Только вслушайтесь в неё. Весь Чехов с проблемой маленького человека, весь Достоевский — просто щенки рядом с этой фразой. В одной строке, в пяти словах уместилось признание собственной ничтожности, смирение, покорность судьбе, извинение перед высшим существом, униженная просьба прекратить бессмысленное полное страданий существование. Он знает, что сейчас исчезнет, распадется на части среди нечистот. И принимает эту долю со смирением, достойным восхищения. Это как терминатор в конце второго фильма, тонущий в расплавленной стали и показывающий большой палец.
Просто смойте меня в унитаз. Так мог бы называться автобиографический роман, получивший литературную премию. Или фильм, заставляющий залы рыдать. Или описание моей или твоей жизни.
