Террариум
Наткнулся на "мемуары" человека, который после ВУЗа попал на закате СССР в некий секретный Проектный Центр, который был связан с оборонкой и космосом. Если описать одной фразой - "И смех, и грех". А именно: время идет, а ничего не меняется - люди просиживают штаны и прикладывают все усилия, чтоб не работать, тогда как начальство считает, что выполняется очень много важной работы.Текста там много и весь сюда выкладывать, наверное, нет смысла, лучше я дам ссылку и желающие прочитают самостоятельно, а здесь запощу лишь небольшой фрагмент.
При первом знакомстве Николай Николаевич производил впечатление исключительно солидное и основательное. Лет ему было эдак тридцать восемь. Проницательный взгляд с отблеском самоуглубленности, вертикальные складки задумчивости на лбу, строгая линия усов, не допускающая и намека на какие-либо вольности, общие габариты и массивность словом, маститый, матерый, вдумчивый ракетно-космический проектант. Когда он сидел за столом, погрузившись с суровым видом полного самоотречения в проектно-конструкторскую документацию по секретной теме, никакой посторонний человек не посмел бы отвлечь его от решения тех масштабных задач, которые поставила перед ним Родина, окруженная кольцом враждебных империалистических баз. Гениальный Умудренный Творец парил своим титаническим интеллектом и над заваленным документацией столом, и над коллекцией недоразвитых дегенератов Проектным Центром, и над всем Террариумом вместе взятым, и над грустной осенней чащобой Филевского парка. Трудно даже представить себе те высокие выси и глубокие глубины, которых достигал и в которые погружался его разум. Единственное, что мог с уверенностью сказать сторонний наблюдатель, глядя на Николая Николаевича на работе что роль и значение трудов этого Мыслителя в поддержании обороноспособности Отчизны невозможно переоценить.
Между тем, тома секретной проектной документации таили между своими зловещими страницами кроссворд, как правило вырванный сегодня утром из газеты Московская правда. Разгадывая переплетения его горизонталей и вертикалей, матерый проектант обычно лениво коротал оставшееся до обеда время, которое тянулось невыносимо медленно.
За два с половиной года (с учетом преддипломной практики), что я наблюдал Террариум изнутри, Николай Николаевич лишь единожды непосредственно участвовал в производственной деятельности, причем это совершенно неординарное событие впоследствии потребует отдельной главы в моем повествовании. Кстати, и сам термин Террариум был изобретен именно Николаем Николаевичем, а вовсе не является моей тривиальной калькой с Аквариума писателя-перебежчика Резуна.
Основным же содержанием деятельности Николая Николаевича на посту инженера-конструктора какой-то там категории было изощренное, талантливо разработанное и убедительно сыгранное издевательство над всей системой Террариума, возведенное им чуть ли не в ранг религии. Не сказал бы я, что Николай Николаевич как-то по-особому люто ненавидел систему Террариума, вовсе нет. Скорее он внутренне непрерывно насмехался над ней, а время от времени без напряжения доказывал сам себе, что Террариум именно настолько смешон, насколько Николай Николаевич его смешным считает.
Например.
Некоторые люди, окостенев от часа-другого сидячей работы, имеют привычку потянуться-потянуться ручками над головой, похрустеть пальцами, порасправить затекшие плечи. В трудовом же дне Николая Николаевича аналогичную роль выполняла такая операция, как звонок по городскому телефону. Городской телефон был один-единственный на целый отдел, располагался он в красном углу на алтаре, и был вожделенной страстью разных стокилограммовых кошёлок, которые с утра до вечера бубнили в трубку что-нибудь типа
- Саша! Ты из школы пришел?... Что ты там получил?.. А почему неправильно?.. А что же Ирина Александровна?.. А обед ты разогрел?.. А борщ нашел?.. Ну как же не нашел, в холодильнике на нижней....
Я мог бы продолжать такой монолог наизусть еще килобайт пятнадцать, так хорошо я его поневоле выучил, а сами кошёлки и того дольше, если б только их не отрывали от телефона другие такие же кошёлки, уже окончательно потерявшие терпение в томительном ожидании очереди своего подхода к алтарю.
Когда наступал лишь ему ведомый момент икс, Николай Николаевич решительной поступью направлялся к телефону, вооружившись пухлым блокнотом в уважаемом кожаном переплете и солидной ручкой с золотым пером. На лице своем он нес значительность человека, от которого зависит судьба ракетно-ядерного щита державы. Громовым голосом Николай Николаевич решительно обозначал свое присутствие возле линии связи:
- Лидия Васильевна!!! Лидия Васильевна!!!
Огромная тетка становилась даже меньше в размерах и пугливо озиралась, зажимая телефонную трубку складками шеи.
- Лидия Васильевна, Н-Е-М-Е-Д-Л-Е-Н-Н-О освободите служебный телефон! Н-Е-М-Е-Д-Л-Е-Н-Н-О! Необходимо сделать срочный звонок.
Тетка с проворством, какого от нее невозможно было ожидать, улепетывала на свое место, оставляя за собой долгий гулкий резонанс железобетонных балок межэтажных перекрытий.
Николай Николаевич, неторопливо поискав в блокноте нужную страницу и плавными движениями приведя ручку с золотым пером в рабочее положение, несколько секунд собирался с мыслями, а затем через девятку (выход в город через местный коммутатор) набирал необходимый номер.
1-0-0!!!
С интонацией максимальной внимательности:
- Здравствуйте, девушка... Да... Будьте добры, девушка, который час?... Так... Так, секундочку! Записываю!...Ага....Тринадцать двадцать семь... Спасибо большое... Спасибо, до свидания.
Некоторое время Николай Николаевич смотрел на цифры, записанные в блокноте, как бы решая для себя нечто важное, недоступное пониманию окружающих. По конфигурации вертикальных морщин на высоком челе его было похоже, что полученная информация может сыграть судьбоносную роль в реализации нашего ответа на импортный проект стратегической оборонной инициативы. Затем, видимо, уже приняв непростое проектное решение, Николай Николаевич, озабоченно покачивая головой, неспешно задумчиво следовал к себе.
Весь отсек давился от хохота, сползал по стульям, слезы выступали на глазах.
Ни мельчайший мимический мускул не дрожал на сосредоточенном лице маститого проектанта.
Между тем, тома секретной проектной документации таили между своими зловещими страницами кроссворд, как правило вырванный сегодня утром из газеты Московская правда. Разгадывая переплетения его горизонталей и вертикалей, матерый проектант обычно лениво коротал оставшееся до обеда время, которое тянулось невыносимо медленно.
За два с половиной года (с учетом преддипломной практики), что я наблюдал Террариум изнутри, Николай Николаевич лишь единожды непосредственно участвовал в производственной деятельности, причем это совершенно неординарное событие впоследствии потребует отдельной главы в моем повествовании. Кстати, и сам термин Террариум был изобретен именно Николаем Николаевичем, а вовсе не является моей тривиальной калькой с Аквариума писателя-перебежчика Резуна.
Основным же содержанием деятельности Николая Николаевича на посту инженера-конструктора какой-то там категории было изощренное, талантливо разработанное и убедительно сыгранное издевательство над всей системой Террариума, возведенное им чуть ли не в ранг религии. Не сказал бы я, что Николай Николаевич как-то по-особому люто ненавидел систему Террариума, вовсе нет. Скорее он внутренне непрерывно насмехался над ней, а время от времени без напряжения доказывал сам себе, что Террариум именно настолько смешон, насколько Николай Николаевич его смешным считает.
Например.
Некоторые люди, окостенев от часа-другого сидячей работы, имеют привычку потянуться-потянуться ручками над головой, похрустеть пальцами, порасправить затекшие плечи. В трудовом же дне Николая Николаевича аналогичную роль выполняла такая операция, как звонок по городскому телефону. Городской телефон был один-единственный на целый отдел, располагался он в красном углу на алтаре, и был вожделенной страстью разных стокилограммовых кошёлок, которые с утра до вечера бубнили в трубку что-нибудь типа
- Саша! Ты из школы пришел?... Что ты там получил?.. А почему неправильно?.. А что же Ирина Александровна?.. А обед ты разогрел?.. А борщ нашел?.. Ну как же не нашел, в холодильнике на нижней....
Я мог бы продолжать такой монолог наизусть еще килобайт пятнадцать, так хорошо я его поневоле выучил, а сами кошёлки и того дольше, если б только их не отрывали от телефона другие такие же кошёлки, уже окончательно потерявшие терпение в томительном ожидании очереди своего подхода к алтарю.
Когда наступал лишь ему ведомый момент икс, Николай Николаевич решительной поступью направлялся к телефону, вооружившись пухлым блокнотом в уважаемом кожаном переплете и солидной ручкой с золотым пером. На лице своем он нес значительность человека, от которого зависит судьба ракетно-ядерного щита державы. Громовым голосом Николай Николаевич решительно обозначал свое присутствие возле линии связи:
- Лидия Васильевна!!! Лидия Васильевна!!!
Огромная тетка становилась даже меньше в размерах и пугливо озиралась, зажимая телефонную трубку складками шеи.
- Лидия Васильевна, Н-Е-М-Е-Д-Л-Е-Н-Н-О освободите служебный телефон! Н-Е-М-Е-Д-Л-Е-Н-Н-О! Необходимо сделать срочный звонок.
Тетка с проворством, какого от нее невозможно было ожидать, улепетывала на свое место, оставляя за собой долгий гулкий резонанс железобетонных балок межэтажных перекрытий.
Николай Николаевич, неторопливо поискав в блокноте нужную страницу и плавными движениями приведя ручку с золотым пером в рабочее положение, несколько секунд собирался с мыслями, а затем через девятку (выход в город через местный коммутатор) набирал необходимый номер.
1-0-0!!!
С интонацией максимальной внимательности:
- Здравствуйте, девушка... Да... Будьте добры, девушка, который час?... Так... Так, секундочку! Записываю!...Ага....Тринадцать двадцать семь... Спасибо большое... Спасибо, до свидания.
Некоторое время Николай Николаевич смотрел на цифры, записанные в блокноте, как бы решая для себя нечто важное, недоступное пониманию окружающих. По конфигурации вертикальных морщин на высоком челе его было похоже, что полученная информация может сыграть судьбоносную роль в реализации нашего ответа на импортный проект стратегической оборонной инициативы. Затем, видимо, уже приняв непростое проектное решение, Николай Николаевич, озабоченно покачивая головой, неспешно задумчиво следовал к себе.
Весь отсек давился от хохота, сползал по стульям, слезы выступали на глазах.
Ни мельчайший мимический мускул не дрожал на сосредоточенном лице маститого проектанта.
