он слышит насмешливый шепот, доносящийся из теней. Тревога охватила его, и он рефлекторно поднял свой змеиный посох.
Тишина. Ма’Куат зашипел, покачав головой. Ничто не могло проникнуть на храмовой корабль Аксимахотль, минуя Нарок-Гара и его часовых.
«Повелитель должен проснуться», - сказал он. Его тихий голос прозвучал чуждо в тишине золотого зала.
Ма’Куат повернулся и поднялся по лестнице. Добравшись до самой высокой галереи, он прижал свою когтистую руку к выемке в стене. Камень засиял лазурным светом, и дверь распахнулась. Журчащий поток кристально чистой жидкости стекал по центру прохода, облицованного золотым кирпичом. Звездный жрец шагнул вперед, и благословенные воды успокоили его сердце и сосредоточили внимание.
Тропа уходила всё выше и выше, кружась в безумном танце переплетений и поворотов. Ма'Куат прошел ряды сверкающих зиккуратов, окруженных рвами ослепляющего звездного света. Он шагал среди смещающихся блоков из полированного золота, которые закручивались и перестраивались в непостижимом ритме.
Наконец звездный жрец достиг обширной сферической пещеры с единственным мостиком сверкающих плиток, ведущих через пустоту. Ма'Куат бросил взгляд на Всемирную палату, лежащую далеко внизу. Там раскинулись массивы джунглей, изрезанных сверкающими дельтами рек. Отголосок тоски тронул сердце звездного жреца. Прошло слишком много времени с тех пор, как он охотился вместе с родичами, с тех пор так как дышал сладковатым болотным воздухом и чувствовал кожей тепло нагретых на солнце камней. Воспоминания о далеком прошлом. Его повелитель нуждался в нем, и Ма’Куат готов был служить лорду Ксиатамосу до самой смерти.
Смертному разуму невозможно постичь устройство храмового корабля, но для сцинка всё вокруг было знакомым и родным. В дальнем конце моста находился проход к подножию жертвенника повелителя. Пирамида поднималась высоко, ее вершина терялась в вихре туманов. Бурлящая масса змей и ящериц заполняла гравированные ступени, но она расступалась перед Ма’Куатом, словно живая река, по мере того, как он карабкался вверх.
На вершине алтаря под грозовым облаком эфирной энергии висел трон резного обсидиана. На этом троне восседал лорд Ксиатамос.
«Повелитель!» - возопил Ма'куат, бросившись вперед. Он испугался, что Ксиатамоса настигла смерть. Хозяин храма-корабля был сгорблен и неподвижен. Его раздутое тело выглядело не привычно зеленым, но серым и увядшим, словно облупившаяся краска. Во впалых глазах слаана не было жизни, и лицо покрывали фиолетовые синяки.
Ма'куат закрыл глаза, положив руки на лоб лорда Ксиатамоса. Несколько мучительных мгновений он не чувствовал ничего. Затем, едва уловимая искра сознания коснулась звездного жреца.
Сцинк облегченно вздохнул, но его радость была мимолетной. Ма'куат никогда не чувствовал себя таким одиноким, таким беспомощным. Смерть и катастрофа неумолимо приближались, и лишь безграничная мудрость повелителя могла вести потерявшихся в пустоте нерешительности.
Звездный жрец замер, глядя на увядающий облик своего повелителя. Над ним, небесные энергии кипели и переплетались, и в глубинах этой бури Ма’куат увидел сверкающее созвездие Клыков Сотека, пылающее яростной жизненной силой посреди небытия.
«Судьба миров теперь зависит от низких существ, - прошептал сцинк. План действий сформировался в его голове. Радикальный и крайне кощунственный. Но звездный жрец не мог бездействовать, пока темнота разрасталась вокруг, дабы проглотить все.
Нарок-Гар стоял на посту перед большими дверями нерестовых покоев, неподвижный, словно статуя. Солнцекровный выглядел так, будто был высечен из обсидиана неумелым скульптором. Шрамы и ожоги покрывали его серо-зеленую чешуи от кончика носа до кончика хвоста, а над левым глазом зияла ужасная рана – старая отметина от встречи с кхорнатским топором.
Часовой даже не взглянул на звездного жреца.
«Ты не Повелитель,» - прорычал Нарок-Гар. – «Прохода нет.”
«Лорд Ксиатомос не придет,» - проверещал Ма’Куат. “Он впал в долгий сон и не проснется. Теперь вся ответственность на нас, почтенный. “
Безжалостные глаза Нарока-Гар наконец встретились с глазами сцинка. Он из всех сил старался не съежиться под этим древним взглядом. Солнцекровный считался старым даже для своего рода, и не было счета его победам над силами Темных Богов.
«Древняя сила растет», - сказал Ма'Куат. «Смерть истощает свет звезд и погружает владения во тьму и страх. Мы должны действовать. Цикл нереста должен быть ускорен. Мы должны готовиться к войне.
“Ты не Повелитель.»
«Он не придет,» – повторил Ма’Куат. – «Наш повелитель умирает. Созвездия гаснут. Если мы не вмешаемся…»
Нарок-Гар тихо зарычал, и звездному жрецу захотелось убежать. Тем не менее он твердо стоял на своем, встречая взгляд воина-завра со всей смелостью, на какую только был способен.
«Разве ты не хочешь сражаться?» - спросил он. «Как давно твоя палица пробовала кровь нечистого в последний раз?»
Солнецкровный долго хранил молчанье. Прошли часы, но сцинк хорошо знал особенности интеллекта завров, и потому просто ждал. Наконец, часовой отступил назад и ударил своей обсидиановой палицей по двери позади себя. Звук, многократно усиленный эхом, пронесся по залам. Через мгновение двери с грохотом отворились, и Солнцекровный отошел в сторону, давая Ма’Куату пройти.
Когда сцинк вошел в нерестовую комнату, его охватила дрожь. Путь вел по краю большого озера, его темные воды были спокойными и мерцающими. Огромные золотые колеса были встроены в стены, отмеченные иероглифами и священными письменами, а потолок терялся высоко в небе. Благословенный свет звезд проникал в пруд рождения. Повсюду стояли бдительные стражи, с копьями и палицами наготове. Никто даже не шелохнулся, когда мимо них прошел Ма'Куат, направляясь к возвышенному помосту в дальнем конце комнаты.
Он шагнул к резному камню в центре платформы, и его рука зависла в дюйме от его мерцающей поверхности. Никогда прежде ни один из звездных жрецов не подвергался такой ужасной ответственности. Было совсем непросто ускорить цикл нереста. Серафон, рожденный слишком рано, часто впадал в звериную ярость и был неспособен контролировать хищнические инстинкты своего первобытного «я».
Но у Ма’Куата не было другого выбора. Направив свой разум, он прижал коготь к резному камню так же, как это много раз делал его Повелитель.
Скрежет раздался в глубине, затем всё заглушил рев нахлынувшей жидкости. Золотые колеса начали вращаться, и вода выливалась вспенивающимися потоками. В этой круговерти можно было разглядеть вращающиеся фигуры – живые организмы, из которых вскоре вырастут армии звезд.
Воздух стал горячим и влажным. Ма’Куат наблюдал, как пузырится и бурлит в пруду новая жизнь.
Какофония хриплых мучительных криков, вырывавшихся из полу сформировавшихся ртов, наполнила комнату. Кровь окрасила воды.
«Рожденные в ненависти», - промолвил Нарок-Гар, заставив Ма'куат подпрыгнуть от неожиданности. Солнцекровный появился на удивление незаметно. – “Рожденные в боли. Боль дает силу.”
«Она им понадобится», - ответил сцинк.Нарок-Гар зарычал в согласии.
«Я призову звездное войско», - сказал старый воин.
«Куда нам ударить, звездный жрец?»
«Аметистовое владение», ответил Ма’Куат.
«Оттуда расползается порча, похищая жизнь у всего, что коснется. Свет Сотека укажет нам путь, почтенный. Я лишь надеюсь, что еще не слишком поздно…”