Князь Дмитрий Донской

Рубрика "Раритет" Как менялся Кремль

Как менялся Кремль:

1. При Юрии Долгоруком

2. При Иване Калите 

3. При Дмитрии Донском 

4. При Иване III

5. Кремль в конце XVII в.

6. Кремль в XVIII в.

7. Кремль в XIX в.

8. Кремль н. 20 века

9 Кремль при ВОВ

10. Кремль в СССР

Куликовская битва — зачатие империи

Сегодня мы отмечаем 640 лет со дня победы на Куликовом поле, победы, предопределившей ведущую роль русского государства на пространстве от Немана до Тихого океана

Когда Пётр I переименовал Русское царство в Российскую империю, он лишь, в соответствии со своими вкусами, изменил термин, применив более западно звучащее название. Суть же дела от этого не поменялась. Царь в глазах русских людей и был тем самым императором, объединяющим разные народы и имеющим законное право на управление ими. Царями на Руси называли не только константинопольских императоров, но и татарских ханов, правивших в Орде от которой зависела Русь.

Первым венчаным царём России стал Иван IV Васильевич Грозный. Но еще его дед Иван III Васильевич (которого, кстати, тоже называли Грозным) именовал себя государем всея Руси, а приближённые титуловали его царём. Разница между дедом и внуком заключалась лишь в том, что Иван III использовал царский титул в домашнем обиходе, не претендуя на его международное признание, Грозный же стал первым, международно признанным царём России.

Таким образом, рождение империи произошло при Иване III. Его внук получил международное признание этого факта, а Пётр лишь сменил моды двора (одежду, развлечения, архитектуру дворцовых зданий), да наименование державы. Ни объём, ни содержание власти императора по отношению к царской власти не претерпели никаких изменений. Поэтому народ так и продолжал называть своего правителя царём, да и в высших классах это наименование использовалось как полуофициальное.

Но если есть момент рождения, то должен был быть и момент зачатия. Как ребёнок в утробе матери уже существует, не будучи ещё виден окружающим, так и империя в неосознанном, латентном виде всегда возникает раньше, чем её провозглашают. Следовательно, и Российская империя (русское царство) латентно существовало ранее, чем Иван III провозгласил себя не просто Великим князем Владимирским и Московским, но Государем и Самодержцем всея России. В переводе на современный язык суверенным правителем всех русских земель. Уже во время Ивана III в Москве считали, что западная граница России должна пройти там же, где проходила западная граница Киевской Руси (все бывшие русские княжества Иван официально называл своими отчинами и дединами), а восточная граница была подвижна, как американский фронтир — никто не знал где там край земли, но до самого этого края должно было распространиться влияние русского царя, что и было достигнуто в ближайшие 150 лет.

Эта уверенность в своём исконном праве на власть, которую Иван III впитал с молоком матери, должна была сформироваться раньше, у его предков. Отец его (Василий II Васильевич Тёмный, первый, если не считать короткой узурпации Дмитрия Шемяки, чеканивший на своих монетах «Государь земли Русской») одержал победу в долгой и трудной феодальной войне, в ходе которой дядья его и двоюродные братья оспаривали его и его детей право на престол. Данная феодальная война началась из-за того, что дед Ивана III, отец Василия II, Василий I Дмитриевич получил престол не по закону, требовавшему передавать его старшему в роде, но по завещанию отца Дмитрия Донского. Но Дмитрий Донской ввёл и ещё одно новшество — он передал по завещанию сыну не только московский удел (давно закреплённый за династией Калиты), но и всё Великое княжение Владимирское, которым распоряжался хан Орды, выдавая на него ярлык любому князю, по своему желанию.

Таким образом, Дмитрий Донской де-факто оспорил прерогативу ордынского хана выдавать ярлык на княжение, закрепив контроль над главным Владимирским столом в своём роду. В его же завещании было указано «а переменит Бог Орду, выход не давать». То есть, в предвидении ослабления Орды, Дмитрий завещал уже своему сыну отказаться не только от признания хана распоряжаться Владимирским столом, но и от выплаты дани. Сейчас бы это назвали программой восстановления полного суверенитета. Заявлена же эта программа была в 1388 году (год смерти Дмитрия Донского), через восемь лет, после Куликовской битвы и через шесть лет после реванша Тохтамыша, сжегшего Москву, но не сумевшего ни отобрать у Московского князя Владимирское княжение, ни вернуть практику выдачи ханского ярлыка. С этого момента зависимость Руси от Орды заключалась только в выплате дани. Но дань, во избежание набегов, самым разным кочевникам и пиратам (вроде викингов) платили (в разное время) многие, если не все государства Европы.

Таким образом, Куликовская битва дала старт быстрой реализации программы восстановления полного суверенитета Русской земли. Но можно ли её считать моментом зачатия Российской империи? Думаю, что не только можно, но и нужно.

На Куликовом поле столкнулись два вполне имперских по своему составу войска. Беклербек Орды Мамай собрал под своими бунчуками не только «татар и половцев», но и наёмных генуэзцев и наёмных кочевников Северного Кавказа и Приазовья, на помощь ему должны были прийти союзные армии Ягайло литовского и Олега рязанского. Но и войска Дмитрия Ивановича представляли не только Великое княжество Владимирское и Московское. Учёные оспаривают участие в Куликовской битве новгородцев и смолян, хоть летописи такое участие фиксируют. Возможно в данном случае действительно произошло наложение сообщений о разных походах, которое породило ошибку позднейшего переписчика.

Но никто не может оспорить и отменить участие в битве на стороне русских войск братьев Ягайло Дмитрия и Андрея Ольгердовичей со своими дворами, а также князя Дмитрия Боброка Волынского (предположительно, тоже Гедиминовича, но московского боярина). Таким образом, в Куликовской битве участвовали представители практически всех народов будущей империи, населявших территории от Балтики до Крыма и от Немана до Волги. Только на стороне Москвы выступили коренные оседлые народы европейской части России, а на стороне Мамая кочевники поволжских и причерноморских степей, с вкраплением контролировавших порты Крыма и успешно торговавших с татарами генуэзцев.

Победа в этой битве предопределила ведущую роль Москвы в собирании империи. Эту роль оспаривали не только татарские ханы, но и литовские князья, поэтому символично, что именно после Куликовской битвы Ягайло, до того проводивший традиционную матримониальную политику дома Гедиминовичей и планировавший брак с княжной московского дома (Гедиминовичи таким образом, через династические браки, полтора века укрепляли своё влияние в русских землях и закрепляли за собой отдельные княжества), резко переориентировался на польский брак, хоть он и был обставлен тяжёлыми условиями, едва не приведшими к потере Ягайло контроля как над Литвой, так и над Польшей. С этого же момента Москва начинает отвоёвывать русские земли у Литвы.

Лев Гумилёв, подчёркивая роль победы над Мамаем в становлении русского народа писал: «На Куликово поле пришли рати москвичей, владимирцев, суздальцев и т.д., а вернулась рать русских, отправившихся жить в Москву, Владимир, Суздаль и т.д. Это было началом осознания ими себя как единой целостности — России». И он, несомненно, прав. Но это лишь один аспект проблемы. Потому что, помимо этого, на Куликово поле пришли рати отдельных княжеств, а вернулось имперское войско — и московское правительство это немедленно осознало, ибо не прошло и десяти лет после Куликовской битвы, как Дмитрий Иванович в своей духовной грамоте не только ставит задачу обретения полноценного суверенитета, но и создаёт для этого условия в виде стройной и не подверженной иностранному влиянию системы престолонаследия. С этого момента, уже при внуке Донского, Москва претендует не только на установление своей власти над всеми русскими землями, но и на протекторат над своими бывшими сюзеренами (казанскими ханами), а при правнуке такой протекторат устанавливает.

Империя Ивана III потому и возникла столь внезапно на глазах у изумлённой Европы, что за сто лет до своего рождения была зачата на Куликовом поле и заботливо выношена тремя поколениями потомков Дмитрия Донского.

Ростислав Ищенко

Как Россия нацией становится

Почему на Руси не строились каменные замки, как в Европе

Каменные замки в тот момент строить было не выгодно: камень был дорогой и доставлять его было сложно. На это требовалось большие материальные средства и огромное число людских ресурсов, которых на Руси было недостаточно из-за небольшой плотности населения. Территории некоторых русских княжеств были по площади сродни мелким государствам Европы, а вот население было незначительное и разбросано на огромные пространства. Дорог как таковых не было, основными путями сообщения и движения были реки. В этом плане Европа имела преимущество, ей в наследство достались тысячи километров крепких, мощённых камнем римских дорог.

Рязань крепость на Холме

Русь обладала большими запасами древесины. Лесов было достаточно, они густые и непроходимые. Поэтому сооружения средневековья в основном строились из дерева, и оно было основным строительным материалом. Из-за относительно короткого срока службы этого материала многие замки не сохранились до наших дней. А камень применяли только при возведении важных объектов, такие как храмы и церкви.

Киево-Печерская Лавра

На Руси в ту эпоху не было классического европейского феодализма. Русью правили представители одного рода — Рюриковичи, поэтому все князья считались родственниками. Власть переходила по степени старшинства. Княжеский род владел страной в целом. Это делало строительство замков менее актуальным для отдельных князей, так как долго они не оставались на одном месте.

Град Свияжск

Большая территория, огромные пространства сами по себе были неплохой защитой, поэтому возводились деревянные крепости с башнями, и использовались по возможности естественные преграды в виде рек и их высоких берегов. Поселениям на реках нужна была защита, для этих целей славяне строили детинец. Детинец был центральной частью древнерусских городов, представляя собой внутреннюю городскую крепость (цитадель). Обычно детинец возводили на холме или в любой точке, которая сильнее остальных возвышалась над местностью, а главным его назначением было усиление обороны. Как правило, детинцы занимали площадь в несколько гектар. В этом плане они гораздо крупнее типичных европейских замков 11 и 12 веков, которые могли иногда состоять из одинокого донжона (самая высокая главная башня замка). Детинец был домом не только бояр, духовенства, но и обычных ремесленников и простых людей. Князь и его приближенные были неотделимы от поселения, а поэтому защищали не личное поместье, а сразу общий дом.

Белокаменная Москва

Климат России более суров по сравнению с относительно мягким климатом Европы. Каменные замки не подходят для русской зимы. Поскольку они очень холодные, а распространенный метод отопления — камин, это крайне невыгодно, так как такой способ практически не обогревает здание.

Когда дороги стали более развитыми, а население увеличилось, началось и возведение больших каменных крепостей. Однако это были не личные замки феодалов, а государственные укрепления для защиты границ большого государства. Например, Старая Ладога, самая древняя каменная крепость у нас в стране, она была возведена в 860-х годах. Новгородцы, жившие на земле, богатой строительным камнем, продолжили архитектурные традиции северных народов. Крепость Копорье была возведена в 1280 году, а Орешек — в 1323 году. Иван III Великий не только освободил Русь от Орды, но при нём был построен Московский Кремль, а также крепость Ивангород. Позднее (с развитием артиллерии) началась эпоха бастионных крепостей.

Старая Ладога

Крепость Орешек

Ивангородская крепость

АПЛ "Дмитрий Донской", на удивление блогеров, "всплыла.

Самый большой в мире подводный крейсер (водоизмещение - без малого 50 000 тонн) незаметно выскользнул из шведских шхер, обманул пограничный дозор, корабли береговой охраны и противолодочные силы королевских ВМС, включил секретный механизм суперкавитации и за считанные часы, словно торпеда "Шквал", обогнул Скандинавский полуостров с юга, запада и севера, чтобы к полудню вторника, 21 октября, как ни в чем ни бывало, занять привычное место у причала Беломорской военно-морской базы в Северодвинске.

Только так, призвав в эксперты барона Мюнхаузена и капитана Врунгеля разом, можно объяснить необъяснимое: как мог тяжелый атомный подводный ракетный крейсер стратегического назначения (ТАПРК СН) "Дмитрий Донской" практически в одно и то же время "терпеть бедствие на дне Балтийского моря неподалеку от Стокгольма" (чем кошмарили скандинавов и всех пользователей Интернета всезнающие блогеры) и находиться на плаву у причала БелБМБ?

А то, что ТК-208 "Дмитрий Донской" находился вчера в Северодвинске и накануне никуда не выходил, "Российской газете" подтвердили надежные источники на "Севмаше", где этот корабль был построен, а спустя время переоборудован для испытаний новой морской ракеты. От этих причалов, с "Булавой" наперевес, он много раз уходил в Белое море для испытаний - сначала под командованием капитана I ранга Аркадия Романова, а в последние годы - капитана I ранга Олега Цыбина.

Старых знакомых и серьезных людей лишний раз мы стараемся не беспокоить. Но вчера нам было важно услышать голос командира подлодки и от него, из первых уст, уяснить главное: "Дмитрий Донской" и его экипаж в полном порядке, находятся в месте постоянного базирования и выполняют задачи по предназначению.

Надеемся, что этот, предельно сдержанный ответ ("Мы в порядке, - сказал Олег Цыбин. - А все остальное даже не имеет смысла комментировать") поостудит больную фантазию тех, кто нагнетает шпионские страсти, запуская и транслируя небылицы про российские субмарины на Балтике.

Самое первое известие о якобы обнаруженной мини-подлодке в территориальных водах Швеции оставим на совести коллег из Svenska Dagbladet, опубликовавшей такую статью в привязке к учениям или какой-то специальной операции своих же ВМС. А все, что последовало за этим - на зарубежных сайтах и в Рунете, можно вполне определенно назвать дезинформацией заведомо антироссийской направленности. И чем ложь очевиднее, тем больше она приковывает внимание.

"Российских АПЛ у побережья Швеции не может быть по определению, - взывают к разуму эксперты. - Потому что Балтика - безъядерная зона, и это правило всеми соблюдается…"

"Э-э! Вы русских не знаете: они сейчас на все способны…".

Способны, и на многое. Но уж точно не на такую дурь, чтобы гнать через пять морей на балтийское мелководье и сажать на скалы ввиду шведской столицы последний из оставшихся в строю шести "Тайфунов" - самых мощных для своего времени подводных ракетоносцев проекта 941. Они несли на борту двадцать сверхтяжелых (более 90 тонн каждая) твердотопливных ракет и при своей длине 172 метра, ширине - 23,3 имели осадку около 12 метров.

Как такому суперкашалоту шпионить в шведских шхерах? А главное - за кем?!

Они спроектированы в ЦКБ морской техники "Рубин" (Санкт-Петербург) под руководством генерального конструктора Сергея Ковалева. Строились с 1976 по 1989 годы на производственном объединении "Северное машиностроительное предприятие" (Северодвинск). Всего было введено в боевой состав Северного флота шесть таких кораблей.

Эти подводные лодки занесены в Книгу рекордов Гиннеса как самые большие в мире. Кроме того, их отличает необычная конструкция - своего рода катамаран с двумя прочными корпусами и такой же прочной капсулой для команды управления. Всю конструкцию объединяет легкий корпус, внутри которого размещены 20 пусковых шахт с баллистическими ракетами межконтинентальной дальности.

Такие трехступенчатые ракеты на твердом топливе (стартовая масса около 90 тонн) были способны поражать цели на расстоянии более 10 тысяч километров в то время, как сами лодки могли оставаться в местах базирования или нести боевое дежурство подо льдами Белого моря недалеко от своих берегов.

Длина такой подводной лодки почти 173 метра, ширина - 23,2, полное водоизмещение - 48 тысяч тонн. При нахождении ее в надводном положении на внешней палубе может развернуться средних размеров грузовик. Экипаж корабля - 179 человек, в том числе 52 офицера. Он мог находиться в автономном плавании (без контактов с берегом и другими кораблями) до 120 суток.

В 1996-1997 годах в связи с политическим решением прекратить производство твердотопливных ракет РСМ-52 (по классификации НАТО - SS-N-20, Sturgeon) подводные лодки этого проекта фактически лишились оружия. Три ракетоносца (ТК-202, ТК-12 и ТК-13), отслужившие всего по 12-13 лет, выведены из боевого состава и к настоящему времени утилизированы. Два других - ТК-17 "Архангельск" и ТК-20 "Северсталь" - выведены в резерв. Головной корабль этого проекта - ТК-208 - более десяти лет проходил на Севмаше ремонт, модернизацию и переоборудование для испытаний нового ракетного комплекса.

В первоначальных планах значился комплекс "Барк" в исполнении ГРЦ им. Макеева - твердотопливные ракеты с разделяющимися головными частями должны были оснащаться новой системой инерциально-спутникового наведения, повышающей точность стрельбы. Однако после череды неудач при испытательных пусках "Барка" состав вооружения был пересмотрен, выбор сделали в пользу системы "Булава-30" Московского института теплотехники. По замыслу разработчиков, этот комплекс, во многом унифицированный с их же разработками наземного базирования "Тополь" и "Тополь-М", должен существенно превосходить американский аналог "Трайдент II" по способности преодолевать систему ПРО, а также по точности поражения целей.

Переоборудование ТК-208 на Севмаше было в основном завершено в 2005 году. Перед спуском на воду ему присвоили имя "Дмитрий Донской". В этом "княжеском" звании он таскал каштаны из огня для "Юрия Долгорукого" и следующих за ним младших собратьев "Александра Невского" и "Владимира Мономаха", проводя испытательные пуски "Булавы" и отработку всех систем нового ракетного комплекса.

Отличное знание истории

29 мая на пресс-конференции в Версале президент России Владимир Путин назвал дочь киевского князя Ярослава Мудрого, королеву Франции, Анну Ярославну "русской Анной". При этом Путин отметил, что князь Киевской Руси Ярослав Мудрый был "нашим".

В википедии, кстати, после этого какой-то тролль попытался внести правку, назвав ее Анной Русской.

По этому поводу уже все высказался весь МИД и даже наш президент. С 1-10

Ну, и если вы чувствуете, что ваши познания в истории также обширны как и у одного низкорослого авторитарного правителя, то можете пройти этот тест.

В Одессе собрались переименовать… 164 улицы с «русским следом»

Это поистине уникальный лабораторный опыт — наблюдать, как одесские прислужники украинских оккупантов продолжают постигать историю родного города, находя в ней — ну, надо же! — все больше «русских следов».

На сей раз они подошли к делу серьезно — решили переименовать сразу… 164 улицы! Хотя еще недавно думали, что их в Одессе кот наплакал. «А вот оно че, Михалыч». 

Рассмотрим динамику.

«Такие улицы как Новомосковская, Бородинская, Курская, Воронежская, Чапаева и другие должны быть переименованы!», — бушевал мэр Труханов весной. 

Но оппоненты Труханова из фракции «Европейской солидарности» в горсовете решили подавить его интеллектом, копнуть глубже и выступили на сессии с заявлением: «Больше двадцати улиц и переулков названы в честь российских населенных пунктов — Онежская, Новгородская, Махачкалинская, Новомосковская… Почему нет, например, улиц Вашингтона и Лондона? Мы должны убрать из Одессы все, что касается России, чтобы невозможно было сказать, что это русский город. А это выглядит именно так, потому что у нас есть улицы в честь московского князя Дмитрия Донского и новгородского Александра Невского…». 

Но это было летом.

«Рабочая группа проделала титаническую работу и вынесла на рассмотрение 96 названий улиц и переулков — кандидатов на переименование. К тому же были найдены еще 17 топонимов связанных с «8 марта», и еще ряд — связанных с российскими и белорусскими географическими названиями, — доложил член топонимической комиссии и по совместительству активист всего и вся Александр Бабич. — Не буду перечислять все наши решения, но без 8 Марта мы будем теперь как-то жить. Без Байкальской, Минской, и Орловского переулка тоже. 

Мы решили убрать почти всех русских и советских писателей, не имеющих отношения к Одессе — Блок, Шолохов, Гаршин, Грибоедов, Чернышевский и так далее. Будут переименованы почти все улицы названные в честь советских и русских фигур по типу: Циолковский, Васнецов, Суриков, Шишкин, Мичурин».

Сразу захотелось предложить вывезти «кровавое наследие» тех же Васнецова с Шишкиным и из Одесского художественного музея. «Нехай агрессор подавится!» — это будет справедливо. Но я не член топонимической комиссии. 

К тому же ходят упорные слухи, что полотна русских классиков (их часть) «куда-то подевались» еще при директорстве Александра Ройтбурда, живописавшего не какую-то там скучную природу с былинными сюжетами, а гениталии. А проверить невозможно, ибо под эгидой войны картины русских мастеров были эвакуированы в бомбоубежища. Что ж, рано или поздно правда вскроется, и мы еще узнаем, где «растворилась» бесценная коллекция, 123 года назад дарованная музею Петербургской Академией художеств… 

Но вернемся к неуемному Бабичу:

Мы также убрали всех народовольцев-террористов: Кибальчич, Засулич, Фигнер… Уйдут из городского пространства Дмитрий Донской, Невский, Нахимов, Кутузов, Лидерс, Дежнев, Ермак. Избавимся от очень большого количества маршалов, генералов и просто легенд ВОВ — Космодемьянской, Матросова, Гастелло, Доватора». 

Гулять, так гулять! 

И подчеркну, что это было не частное мнение городского сумасшедшего — Бабич выразил резолюцию всех собравшихся. В частности, коллегу горячо поддержал и председатель историко-топонимической комиссии, вице-мэр Одессы Павел Вугельман:

«Украину будет восстанавливать молодое поколение, и это поколение должно вернуться к своим истокам, к историческим общественным и национальным ценностям. А как нам вернуться к этим истокам, когда улицы в центре украинского города Одесса названы в честь российских городов или советских, российских генералов, не имеющих никакого отношения к Одессе? 

В двадцатых годах прошлого века большевики после революции стали стремительно переименовывать улицы из-за таких соображений, как «неблагозвучие старых названий», и ради прославления своих героев. Некоторые из этих названий с нами все еще… Есть герои, деятельность которых заставляет сильно задуматься о том, можно ли говорить об их заслугах для Одессы и назвать их героями для Украины?».

Конечно, нельзя. Как и Одессу нельзя назвать Украиной. 

Напомню лишь, что так раздухарился тот самый Вугельман, который вляпался в августе в скандал с «изменой родине». Тогда патриоты, включая Бабича, требовали для вице-мэра всех кар земных, так как его жена и сын снялись в фильме по произведениям Достоевского и, больше того, фильм был представлен на Московском международном кинофестивале. 

«И денежки на сепарское кино давала одесская мэрия!», — шипело патриотическое кубло… 

Только теперь случившееся не мешает и Вугельману, и Бабичу вместе рушить Одессу. И все это под покровительством Геннадия Труханова, который до 24 февраля бегал по судам, настаивая на возвращении проспекту Небесной сотни названия Маршала Жукова. 

«Для восстановления исторической справедливости», как заверял мэр.

 А впрочем, о переодевании в полете было сказано сотни раз. Гораздо интереснее тот факт, что «русский след» был найден у 164-х улиц, и это не конец.

Украина как альтернатива реальности

Аскет, не думающий о себе и своих близких, и всему человечеству построит такое же «светлое будущее». Если ему достаточно питаться великой идеей, то и другим нечего стремиться к жизненному комфорту. Фанатики идеи всегда легко разрушали, но с трудом (и далеко не всегда) оказывались способны на месте разрушенного дворца соорудить хотя бы землянку

Россияне удивляются путинскому прагматизму, считая его чем-то новым в российской политике и национальной истории только потому, что за 73 года советской власти им (как государствообразующему народу не только Российской империи, но и СССР) намертво вбили в голову мысль о том, что работать надо не для себя и своей семьи, а ради счастья угнетённых народов и светлого будущего всего человечества.

Между тем аскет, не думающий о себе и своих близких, и всему человечеству построит такое же «светлое будущее». Если ему достаточно питаться великой идеей, то и другим нечего стремиться к жизненному комфорту. Фанатики идеи всегда легко разрушали, но с трудом (и далеко не всегда) оказывались способны на месте разрушенного дворца соорудить хотя бы землянку.

Отняв кусок у своих детей ради идеологической абстракции, светлое будущее не построишь, а вот нормальное настоящее уничтожишь. После развала СССР, страшного десятилетия 90-х, трудного восстановления нулевых россияне начали ценить простые человеческие радости. Но некоторые до сих пор стыдятся этого, как будто совершают что-то плохое. Ведь четыре поколения подряд учили, что красивая мебель, удобная модная одежда, вкусная еда, просторное жильё — мещанство. Не к этому надо стремиться. И в истории выискивали, а чаще придумывали примеры великого самопожертвования наших предков ради того, чтобы негры Африки, индейцы Америки или папуасы Новой Гвинеи жили в комфорте и достатке.

На самом деле история России свидетельствует о том, что страна уцелела в тяжелейших обстоятельствах, была воссоздана практически с нуля и вышла на первые места в мире благодаря не только самоотверженному труду и борьбе её народа, но и великому прагматизму правителей, проведших Россию через рифы, о которые разбились многие соседи и конкуренты.

Александр Невский, от которого ведут свой род практически все владетельные дома Владимирского Великого княжества, оказавшись между двух огней (монголов и Европы), вполне прагматично выбрал монголов, которые не могли и не собирались селиться в русских лесах, не посягали на православную веру, а требовали лишь регулярной выплаты дани. Дань была тяжёлая, но это не было полное завоевание территории, покорение и ассимиляция народа, как учинили наши германские соседи с полабскими (Бранденбург) и поморскими (Мекленбург и Померания) славянами, с лужицкими сербами (Лаузиц), с пруссами (Восточная Пруссия). Территории Руси не угрожала германизация, как Чехии и Прибалтике, её не мог сделать своим послушным орудием (как Польшу) папский престол.

Князь Александр прагматично выбрал меньшее зло и остался в истории России великим государственным деятелем. Его младший брат Андрей пытался с рыцарским безумием сопротивляться монголам, опираясь на Запад. Принёс Руси, себе и своим потомкам много бед. И кто сейчас его помнит, кроме историков?

Иван Калита — сын основателя московского княжеского дома Даниила Александровича, внук Невского, вполне прагматично выступил против обречённого тверского восстания, чем обеспечил возвышение Москвы. В результате уже внук Ивана Калиты Дмитрий Донской смог одержать великую победу на Куликовом поле, подорвавшую силы Орды и давшую старт столетнему движению Северо-Восточной Руси к полной независимости. После победы Дмитрия Ивановича Русь никогда больше не была в абсолютной власти Орды. Отношения принимали всё более договорной характер. Но понадобились ещё три поколения прагматиков, чтобы при правнуке Донского Иване III Великом Россия не просто полностью восстановила независимую государственность, но и заявила программу собирания русских земель.

Результаты прагматичной политики династии Невского—Калиты особенно выпукло видны в сравнении с судьбой иных русских земель. Галицкие и Волынские земли были прикрыты от Орды Киевом, Переяславлем и Черниговом. После 1240 года Киевское и Переяславское княжества практически обезлюдели, но в Черниговской земле усилилось Брянское княжество, которое ханы изводили до конца XIII века, а затем им уже было не до Галича. В 1270 году возникла проблема темника Ногая, который на тридцать лет сепарировал от Сарая земли от Дуная до Днепра. Ногай не только сковывал силы Орды, но и сам был скован ими. Кроме того, его основная экспансия развивалась на юг, против Сербии, Византии и Болгарии.

Галицкие и волынские князья не только не были для него приоритетной целью, но он даже оказывал им помощь, организовывая совместные походы на Литву и поддерживая их против венгерских и польских амбиций. Таким образом, господство Орды в княжествах Юго-Западной Руси ощущалось значительно слабее и было далеко не столь разорительным и обременительным, как в Руси Северо-Восточной. Орда была заинтересована в этих княжествах как в барьере против Европы, поэтому пыталась их не ослабить (как Брянск, Тверь или Москву), а усилить. Тем не менее уже к 40-м годам XIV века эти земли были разделены между Польшей, Венгрией и Литвой. Последней досталась львиная доля.

Аналогичным образом, только гораздо раньше, покончила Литва с Полоцко-Минским княжеством, до которого Орда не только не добиралась, но даже никогда не числила его среди своих данников. Оно вошло в состав Литвы незаметно и без сопротивления. Обращаю внимание, что полоцкие князья в XIII веке не без успеха конкурировали с орденом и датчанами в борьбе за контроль над Прибалтикой (в том числе и Литвой), а через каких-то сорок лет сами уже были Литвой.

Точно так же галицко-волынские князья в XII-XIII веках не без успеха угрожали и Польше, и Венгрии, и даже относительно далёкой Чехии, а к 40-м годам XIV века никакой галицкой независимости и в помине нет. Следующие пятьдесят лет земли княжества делят между собой поляки, венгры и литовцы.

Напомню, Северо-Западная (Полоцко-Минское княжество) Русь и Юго-Западная (Галицко-Волынское княжество) Русь были надёжно прикрыты от Орды, меньше всех пострадали от похода Батыя и были достаточно сильны, чтобы противостоять Западу. Находившееся в значительно более сложной ситуации Смоленское княжество сопротивлялось литовской экспансии до 1404 года. А о Московскую и Владимирскую Русь, дравшуюся на три фронта: против Литвы, Орды и против собственных удельных сепаратистов, литовская экспансия вообще споткнулась и покатилась назад, пока через четыреста лет практически вся польско-литовская империя ни оказалась включена в состав России, сомкнувшей границы с Германией (Пруссией и Австрией).

Посмотрите на карту, и вы увидите маленький островок Владимирского княжества, разделённого между тверским, нижегородским, суздальским и московским княжескими домами (не считая мелких уделов). С юга от Орды его прикрывает только слабая Рязань (последний осколок владений черниговских Ольговичей), с востока (от Казани) территория полностью открыта набегам, на севере находятся земли ориентированного на Ганзу Великого Новгорода, с Запада наступает Литва, граница с которой проходит примерно там, где сегодня Московская область граничит с Калужской: Вязьма и Козельск — литовские города. Дмитров, Волок Ламский, Можайск, Оболенск, Тула, Коломна — пограничные крепости Московского княжества.

Литва, Орда и даже Рязань Москве враждебны. В 1380 году против Дмитрия Донского они даже заключили тройственный союз. Как тут устоять, когда вся Русь пала? Но ведь устояли же.

Откуда немноголюдные, разорённые Батыем залесские княжества нашли силы для сопротивления, где взяли людей для возрождения городов и создания войска? Дело в том, что Москва уже тогда была городом эмигрантов. В принципе, эмигранты с Юго- и Северо-Запада Руси составляют большую часть населения всего Великого Владимирского княжества. Но Москва в XIII-XIV веках (да и позднее) особенно активно собирает на своих землях всех, кто ушёл вначале из-под Орды, а затем и тех, кто не согласился с политикой «евроинтеграции», проводившейся галицко-волынскими и полоцко-минскими князьями. Сюда переместилась исконная Русь. Здесь ей предстояло выжить или погибнуть, отсюда она начала своё великое полутысячелетнее возрождение.

Уже тогда Запад и Восток Руси выбрали себе разные судьбы. Восток сопротивлялся и боролся за возрождение, прагматично экономя силы и ресурсы, ибо врагов было много, а друзей не было вовсе. Запад «евроинтегрировался» с тем, чтобы закрыться от Орды католической Европой. Однако выяснилось, что европейцы тоже прагматичны и благотворительностью заниматься не намерены. Они интегрировали лишь уцелевшую и принявшую католичество часть элиты, сделав остальных людьми второго сорта, постепенно превратив их в бесправных крепостных. Все, кого перспектива подобной «евроинтеграции» не утраивала, по одному, десятками, сотнями, а иногда и целыми удельными княжествами бежали в Северо-Восточную Русь.

С этой массовой волной русской эмиграции Москва получила не иссякавший два столетия источник человеческих ресурсов. Одновременно на западных русских землях стала складываться практика отрыва народа от элиты. Народ сохранял православную веру и русскость. Элита же переходила в католичество и становилась «европейцами» (поляками, «литвинами», некоторые даже в венгров умудрились перекраситься). Часть военной элиты, не согласная с таким оборотом дел, уходила на Северо-Восток, усиливая дружины московских и владимирских князей.

Народ Западной Руси, с XIV века не имевший собственной элиты, живший в условиях не только социального, но и национального и конфессионального угнетения, привык не доверять любым формам государственности. Идеалом, недостижимым золотым веком для него была анархическая «вольность», понимаемая как свобода от любых обязательств. Государство, даже их собственное, становилось для людей Западной Руси обременением. Является таковым и сейчас.

Отсюда известный парадокс, когда одни и те же «люди с хорошими лицами», выходившие на майдан, чтобы «жить по-европейски», тут же заявляли: «А с какой стати я должен платить налоги?» — и одновременно требовали от государства обслуживания по формуле «всё включено». Откуда государство должно брать для этого ресурсы, их не интересовало. Они желали, чтобы государство решало все их проблемы, но при этом никак не вмешивалось в их жизнь. Чтобы оно было вездесущим и чтобы одновременно его присутствие никак не ощущалось. Чтобы оно было мощным и не допускало никаких отклонений от «генеральной линии», но чтобы на их личные свободы при этом не посягало. В общем, они добивались от государства работы по принципу «стой там, иди сюда» или «поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что».

Поэтому казаки Хмельницкого, желавшие быть шляхтой в Речи Посполитой, без жалости её разрушили, а потом ещё пятьдесят лет, вплоть до измены Мазепы, пытались навязать русским царям свой взгляд на основы государственности. Пытались настолько упорно, что на две трети сократили население подконтрольных им земель, пока наконец их, хотя бы частично, удалось привести в чувство.

Поэтому украинские коммунисты, для которых даже слабую Центральную Раду должен был одолеть Муравьёв, которому для этого хватило 15 тысяч добровольцев, приведённых из России, как только Союз покачнулся, в 1991 году, радостно его добили. Между тем было понятно, что Кравчук и его прихлебатели ещё менее способны удержать власть без опоры на Москву, чем их предшественники в 1917-1919 годах.

Поэтому нынешний режим Зеленского, лично не поддерживавшего майдан, а в 2019 году кошмарившего Порошенко, сейчас кошмарит Медведчука. Между тем Медведчук — единственный украинский политик, предлагающий (пусть с опозданием лет на 15 и ныне уже практически невыполнимый, но в своё время реальный) план сохранения украинской государственности. И они доедят Медведчука, а когда доедят, примутся за кого-нибудь следующего, ибо не отдают себе отчёт в том, что, пожирая друг друга, ослабляют собственное государство.

Поэтому Турчинов, вместо того чтобы по циничной, но прагматичной рекомендации Филатова обещать всё, а вешать потом, начал бессмысленную, уничтожающую государство гражданскую войну.

Это всё та самая «воля» — идеал мироустройства, отложившийся в западнорусских генах. Украина требует учитывать её интересы от России, хоть считает её государством-агрессором. Украина требует от ЕС учитывать её интересы, хоть сама не планирует оказывать Евросоюзу аналогичную любезность. Это «воля»: все должны мне (иначе где же я буду харчеваться), а я никому.

С точки зрения среднестатистического украинца, здесь всё справедливо. Народ — единственный источник власти. Народ желает «воли». Кто-то должен ему эту «волю» обеспечить. У европейцев всего много — пусть поделятся (ведь делиться справедливо). У русских много энергоносителей. Пусть отдают их бесплатно. Ведь они же нужны украинцам. Иначе «волю» нечем финансировать.

Самим работать? Нет, это рабство. Хватит, нагорбатились на пана, пока «воли» не было. Государство обустраивать? Не для того вольнолюбивые украинцы боролись за независимость, чтобы у собственного государства рабами быть. Они вполне серьёзно считают русских «рабами Путина» (собирая в образе Путина русскую государственность). Ведь вместо того, чтобы выйти на майдан и снести все ограничения, ущемляющие их «волю», русские зачем-то тратят силы на укрепление собственно государства.

Зачем? Есть же Америка, Европа, у них всё есть, они обязательно поделятся, если вести себя правильно. Ведь это справедливо.

Зачем бороться? Зачем испытывать лишения? Зачем уходить в далёкие северные леса, бросая на благословенном Юге нажитое непосильным трудом имущество. Можно просто «евроинтегрироваться», как это сделали предки в XIV веке. Что? Результат той «евроинтеграции» оказался паршивым? Что ж, все допускают ошибки. Теперь, с учётом опыта прошлой «евроинтеграции», они будут исправлены. Что? Сейчас дело обстоит ещё хуже? Это временные трудности. И вообще виновата Россия, ибо она «напала», а так бы уже давно жили как у Христа за пазухой.

Не случайно бдительные люди отметили, что все государства, в которые входила Украина, распадались. Пока государство является сильным, западнорусский менталитет требует в него интегрироваться, чтобы получать бонусы от его силы. Стоит государству ослабеть, тот же менталитет требует «воли», чтобы никто не мешал присоединиться к новому сильному сюзерену.

Отсюда и парадокс отношения украинцев к собственному государству. Вроде бы в их интересах его развивать и беречь, а они его уничтожают с завидными рвением и целеустремлённостью. Почему? Потому, что собственное государство противоречит базовым потребностям украинства. Безэлитному обществу не нужно собственное государство. Ведь в него надо вкладывать труды, отдавать ему силы, проливать за него собственную кровь, в то время как для украинства государство — механизм, при помощи которого можно «нацарювати собі корову та й втекти». Для этого идеально подходит чужое государство. Его уже кто-то создал, оно уже как-то работает. Надо только выбрать себе государство побогаче и к нему присосаться.

Мне могут сказать, что это тоже своего рода прагматизм. Но это «прагматизм» «домашнего любимца», который хочет вкусно есть, сидя прямо на хозяйском столе, мягко спать прямо в хозяйской постели, метить всё вокруг, ибо так велит инстинкт. А потом удивляется, зачем это его кастрировали?

Хоть отдельный человек, хоть целый народ, отказываясь держать свою судьбу в собственных руках, передавая неприятные обязанности по обустройству и защите собственного государства в чужие руки, рано или поздно оказывается в положении лишнего рта. А мир жесток, и нахлебников не любят, даже если они милы, пушисты и умеют умильно мурлыкать. Впрочем, украинцы себя и этими умениями не обременяют.

Когда мы боремся за то, чтобы остаться русскими, даже если ради этого придётся уйти на край света, это происходит не потому, что нам нравится преодолевать трудности, а потому, что, отказавшись бороться за себя, мы окажемся чужими на своей собственной земле и получим проблемы, многократно превосходящие те, что ждали бы нас, выбери мы борьбу.

Идти по пути наименьшего сопротивления легко и приятно вначале, но чем дальше, тем яснее становится, что в этой мышеловке нет даже бесплатного сыра.

Только тот, кто готов бороться за себя, за интересы свои и своих близких, способен объединиться с такими же людьми ради создания устойчивой государственности как средства реализации общего интереса и защиты от любителей «воли». Те же, кто благодетельствуют чужих в ущерб своим, равно как и те, кто рассчитывают легко жить за счёт чужой благотворительности, быстро оказываются на обочине социума в качестве отдельных людей и на свалке истории в качестве бывших народов.

Украина никак не может состояться как успешный проект (хоть это уже третья попытка, совершаемая в идеальных условиях) только потому, что идея, заложенная в её основание, начисто отрицает реальность. Не может существовать государство народа, отрицающего государственность.

Ростислав Ищенко