гиацинт акация пион оружие

Украинский военторг

Трофеи армии ДНР в боях под Амвросиевкой.

Украинский военторг продолжает снабжать ополченцев!
Посмотрите, какие богатые трофеи достались ВСН под Амвросиевокой! Это какой-то супермаркет!
Здесь боеприпасы и к миномётам, и к гаубицам, и к ЗУшкам, и даже к "Градам"! И самое интересное! В конце ролика (с 13-й минуты) показывают САУ "Гиацинт", 152-мм.
Получается, что у ополчения собран весь "букет"? 
"Васильки" есть, "Гвоздики" есть, "Акации" тоже имеются!
Ребята Безлера захватили "Тюльпаны". И вроде бы и "Пион" захватили. Не хватало "Гиацинтов". И на тебе! Укропы подарили! думаю пригодится!

Фотосет 2С5 «Гиацинт-С» (индекс ГАБТУ — объект 307)

13 декабря 2014, 15:30Алексей Волынец

Сгоревшая бронетехника украинской армии в селе Новосветловка. Фото: Станислав Красильников / ТАСС

Если судить по риторике большинства украинских СМИ и официальных лиц в Киеве, то Украина, как минимум, находится в состоянии войны с Российской Федерацией. «Русская Планета» попробовала разобраться — действительно ли экономика Украины и ее военно-промышленный комплекс позволяют говорить о воюющем государстве.

«Потери танков — 60%»

В 1991 году Украина получила в наследство от СССР четвертую по численности и оснащению армию в мире. Ее 800 тысяч «штыков», свыше 6 тысяч танков и 8 тысяч другой бронетехники, свыше 1000 современных боевых самолетов по совокупной военной мощи уступали только США, России и Китаю.

Новые власти «самостийной» Украины очень удачно воспользовались этим советским наследством — по данным Лондонского института стратегических исследований только в первые три года независимости Украина продала за рубеж вооружений на фантастическую тогда сумму 32 млрд долларов. Правда до государственного бюджета эти миллиарды дошли в очень урезанном виде.

Последующие 20 лет независимости и фактически непрерывного экономического кризиса оставили от былой военной мощи жалкое подобие. В марте 2014 года, когда Россия присоединила Крым и начались волнения на Юго-востоке, исполняющий обязанности Министра обороны Игорь Тенюх докладывал Верховной Раде, что фактически из казарм может выйти не более 6 тысяч войск, способных хоть как-то передвигаться и выполнять боевые приказы.

За три последующих месяца, с марта по май, новые власти в Киеве все же сумели мобилизовать все сохранившие способность передвигаться украинские части, пополнили армию и силовые структуры националистически настроенными добровольцами и начали расконсервацию старых военных запасов. К июню 2014 года в Донбассе сконцентрировались и начали боевые действия почти все сухопутные силы Украины — все 8 механизированных бригад, все 4 «аэромобильных»-десантных, одна из двух существовавших в наличии танковых бригад, две из трех артиллерийских бригад и все наличные части спецназа. Всего свыше 40 тысяч «штыков».

В силу изношенности и плохого состояния старой техники в бой смогли двинуть лишь пятую часть бронетехники и артиллерии —  свыше 150 танков, около 400 БТР и БМП и более 400 артиллерийских орудий. За три последующих месяца боев, с июня по сентябрь, эта внушительная по меркам современной Украины военная сила понесла большие, местами очень большие потери.

Одной из главных причин поражения стала откровенно авантюрная операция по глубокому вклинению в позиции донецких повстанцев вдоль российско-украинской границы. В теории такой решительный замысел представляется оправданным и целесообразным. Современная армия в хорошем состоянии этими «каннами» поставила бы на грань поражения донецких повстанцев, критически зависящих от поддержки из России. Но на практике глубокий прорыв не желающей воевать, не подготовленной и плохо оснащенной украинской армии обернулся цепочкой отрезанных частей вдоль границы. Образовавшиеся «котлы», с учетом низкой боеспособности украинских войск, были обречены на поражение и большие потери.

Если потери в личном составе были велики, но не катастрофичны, то потери бронетехники поставили боеспособность Вооруженных сил Украины под вопрос. В начале ноября 2014 года представители администрации украинского президента Юрий Бирюков озвучил следующие данные: «На конец августа нам нечем было воевать. Потери по бронетранспортерам составляли 70%. Потери танков — 60%».

Представляется, что эти цифры не слишком завышены — старая украинская бронетехника не только гибла в боях или терялась в «котлах», но и неизбежно массово выходила из строя просто по условиям форсированной эксплуатации «в поле». Здесь показательными будут потери бронированных САУ 26-й артбригады. Это лучшее артиллерийское соединение Украинской армии прибыло в Донбасс из Житомирской области и до июля, фактически не имело боевых потерь в технике, потери личного состава были минимальны — трое убитых, семь раненых. Но с июля по сентябрь 26-я артбригада из имевшихся в наличии 54 САУ «Мста» и «Гиацинт» потеряла уничтоженными, захваченными противником или требующими капитального ремонта 10 установок.

Специфика боевого применения бронированных самоходных артиллерийских систем предполагает, что они несут куда меньшие потери, чем непосредственно атакующая бронетехника. Тем более, что в ходе этой войны донецкие повстанцы совершенно не имели авиации и обладали весьма скромными средствами контрбатарейной борьбы (против которой как раз САУ в силу бронирования достаточно устойчивы). Поэтому потеря в лучшей артиллерийской бригаде за три месяца 20% САУ свидетельствует, что данные о потерях двух третей прочей бронетехники в менее подготовленных частях близки к реальности.

По наиболее вероятным оценкам, Вооруженные силы Украины (ВСУ), начав гражданскую войну с примерно 150 танками, в ходе трех месяцев боев получили со складов и ремонтных заводов еще порядка 200-250 танков, и безвозвратно потеряли до «Минского перемирия» не менее 200.

Бронежилеты вместо танков

В теории такие катастрофические потери должны были компенсировать быстрый ремонт вышедшей из строя бронетехники и массовая расконсервация старых запасов богатого советского наследства. Опять же в теории для таких надежд были основания — в 1991 году Украинская ССР обладала и развитым ВПК, и просто многочисленной промышленностью, способной по мобилизации обеспечить массовый ремонт военной техники.

Практика оказалась печальной. Развернутые в Донбассе еще в июне 2014 года армейские ремонтно-эвакуационные группы, предназначенные для полевого ремонта военной техники, так и не смогли выполнить свои задачи. Во-первых, масса техники, потерянной в «котлах», осталась в руках повстанцев. Во-вторых, та старая техника, что используется ВСУ, закономерно требует большой массы запчастей и столь же большого числа технических специалистов, которых, однако, не хватает даже на предприятиях украинского ВПК, не то что в чистом поле, на фронте. Если неоднократно объявлявшаяся «частичная мобилизация» не смогла наполнить войска даже простыми солдатами, то тем более не приходится говорить об их насыщении квалифицированными техническими специалистами.

К сентябрю 2014 года полевые ремонтные бригады ВСУ каждую неделю возвращали в строй около сотни единиц не требующей сложного ремонта бронетехники и десяток артиллерийских систем. С учетом боевых потерь и повышенной аварийности старого оружия этого оказалось недостаточно.

Массовая расконсервация со складов старой советской техники так же не стала спасением. Тысячи единиц бронетехники на Украине сохраняли четыре больших «центра обеспечения военно-техническим имуществом» в Киеве, Донецкой, Харьковской и Львовской областях, и множество складов и баз хранения отдельных воинских частей. Из-за хронического отсутствия финансирования с 1991 года к 2014-му многие склады представляли собой ржавые кладбища старого железа, десятилетиями расположенного под открытым небом. Теперь любая попытка собрать здесь действующий образец является нетривиальной задачей.

Например, существующий в Житомире бронетанковый ремонтный завод летом 2014 года получил для восстановления 130 старых БМП и БТР с таких складов. До октября завод смог передать в войска только 11 восстановленных машин. По состоянию на октябрь все ремонтные заводы Украины смогли передавать армии не более 30 различных бронемашин ежемесячно.

С июля по сентябрь 2014 года вся Украина смогла обеспечить для вооруженных сил ремонт и расконсервацию 1850 единиц автомобильной и бронетанковой техники — такие данные озвучило в конце сентября Минобороны Украины. При этом значительную часть этой цифры составляют обычные грузовые автомобили, а среди бронетехники большую часть составили старые или очень старые БТР и БМП, например БТР-60 или БМП-1 выпуска 60 годов прошлого века, чья боевая ценность и возможность длительной эксплуатации сомнительны.

Ситуацию с восстановлением старой военной техники наглядно показывает и расположенный в Харькове танковый завод имени Малышева. Когда-то это был один из основных центров танкостроения в СССР — задачей создания танков здесь занялись еще в 1927 году. На момент распада Советского Союза, в 1991 году завод выпускал 800 новейших танков в год.

Однако, годы «незалэжности» превратили мощнейший завод имени Малышева в скромный центр производства недорогой военной техники на экспорт. За 7 лет модернизации бронетанковых сил Украины завод смог обеспечить менее сотни модернизированных танков Т-64 по проекту «Булат».

Летом 2014 года завод не смог выполнить поставленные Киевом планы военного производства, за что был уволен прежний директор Вадим Федосов, обвиненный в «саботаже» военного производства. В свое оправдание Федосов сообщил в СМИ, что завод с апреля по август 2014 года вообще не получал никаких денег от Минобороны Украины. Единственным денежным поступлением завода стала частичная оплата в апреле 2014 года заказа на покупку 40 новых БТР-4Е для только что образованной Национальной гвардии Украины. При этом данная техника изначально делалась для Ирака и была возвращена им из-за плохого качества.

К сентябрю 2014 года на территории завода находилось 585 танков, предназначенных для капитального ремонта. Ввод в строй такого количества техники мог бы несомненно переломить ход войны в Донбассе. Однако все эти танки не только произведены до 1991 года, но и годами, а многие десятилетиям, простояли на территории завода под открытым небом. Для их ввода в строй требуется, как минимум, замена двигателей, оптики и всей электроники — то, чего банально нет в наличии.

Цикл же производства нового танка — это, как минимум, 9 месяцев, и то при условии достаточного финансирования и четкой работы смежников — чего опять же нет. В сентябре 2014 года, то есть в разгар гражданской войны, главное танковое предприятие Украины имело контракт на поставку в армию всего 20 новых танков.

Со смежниками, поставляющими материалы и запчасти вопрос еще сложнее. Легированная сталь для украинских танков и элементная база танковых приборов ранее закупались в России. Здесь украинским танкопроизводителям придется переориентироваться на поставки из Европы, что, во-первых, значительно дороже, во-вторых, потребует немалых затрат сил и времени на освоение новых технологических цепочек.

В итоге все военное лето 2014 года главный центр танкового производства Украины занимался максимально нерациональными вещами — регулярно отвлекал своих и так немногочисленных специалистов во «фронтовые» командировки для ремонта массово выходящей из строя старой бронетехники и делал из обрезков тонкой брони примитивные бронежилеты.

Пушки Шепетовки без снарядов Шостки

Единственным действующим предприятием Украины, способным обеспечить полный цикл ремонта и восстановления артиллерийских систем, является «Шепетовский ремонтный завод» в Хмельницкой области. Именно он и его специалисты весь 2014 год обеспечивают расконсервацию, ремонт и модернизацию основной массы воюющих в Донбассе реактивных систем залпового огня и САУ.

Летом 2014 года завод в Шепетовке получил почти половину всех денег, выделенных бюджетом Минобороны Украины на ремонт военной техники. В августе этого года восстановление одной САУ «Акация», прибывшей с баз длительного хранения после 20 лет под открытым небом, занимало на заводе в среднем один месяц работ. Проблемой завода является то, что часть его квалифицированных работников постоянно отвлекается на фронтовые командировки в ремонтно-эвакуационные части — своих технических специалистов у армии хронически не хватает.

При текущем уровне интенсивности производства и финансирования (просто отличного для современной Украины) мощности завода позволяют за всю вторую половину 2014 года отремонтировать и ввести в строй около 300 артиллерийских установок. Вместе с куда более скромными возможностями других производств это позволит войскам Украины поддерживать «артиллерийский кулак» в Донбассе на прежнем уровне, но не позволяет значительно нарастить численность и мощь артиллерии.

Пока же из трех артиллерийских бригад ВСУ, фактически существовавших на момент начала конфликта, одна — 11-я артбригада, располагавшаяся в Тернополе, — расформирована и ее техника пущена на доукомплектование двух оставшихся воюющих бригад. Когда-то, во время Великой Отечественной войны эта ныне исчезнувшая бригада прошла от Сталинграда, через битву под Курском до Берлина.

Проблемы украинской артиллерии может усугубить и вероятный дефицит боеприпасов. В начале 2014 года на оснащении ВСУ находилось около 400 РСЗО «Град», «Ураган» и «Смерч». Реактивные системы очень широко применялись и применяются в ходе конфликта в Донбассе.  И здесь проблемой является не ремонт и восстановление пусковых установок, а как раз наличие и стоимость боекомплекта.

Если установка «Смерч» стоит около 12 миллионов долларов, то один заряд к ней — порядка 100 тысяч долларов. То есть за 10 залпов РСЗО «Смерч» выпускает полную свою стоимость. Самая старая и простая РСЗО «Град» залпом одной установки выпускает в небо разом 320 тысяч долларов США.

Некоторая часть своих РСЗО Украиной модернизирована на уже упоминавшемся заводе в Шепетовке и даже переставлена на КРАЗы, автомобили собственного производства Кременчугского автозавода. При этом до лета 2014 года двигатели для военных грузовиков КРАЗа поставлялись из России с Ярославского моторного завода. Когда же Кременчугский завод получил большие заказы на поставку грузовиков в воюющую армию Украины, то с поставками российских моторов начались проблемы. И ныне КРАЗу приходится закупать дизельные двигатели Cummins L360-2, производимые компанией США на территории Китая.

Военные наблюдатели уже окрестили конфликт в Донбассе войной РСЗО. В условиях почти полного отсутствия авиации и вертолетов (у повстанцев их нет, у войск Киева — минимально), при ограниченном использовании танков, именно ракетные системы залпового огня активно и постоянно применяются обеими сторонами конфликта. И если дефицита в самих установках у войск Киева нет, то дефицит боеприпасов к ним уже вполне вероятен.

После 1991 года зарядов РСЗО на Украине не производилось. За два десятилетия какая-то часть оставшихся в наследство от СССР неизбежно испортилась на складах, часть продана на экспорт. Часть активно потрачена в боевых действиях с июня 2014 года. Особенно это касается ракет к самой новой и мощной РСЗО «Смерч», которая стала серийно производиться на территории России незадолго до распада СССР и, соответственно, Украине просто не достались по наследству большие запасы ракет к ней.

Кроме того, в 2004-06 годах трижды происходили крупные взрывы на артиллерийских складах в Новобогдановке Запорожской области и в 2008 году почти неделю взрывались загоревшиеся артиллерийские склады под Лозовой в Харьковской области. Помимо старых артиллерийских снарядов (в том числе оставшихся со Второй мировой и хранившихся под открытым небом) в Лозовой погибла и часть запаса ракет к системам РСЗО.

В ноябре 2014 года на Украине стали расконсервировать с хранения самые тяжелые в мире САУ «Пион». Эти 203-миллиметровые монстры способны стрелять снарядом весом 100 килограммов на 50 километров. Украине в наследство от СССР досталась почти сотня таких «Пионов» и в 1996 году все они были законсервированы. Суть в том, что эти тяжелые САУ изначально создавались для применения тактических ядерных боеприпасов. Для локального же конфликта они явно избыточны и неудобны, в отличие от реактивных систем залпового огня. Но дело в том, что для «Пионов» на Украине как раз остался некоторый запас снарядов, что немаловажно в условиях наметившегося дефицита ракет к дальнобойным РСЗО.

До 1991 года вся территория Украины, по сути, была тыловыми складами для советских армий, располагавшихся в Восточной Германии, Польше, Чехословакии и Венгрии. Поэтому в наследство от СССР Украине досталось почти 2 миллиона тонн артиллерийских боеприпасов.

Все 20 лет независимости шла утилизация этих грандиозных запасов. Кстати, настойчивые требования поскорее их утилизировать выдвигали именно страны Запада. В 2005 году будущий президент США Барак Обама в составе делегации американских сенаторов даже наблюдал за процессом утилизации артиллерийских боеприпасов Украины на Донецком заводе химических изделий. В конце октября 2014 года именно этот завод украинские войска обстреляли тактическими ракетами «Точка-У».

По различным оценкам до 90% всех имеющихся на Украине боеприпасов с истекшими сроками хранения. Нового производства артиллерийских снарядов в стране нет. Единственный завод по производству снарядов для ствольной артиллерии — Казенное предприятие Шосткинский завод «Звезда» — расположен в Сумской области в 50 километрах от границы с Россией. Завод основан еще в XVIII веке, это старейшее военно-промышленное предприятие Украины. С 2004 года девять лет подряд завод не выполнял никаких военных заказов вообще.

Ситуация не изменилась и после начала гражданской войны — в ноябре 2014 года единственный на Украине завод по производству боеприпасов для пушек и гаубиц был частично отключен от электроэнергии из-за больших долгов перед ее поставщиками. Судя по всему, власти в Киеве надеются, что на локальные бои в Донбассе хватит старых запасов, в крайнем случае, артиллеристы смогут стрелять по повстанцам и населенным пунктам Юго-востока откровенной некондицией. Однако если бы официальный Киев действительно верил в то, что воюет с Россией или всерьез опасался реальной интервенции российской армии, то подход к производству артснарядов был бы принципиально иным.

«Вертолетопад»

Положение с военной авиацией Украины еще печальнее. Из доставшихся в наследство от СССР почти 1000 боевых самолетов, по состоянию на 2008 год в строю украинских ВВС числилось менее 200. Из них боеготовыми являлось не более 30% — один из самых низких показателей боеготовности среди ВВС европейских стран.  К весне 2014 года эти показатели снизились еще больше: только 15% боевых самолетов Украины могли выполнять полеты.

Боевые действия в Донбассе заметно сократили украинские ВВС. Например, из всех имевшихся в наличии бомбардировщиков СУ-24 к началу конфликта могло летать не более 10. За лето было потеряно минимум три из них — два сбито повстанцами, один разбился в результате технической неисправности. Из 8-10 способных летать штурмовиков СУ-25 к концу лета было повреждено или сбито шесть машин. Располагавшаяся до войны на Западной Украине в Ивано-Франковске 114-я бригада тактической авиации в начале 2014 года имела не более шести боеготовых истребителей Миг-29, в августе два из них были сбиты в небе над Донбассом.

В течение лета армия получила всего восемь отремонтированных самолетов. За всю осень 2014 года украинская армия смогла получить 17 отремонтированных самолетов и аж три вертолета. При этом речь идет о самолетах Су и МиГ еще советского производства.

По разным оценкам Украина сейчас имеет не более 15-20 боеготовых Су-27 и десяток МиГ-29. Во избежание новых потерь авиация в небе над Донбассом используется очень ограниченно.

Поступление новых самолетов от украинского авиапрома в ближайшее время не предвидится, а скорость ремонта и восстановления старых машин не позволит ВВС Украины оказать заметное воздействие на поле боя в Донбассе. Даже если являются правдой циркулирующие с лета слухи о возможных покупках старых советских самолетов в Польше или Венгрии, то их состояние и количество ситуацию радикально не изменят.

Здесь стоит подробнее остановиться на вопросе импорта вооружений из-за границы. Легкое и быстрое перевооружение иностранным оружием возможно только в неграмотных фантазиях. В реальности же это очень дорогой, сложный и долгий, не на один год процесс.

Во-первых, действительно современное вооружение это очень и очень дорого — явно не для проблемного бюджета Украины, а полностью финансировать ВСУ не будут ни США, ни ЕС. Во-вторых, даже если иностранная военная техника каким-то чудом массово появится на Украине, то для ее эксплуатации и обслуживания потребуется переучивать массы людей, что долго, сложно и опять же очень дорого. В-третьих, импортная техника потребует импортных запчастей, боеприпасов и прочих расходных материалов — как показал, например, опыт Польши по переходу на западноевропейское оружие, его эксплуатация зачастую даже дороже самой покупки.

Одним словом, массовое перевооружение на импорт армии Киева в ближайшие годы не светит. А отдельные, немногочисленные поставки оружия и оборудования из-за рубежа кардинально оснащение и вооружение ВСУ не изменят.

Но вернемся к проблемам украинских ВВС, к их вертолетному парку. Первый боевой вертолет был уничтожен повстанцам еще 25 апреля, 2 мая были сбиты сразу две машины. Под Славянском 4 июня в течение суток их было сбито аж три. Это событие повстанцы сразу прозвали «вертолетопадом», после которого почти месяц украинские вертолеты показывались над полем боя очень редко и нерешительно.

Формально в 2013 году в армии Украины числилось свыше 130 ударных вертолетов Ми-24. Из них для ведения боевых действий в Донбассе смогли использовать около 40, потеряв за четыре месяца от огня повстанцев не менее восьми. Для сравнения, российская армия за все полтора года первой войны в Чечне от огня противника потеряла шесть Ми-24. При этом изначально степной Донбасс являлся куда более удобным для действий авиации, чем покрытые лесом горы Чечни.

Два года назад в город Конотоп Сумской области, где располагается авиационный завод, специализирующийся на обслуживании вертолетов, прибыла на ремонт партия из девяти монгольских Ми-24. Сейчас власти Киева, видимо, уже конфисковали в свою пользу эти машины, что в современных условиях Украины станет единственным существенным вкладом в усиление вертолетной группировки украинских ВВС в этом году.

Тайские, иракские и конголезские «резервы»

26 августа 2014 года,  в разгар тяжелых боев в Донбассе, правительство Украины приняло, по сути, паническое постановление №376 о снабжении армии военной техникой. В данном постановлении официально сообщалось, что оно принято, «чтобы избежать волокиты официальными лицами Минобороны и других органов исполнительной власти» в деле обеспечения боевой техникой и боеприпасами военных формирований «на период антитеррористической операции». Отныне вооружение со складов Минобороны должно было передаваться в войска в течение трех суток после поступления запросов от них.

Однако проблемой войск была не только «волокита официальных лиц», но, прежде всего то, что передавать было нечего. За все лето в войска было поставлено не более 80 новых БТР и всего несколько штук новых танков.

И вся эта новая бронетехника Украины на самом деле была продукцией, произведенной по заключенным еще до гражданской войны экспортным контрактам. Ее так и не передали иностранным заказчикам, а отправили воевать в Донбасс.

Ситуацию наглядно иллюстрирует положение Киевского бронетанкового завода. В советское время завод специализировался на обслуживании основного боевого танка СССР Т-72. В независимой Украине он был занят ремонтом и производством техники исключительно для иностранных заказчиков. По контракту 2007 года завод должен был поставить Таиланду свыше 200 новых БТР-3Е1. Это относительно новая машина, созданная украинскими конструкторами, правда производится она с частичным использованием корпусов старых советских БТР.

В мае 2014 года, когда начались бои в Донбассе, передача готовых машин Таиланду была задержана, и в течение лета Киевский бронетанковый завод передал в Нацгвардию и армию Украины все четыре десятка имевшихся в наличии «тайских» БТР-3Е1. При этом украинские СМИ сообщали, что в июле руководители Киевского бронетанкового завода похитили из государственного бюджета Украины 12 миллионов гривен под видом покупки бронетранспортеров для Национальной гвардии Украины, а в августе руководство завода обвинили в попытке продать на сторону семь танков Т-72.

Не удалось Таиланду вооружиться и украинскими танками — по контракту трехлетней давности Украина именно в 2014 году должна была передать тайцам 49 новых танков «Оплот».  Это самый новый и совершенный танк на Украине, созданный на базе советского Т-80.

Показательно, что украинская армия из-за недостатка финансирования смогла заказать только десять таких танков, и до начала гражданской войны из-за все тех же проблем с финансами на вооружение ВСУ поступил только один «Оплот». Это вообще единственный экземпляр новой бронетехники, который поступил на вооружение армии Украины за 2010-13 годы, больше никаких новых танков и бронемашин не поступало. Таиланду повезло чуть больше — до начала боев в Донбассе, в феврале 2014 года тайцам успели передать пять этих танков. За весну-лето в Харькове смогли произвести еще несколько «Оплотов», и в начале октября президент Порошенко с помпой передал их воюющим с повстанцами войскам.

В Харькове производится и многострадальный БТР-4, созданный в 2006 году новый украинский бронетранспортер. В 2009 году Ирак на деньги США заказал Украине свыше 400 этих машин. За два года украинская промышленность смогла выпустить и поставить заказчику меньше сотни и большая их часть оказалась с браком. В январе 2014 года, когда в Киеве вовсю уже «скакал» Майдан, Ирак вернул Украине очередную партию из 42 БТР-4, мотивируя беспрецедентный отказ наличием трещин в корпусах.

Летом эти отвергнутые иракцами машины отправились на вооружение Нацгвардии, как минимум три из них в боях были захвачены донецкими повстанцами. Минобороны и МВД Украины объявили, что заказали харьковским заводам еще почти две сотни  БТР-4, но выполнен этот контракт будет еще очень не скоро.

На этом весь перечень действительно новой техники, поступившей на вооружение Украины за все время войны, исчерпывается. Эти поступления стали возможны только за счет невыполнения экспортных контрактов для Ирака и Таиланда.

В начале ноября 2014 года чтобы хоть как-то покрыть потери в Донбассе власти Киева расторгли контракт на поставку в Конго 50 танков Т-64БМ (экспортный упрощенный вариант очень неспешно производящегося в Харькове танка «Булат» на базе старых советских машин). Этой африканской стране не повезло подписать с Украиной контракт на поставку бронетехники в самом конце 2013 года. Первые десять предназначавшихся в Африку танков отправили в Донбасс задолго до официального объявления о расторжении контракта, еще в сентябре, когда войскам Украины требовалось хоть как-то срочно покрыть страшный дефицит бронетехники, образовавшийся в ходе неудачных боев. В ответ на решение Киева направить танки не в Африку, а на свою гражданскую войну, представители Конго заявили что «относятся с пониманием к решению украинских властей», но больше не будут у Украины заказывать военную технику.

«Золотой батон» украинского ВПК

В июне 2014 года, когда настоящая гражданская война только начиналась, официальный журнал Минобороны «Войско Украины» опубликовал статью с характерным наименованием «Золотая пора украинского ВПК». Армейский официоз бодро описывал грядущие многомиллионные контракты на создание нового оружия и неизбежный от этого расцвет украинского Военно-промышленного комплекса. Реальность оказалась иной.

Опять же по наследству от СССР Украина получила высокоразвитый и многочисленный ВПК, который за 23 года независимости растаял так же, как и несметные запасы советского оружия. Все это время украинская армия не заказывала новое вооружение, ограничиваясь лишь незначительным ремонтом и единичной модернизаций. ВПК выживал лишь за счет активного экспорта за рубеж, но опять же такая торговля шла на базе старых советских запасов и заделов.

Формально на Украине сохранилось немало военных заводов и конструкторских бюро. Ежегодно на различных военных выставках украинские оружейники представляли и представляют десятки новых разработок и проектов всех видов оружия и военной техники — от стрелкового до управляемых ракет. Но как с горечью отмечала официальная газета Минобороны Украины «Народная армия» в октябре 2014 года: «Большинство образцов существуют в единичных экземплярах и не прошли государственные испытания».

Всем рекламным образцам нового оружия Украины до ввода в строй и серийного производство понадобятся даже не месяцы, а годы, и то при условии щедрого, бесперебойного финансирования. А с этим в стране немалые проблемы.

Гражданская война с одной стороны дала предприятиям украинского ВПК хорошие по их меркам деньги на ремонт и ввод в строй старой техники. Но, как было показано ранее, разрыв экспортных контрактов, как минимум, лишил оборонпром Украины части валютной выручки, а в перспективе и многих потенциальных покупателей. Несмотря на все патриотические обещания, государственный бюджет возместить эти потери не сможет.

В 2013 году Украина тратила на армию чуть более 1% ВВП, в 2014 году эти расходы выросли до 1,8 % ВВП — с учетом, что прежний военный бюджет позволял армии едва существовать, то его рост менее чем в два раза, конечно, позволит вести локальную войну, но на реальную модернизацию и «золотую пору» украинского ВПК денег явно не хватит. При этом рост военного бюджета чисто номинальный, в гривнах — в долларах же, с учетом падения курса гривны, бюджет Минобороны Украины 2014 года даже ниже, чем его бюджет в «довоенном» 2013 году: 1,8 и 2,4 миллиарда долларов соответственно.

Весь год на Украине бушевали шумные общественные кампании по сбору средств для армии и добровольческих «сил АТО». Повсюду собирали деньги «на бронежилеты» и прочую амуницию. При всей массовости и яркости этих кампаний, сбор средств возымел лишь пропагандистский эффект, реальный вклад оказался неубедителен — собранная сумма в 149 миллионов гривен, казалось бы большая на индивидуальном уровне, составила менее 1% от бюджета Минобороны Украины в 27 миллиардов гривен (1,8 миллиарда долларов). Это, кстати, наглядно показывает, что никакая добровольная общественность финансировать регулярную армию не может, здесь эффект могут дать только государство и его структуры.

Попытка продать на бирже «военные» облигации к сентябрю дала сумму лишь в 0,5% от оборонного бюджета на 2014 год. Коммерсанты в деле добровольного финансирования регулярной армии оказались столь же несостоятельны, как и общественные активисты.

По сути, единственным финансовым рычагом государства для обеспечения военных расходов, помимо перераспределения средств внутри бюджета, стало введение в августе 2014 года 1,5% «военного налога» на доходы граждан. Продолжение гражданской войны это, конечно, хоть как-то обеспечит, но ни для победы, ни для реального переоснащения армии и ВПК таких сборов явно не достаточно.

Больше половины военного бюджета Украины в текущем году ушло на зарплаты и прочие социальные выплаты военным и их семьям. На «материально-техническое обеспечение», функционирование техники и подготовку войск потрачено около 12 миллиардов гривен (около 800 миллионов долларов). Для сравнения в 2014 году в бюджет Российской Федерации на эти же нужды заложены расходы, даже с учетом упавшего курса рубля, превышающие 17 миллиардов долларов.

Но помимо чисто финансовых проблем украинский ВПК, который в реляциях киевских пропагандистов вот-вот расцветет и победит «российского агрессора», придавлен и организационными проблемами. Гражданская война идет уже полгода, но Украина до сих пор не имеет единой системы военной экономики. Ее военно-промышленный комплекс является «комплексом» лишь номинально. В реальности это конгломерат множества предприятий разной формы собственности и разной степени неблагополучия, третий десяток лет выживающих самостоятельно.

Формально ВПК Украины объединяет государственный концерн «Укроборонпром». Но все  годы существования он являлся исключительно агентом по реализации импортных контрактов, по сути это чисто коммерческая структура, которая никогда не занималась системной промышленной политикой, не имеет ни опыта, ни кадров, ни полномочий для эффективной деятельности такого рода.

Управление оборонной промышленностью до сих пор рассыпано по разным бюрократическим структурам — от департамента закупок Минобороны до департамента обороны Министерства экономического развития и торговли Украины. При этом «майданная революция» породила чехарду министров и до сих пор не прекращающуюся бюрократическую борьбу внутри правительства. За 2014 год в кресле главы Минобороны сменилось 5 человек, в кресле главы Минэкономразвития — 4 человека.

В результате весь год украинский ВПК работал  хаотично и нерационально. Первые планы госзаказа оборонным предприятиям на 2014 год правительство утвердило только в августе. Поэтому объявленная киевскими СМИ в июне «золотая пора» украинского военно-промышленного комплекса пока не состоялась — ситуация скорее напоминает «золотой батон» Януковича, неубедительный, но широко распиаренный муляж.

Подробнее http://rusplt.ru/ukraine/kompleks-voennopromyishlennoy-nepolnotsennosti-14852.html