21.09.2018, 19:59
"Для серьезных, взрослых людей"
given name - MR
Ололо, генератор паспортов, старый добрый. Не настоящая это сосиска :(
Это сочетание контраста/размытости и тонов никогда не забудешь.
У нас в русском отделе была коллекция на пять сотен картинок поддельных документов для обучения сотрудников - генератор паспортов под разными соуами занимал в ней больше половины.
Это сочетание контраста/размытости и тонов никогда не забудешь.
У нас в русском отделе была коллекция на пять сотен картинок поддельных документов для обучения сотрудников - генератор паспортов под разными соуами занимал в ней больше половины.
Ты все испортил, бро...
Меня ещё бесит вопрос - откуда вы прилетели. У тебя в руках паспорт, возьми да посмотри. Ой, это же тест на иностранных супершпионов, что завалятся на этом вопросе. Сука тупая, время 5 утра, я вообще не понимаю где я и откуда прилетел. Но раз такие тупые вопросы задают на русском, то вероятно, в России.
Это во всех странах так.
А так же и в других странах, когда фотографируешься на документы (паспорт, права, удостоверение личности и т.д.) висит табличка, или тебе говорят, во время фотографирования, пожалуйста, не улыбайтесь.
Так что, дело не в стране
А так же и в других странах, когда фотографируешься на документы (паспорт, права, удостоверение личности и т.д.) висит табличка, или тебе говорят, во время фотографирования, пожалуйста, не улыбайтесь.
Так что, дело не в стране
Нет, это так!
Умеренная улыбка - возможно,
Но тебе же не будет расписывать, насколько сильно можно улыбнуться, показывать зубы или нет. Это тебе не фотосессия с личным фотографом. Тем более, ты сам написал, что улыбка понятие растяжимо, и для каждого улыбнуться, это и означает, показать все свои зубы. По-этому, сделали по-умолчанию для всех, не улыбаться.
Умеренная улыбка - возможно,
Но тебе же не будет расписывать, насколько сильно можно улыбнуться, показывать зубы или нет. Это тебе не фотосессия с личным фотографом. Тем более, ты сам написал, что улыбка понятие растяжимо, и для каждого улыбнуться, это и означает, показать все свои зубы. По-этому, сделали по-умолчанию для всех, не улыбаться.
Сбросишь, я гляну.
Когда я делал на ID и на вод. права в другой стране, в первом варианте меня просили не улыбаться, а во втором возле камеры было написано "Please, do not smile"
Когда я делал на ID и на вод. права в другой стране, в первом варианте меня просили не улыбаться, а во втором возле камеры было написано "Please, do not smile"
Меня, кроме откуда прилетел, еще на паспортном контроле спрашивали куда еду, сколько денег с собой, просили предъявить билет с рейса, с которого я только что мать его вышел и т.д. И это было как раз в ЕС, а не в России. В России другой прикол, на паспортном контроле люди сидят с такими лицами, что невольно не по себе становится, то ли ты в чем-то виноват, то ли тебя подозревают в чем-то, то ли у них просто с утра настроение плохое.
А каким образом кого-то ебет откуда я прибыл? Гражданин РФ вернулся в ебаную РФ по паспорту РФ. Следуны за реакцией, бля. Да нахер не нужна РФ никому, чтоб в неё проникать.
И этот кто-то выявляется вопросом "откуда вы прилетели?" ?
Мы водворили представителя иммиграционных властей на его престол за конторкой, и он с благодарностью принял предложение Энн, которая вызвалась придерживать бланки, стоя за его спиной, чтобы он мог всецело сосредоточиться на их заполнении. Освободившись от части бумажного бремени, он получил возможность вложить всю душу в дела иммиграционные. Взял мой паспорт, перелистал его шоколадными пальцами, словно шулер карточную колоду, и устремил на меня взгляд острый и проницательный, как ему представлялось, а на самом деле, скорее, плутовской.
— Откуда вы прибыли? — последовал вопрос.
Поскольку Родригес уже две недели не просыхал, и за все это время наш самолет был первым, прилетевшим с Маврикия, и никаких других самолетов на аэродроме не было, я слегка опешил. Задайте мне такой вопрос, — скажем, в Лондонском аэропорту, где каждый час садится сотня самолетов, еще куда ни шло, но на Родригесе, где в лучшем случае прибывало четыре машины в неделю, он отдавал Алисиным Зазеркальем. Подавив желание сказать, что я только что добрался вплавь до берега, я ответил, что прибыл с Маврикия. Чиновник поразмыслил над словами «писатель/зоолог» в графе «Занятие» в моем паспорте, явно заподозрив, что за ними кроется что-то опасное, вроде ЦРУ или английской контрразведки, затем старательно («зоолог» дался ему не сразу) вписал их в бланк. Проштемпелевал паспорт и с чарующей улыбкой вернул его мне, после чего я уступил место Джону. Тем временем Энн воевала с бланками, поскольку ветер заметно прибавил в силе. На помощь ей пришел тот самый полицейский, который снабдил ее анкету отпечатком своего каблука. Он явно полагал, что полиции не след отставать от иммиграционных властей в преданности долгу.
А чиновник уже допытывался у Джона, откуда он прибыл, держа в руках его паспорт.
— Из Йоркшира, Англия, — простодушно сознался Джон прежде, чем я успел его остановить.
— Нет-нет, — возразил чиновник, озадаченный таким потоком информации. — Мне надо знать, откуда вы теперь?
— О, — сообразил Джон. — С Маврикия.
Чиновник тщательно записал ответ. Раскрыл паспорт и добросовестно скопировал данные о появлении Джона на свет. Потом перевел взгляд на графу «Занятие» и увидел непонятное, ужасное слово «герпетолог». Глаза его зажмурились, и все лицо тревожно сморщилось. Казалось, перед нами человек, уже не первый год с криком пробуждающийся каждую ночь от страшного сна, в котором начальство требует от него не только объяснить,, что значит «герпетолог», но и произнести это слово по слогам. И вот ночной кошмар стал явью. Он облизнул пересохшие губы,, открыл глаза и нервно взглянул на жуткое сочетание букв, надеясь, что оно исчезло. Непонятное и непроизносимое слово в ответ безжалостно смотрело на него. Чиновник сделал доблестную попытку.
— Герпа… э… герпер… — произнес он и обратил молящий взгляд на полицейского.
Полицейский наклонился над плечом коллеги с довольным видом человека, которому решить кроссворд в «Таймсе» — раз плюнуть, но тут глаза его наткнулись на «герпетолога», п он слегка оторопел.
— Герп… герп… — уныло и бестолково забормотал он.
— Герпа… герпер… — повторял чиновник.
— Герп… герп… герп… — бубнил полицейский. Это было похоже на одну из наименее известных и наиболее невразумительных немецких опер.
— Герпетолог, — буркнул я.
— Ну конечно же, — глубокомысленно изрек чиновник.
— А что это такое? — Полицейский явно уступал ему в сообразительности.
— Так называют человека, который изучает змей, — объяснил я.
Полицейский смотрел, не отрываясь, на мудреное слово.
— Вы прибыли сюда изучать змей? — спросил он наконец с видом человека, ублажающего психопата.
— У нас здесь нет змей, — властно произнес его коллега; было очевидно, что уж он-то сделает все, чтобы ни одна змея не могла проникнуть сквозь рогатки иммиграционного контроля.
— Да нет же, мы прибыли ловить летучих мышей, — неосторожно сказал я.
Они недоверчиво воззрились на меня.
— Летучих мышей? — переспросил полицейский.
— Летучие мыши — никак не змеи, — возвестил чиновник с пафосом Чарлза Дарвина, одаряющего мир плодами своих многолетних изысканий.
— Конечно, конечно, — согласился я. — Мы прибыли сюда ловить летучих мышей по приглашению Высокого комиссара, мистера Хэзелтайна.
Я в глаза не видел мистера Хэзелтайна, однако был уверен, что он простит мне этот невинный обман. Услышав фамилию Высокого комиссара, полицейский и чиновник дружно стали навытяжку.
— Вы знакомы с мистером Хэзелтайном? — спросил чиновник.
— Он пригласил нас, — ответил я.
Представитель иммиграционных властей умел признавать свое поражение. Тщательно выведя слово «герпетолог», он проштемпелевал паспорт Джона и с нескрываемым облегчением улыбнулся нам. Мы обменялись рукопожатиями с ним и с любезным полицейским и услышали пожелание успехов на Родригесе. Я спрашивал себя: зачем понадобилось навязывать простым, прямодушным и счастливым островитянам бюрократию, столь неуместную и столь никчемную в этом уголке земли.
— Откуда вы прибыли? — последовал вопрос.
Поскольку Родригес уже две недели не просыхал, и за все это время наш самолет был первым, прилетевшим с Маврикия, и никаких других самолетов на аэродроме не было, я слегка опешил. Задайте мне такой вопрос, — скажем, в Лондонском аэропорту, где каждый час садится сотня самолетов, еще куда ни шло, но на Родригесе, где в лучшем случае прибывало четыре машины в неделю, он отдавал Алисиным Зазеркальем. Подавив желание сказать, что я только что добрался вплавь до берега, я ответил, что прибыл с Маврикия. Чиновник поразмыслил над словами «писатель/зоолог» в графе «Занятие» в моем паспорте, явно заподозрив, что за ними кроется что-то опасное, вроде ЦРУ или английской контрразведки, затем старательно («зоолог» дался ему не сразу) вписал их в бланк. Проштемпелевал паспорт и с чарующей улыбкой вернул его мне, после чего я уступил место Джону. Тем временем Энн воевала с бланками, поскольку ветер заметно прибавил в силе. На помощь ей пришел тот самый полицейский, который снабдил ее анкету отпечатком своего каблука. Он явно полагал, что полиции не след отставать от иммиграционных властей в преданности долгу.
А чиновник уже допытывался у Джона, откуда он прибыл, держа в руках его паспорт.
— Из Йоркшира, Англия, — простодушно сознался Джон прежде, чем я успел его остановить.
— Нет-нет, — возразил чиновник, озадаченный таким потоком информации. — Мне надо знать, откуда вы теперь?
— О, — сообразил Джон. — С Маврикия.
Чиновник тщательно записал ответ. Раскрыл паспорт и добросовестно скопировал данные о появлении Джона на свет. Потом перевел взгляд на графу «Занятие» и увидел непонятное, ужасное слово «герпетолог». Глаза его зажмурились, и все лицо тревожно сморщилось. Казалось, перед нами человек, уже не первый год с криком пробуждающийся каждую ночь от страшного сна, в котором начальство требует от него не только объяснить,, что значит «герпетолог», но и произнести это слово по слогам. И вот ночной кошмар стал явью. Он облизнул пересохшие губы,, открыл глаза и нервно взглянул на жуткое сочетание букв, надеясь, что оно исчезло. Непонятное и непроизносимое слово в ответ безжалостно смотрело на него. Чиновник сделал доблестную попытку.
— Герпа… э… герпер… — произнес он и обратил молящий взгляд на полицейского.
Полицейский наклонился над плечом коллеги с довольным видом человека, которому решить кроссворд в «Таймсе» — раз плюнуть, но тут глаза его наткнулись на «герпетолога», п он слегка оторопел.
— Герп… герп… — уныло и бестолково забормотал он.
— Герпа… герпер… — повторял чиновник.
— Герп… герп… герп… — бубнил полицейский. Это было похоже на одну из наименее известных и наиболее невразумительных немецких опер.
— Герпетолог, — буркнул я.
— Ну конечно же, — глубокомысленно изрек чиновник.
— А что это такое? — Полицейский явно уступал ему в сообразительности.
— Так называют человека, который изучает змей, — объяснил я.
Полицейский смотрел, не отрываясь, на мудреное слово.
— Вы прибыли сюда изучать змей? — спросил он наконец с видом человека, ублажающего психопата.
— У нас здесь нет змей, — властно произнес его коллега; было очевидно, что уж он-то сделает все, чтобы ни одна змея не могла проникнуть сквозь рогатки иммиграционного контроля.
— Да нет же, мы прибыли ловить летучих мышей, — неосторожно сказал я.
Они недоверчиво воззрились на меня.
— Летучих мышей? — переспросил полицейский.
— Летучие мыши — никак не змеи, — возвестил чиновник с пафосом Чарлза Дарвина, одаряющего мир плодами своих многолетних изысканий.
— Конечно, конечно, — согласился я. — Мы прибыли сюда ловить летучих мышей по приглашению Высокого комиссара, мистера Хэзелтайна.
Я в глаза не видел мистера Хэзелтайна, однако был уверен, что он простит мне этот невинный обман. Услышав фамилию Высокого комиссара, полицейский и чиновник дружно стали навытяжку.
— Вы знакомы с мистером Хэзелтайном? — спросил чиновник.
— Он пригласил нас, — ответил я.
Представитель иммиграционных властей умел признавать свое поражение. Тщательно выведя слово «герпетолог», он проштемпелевал паспорт Джона и с нескрываемым облегчением улыбнулся нам. Мы обменялись рукопожатиями с ним и с любезным полицейским и услышали пожелание успехов на Родригесе. Я спрашивал себя: зачем понадобилось навязывать простым, прямодушным и счастливым островитянам бюрократию, столь неуместную и столь никчемную в этом уголке земли.
увидишь что тебе придётся работать лишни годочки и получать копейки и даже слышать об улыбке не захочется
Мало того - эти орки еще и нагребают в Париж свежей орчатины с бывшей родины.
Улыбаетесь? Вы мне это прекратите, тащ Стругацкая.
90-е - очень интересное время. Многие люди, которые в 80-е были нормальными, в 90-е стали говном. На самом деле, они и в 80-е были говном, но так как в стране преследовалось инакомыслие, а государству было дело до всего, то люди держали своё говно внутри. А 90-е оно вырвалось. Пример - забитые до отказа детские дома. Раньше никто бы и не подумал сдавать ребёнка в детский дом при живых родителях, не страдающих от материальных проблем. Государство сделало бы ата-та. За другими примерами - к Кончаловскому на YouTube
Тогда как другим людям новые свободы и прекращение преследование за инакомыслие дало свободу самовыражения. Например я впервые увидел красивых детей в общественных местах только в 90-е. Раньше ребёнку не позволяли быть милым: не одевали и не давали соответствующего воспитания. А если он становился милым вопреки, то наказывали и орали без причины, считая что он растёт избалованным. В СССР же таких детей я не видел ни у хороших интеллигентных семей, ни в пионер. лагерях, ни на улице, ни в транспорте. Как и улыбающихся людей. А одежду предпочитали не яркую, не маркую
Тогда как другим людям новые свободы и прекращение преследование за инакомыслие дало свободу самовыражения. Например я впервые увидел красивых детей в общественных местах только в 90-е. Раньше ребёнку не позволяли быть милым: не одевали и не давали соответствующего воспитания. А если он становился милым вопреки, то наказывали и орали без причины, считая что он растёт избалованным. В СССР же таких детей я не видел ни у хороших интеллигентных семей, ни в пионер. лагерях, ни на улице, ни в транспорте. Как и улыбающихся людей. А одежду предпочитали не яркую, не маркую
Чтобы написать коммент, необходимо залогиниться
