Я рассказал вам про свои первые сутки на скорой
http://joyreactor.cc/post/4429175Имена и названия местности изменены.
АХТУНГ!!!Затрагиваются темы болезней, смерти, а также веществ, которые человеческое тело вырабатывает, когда ему плохо.
В следующую смену меня поставили на реанимационную бригаду с матёрым мужиком Олегом Матвеичем, который был реаниматологом ещё когда меня выписывали из роддома. По его мнению, лучшим способом научить ребёнка плавать- это бросить в омут с головой. Поэтому осмотр, сбор анамнеза и множество манипуляций, которые обычно проводит врач, ложатся на меня.
Вызова делятся на врачебные "плохо с сердцем, низкое давление, плохо на улице, лежит на улице, эпилепсия, аритмия, падения с высоты, ДТП" и фельдшерские "температура, болит голова, пил-плохо, сломал палец, сломал ногу". В большинстве случаев "плохо на улице" и "лежит на улице"- это алкаши, этот тип вызовов мы называем "тело". А большая часть "плохо с сердцем"- межреберная невралгия либо остеохондроз грудного отдела позвоночника, а иногда бабки забывают или не хотят пить свои постоянные лекарства- давление поднимается и они вызывают скорую.Вызова распределяют диспетчера на станции через систему оповещения в самом здании, если мы на станции, или через рацию.
С 8 утра до 3 часов дня были сплошные "тела". На фотографии по ссылке в самом низу оба привезены нашей бригадой.Нас запустили пообедать, но я не успел даже перчаток выписать, потому что дали срочный вызов "эпилепсия на стройке". На адресе мы видим группу то ли узбеков, то ли таджиков вокруг собрата лежащего на груде кирпича. Что кричит пострадавший неясно, что лопочут гастарбайтеры непонятно. Прораб объясняет, что чурка упал и начал биться в припадке. Раньше уже падал.
Ну ок, наверное, эпилептический припадок, грузим в машину, благо есть кому нести и держать, колю реланиум по вене, но чурка не успокаиваться. Тогда мы просим троих собратьев держать его в машине, а затем в приёмном отделении (далее-приёмник). По дороге чурку начинает рвать. Фонтаном. Фото по ссылке внизу после частичной уборки. На кресло, на кардиограф, на дефибриллятор, на сумку с кислородом, на тех, кто его держит, на кресла. А он перед этим ещё и поел. Так что я видел, что он наелся картошки с луком и помидоры, мне кажется, что вылетел кусок котлетки, но я не уверен.
В приёмнике, чтобы он не упал с каталки трое его собратьев по сути легли на него, но он их периодически скидывал на приличное расстояние.Позже мы выяснили, что раньше он падал, когда спотыкался, и что в тот день он упал со второго этажа на груду кирпича головой (при этом была лишь ссадина, поэтому мы и не обратили внимания). Что мозг у него отёк до такой степени, что даже если бы он выжил, то остался бы дурачком. Что в отделении реанимации ему кололи ГОМК в таком количестве, что самый буйный психопат в состоянии возбуждения принял бы ислам, но чурка даже не успокаивался. Он орал дурниной три дня до своей смерти от отёка мозга.Но это было в больнице, а я отвлёкся от своей работы.Пока машину и оборудование помыли и продизенфицировали, это работа санитарочек (дай им Асклепий здоровья), мы с Олегом Матвеичем успели пообедать.
И сразу на вызов. "Плохо с сердцем, низкое давление, холодный пот, тяжело дышать, пил". Это повод для одного человека, но тот факт, что он употреблял алкоголь, вроде как объяснял остальное. Мужик действительно был серым, пот тёк рекой, а давление для его веса низковатым, не критично, но низковатым. Кардиограмма не показала отклонений, но что с ним неясно. Спросив, сможет ли он спуститься до машины (120 кг веса даже четырём мужикам будет тяжко спустить с пятого этажа), сделали дексаметазон для поднятия артериального давления, поехали в приёмник.
Мужику было тяжко, одышка даже при спуске, в 40 лет не есть хорошо. Он даже не сумел в кресло сесть, устроился на полу и хрипло задышал. Пока мы ехали я о чём-то задумался, и уже на повороте к приёмнику осознал, что не слышу как он дышит. И да, так и есть. Пуская слюну на живот, облокотившись на кресло едет труп.
Так я открыл своё кладбище. Оно есть у каждого медика, но самые многолюдные у реаниматологов, хирургов и скорой помощи.
Смерть в машине тяжело описывать в медкарте. Оборудование рядом, все инструменты, лекарства. А пациент почему-то мёртв.Доктор кричал на меня минут 20, потом до конца смены возмущался моей нерасторопностью и грозился больше на одной бригаде со мной не работать.Но результат вскрытия показал, что мы бы ничего не сделали. На КИЛИ (криминальном исследовнии летальных исходов) за этого мужика спросили только: с чем везли?Поэтому с Олегом Матвеичем я проработал ещё 1,5 года, пока на вызове с ним не случился эпилептический припадок.Но это уже совсем другая история.
Отличный комментарий!