червяки

Путин заявил, что ветряки вредят птицам и червям. А отказ от ядерной энергии — возвращение в пещеры.

https://tvrain.ru/teleshow
Во время саммита по производству и индустриализации GMIS-2019 в Екатеринбурге президент России Владимир Путин заявил, что переход от ядерной энергетики к альтернативным источникам получения энергии сравним с желанием «облачиться в шкуры и переселиться в пещеры». По его словам, работа ветровых установок вредит птицам, а также червям. Отказ от технологического прогресса президент назвал мракобесием, добавив, что при помощи ядерной энергетики можно получить «неисчерпаемый источник энергии».

«Комфортно ли будет людям жить на планете, уставленной частоколом ветряков и покрытой несколькими слоями солнечных батарей? Как у нас говорят, вместо того, чтобы прибраться в доме, просто будем заметать мусор под ковер. Да, ветровая генерация хороша, но разве про птиц вспоминают в этом случае? Сколько птиц гибнет. Они [ветряки] так трясутся, что червяки вылезают из земли. Это не шутки на самом деле, это серьезное последствие применения современных способов получения энергии. Я не говорю, что это не нужно развивать. Конечно, нужно, но нельзя забывать о проблемах, которые с этим связаны», — заявил Путин.
«Конечно, нельзя запретить желающим облачиться в шкуры или переселиться в пещеры, но остановить движение человечества вперед — это просто невозможно и абсолютно бессмысленно», — добавил президент.

У меня есть привычка: я убираю с дороги червяков. По разным причинам, в том числе из симпатии к этим безобидным существам, но в первую очередь руководствуясь эстетическими соображениями. Раздавленный червяк оскорбляет мой художественный вкус. Он лежит синюшный, обезображенный ботинком сорок третьего размера, и некогда упругое тело его безжизненно свисает с бордюра. 

В то время как червяк живой, атласный, гибкий как балерина и отливающий павлиньей синевой – так вот, повторяю, упитанный цветущий червяк ласкает взор и внушает веру в будущее. Землю разрыхлят тысячи молчаливых кольчатых тружеников, зёрна прорастут, ростки заколосятся и даровано будет людям вдоволь пшеницы и овса, – вот о чём безмолвно вещает мне червяк, встретившийся на дороге. 

Однажды случилось так, что я возвращалась летним вечером из гостей, злоупотребив хозяйской настойкой (в своё оправдание могу сказать, что это была настойка на молодых почках чёрной смородины – лучшее, что придумало человечество после плёнки с пузырьками). Незадолго до этого прошёл дождь, и на тротуар перед домом повыползали червяки.
Представьте: поздний вечер, лужи, фонари, сирень бушует в палисаднике и ломится через забор, а на асфальте десятки обречённых существ скручиваются колечками и знать не знают о том, что завтрашний день принесёт им погибель. 

Этого нельзя было допустить. 

Я вернулась к углу дома, где высадил меня таксист, и проделала путь до подъезда заново. Через каждые два шага я наклонялась, поднимала червяков и бросала в палисадник. Один страдалец за другим отправлялся к долгой жизни, к новым свершениям, символизируя собой победу добра над бездушной поступью судьбы. 

Когда последний червяк перелетел над оградой, я поняла, что миссия моя завершена. 

Гуманизм восторжествовал.

Следующее утро выдалось не самым лучезарным из тех, что мне довелось прожить. Положение мое усугублялось тем, что я должна была отвести ребёнка на утренник. 

Я встала. Собрала дитя, стараясь не делать резких движений. Вышла на улицу и возле первой же чахлой сирени встала в оцепенении. 

На кусте висел червяк. 

Ребенок сказал что-то вроде "ой, дохлый червячок, как же он сюда попал". У меня была догадка, как он сюда попал, но я молча пошла дальше.

Через несколько шагов опасения мои подтвердились. 

Вдоль всего палисадника рос низкий стриженый кустарник, что-то вроде живой изгороди по пояс высотой. Накануне под воздействием выпитого рука моя описывала широкий полукруг. Точно сеятель, разбрасывающий облигации государственного займа, я щедро расшвыривала червей. До земли долетела в лучшем случае треть, а остальные встретили свой конец на ветвях этого куста. 

Путь до угла дома, который накануне я проделала, веселясь и танцуя, в то утро превратился в персональную выставку жертв моего гуманизма. Даже на человека с менее развитым воображением трупы червей на высоте метра от земли могли произвести странное впечатление. Что уж говорить обо мне, виновнице этого адского перфоманса. Складывалось ощущение, что чья-то злая воля покарала невинных существ. Как будто здесь прошёл озверевший рыбак-неудачник, или обезумевший гельминтолог, дико хохоча, бежал, сверкая зубами в свете фонарей.

Вот с тех самых пор когда мне говорят, что гуманизм опять восторжествовал – на конкретной улице, в конкретном районе или в конкретном городе – я сразу начинаю думать, что неплохо бы дождаться завтрашнего дня. Потому что кроме явных последствий есть ещё скрытые, и хотя это довольно очевидная мысль, многим она не приходит в голову, пока с ними не случаются червяки.

Кроме того, после этого случая я внезапно начала замечать увлечённых людей, совершающих добрые дела примерно с таким же, как у меня, результатом. 

Только в отличие от меня, без оправдания в виде настойки из молодых почек чёрной смородины.

(c) eilin-o-connor