Обе они были вроде как не жирными, но, тем не менее, жутко аморфными, как старые бомжихи, что давно высохли от синьки и доширака — широко расставленные ноги, широкая, но в то же время, костлявая задница и очень узкие плечи, чуть ниже которых свисают аж до пупка как будто бы два наполненных водой презерватива. Первая, подруга беременной, была вся в дешёвых партаках типа китайских иероглифов означающих "Рис 2 сорт, 100кг, не кантовать", отстойнейших драконах в трайбаках и прочий изврат, что бьют струной за бутылку чернил. Венчало всю эту красоту опухшее рыло и бесформенная причёска с отросшими не прокрашенными корнями цвета "продристанный рубин", что так любят старушки и жители глубинки.
Беременная же была одета так, будто весь детский дом сам скинулся и пожертвовал ей свои б/ушные шмотки. Между каждым зубом была щель, в которую пролезла бы монетка номиналом 10 рублей. Её рыжая голова была не мыта дней эдак 5-6 точно. А когда эти леди всё-таки сделали заказ, ели они его так, будто не замечали, что куски пекинской капусты и картошки свисают из их ртов и болтаются туда-сюда, когда они оживлённо разговаривают с набитой пастью.
В общем, когда я подошёл к кассе во второй раз, чтобы докупить себе чизбургер, эти две "мисс Усть-пердольск" стали меня оттеснять, на что я справедливо возразил, мол, очередь тут никто не отменял, на что получил кучу высеров в духе "даямать сука, охуел тут" и "ишкакойнаглый", на что я спокойно ответил — "Я сочувствую тому, кто тебе вдул". Беременная колхозница бросилась на меня с кулаками, и я этому очень обрадовался, ведь это дало мне зелёный свет, чтобы исполнить то, чего я так жаждал с первого момента как кинул на неё взгляд. Я от души ёбнул её в её холопское рыло, что та свалилась на задницу. Её подруга отшатнулась от меня и потеряла дар речи, а я просто ещё раз залепил ей по харе, но уже с ноги (ведь она сидела на полу) и гордо пошёл к выходу, а за моей спиной героически развивался воображаемый плащ. Когда я выходил, то краем уха услышал, что где-то в зале раздаются аплодисменты.
