Ага, знаю я эти ваши "не больные" уколы с подозрительной жидкостью внутри. Как в рассказе "Чума", где лояльный апотекарий астартес вкалывал гвардейцам и гражданским вакцину от чумы Нургла. А потом выяснилось, что чума захватила его разум и он неосознанно создавал новые штаммы чумы и вкалывал их людям под видом вакцины.
Кстати, дамочка, у вас какое-то бельмо на глазу...
Кстати, дамочка, у вас какое-то бельмо на глазу...
Как ты посмел усомниться в святых девах воительницах адепта сороритас?
Действительно
Две фантазии фанатов и одно исключение
Кхорнитка как раз такой же канон, как и Сабатиэль. И в рассказе, где она фигирирует, говорится, что охаосевших сестёр много, просто Экклезиархия пиздит, что была только Сабатиэль.
А может это в рассказе пиздят
Не пиздят
Что за рассказ?
Под белым забралом оказалось человеческое лицо, лицо женщины. Покрытое шрамами и покрасневшее от прилившей крови. Но Мирия узнала его. Суровые зеленые глаза. Пепельно-светлые волосы. Это было лицо Олеанды.
— Что за фокусы? — выплюнула Мирия. — Твои насмешки бессмысленны, предатель! За чьим бы лицом ты ни прятался, ты все равно умрешь!
— Я не прячусь, Мирия, — сказала Иконоборец. — И это не трюк. Или трюк? — Она посмотрела на боевую сестру, прижатую к земле. — Единственная, кто здесь лжет, — это она.
— Ложь, — прохрипела сестра Доблестного Сердца. — Отведи... глаза. Демоны принимают разные обличья...
— Не трюк, — повторила Иконоборец, рассердившись. — Я еще не демон. — Она потянулась к рукояти серповидного меча и повернула его, заставив женщину на земле вскрикнуть. — Я Олеанда. Я всегда существовала. А эта... Она отказалась от своего имени, чтобы присвоить мое. Чтобы никто не узнал. Чтобы ложь никогда не всплыла.
— Ни одна сороритас никогда не подвергалась порче. — Мирия произнесла эти слова прежде, чем успела обдумать их. Могло ли это быть правдой? Сама вероятность подобного вызывала у нее невыносимое отвращение. — Я знала сестру Олеанду! Она никогда не покорилась бы Губительным Силам!
— Глупости, — отмахнулась Иконоборец. — Ложь. — Она постучала себя по голове. — Подумай, Мирия. Разве не удивительно, как моей армии так долго удавалось опережать тебя на шаг? Разве ты не спрашивала себя, откуда я так хорошо знаю тактику Сороритас? — Она вздохнула. — Вспомни женщину, с которой ты сражалась на фронте Икаруса. Ты же видела меня. Даже если ты никогда не хотела признаваться в этом, ты видела, как мне нравилось резать и убивать. — Она утробно замурчала. — И через какое-то время веры и огня, которые предлагал наш прогнивший Император-Труп, оказалось недостаточно. Мне захотелось большего. Я жаждала крови и черепов. — Она искоса посмотрела на Мирию, ее неистовая жажда ощущалась в каждом слове. — Кхорн ответил на мою просьбу...
Мирия смотрела, как та слизывает застывшую кровь с меча, и все сомнения растаяли.
— Так ли это? — Она задала вопрос раненой женщине, лежащей на земле. Но она не ответила, и Мирия продолжила: — Назови мне имя репентии, погибшей на двадцать седьмой день в Икарусе, — потребовала сороритас, повысив голос. Мирия чувствовала себя преданной. — Той, кто спас нас от бронебойной гранаты. Олеанда была там! В ту ночь она зажгла свечу во имя почтенной покойницы!
— Я... не помню! — выпалила боевая сестра.
— Ее звали Адесса, — сказала Иконоборец, и часть души Мирии умерла. — Твоя сестра отошла в агонии, но не переживай. Повелитель Ярости принимает такую кончину.
***
Когда мы были неопытными послушницами, нас учили, что ни одна сестра никогда не предавала, за исключением Сабатиэль. Ее судьба — в основе известной поучительной истории. Скажи, как это укладывается у тебя в голове, Мирия? С одной стороны, говорят, что никто не поддался искушению, а с другой, что одна все же была. Каково это — знать, что тебе лгут?
Мирия хотела подобрать ответ, но не смогла. Иконоборец — Олеанда — увидела это в ее глазах и триумфально улыбнулась.
— Сабатиэль стала первой. Она создала собственный военный отряд из набожных сестер, которых поработила в ордене Серебряного Покрова, к большому их стыду... После были и другие, тихо устраненные и вычеркнутые из истории.... Или замененные. Как я, например. — Олеанда подошла к раненому двойнику и сердито посмотрела на нее. — Все для того, чтобы сохранить в тайне великую ложь Адепта Сороритас, уберечь хрупкие сердце и душу от сокрушительной правды Хаоса! — Она чуть отстранилась и плюнула в лицо своей копии. — Ты видишь перед собой окровавленное воплощение позора Доблестного Сердца. Они до того были потрясены моим отступничеством и переходом к истинным богам, что сплели этот обман. Взяли сестру и придали ей мой облик, чтобы никто ничего не узнал. И с тех пор они следили за твоим крестовым походом, Мирия. Выжидали момент, чтобы прийти и покончить со мной. Навсегда запечатать тайну и выжечь презренную еретичку Олеанду. Иконоборицу, осмелившуюся отречься от них.
Джеймс Сваллоу, "Сердце и душа"
— Что за фокусы? — выплюнула Мирия. — Твои насмешки бессмысленны, предатель! За чьим бы лицом ты ни прятался, ты все равно умрешь!
— Я не прячусь, Мирия, — сказала Иконоборец. — И это не трюк. Или трюк? — Она посмотрела на боевую сестру, прижатую к земле. — Единственная, кто здесь лжет, — это она.
— Ложь, — прохрипела сестра Доблестного Сердца. — Отведи... глаза. Демоны принимают разные обличья...
— Не трюк, — повторила Иконоборец, рассердившись. — Я еще не демон. — Она потянулась к рукояти серповидного меча и повернула его, заставив женщину на земле вскрикнуть. — Я Олеанда. Я всегда существовала. А эта... Она отказалась от своего имени, чтобы присвоить мое. Чтобы никто не узнал. Чтобы ложь никогда не всплыла.
— Ни одна сороритас никогда не подвергалась порче. — Мирия произнесла эти слова прежде, чем успела обдумать их. Могло ли это быть правдой? Сама вероятность подобного вызывала у нее невыносимое отвращение. — Я знала сестру Олеанду! Она никогда не покорилась бы Губительным Силам!
— Глупости, — отмахнулась Иконоборец. — Ложь. — Она постучала себя по голове. — Подумай, Мирия. Разве не удивительно, как моей армии так долго удавалось опережать тебя на шаг? Разве ты не спрашивала себя, откуда я так хорошо знаю тактику Сороритас? — Она вздохнула. — Вспомни женщину, с которой ты сражалась на фронте Икаруса. Ты же видела меня. Даже если ты никогда не хотела признаваться в этом, ты видела, как мне нравилось резать и убивать. — Она утробно замурчала. — И через какое-то время веры и огня, которые предлагал наш прогнивший Император-Труп, оказалось недостаточно. Мне захотелось большего. Я жаждала крови и черепов. — Она искоса посмотрела на Мирию, ее неистовая жажда ощущалась в каждом слове. — Кхорн ответил на мою просьбу...
Мирия смотрела, как та слизывает застывшую кровь с меча, и все сомнения растаяли.
— Так ли это? — Она задала вопрос раненой женщине, лежащей на земле. Но она не ответила, и Мирия продолжила: — Назови мне имя репентии, погибшей на двадцать седьмой день в Икарусе, — потребовала сороритас, повысив голос. Мирия чувствовала себя преданной. — Той, кто спас нас от бронебойной гранаты. Олеанда была там! В ту ночь она зажгла свечу во имя почтенной покойницы!
— Я... не помню! — выпалила боевая сестра.
— Ее звали Адесса, — сказала Иконоборец, и часть души Мирии умерла. — Твоя сестра отошла в агонии, но не переживай. Повелитель Ярости принимает такую кончину.
***
Когда мы были неопытными послушницами, нас учили, что ни одна сестра никогда не предавала, за исключением Сабатиэль. Ее судьба — в основе известной поучительной истории. Скажи, как это укладывается у тебя в голове, Мирия? С одной стороны, говорят, что никто не поддался искушению, а с другой, что одна все же была. Каково это — знать, что тебе лгут?
Мирия хотела подобрать ответ, но не смогла. Иконоборец — Олеанда — увидела это в ее глазах и триумфально улыбнулась.
— Сабатиэль стала первой. Она создала собственный военный отряд из набожных сестер, которых поработила в ордене Серебряного Покрова, к большому их стыду... После были и другие, тихо устраненные и вычеркнутые из истории.... Или замененные. Как я, например. — Олеанда подошла к раненому двойнику и сердито посмотрела на нее. — Все для того, чтобы сохранить в тайне великую ложь Адепта Сороритас, уберечь хрупкие сердце и душу от сокрушительной правды Хаоса! — Она чуть отстранилась и плюнула в лицо своей копии. — Ты видишь перед собой окровавленное воплощение позора Доблестного Сердца. Они до того были потрясены моим отступничеством и переходом к истинным богам, что сплели этот обман. Взяли сестру и придали ей мой облик, чтобы никто ничего не узнал. И с тех пор они следили за твоим крестовым походом, Мирия. Выжидали момент, чтобы прийти и покончить со мной. Навсегда запечатать тайну и выжечь презренную еретичку Олеанду. Иконоборицу, осмелившуюся отречься от них.
Джеймс Сваллоу, "Сердце и душа"
... Спасибо, конечно, но хватило бы и просто названия...
А я не только тебе, я всем скинул
Чтобы написать коммент, необходимо залогиниться
- "Не переживай солдат из тебя получится отличный сервитор".