.
.
«Бизнес на вещдоках» — золотая жила для ментов. Чтобы завладеть приглянувшимся имуществом, возбуждаются уголовные дела даже на невиновных. Только по одному делу о контрабанде по дороге на мусорный полигон исчезло почти двести вагонов товаров на семь миллиардов рублей. Подробности в каментах.
.
.
.
.
Чтобы написать коммент, необходимо залогиниться
В этот бизнес вовлечены тысячи людей. Следователи, опера, эксперты, руководители мусорных полигонов, предприниматели…
Это наглый, не очень умный, но очень хорошо отлаженный бизнес. Московский адвокат Юрий Лысенко схематично описал его этапы.
Этап первый: разведка
Присматривается «объект атаки» — крупный торговый склад или успешный предприниматель. Пробивается крыша. Если среди учредителей или покровителей предпринимателя нет «серьезных людей», близких к крупным чиновникам в кремлевских или белодомовских кабинетах, начинается
Этап второй: атака
Оперативник приносит следователю «рапорт об обнаружении признаков преступления», составленный на основании «заявления о преступлении». Заявление, как правило, под диктовку самого оперативника пишет один из его сексотов или, как их называют сами силовики, «агент». Организуется проверка. Следователь находит повод вынести постановление об изъятии товара и признания его вещдоком. Поскольку у силовиков нет складских помещений, «вещдоки» передаются на «ответственное хранение» дружественным коммерсантам. Практически с этого момента начинается
Этап третий: реализация
Документальное прикрытие аферы проходит в лучшем случае параллельно распродаже, в худшем — уже после реализации. Эксперты готовят заключения, что товар «представляет угрозу безопасности и здоровью людей» и подлежит уничтожению. Под это заключение готовятся и подшиваются к делу липовые накладные о перевозке вещдоков на мусорные полигоны и акты об уничтожении.
Технология отработана и действует безотказно.
Конечно, бывают некоторые отклонения от этой схемы. Например, когда уголовное дело возбуждается не «под заказ», а по реальным заявлениям и рапортам оперативников. Но финальная часть превращения вещдоков в барыши всегда одинакова, идентична вышеприведенной схеме.
Литовский коммерсант Николай Куделко, с середины девяностых работающий в России и в апреле 2007 года попавший под каток «бизнеса на вещдоках», утверждает, что многие коммерсанты, которых угораздило попасть в сферу интересов вороватых силовиков, мирятся со своей участью жертвы и даже не пытаются вернуть товар.
Сам же Николай не смирился. И поплатился тремя годами жизни, проведенными в тюремных камерах. А выйдя на свободу, продолжает добиваться наказания тех, кто превратил в руины его налаженный бизнес. Пока не очень успешно.
Но пострадавшие бизнесмены уже ропщут. И даже объединяются. Благодаря их кропотливым и отчаянным усилиям уже вырисовывается масштаб «бизнеса на вещдоках». А отдельные, вроде бы частные истории начали складываться в мозаику крупномасштабных афер, благодаря которым в России, возможно, уже есть силовики, теневые доходы которых соизмеримы с доходами завсегдатаев «списка «Форбса».
При этом уголовных дел, связанных с распродажей вещдоков, — единицы. Если кого и удалось отправить за решетку, то это — мелкая рыбешка. И единичные приговоры напоминают ритуальное жертвоприношение. Добраться до акул этого бизнеса пока еще никому не удалось.
Жертвоприношения
31 мая Люберецкий городской суд огласил приговор в отношении 35-летнего Кирилла Тяна: два года лишения свободы по статье 159 УК РФ («Мошенничество»). Суд установил, что мошенник нашел покупателя и продал за полцены грузовик Hyundai, в свое время изъятый в качестве вещдока. Машина была продана по поддельным документам, обзавестись которыми Тяну помогли бывший сотрудник люберецкого ГИБДД Дмитрий Янышин и безработный Олег Галкин. Сейчас там же, в Люберцах, идет судебный процесс уже в отношении Янышина и Галкина.
Несколько раз я ездил на судебные заседания. Разговаривал с Тяном еще до того, как его взяли под стражу в зале суда, с Галкиным, их адвокатами. Что бросилось в глаза, так это резкое несоответствие «статуса» Тяна, Янышина, Галкина и высочайшей профессиональной квалификации их адвокатов. Тяна, к примеру, защищает Антон Малинский, адвокат, мягко говоря, не дешевый, клиентами которого были фигуранты процессов, гремевших на всю Россию. К тому же, пока шло расследование, Тян был выпущен на свободу под залог в 1 млн рублей, который внес кто-то из его покровителей.
Уголовное дело, рассматриваемое в Люберцах, — всего лишь один из эпизодов куда более масштабного преступления, в результате которого исчезло вещдоков почти на 3 млн долларов. Следы этого преступления ведут в кабинеты, которые еще совсем недавно занимали люди с генеральскими погонами на плечах. Я уверен, что Тян с подельниками оказались на скамье подсудимых в целях заметания следов.
К самому этому делу привела только настойчивость Николая Куделко. Именно его машину, изъятую в качестве вещдока, продал Тян. И именно Куделко с друзьями фактически выполнили всю работу и оперов, и следователей.
Тян, арестованный по делу о продаже грузовика Hyundai и отправленный в СИЗО, видимо, с перепугу рассказал много чего интересного. И в судебном процессе, к примеру, судья зачитал протокол допроса Тяна от 11 апреля 2011 года. Из него следовало, что Тяна «держал на крючке сотрудник ДЭБ МВД по имени Леонид, который знал, что я нахожусь в розыске, и он в любой момент может устроить мне неприятности».
Тян признался, что регулярно принимал участие в следственных действиях в качестве понятого. Был он понятым и при изъятии Hyundai: «Вопрос об изъятии и хранении автомобиля обсуждался между сотрудником ДЭБ МВД Леонидом и следователем Мустафиной в присутствии следователя Ибрагимова, — прочитала показания Тяна судья Людмила Шимкина. — Как я понял, указанный автомобиль должен постоять некоторое время у меня, как выразился Леонид, «полгодика, а потом посмотрим, что будем делать». Как я понял, впоследствии автомобиль будет продан или использован в личных целях Леонидом или Мустафиной».
В суде Тян от своих показаний отказался.
— А имена и фамилии вы откуда взяли? — усмехнулась судья.
— Из головы… То есть следователь говорил, что писать, а я писал.
— Вообще-то ваши показания отпечатаны следователем, вы их только подписали, — съязвила судья Шимкина.
На процессе уже по делу Янышина и Галкина вызванный в суд в качестве свидетеля следователь по особо важным делам СК при МВД РФ подполковник Алексей Монин прямо рассказал, что Тяна в качестве понятого привела следователь Гульнара Мустафина: «Мустафина положительно характеризовала Тяна, — сказал Монин, — я понял, что они давно вместе работают. Позже Мустафина несколько раз звонила мне. В частности, по проблемам Тяна».
Люберецкий суд вызывал на процесс и Гульнару Мустафину, она тоже проходит по делу в качестве свидетеля. Но Мустафина повестки проигнорировала. Возможно, что и не получала их, потому что в МВД не решились переправить повестки в Кремль? А именно в администрацию президента России откомандирован следователь СК при МВД РФ Гульнара Мустафина.
Кофейное дело Николая Куделко
Вот что рассказал мне сам Николай:
— Я — гражданин Литвы. С 1993 года работаю в России. В 2001 году зарегистрировал в России ООО «Дельфранж». С 2003 года стал одним из крупнейших поставщиков кофе в России. В апреле 2007 года, когда я был в командировке, на мои склады в подмосковном городе Видное приехали сотрудники 28-го отдела оперативно-разыскного бюро № 6 департамента экономической безопасности МВД. Фактически руководил ими молодой старший лейтенант, оперативный сотрудник ОРБ № 6 ДЭБ МВД Владимир Орлов, хотя в группе были и майоры, и подполковники.
Предъявили постановление об осмотре складских помещений, зданий, сооружений ООО «Дельфранж», подписанное генерал-майором милиции А.Н. Гульковым (30 июня 2007-го отправлен в отставку с должности заместителя руководителя ДЭБ МВД РФ. — И. М.). По версии оперативников, на складе хранился фальсифицированный кофе «Пеле». Но даже если бы это и было правдой — ну и забрали бы только «Пеле». Но со склада вывезли весь товар на сумму более $2 млн, загрузив тридцать еврофур. Три дня вывозили.
Вернувщись из командировки в Москву, поехал в ДЭБ, нашел участников изъятия товара, полковника Вячеслава Денисова и майора Дмитрия Красильникова, и спросил: «Что все это значит?» Они ответили, что ситуация серьезная, на контроле у руководства МВД, и решить ее можно единственным способом — нарисовали на бумажке число 500 000 со знаком доллара в конце. У меня не было другого выхода: поджимали поставщики, надо было вернуть товар, реализовать его и расплатиться с партнерами. В мае-июне 2007 года, заняв деньги у родственников и знакомых, я передал Денисову и Красильникову 200 тысяч долларов (в редакции есть аудиозаписи переговоров с вымогателями. — И. М.). Но товар мне не вернули. Тогда я написал заявление в оперативно-разыскное бюро № 13 департамента собственной безопасности МВД. Руководитель бюро полковник Александр Сафронов предложил мне сотрудничество, и в течение полутора месяцев я вел переговоры, но уже не с Денисовм и Красильниковым, а с Владимиром Орловым. Хотя он был самым молодым, к тому же всего лишь старлеем, но я выяснил, что именно он может решить вопрос возвращения мне изъятого товара.
После каждой встречи с вымогателями я встречался с Сафроновым, передавая копии аудиозаписей разговоров… Во время одной из встреч с Сафроновым он заинтересовался моими часами фирмы Breitling. Сафронов попросил посмотреть их, надел на руку, да так и не вернул. Потом попросил у меня ключи от моей машины Land Cruiser 100, якобы чтобы отогнать машину на спецстоянку — а ну как мне взрывчатку подложат или тормоза испортят? Своей машины я больше не видел. В середине лета 2007 года Сафронов сказал: «Больше никаких разговоров записывать не нужно, информации на фигурантов достаточно. Все остальное мы сделаем сами, о результатах тебе сообщим». А в конце лета 2007 года мне стали звонить коллеги по бизнесу из регионов: «Коля, тут твоя продукция на рынках появилась. Ты чего кофе за бесценок продаешь?» Откуда они узнали, что продавался именно мой кофе? Потому что специалист по штрихкодам на упаковках всегда может определить, кто именно завез кофе в Россию. К тому же по некоторым сортам кофе я был единственным поставщиком в России.
Я начал писать заявления, требовал вернуть мне товар. И дописался. В сентябре 2007 года возбудили два уголовных дела. Только не в отношении тех, кто фактически украл мой товар, а против меня. По статьям 171 и 180 — за незаконное предпринимательство и незаконное использование чужого товарного знака. В группу оперативного сопровождения по этим делам включили все тех же оперативников во главе с Орловым, которые вывезли с моего склада кофе.
4 октября 2007 года в банковской ячейке, где я хранил диктофонные записи своих переговоров с вымогателями, провели обыск. А утром 8 октября меня арестовали.
Почти три года я провел в СИЗО. А из материалов уголовного дела исчезли практически все документальные свидетельства вымогательства, зато появились фиктивные экспертизы и задним числом выписанное постановление об уничтожении вещдоков. 16 октября 2009 года суд города Видное приговорил меня к шести годам лишения свободы. Я подал кассационную жалобу в Мособлсуд, срок снизили до трех лет, и в мае 2010 года меня освободили из-под стражи прямо в зале суда.
Добиться наказания кого-нибудь из причастных к моему уголовному делу пока не удается. Полковник Сафронов отправлен в отставку. Владимир Орлов уволился из МВД и устроился на работу советником гендиректора корпорации «Олимпстрой».
Обнадеживает, что из уголовного дела, возбужденного по факту хищения автомобиля Huydai, признанного вещдоком, по которому осужден Кирилл Тян, а судебный процесс в отношении Дмитрия Янышина и Олега Галкина вышел на финишную прямую, выделены в отдельное производство материалы проверки в отношении следователей СК при МВД РФ, в том числе Орлова, Монина, Мустафиной. Сейчас в СКР России решается вопрос: возбуждать или нет в отношении них уголовное дело по ст. 286 («Превышение должностных полномочий»), ст. 293 («Халатность») и ст. 303 УК РФ («Фальсификация доказательств»).
* * *
Непосредственным руководителем сотрудников МВД, осуществлявших оперативное сопровождение уголовного дела в отношении Николая Куделко, а если называть вещи своими именами, захвативших кофе на сумму более 2 млн долларов и перепродавших его, был Андрей Хорев. Тот самый «легендарный» первый заместитель начальника ДЭБ МВД России, уволенный из органов в июле 2011 года. Я попытался связаться с Хоревым, чтобы услышать его версию «дела Куделко». Но сразу после увольнения из органов генерал уехал из России. Мне удалось выяснить, что в мае он находился в Израиле. Но на встречу со мной или разговор по скайпу, как мне передали люди, имеющие выход на отставного генерала, Хорев не согласился.
Не удалось связаться и с Владимиром Орловым. Направил запрос в ГК «Олимпстрой», но оттуда пришел ответ, что Орлов уже больше года не работает в «Олимпстрое», откуда уволился по собственному желанию. Обращаться к матери Орлова, заместителю председателя Совета Федерации Светлане Орловой, посчитал не совсем этичным. Сын уже взрослый, вполне самостоятельный, а мама может и не знать, где и чем занимается ее сын. На биографических сайтах про Светлану Орлову пишут, что у нее есть сын, выпускник юрфака МГУ, «сотрудник спецслужб РФ».
Дело о китайской контрабанде
В мае 2008 года МВД России бодро отрапортовало о пресечении деятельности международной преступной группировки контрабандистов. В ходе широкомасштабной операции в рамках уголовного дела № 152838, возбужденного СК при МВД РФ 5 мая 2008 года, было проведено более 200 обысков, во время которых были изъяты товары из железнодорожных вагонов, складских помещений, грузовых тягачей. Стоимость изъятых товаров, по официальному заявлению МВД, составила 7 миллиардов рублей.
Об успешной операции наперебой рассказывали федеральные телекомпании, писали газеты. А вот о том, что 26 декабря 2011 года Уссурийский районный суд Приморского края прекратил уголовное преследование в отношении всех подозреваемых и подсудимых и обязал вернуть предпринимателям вещдоки, ни ТВ не рассказывало, ни газеты практически ничего не писали.
Но возвращать оказалось нечего! Потому что через четыре месяца после изъятия товаров, в сентябре 2008-го, из уголовного дела № 152838 были выделены в отдельное производство еще три уголовных дела.
По одному из этих новых уголовных дел 10 февраля 2009 года федеральный судья Светлана Ухналева Тверского райсуда Москвы вынесла решение об отказе в разрешении уничтожения вещественных доказательств. Но уже 18 февраля постановление об уничтожении вещдоков вынес заместитель начальника отдела по расследованию преступлений против здоровья населения СК при МВД России (ныне СД МВД России) Мастеренко А.М. И чего только в суд обращались?
А уже 24 февраля 2009 года был составлен протокол уничтожения вещдоков.
Другой судья того же Тверского райсуда Сергей Подопригоров оказался менее строптивым (может, потому он и стал фигурантом «списка Магнитского»?) и 17 июня 2009 год все-таки дал судебное добро на уничтожение еще одной партии вещдоков.
Адвокат Любовь Благушина рассказала, как были уничтожены эти вещдоки:
— Экспертное заключение на уничтожение вещдоков выполнило ООО «Агентство независимой экспертизы». Вот что они пишут, обосновывая, что «данный товар опасен для жизни и здоровья людей», читайте.
Благушина показывает копию экспертизы, где чуть ли не в каждой строчке — запредельный абсурд:
«Квадроцикл — 4 шт., отсутствует товарный вид. Рекомендация — уничтожить.
Трактор — отсутствует документация. Рекомендация — уничтожить.
Оборудование для производства обуви — отсутствует товарный вид. Рекомендация — уничтожить».
— А потом, судя по документам, все вещдоки загрузили почти в двести железнодорожных вагонов и отправили в Калужскую область, где на полигоне отходов города Жуков и были якобы уничтожены вещдоки на общую сумму почти 7 млрд рублей. И что интересно, оплату уничтожения «вещдоков» произвело не МВД, а ООО «Милан и Лайс».
Но это по документам. На самом деле на жуковском полигоне просто физически невозможно уничтожить такой объем товаров. Нет никаких сомнений, что большая их часть попала в торговую сеть и была реализована. Точно так же, как это произошло в нашумевшем деле чичваркинской «Евросети», когда сотрудники ДЭБ МВД изъяли 4,4 тыс. трубок марки Philips и 26,5 тыс. мобильных марки Siemens на сумму почти 200 млн рублей. По документам все мобильники уничтожили, на самом деле большая часть телефонных трубок была распродана.
* * *
«Дело Николая Куделко», «дело о китайской контрабанде», «дело Чичваркина» получили хоть какой-то общественный резонанс. А о тысячах или десятках тысяч фактов прикарманивая вещдоков мы вообще никогда не узнаем. Предприниматели действительно опасаются связываться с системой. Особенно когда речь идет об относительно незначительных вещах, «мелочовке» — о мобильниках, компьютерах, часах, драгоценностях.
Что делать?
Вещдоки превратились в очень существенную «статью доходов» вороватых силовиков. А это проблема уже не только силовиков, но и всего общества. И главная причина существования этой проблемы — «дырявое» законодательство, регулирующее порядок изъятия, хранения и уничтожения вещдоков. В нем слишком много лазеек, создающих предпосылки для процветания «бизнеса на вещдоках». По мнению адвокатов Юрия Лысенко, Дмитрия Вдовиченко, Любови Благушиной, внесение поправок в УПК РФ, законы «О полиции» и «Об оперативно-разыскной деятельности» могло бы перекрыть эти лазейки. Адвокаты даже разработали законопроект, в котором, к примеру, предусмотрены такие меры, как ограничение сроков принятия решения о признании товара вещдоком, уничтожение товара только по заключению государственной экспертизы и в присутствии собственника.
На днях законопроект, разработанный группой адвокатов, был передан депутатам Государственной думы России Анатолию Выборному, Рафаэлю Марданшину и Илье Костунову. Будет ли законопроект вынесен на рассмотрение парламента и принят так же оперативно, как закон о поправках в законодательство, регулирующее публичные мероприятия, мы узнаем в самое ближайшее время.
Вещдоки — вещественные доказательства, которыми согласно ст. 81 УПК РФ признаются любые предметы:
1) которые служили орудиями преступления или сохранили на себе следы преступления;
2) на которые были направлены преступные действия;
2.1) деньги, ценности и иное имущество, полученные в результате совершения преступления;
3) иные предметы и документы, которые могут служить средствами для обнаружения преступления и установления обстоятельств уголовного дела.