history

в продолжение поста: http://joyreactor.cc/post/3970576

В комментариях к  посту возникли разногласия по поводу качества жизни рабочих в царской России. Вт вам еще одна точка зрения. Автор текста - херсонский историк-журналист Александр Захаров

Если верить советским историческим источникам, рабочий класс до революции влачил жалкое существование, хуже которого было только положение мелкоземельного крестьянства. Впрочем, не стоит при этом сбрасывать со счетов ни «рабоче-крестьянскую» идеологию советского государства, ни традиционную политическую линию, присущую любой власти, направленную на необъективную критику и подрыв авторитета властей предыдущих. Хотя, если уж быть до конца откровенным, то и в дореволюционный период раздавались голоса защитников народа, сетующих на тяжкую судьбу рабочих. 

И всё же, листая подшивки старых херсонских газет досоветского периода и обращаясь к иным источникам того далёкого времени, можно заметить, что не всё так однозначно «просто» было с «жалким существованием» пролетариата.В первую очередь, конечно, стоит коснуться заработной платы - основного критерия благосостояния, Она, естественно, была разной на каждом предприятии. Как водится, заработки квалифицированного рабочего и чернорабочего существенно отличались друг от друга. К тому же тогда, так же, как и сейчас, было немало наиболее востребованных профессий сложной специфики, скажем, как новая, только появившаяся на грани смены веков профессия электромонтёра.Пожалуй, в Херсоне начала XX века, в период появления в городе электробиоскопов, прототипов позднейших кинотеатров, которые использовали в своей работе автономные генераторы, вырабатывающие электроэнергию, профессия электромонтёра была самой дефицитной, а потому и хорошо оплачиваемой. Несколько местных электромонтёров, имевших дипломы и работавших в техническом бюро инженера-электрика Билинкиса, вместе с твёрдым жалованием могли «заколотить» до ста рублей в месяц или 1000-1300 в год, что было весьма приличными деньгами. Для сравнения можно взять «чистые» оклады (без квартирных и прочих доплат), определённые городской управой на 1910 год: школьный санврач получал 1500 руб. в год, городской садовник - 1200 руб., брандмейстер - 900 руб., надсмотрщик по замощению улиц - 600 руб.Из «городской элиты», подчинённой городской управе, наивысшее жалование было у городского архитектора и заведующего городской электростанцией - по 3 тысячи рублей в год. Это, как я уже упоминал, всего лишь оклад, без дополнительных выплат на топливо и квартиру. 

С появлением в конце XIX века в Херсоне велосипедов остро возникла необходимость их ремонта, однако долгое время специалистов в этой области невозможно было найти «днём с огнём» ни за какие деньги. Как сообщал в рекламе своего торгового склада продажи велосипедов, а чуть позднее и первых мотоциклов, херсонский предприниматель Пётр Батенко: «Починка велосипедов – не такая простая работа, и выполнить её безукоризненно местными силами не представляется никакой возможности. Ввиду этого я отправил своего брата в Москву на велосипедную фабрику Меллера для изучения правильного ремонта под руководством специалистов. Таким образом, в моей мастерской можно производить ремонт, чего в Херсоне до сих пор никто не мог достичь».Конечно, со временем представителей дефицитной профессии «велоремонтников» в городе стало предостаточно, а вместе с тем значительно сократились и их доходы. 

Неплохие заработки были у слесарей, токарей, кузнецов, рабочих машиностроительных и металлообрабатывающих предприятий. Так, согласно архивной справке, в 1913-14 годы на судостроительной верфи Александра Вадона в Херсоне на Карантинном острове работали 1100 человек, из коих 75% были квалифицированными рабочими различных профессий. При 11-часовом рабочем дне, с перерывом на обед 1 час, квалифицированный рабочий в среднем зарабатывал в месяц около 60-65 рублей (без сверхурочных). Путиловским кадрам, работавшим здесь же на сборке эскадренных миноносцев для Черноморского флота, дополнительно оплачивали командировочные плюс ежедневные сверхурочные, плюс работу в праздники и выходные дни, так как путиловские сборщики торопились быстрее сделать свою работу и вернуться домой.Естественно, заработки у них были гораздо выше, чем у «коренных» херсонских рабочих, что порой приводило к стычкам и разногласиям даже в своей рабочей среде. 

*Эта фотка из г. Сумы, если что

И всё же на вопрос «Хорошо или плохо жилось рабочему до революции? » нельзя ответить однозначно. Уж очень велика могла быть пропасть между заработками различных категорий рабочих и, как следствие, в присущих этим группам социально-бытовых условиях. К примеру, в рабочей среде имелась своя элита, состоявшая из тех, кто своим добросовестным трудом и высокой профессиональной квалификацией смог сколотить определённый капитал, обзавестись собственным жильём, семьёй, хозяйством. Кто, не испытывая нужды, имел возможность учить своих детей в высших учебных заведениях.В то же время большую часть трудящихся в это время составляли представители малооплачиваемых профессий: подёнщики, подсобники, продавцы зельтерской воды, билетёры, землекопы, грузчики, в том числе и портовые, с заработком - от 50 копеек до1,80-2 рублей в день. Конечно, типичные для нашего времени цифры «среднего» заработка между элитой и чернорабочими нарисуют картинку в целом вполне приличной заработной платы представителей рабочего класса.Однако, как и сейчас, основная масса трудящихся до среднего явно не дотягивала и прозябала в районе нижнего предела шкалы зарплат. 

Ещё одной проблемой старого Херсона был женский труд. Оставшись без мужа либо не имевшая достаточно средств для содержания семьи при муже-пьянице, женщина бралась за любую работу. В начале XX века на херсонских пристанях наравне с грузчиками-мужчинами работали артели женщин-грузчиц. Конечно, для некоторых товаро- и пароходовладельцев женские артели были более предпочтительны в смысле экономии средств, так как женщины выполняли ту же тяжёлую мужскую работу, а при расчёте получали на 20-40 копеек меньше, чем мужчины.Нередко в местных газетах можно было прочитать нечто подобное: «Бабья забастовка. Работающие в порту бабы третьего дня забастовали, предъявив требования о прибавке по 5 копеек на каждые погружённые 500 пудов зерна. Вчера, не работая два дня, грузчицы опять приступили к работам на прежних условиях». Или такое: «За свою работу они (грузчицы. - Прим, авт. ) должны были получить от мерщика Самойлова по 1 руб. каждая. Когда же они собрались для расплаты у трактира, Самойлов предложил женщинам получить не по 1 рублю, как было условлено, а по 80 копеек. Это, понятно, вызвало справедливое возмущение грузчиц».Можно отметить ещё, что как мужские, так и женские артели грузчиков компенсировали свои скромные заработки и обман со стороны нанимателей тем, что тащили всё, что плохо лежит. В газетах можно прочитать и про карманы брюк, вмещавшие до полпуда зерна, и про мешки, подвязанные под юбками к поясам. Словом, каждый выживал как мог. И всё же самыми бесправными в этой категории были подростки и арестанты местных тюрем, которых «сдавали в аренду» для исполнения различных тяжёлых и неквалифицированных работ. В зависимости от договора подневольные трудяги получали 20-30, реже 50 копеек за свой труд. Правда, со временем МВД обратило на это внимание, и для найма арестантов на работы была утверждена по тюремному ведомству специальная такса оплаты работ по тарифу от 40 копеек до 1 рубля.С подростками дело обстояло несколько хуже, хотя уже тогда существовали законы, ограничивавшие подростковый труд. Отданные в учение к владельцам мелких мастерских, подростки исполняли множество различных обязанностей, не связанных с получением профессиональных навыков, огребая при этом вместо платы тычки и зуботычины. 

 Сравнивая дореволюционные заработки различных категорий рабочих, стоит отметить, что заработки квалифицированных рабочих ежегодно росли, порой существенно. В то время, как у неквалифицированных рабочих рост заработка был менее значителен и чаще всего зависел от наплыва конкурентов-крестьян, отправлявшихся на заработки в города. Впрочем, в этом был определённый смысл: хочешь есть хлеб с маслом, достигай мастерства, получай квалификацию, расти... Особый подъём заработной платы был отмечен после революции 1905 года, когда заработки в различных отраслях производства в течение нескольких лет увеличились от 80 до 160%. Вместе с тем понемногу сокращалась и продолжительность рабочего дня. Так, если в июле 1897 года на законодательном уровне была утверждена продолжительность его 11,5 часа в сутки, то к 1904 году эта норма составила уже 10,5 часа. Для сравнения в соседних европейских странах тогда рабочим было не намного лучше: в Дании, например, рабочий день длился 9,5, в Норвегии - 10, в Швейцарии, Франции - 9,5, в Бельгии, Италии, Австрии - 11 часов. Рабочий месяц в Российской империи до революции, при наличии 91 праздничного нерабочего дня в течение года, не считая воскресений, был немного меньшим, чем теперь, когда мы имеем уже два выходных дня в неделю. 

О том, как жилось рабочим в эпоху царствования императора Александра II

Из записки уездного исправника о положении петербургских рабочих. 1877 г. 

На бумагопрядильных и ткацких фабриках много работает малолетних обоего пола, положение которых поистине ужасно. Хорошо еще тем, у которых на фабриках работают и их родители и, следовательно, есть кому присмотреть за ними. Но много сирот без всякого присмотра проживает где и как попало. 

Стоит посмотреть около 8 час. вечера на толпу фабричных, идущих домой, и вслушаться в их разговор. Какая печальная будущность ждет этих малолеток и сколько преждевременно и непроизводительно гибнет рабочей силы! Фабриканты жалуются на разгул и разврат рабочих, на плохую их работу, но при всей плохой обстановке рабочих одна из общественных фабрик, которая не имеет никаких удобств для рабочих, бумаги ее против нормальной цены стоят выше 78 руб. Если бы общество этой фабрики позаботилось об удобствах для своих рабочих, то смело можно сказать, что бумаги их получали бы еще высшую ценность. 

Но не на всех заводах и фабриках народ разгульный и истощенный. Существуют в Питере и такие заводы, что рабочие в них как будто бы на выбор, ребята здоровые, веселые, но жаль, что в этих заводах содержат рабочих не в большом количестве. Здоровы же они и веселы потому, что самый продукт, выделываемый в них, весел. В летний же день грустно смотреть, как около этого завода фабричный люд гуляет, распивая дешевое пиво, сидя у Обводного канала с бутылками в руках. Но дешевка эта обманчива и обходится этим потребителям дорого; сами они сознают это, но нельзя не пить, потому что она приманчива. 

Фабричные и заводские рабочие крайне нуждаются в помещении. Некоторые принуждены бывают жить. в значительной отдаленности, а за поздний приход на работу ставят штрафы. Поэтому рабочим приходится стесняться и жить вблизи своих фабрик. Квартиры их слишком грязны, холодны, воздух стесненный. Рабочий после 13 1/2-часового труда, придя домой и вдыхая артельный воздух, при таких условиях едва ли может пользоваться хорошим здоровьем. 

Поэтому за отсутствием всяких удобств в квартире он поневоле отправляется в кабак или трактир, которых в изобилии при каждом заводе, а в особенности в пригородных. Здесь придуманы даже увеселительные заведения с правом ночной торговли, двери которых почти не имеют отдыха, потому что в них имеется приманка, т. е. арфенистки и хор песенников. Все это в полупьяном виде и вызывает рабочих на страшную оргию, пьянство и разврат. 

Кроме этих увеселительных мест, где пропивается рабочими значительная часть их заработка, существует еще особый класс эксплуататоров,— это торговцы, содержащие у заводов лавки с продуктами для рабочих. В большинстве случаев лавки принадлежат одному хозяину, имея притом питейную и трактирную торговлю. 

Понятно, что рабочим бегать за провизиею в дальние лавки некогда, а потому они берут в долг по книжкам, конечно, несравненно дороже. Рабочие, за исключением женатых, живут артелями от 20 до 30 чел. Артели содержит один из рабочих, имеющий жену, но по большей части гражданского брака. Стоимость квартиры без дров и воды от 10 до 12 руб. в месяц, а каждый рабочий платит от 1 руб. до 1 руб. 20 коп. в месяц за приготовление пищи из провизии, принадлежащей артели, и за стирку белья. 

Таким образом, содержатель квартиры средним числом получает до 30 руб. а с уплатою за квартиру с дровами — до 20 руб. Ему остается за хлопоты до 10 руб., кроме того, жена за харчи не платит и пользуется лучшим куском. Провизию забирает в лавке один из бойких в артели, но по большей части сама хозяйка. Месячный расход для каждого из членов этой маленькой ассоциации на продовольствие с квартирой обходится более 7 руб. 

Лавочники— это народ особого типа. Несмотря на то, что рабочий народ их ругает, они толстеют физически и материально. За провизию, отпускаемую в долг, берут цены несравненно выше городских, а качество провизии ниже, и, кроме того, бывают грешки в обвесе и приписке. Впрочем, им иногда приходилось тоже не совсем приятно расквитываться с рабочими. Случаи бывают, что артель придерется к недоброкачественности провизии, долг не заплатит и разойдется по другим артелям, а некоторые даже на другой завод или уезжают домой. 

Лавочники затеивают у мирового судбище, чрез что рабочие теряют время, и кончается тем, что лавочник получает исполнительные листы. Рабочие вообще за это недовольны новым порядком суда и не без удовольствия вспоминают про прежний, когда лавочники в подобных случаях редко ходили жаловаться, зная, что жалоба их вызовет новые и невозвратимые для них расходы. Теперь же, со введением мирового института, мировым судьям приходится часто разбирать дела между лавочниками и рабочими. Первые жалуются на неплатеж, а последние — на недоброкачественность провизии, на обвес и приписку... 

В высшей степени прискорбное явление на бумагопрядильных фабриках — работающие малолетние дети, начинающие нести тяжелый труд с 10-летнего возраста. Обязанность их очень трудна, постоянно на ногах, бегать как угорелые около станка. Работа на этих фабриках начинается с 5 час. утра и оканчивается в 8 час. вечера, причем они имеют один свободный час на обед дома и 1/2 часа фриштык* в самой фабрике. Следовательно, они работают средним числом 13 1/2 часов, что для детей такого возраста чрезвычайно усиленный труд. Притом едва ли они успевают по утрам чего-нибудь теплого напиться или закусить, и потому им приходится более ограничиваться сухомяткой, а при 13 1/2-часовой беготне ребенка желудок его потребует, конечно, больше пищи. Можно ли после этого ожидать от этих детей хороших и здоровых работников? 

*Фриштык — завтрак. 

Источник: Становление революционных традиций питерского пролетариата. Пореформенный период. 1861-1883. Л.: Лениздат, 1987. С. 212-214.

Источник: https://vk.com/clubklio?w=wall-162646481_3570

«Беспорядки в Днепродзержинске»: восстание горожан в 1972 году

О беспорядках в Днепродзержинске, как и о других протестных акциях, в советской прессе не говорилось. Между тем этом городе на улицы вышли более тысячи человек, которые хотели добиться от властей справедливости, но их возмущение было жестоко подавлено.

Трое задержанных

25 июня 1972 года в Днепродзержинске отмечался День молодежи. Горожане гуляли по улицам, выпускники готовились к школьным балам. Во время праздников милицейские патрули особенно часто задерживали нетрезвых граждан — в те годы всех, находившихся в подпитии, отправляли в вытрезвители на спецавтомобиле. Не стал исключением и этот день.

Во многих источниках говорится, что два молодых милиционера — сержант Леонид Виноградов и младший сержант Юрий Колесник — задержали троих мужчин, которые гуляли на свадьбе и отправились в магазин за горячительным. Виктор Чукань, очевидец событий того дня, отсидевший за участие в беспорядках, даже называет место расположения магазина — возле Дворца строителей. Там якобы дежурили сотрудники медвытрезвителя.

В материалах служебного расследования, проведенного Днепропетровским областным УВД после трагедии, приводится иная информация. Там сказано, что спецавтомобиль должен был доставить в вытрезвитель трех человек, уже находившихся в разных отделениях милиции. Из горотдела забрали Петра Майоренко (54 года), из линейного отделения — Савелия Куропаткина (49 лет), а из Заводского РУВД — Валентина Ланина. Последнему, возможно грозило наказание более суровое, чем 15 суток, — он был задержан в нетрезвом виде при попытке угнать автомобиль.

Заживо сгоревшие

Все трое оказались в кузове спецавтомобиля. С ними должен был ехать сержант, но после того как милиционеры решили остановиться и выпить воды, он пересел в кабину. Водитель нарушил инструкцию — по правилам в кузове не должно было быть ничего, а он оставил там канистру с бензином.

Когда машина двигалась по проспекту Ленина, в кузове произошло возгорание. Причины его остались неизвестными. В служебном расследовании упоминалось, что при посадке у Валентина Ланина в руках была зажигалка. Зампреду горисполкома Кузнецову докладывали, что один из задержанных разлил бензин, желая напугать милиционеров. Есть версия, что пары бензина вспыхнули из-за того, что кто-то хотел покурить.

Машина остановилась. Милиционеры выскочили и попытались открыть двери. Им помогали люди, оказавшиеся неподалеку. Таксисты ломали двери монтировками. Колесник успел вытащить из бокового отсека Петра Майоренко, который скончался в больнице на следующий день. Двое других задержанных погибли на месте.

Гнев толпы

Собравшиеся люди были шокированы произошедшим. О том, что произошло дальше, вновь пишут по-разному. Материалы служебного расследования свидетельствуют, что милиционеров разъяренная толпа едва не убила на месте, несмотря на то что они получили ожоги и всеми силами старались спасти людей. Очевидцы же, в числе которых был Чукань, говорят, что работники милиции сбежали с места происшествия сразу же и именно это возмутило горожан. Подобную версию доложили и зампреду Кузнецову.

Машину повалили и еще раз подожгли. Сохранились свидетельства о том, что прибывшую пожарную машину собравшиеся не допустили к горящему «воронку», срывая пожарные шланги.

Милицейское начальство не успело быстро отреагировать. Для того чтобы осмотреть машину, необходимо было найти дежурного сотрудника прокуратуры, что удалось сделать не сразу. Тем временем возмущение нарастало — на машину повесили обгоревшую одежду, подцепили к грузовику автоинспекции и повезли к площади Дзержинского.

Разгневанные горожане по пути избивали всех милиционеров в форме, которые им попадались. Люди хотели получить ответы на вопросы, кто виноват в произошедшем и как они будут наказаны. Никто не крушил магазинов, напротив, возле них выставлялись пикеты для предотвращения мародерства.

Некоторые пошли к Заводскому райотделу милиции. Из здания вышел дежурный офицер и выстрелил из табельного оружия. Он стрелял в дорожное покрытие, но звук выстрела остановил толпу. После этого милиционер сказал, что следующий выстрел будет на поражение. Люди не знали, что уже появился приказ «не стрелять», и отступили. Часть разошлась по домам, другие же направились к площади Дзержинского, куда уже ушла основная масса народа.

«Штурм» горисполкома

Прибыв к площади, люди начали закидывать здание исполкома Днепродзержинского горсовета камнями и палками. Зампред Кузнецов, приехавший на место беспорядков, рассказывал позднее, что среди протестующих было много пьяных. Некоторые врывались в здание, но не знали, что делать, и выбегали обратно.

Народ кричал «Позор!», свистел, поддерживал тех, кто бил окна. Позже одни говорили, что к собравшимся вышел председатель горисполкома Ктитарев, но с ним никто не пожелал разговаривать, а в лицо ему кто-то швырнул горящий окурок. Другие же вспоминали, что никто из властей на переговоры не вышел.

Слегка снизить накал событий удалось колонне металлургов под предводительством бывшего партизана Волобуева. Рабочие начали уговаривать протестующих разойтись и оттесняли их от здания исполкома. К ним собравшиеся относились хорошо, и некоторые вняли просьбам.

На горотдел!

Часть присутствовавших разошлась, другие остались скандировать «Позор!», а основная масса двинулась по направлению к зданию ГОВД. Но к этому времени из областного центра прибыл отряд Внутренних войск. Молодежь разобрала забор городской больницы, начала атаку здания: в толпе распространялись слухи, что там находятся несправедливо задержанные. Однако в здание милиции прорваться уже не получилось: против людей применили слезоточивый газ, их били солдатскими ремнями с пряжками.

Солдаты, прибывшие в город, ехали на грузовиках и стреляли по сторонам из автоматов. Выстрелы были холостыми, но от этого не менее страшными. Бунт был подавлен. Некоторых задержали сразу же.

Опознание и суд Весь протест фотографировали работники КГБ. Эти фотографии во многом и стали главным свидетельством в деле. Главных активистов задержали в течение суток. Составлялись списки не явившихся на работу или имевших синяки и иные следы драки. Несколько десятков человек также оказались задержаны, но вскоре их отпустили.

30 августа состоялось заседание суда. Обвиняемых было девять. Все они получили сроки от 5 до 15 лет. Суд не принял во внимание ни наличие малолетних детей, ни инвалидность (у одного из обвиняемых не было правой руки), ни юный возраст некоторых из оказавшихся на скамье подсудимых.

Один из подсудимых, Вирко, получил семь лет в колонии усиленного режима за то, что выкрикивал угрозы, призывал толпу двигаться к зданиям на площади, скандировал «Позор!» У многих других состав преступления также не соответствовал полученному наказанию.

Нередко пишут о том, что милиционеры, которые везли трагически погибших людей, избежали наказания. Но это не так. Они были уволены, отданы под суд и получили по восемь лет лишения свободы. Понижены в должности были и те, кто занимал тогда руководящие посты. 

P.S. Интересно, сколько еще подобных бунтов было в совке, подавленных и засунутых под гриф.

Ссылка

Японские школьницы на занятиях по фехтованию. (Япония, Миядзаки, 1942 год).

Японский камикадзе на истребителе A6M «Зеро» врезается в американский линкор «Миссури» (USS Missouri (BB-63) во время участия последнего в битве за Окинаву. Самолет ударил в корабль ниже главной палубы, причинив небольшие повреждения и не вызвав жертв. На переднем плане - расчеты 40-мм счетверенных зенитных установок. 11 апреля 1945 года.

Студент юрфака Токийского университета Хираока Кимитакэ, впоследствии ставший известным всему миру, как Мисима Юкио. 1947 год.

Командир американского торпедного катера РТ-109 Джон Кеннеди (впоследствии 35-й президент США). 2 августа 1943 года в районе Соломоновых островов торпедный катер РТ-109, которым командовал Кеннеди, был протаранен японским эсминцем «Амагири». Разорванный пополам корабль затонул, двое из 13 членов экипажа погибли. Оставшиеся в живых моряки вплавь добирались до близлежащего острова, причем Кеннеди, несмотря на тяжелую травму спины, вынес на себе раненого механика и помог ему добраться до суши. За героизм и спасение людей Джон Кеннеди получил медаль военно-морского корпуса. 1943 год.

Из дневника К.И. Чуковского: