Клыки ночим

Очередные помазушки ночью после крепкого чая

Сап, Джой!

Пока я наблюдаю за праздником, местные в свою очередь наблюдают за мной. Часто подходят, особенно те кто за птицами следит, поговорить им охота, поспрашивать, кто я и откуда такой. Оно неудивительно: с разных племен сюда приходят, чебурашки делятся новостями, слушают и рассказывают.

Даже приехали аборигены откуда-то совсем издалека: в ткань завернуты на манер арабов каких-то, верблюд при них был. На мой вопрос, из какого они племени байтырку, говорившая со мной чебурашка поправила меня, скривившись, что это не байтырку вовсе. Их тут зовут "кутубасах", что можно перевести как "говорящий с мертвыми", и байтырку-то их не очень жалуют вне праздников. Меня это сильно заинтересовало, если я уже на одну нобелевскую премию тут наработал, то на пригорке еще одна стояла.

Не думал, что какие-то еще культуры встречу в этом странном месте, кроме байтырских, но маленькая птичья жрица добавила, что тут и не только они. Далеко от солнца, там где бродит лед, живут и другие народы. Ичинги какие-то - люди собаки. Но те даже на праздниках не появляются, совсем дикие.

Солнце на птичьих скалах жарит сильно, все наполнено терпким запахом трав и криками обитателей горы. Порой столько людей приезжает, что их гвалт перебивает ор пернатых.

Гостил в одном доме, где птичьи жрецы объясняли мне про периоды владения птицами у байтырку. Солнечный период, как я и думал, относится к раннему возрасту, когда в рацион молодой чебурашки входит много яиц. Для солнечного периода дают взрослую птицу, со спокойным характером, несушку как бы. Птицы своего рода сторожа подрастающего поколения, могут даже сольпугу загрызть или змею.

Для каменного периода дают птицу помладше, за которой надо следить и ухаживать. Обычно каменным периодом считается оседлый образ жизни, когда местные мало перемещаются из-за детей или какого-то занятия. У байтырку есть поговорка, я ее наверное не переведу достойным образом, но суть в том, что у молодых деревьев слабые листья, им нужна защита от солнца, они прорастают в тени камней, пока не станут достаточно сильными, чтобы высунуться под прямые лучи. Плюсом это связано и с резьбой по камням, где высекают предков для того, чтобы увековечить их.

Вообще камень и тень у чебурашек это не периоды, а скорее образ жизни. Те, кто находятся в постоянном движении - всякие охотники, зайцепасы и путешественники, - получают птиц с другим темпераментом. Со старением и смертью это не связано, хотя поверья насчет птиц уносящих душу на небо и существуют.

Мне птицу не предлагали, так как я кутухта. Слишком много общаюсь с туманом. Ну оно мне и не нужно, не хватало еще питомцев заводить.

Все заглядывался на группки кутубасахов: как бы с ними связь наладить аккуратно да изучить. Но местные о них отзывались как о довольно мрачном и жутком народе, чей быт пронизан разговорами с мертвыми, сидением в темноте и танцами в песчаных бурях. И где они только темноту находят, в таких условиях? Еще оказалось, что кутубасахи отказываются учить чужие языки, так как свой собственный считают совершенным. Но это не проблема, так как они при себе держат толмачей.

Меня также жутко интересовали пирамиды и некий город под черепом, в зубах которого зажато местное светило. А попасть туда можно было только через высушенные земли, населенные пустынниками. У них хотя бы должен быть фольклор свой про пирамиды, глядишь какие-то детали раскроются.

Копался я в машине, в поисках достойного подарка на первую встречу, но эта самая первая встреча внезапно случилась сама - подошел мужчина в серебряной маске с коротышкой переводчицей, обратился ко мне по имени, тому которое знают местные конечно, а не то что у меня в паспорте, ну да ладно. Объяснил, что хочет пригласить меня в страну ручьев, дабы вписать свою нить в повествование, которое я плету, и вообще помочь с этим делом чем сможет. Ну отказываться не стал, хотя ощущение конечно одновременно радостное и тревожное. Откуда он знает, что я записи веду? Байтырку к моей деятельности слабый интерес проявляли, от них бы не узнал. Язык у них и правда сильно отличается от байтырского, нет гавкающих-лающих ударений на гласных, речь вообще звучит как декламирование стихов.

День триста восемьдесят третий. Моя экспедиция двигается в сторону местного светила, к некой Стране Ручьев, в составе каравана Эдирхи - местного мудреца, который пригласил меня отправиться с ним. Как мне объяснил он сам, для него большая честь повстречать искателя истории, которых местные уважают как последователей учения некоего Гиредета. Поинтересовавшись личностью древнего мудреца, я получил лишь скудные сведения, что был он так же не из этих краев, а путешествовал здесь аж две с половиной тысячи лет назад. Эдакий основоположник истории как науки.

Сами народы пустыни себя называют адирмизиди, а кутубасах это экзоним. Работы тут намечается даже больше чем с байтырку, учитывая те обрывки истории, что мне поведал Эдирхи. За оставшиеся два года, что я собирался тут провести, наверное и малой части не задокументировать. Иногда шлю сообщения в институт, втайне надеясь, что они их получают и волосы рвут на голове от того, какие приходят данные. Хотя может это по привычке, как собака Павлова: получил данные - отправил, получил - отправил, разве что слюна у меня от этого пока не капает.

Чем ближе к солнцу, тем жарче погода - интересно, выживает ли что-нибудь у самого светила? Земля твердая, как задубевшая хлебная корка, а трава, пробившаяся с крайнего сезона дождей, уже начинает желтеть. Повсюду летят семена, рассыпанные растениями в яростной попытке воскреснуть в следующем сезоне. На дальних горах постоянно замечаю, как собираются небольшие пыльные бури и смерчи, кружащиеся на границе света и тени.

Местные используют небольшие башенки в качестве перевалочных пунктов. Караван натягивает тент на крыше и собирает из небольших разбитых неподалеку садов что-то сильно похожее на финики и некую траву сильфи, которая тут много где растет. Напоминает укроп, только острая даже на запах. Она тут и пряность, и лекарство, ее вкус везде, в каждом блюде, в каждом куске вяленого мяса и лепешках, даже в воде. Чую, к концу поездки меня вкус этого сильфи еще успеет доконать.

Внутри самих башен добиваются кромешной темноты, затыкая все щели и окна. У адирмизиди много ритуалов связано с темнотой, для жителей пустыни они как-то много чего делают вдали от взгляда солнца.

Уюйти жару переносит на удивление лучше, чем я, правда всю дорогу ворчит, что отправились в опасную страну. Но пока поразительно спокойно все, караванщики на диво дружелюбные и постоянно интересуются, не нужна ли мне помощь.

Адирмизиди обычно пережидают в башнях пыльные бури, которые тут довольно частое явление. Чем ближе к солнцу, тем явственнее ощущается, что его сила то растет, то падает, чем это вызвано я сказать не могу с уверенностью. Есть мысль, что оно искусственное, хотелось бы приблизиться, чтобы утверждать наверняка, а бури происходят от этих перепадов, и местные очень тонко чувствуют, когда это случится. Вот вроде идет караван мимо башни, никто даже не посмотрит в ее сторону, спят прямо в седле, а бывает наоборот ускоряются к ближайшему укрытию сворачивая с дороги.

Во время бури на дверях башни вешают крупное медное зеркало, отполированное и старое, оно служит для отпугивания "жиньи" - некого аналога злых духов, которые обитают только в вихре песка и пыли. Выходить на улицу в этот период тоже не позволяют. Опять ненаблюдаемые пространства небось, гулять не хочется конечно.

Пару раз опять казалось, будто кто-то шепчет снаружи, сквозь шорох песка по стенам. Жуткое ощущение, начинаешь вслушиваться в звуки, сидя в сумраке башни, отвлекаясь от витиеватой речи пустынных чебурашек.

Адирмизиди любят рассказывать сказки, но делают это только в полумраке своих убежищ, опуская на фонари небольшие плетенные чехлы. Сказки в основном про животных и их духов, иногда попадаются фольклорные персонажи. Слушаешь порой - красиво звучит, как стих длинной в час, а в переводе просто койот обманывает и хитрит, получая в итоге по горбу. Все как у людей в общем.

День четыреста восемнадцатый. Чтобы поспевать за караваном, где все то и дело спят прям в седле, пришлось все-таки показать Уюйти как управлять машиной. Ну, по пустынным холмам-то в разы безопаснее, чем по горным тропам. Сидит довольная, баранку крутит. Пару раз нас с верблюдами вытаскивали, но первый я сам увяз, каюсь.

Ехали через небольшую долину, и, внезапно, караван встал у холма, местные стали завязывать глаза верблюдам, нацепили на одежку какие-то колокольчики и маленькие тамбурины, стали накрывать мою буханку тканью. Эдирхи - глава каравана, - сказал мне, что будет шторм вне укрытия, а мне, как человеку несведущему, требуется переждать его в машине. Сами они, закрыв масками глаза, собрались на ритуальный танец, чтобы умилостивить жиньи на вершине холма.

Подумал, пока бури нет, то снять сам танец нужно, а там чуть что и нырну в машину под тент. Когда еще такая возможность возникнет?

Сам танец и правда удивительный, ни один пустынник соседа не задевает в движении, ориентируясь на перезвон одеяний. Стою, снимаю это все, вдали пыльное облако поднимается постепенно, ветер крепчает, уже одежду рвет. Тут звон от круга беснующихся танцоров словно растекаться стал по округе, эхом по долине. Сперва не понял вообще, что за слуховая иллюзия, а потом прямо над холмом стена пыли и песка взвилась... Я отчетливо видел и даже заснял, как в песке, перекручиваясь и растекаясь, мелькали фигуры, вторившие движениям людей на холме! Или люди на холме повторяли их движения, кто знает.

Честно говоря, засмотрелся на этот ужас так, что меня в машину только Уюйти смогла оттащить. Как рявкнет под ухо, так я и понесся прочь, только пятки засверкали, а вокруг уже стихия землю столбом поднимала. Часа четыре буря шла, пустынные чебурашки все это время плясали снаружи, я когда выбрался, то в жизни не видел более потных и запыленных людей.

И как меня к этому должна была короткая лекция перед экспедицией готовить?

Хороший, плохой... главное у кого кольцо регенерации!

-Подсласти мне клыки, детка!

-Когда-то ты считал меня красивой… 

-Дорогая! С тех пор ты очень ПОДГНИЛА

-Итак, вы, подгнившие любители мха и шишек! А теперь слушайте сюда! Видите это? Это… моя постук-палка! Меч известного немертвого наемника Эннимо Мордати - СкабСкрат! Светится Слабым Пламенем. Вы можете найти такой в отделе вампирских артефактов. Этот кровососущий малыш, был произведен в самых темных уголках вселенной. Рекомендованная очковая стоимость 75 очков. Дает вам Девостейтинг Чарж, Френзи и Огненные Атаки сверху. Верно! Закачивайтесь с умом, играйте на хороших столах… Всем понятно!? 

Шотландской журналистке в Австралии дали подержать смертельно опасного валящегося медведя