«На Путина направлены силы тьмы»
Внимание! Много букв! Для тех, кому лень читать полностью весь текст интервью, предлагаю вначале подборку ахуительных цитат Ватного Писателя:
"Я считаю, что Путин – замковый камень российской государственности. Если он, не дай бог, вывалится, весь свод рухнет".
"Не надо демонизировать собачек Шувалова, это, может быть, искренне любящие Россию существа".
"Кит использует планктон, чтобы питаться, дохлый кит наполняет океан огромным объемом углеводорода, которым питается планктон. Россию используют как добычу, но и Россия использует тьму, чтобы перерабатывать ее ...".
"Если меня, штрафника из штрафного батальона, бросают на минные поля под Сталинградом, чтобы я, подорвавшись, дал проход танкам, разве я, солдат, буду роптать?"
"Однажды, в туалете, я даже видел, как Сатаров примеряет корону. Вы знаете, что он носит горностаевые плавки?"
"На Путина направлены страшные магические истребительные силы, силы тьмы: ему желают болезней и гибели, ломают его волю. Уверен, что где-то сидят колдуны и звездочеты, которые делают пассы через океан. Но его и защищают, заслоняют – о нем молятся в монастырях, русские люди, хоть и сидят на голодном пайке, поддерживают его, интуитивно понимая, что, если уйдет Путин, – вернутся Гайдар с Чубайсом".
"Я знаю, что все у нас будет нормально. Знаю не из статистических соображений: я плохо знаю статистику".
"Моисей вернулся с Синая со скрижалями, увидел, что народ его поклоняется золотому тельцу, и треть евреев вырезал и выбил, но в нашем, христианском сознании он святой".
"Православные сталинисты воспринимают Сталина как спасителя, уничтожившего палачей церкви и выигравшего войну, они обожают Сталина".
"Нам не нужна правда – нам нужна победа. На кой черт нам правда, если она ведет нас к поражению?"
"Не надо демонизировать собачек Шувалова, это, может быть, искренне любящие Россию существа".
"Кит использует планктон, чтобы питаться, дохлый кит наполняет океан огромным объемом углеводорода, которым питается планктон. Россию используют как добычу, но и Россия использует тьму, чтобы перерабатывать ее ...".
"Если меня, штрафника из штрафного батальона, бросают на минные поля под Сталинградом, чтобы я, подорвавшись, дал проход танкам, разве я, солдат, буду роптать?"
"Однажды, в туалете, я даже видел, как Сатаров примеряет корону. Вы знаете, что он носит горностаевые плавки?"
"На Путина направлены страшные магические истребительные силы, силы тьмы: ему желают болезней и гибели, ломают его волю. Уверен, что где-то сидят колдуны и звездочеты, которые делают пассы через океан. Но его и защищают, заслоняют – о нем молятся в монастырях, русские люди, хоть и сидят на голодном пайке, поддерживают его, интуитивно понимая, что, если уйдет Путин, – вернутся Гайдар с Чубайсом".
"Я знаю, что все у нас будет нормально. Знаю не из статистических соображений: я плохо знаю статистику".
"Моисей вернулся с Синая со скрижалями, увидел, что народ его поклоняется золотому тельцу, и треть евреев вырезал и выбил, но в нашем, христианском сознании он святой".
"Православные сталинисты воспринимают Сталина как спасителя, уничтожившего палачей церкви и выигравшего войну, они обожают Сталина".
"Нам не нужна правда – нам нужна победа. На кой черт нам правда, если она ведет нас к поражению?"
Александр Проханов: президента и Россию спасут божий промысел и русское чудо
Презентация в Екатеринбурге известного «Изборского клуба», объединяющего, к примеру, идеолога Дугина, экономиста Глазьева, писателя Прилепина, артиста Охлобыстина и священника Шевкунова, состоялась еще весной 2013 года. И вот, наконец, «изборцы» обрели на Урале оргструктуру – региональное отделение. Его первое заседание прошло в Горном университете, на территории «православного ректора» Николая Косарева, под председательством лидера клуба Александра Проханова. Участники называли Урал высшей точкой солнечной параболы и предлагали оспорить у англичан право на нулевой меридиан – ведь в действительности он проходит по Аркаиму. С точки зрения «изборцев», духовные, мистические смыслы – основное оружие в информационную эпоху, а главный наш козырь – необъяснимое русское чудо. Подробности – в интервью Александра Проханова.
"Господь сохранит Путина: Он его поставил замковым камнем нашей государственности, Путин же не сам туда залез"
«Путин стал полагать, что его власть носит божественный характер»
— Александр Андреевич, три с половиной года назад на мой вопрос «Верите ли вы Путину?» вы ответили: «У меня нет выхода, поэтому и верю». Что теперь с вашей верой в Путина?
— Я считаю, что Путин – замковый камень российской государственности. Если он, не дай бог, вывалится, весь свод рухнет. Поэтому я его поддерживаю безраздельно, несмотря на то, что многое меня не устраивает. Мало ли что меня не устраивает, кто я такой?
— Проект Новороссии не состоялся. Силовики, например Сергей Иванов, отставлены, а либеральному правительству Медведева ничего не делается. Шуваловым позволено на частном самолете возить своих собак. Что еще вы готовы простить Путину?
— Не надо демонизировать собачек Шувалова, это, может быть, искренне любящие Россию существа. А «силовик» Сергей Борисович Иванов – западник и либерал, он во многом был против возвращения Крыма, приложил руку к исчезновению проекта «Новороссия», патронировал весь экономический блок – Силуанова, Улюкаева, Набиуллину. С его отстранением, уходом в администрации президента резко ослабло либеральное поле. Вместо него пришел Вайно - структуралист, занимающийся математическим исследованием будущего, я назвал его «русским Макнамарой» (Роберт Макнамара – многолетний министр обороны США, затем – президент Всемирного банка, стоял у истоков политического анализа – ред.). Это крупное событие. А назначение [министром образования] Васильевой еще больше меняет соотношение идеологических сил в стране. Все это симптомы грядущих перемен, причем в сторону не Ельцин Центра, а, я надеюсь, Сталинграда.
— А я думал вам посочувствовать: надо возбудить в населении патриотические настроения – призывают на Поклонную гору Проханова и Кургиняна, надо притушить – задвигают.
— В политике все используют всех. Кит использует планктон, чтобы питаться, дохлый кит наполняет океан огромным объемом углеводорода, которым питается планктон. Россию используют как добычу, но и Россия использует тьму, чтобы перерабатывать ее в свет. Если меня, штрафника из штрафного батальона, бросают на минные поля под Сталинградом, чтобы я, подорвавшись, дал проход танкам, разве я, солдат, буду роптать? Я не боюсь, что меня используют. Вдруг я, коварный, страшный «серый кардинал», использую Путина, чтобы тот сделал Россию счастливой? Вам не приходила такая мысль?
— Ваше высказывание: «Путин уже не уйдет, не Путин управляет государством, а государство – Путиным». Если на Путине держится весь свод российской государственности, а вы говорите о пятой, путинской империи, может, подумать и об императоре? Кстати, даже убежденные либералы типа Георгия Сатарова допускают конструкцию конституционной монархии.
— Однажды, в туалете, я даже видел, как Сатаров примеряет корону. Вы знаете, что он носит горностаевые плавки?
— А если серьезно?
— Нынешняя пятая империя отличается от прочих: это нетривиальная сетевая империя, в которой столицей является не только Москва, но и Петербург, но и восхитительный Екатеринбург, Новосибирск и Красноярск. Это целая система могучих центров нарастающей русской цивилизации. Наша новая имперскость необязательно должна выражаться скипетром, державой, горностаем.
Важнее другое. Путин как президент начал с того, что говорил о себе как о наемном антикризисном менеджере: пришел, сделал свое дело, получил бабки и ушел. Власть приносила ему страдания, помните, он возопил: как раб на галерах! Потом, однажды, когда я его спросил: «Владимир Владимирович, у вас есть проект «Россия»?», он ответил: «Россия – это не проект, это судьба». Он отождествил себя с Россией. И наконец, два года назад, в Георгиевском зале Кремля, в обращении к Федеральному Собранию, на котором я присутствовал, Путин сказал, что с присоединением Крыма в Россию вернулся сакральный центр власти, что в России власть имеет сакральный, божественный смысл. Я подумал: раз эту власть представляет Путин, значит, он стал полагать, что его власть носит божественный характер, то есть он считает себя помазанником.
— Разве это надежно и эффективно, когда гарантом государственности выступает один-единственный человек, а не институты?
— Рушатся государства, которые держатся и на институтах, и на единоличной власти. Рушится любое государство, в котором мерзкая, сучья элита, как у нас, например. Проблема России не в том, что она держится на одном Путине, а в том, что вокруг него очень много ненавистников – его и Родины. Кому Путин передаст свои полномочия – этой элите, которую он же и воспитал? Дай Бог ему здоровья, звериной осторожности, дай Бог ему вырваться из-под магнетизма либерального мира, а нам всем – успеть создать новую модель русского развития.
— И все-таки, когда все государство держится на одном человеке – это опасно. А если кирпич на голову? Если он сойдет с ума, заболеет, одряхлеет?
— Конечно, в этом смысле, с точки зрения классической политологии, государство уязвимо. Но с религиозной точки зрения пусть он остается замковым камнем, Господь его сохранит: Он его туда поставил, Путин же не сам туда залез. Если, думаю я, российская власть действительно сакральна, Господь его защитит. На Путина направлены страшные магические истребительные силы, силы тьмы: ему желают болезней и гибели, ломают его волю. Уверен, что где-то сидят колдуны и звездочеты, которые делают пассы через океан. Но его и защищают, заслоняют – о нем молятся в монастырях, русские люди, хоть и сидят на голодном пайке, поддерживают его, интуитивно понимая, что, если уйдет Путин, – вернутся Гайдар с Чубайсом.
Я знаю, что все у нас будет нормально. Знаю не из статистических соображений: я плохо знаю статистику. Всякий раз, по закону пульсирующей вселенной, у нас начинается восхождение, когда мы не то что на пороге катастрофы, а катастрофа уже состоялась. После катастрофы крушения красной империи, после черной дыры, в которой исчезла Россия, началось таинственное восхождение. Когда-то и эта синусоида оборвется, ничего вечного нет. Но сегодня мы находимся на неуклонно восходящем отрезке русской истории, истории русской государственности.
«Бессмертие возможно только в синтезе электробритвы и святого причастия»
— Александр Андреевич, в мае в Кургане вы сказали: «Возрождается Россия – страна алтарей и оборонных заводов». Алтари я оставлю в стороне, это дело интимное. А по поводу оборонных заводов приведу воспоминания министра экономики в правительстве Гайдара Андрея Нечаева: «Омсктрансмаш», лесная просека и до горизонта – тысячи запорошенных снегом танков. На них надорвалась советская экономика, зачем нам их столько опять?
—Да, нам нужно завалить страну танками, подводными лодками и самолетами, переодеть всех в мундиры и сделать из нас поголовно воинствующих идиотов, в этом задача. Вы ждали такого ответа? Какой вопрос, такой и ответ. А вопрос, извините, дурацкий. В мире на вооружения тратятся гигантские деньги. Америка, претендующая на мировую гегемонию, залезла в колоссальные долги. Потому что оружие – это средство обороны и господства, это и средство развития. Советская оборонная промышленность таила большое число нобелевских лауреатов. А «нечаевы» свели ее к электробритвам. Электробритвами, конечно, можно обработать большое число русских мужиков, но в то же время американцы создавали космическую индустрию нового поколения. И сегодня, если мы откажемся от ядерного орудия (ведь это громадные средства на постоянное совершенствование зарядов и средств доставки, в ядерной сфере идет страшная гонка, чтобы не было войны), нас просто уничтожат, в три секунды.
"Китай и США не погибают – потому что там у власти нет предателей, задумавших изнутри разрушить свою цивилизацию"
— Советский Союз не спасли эти тысячи танков. Но при этом мы не имели нормальной стиральной машины и автомобиля.
— Я помню вас – как вы ходили в грязных обносках, с вас капало, это было ужасное зрелище, и я выдавал вам кусочек дегтярного мыла и мочалку. Не надо, мы жили блестяще, у нас было лучшее в мире, бесплатное образование, бесплатная медицина, проклятая советская власть бесплатно выдавала квартиры, а скоро с вас будут драть за капремонт и выселять. Проблема не в тысячах танков самих по себе, тысячи тынков – пустяки: как ты их сделал – так и переплавил на иголки. Тысяча танков – это концепция войны, Советы не поняли, что война переносится в сферу мощных интеллектуальных воздействий. Советский Союз погиб не от ядерных атак, а потому что горбачевская перестройка за четыре года превратила все наши представления о Родине в труху, народ возненавидел свою Родину. Ему объясняли, что Чапаев придурок, а Зоя Космодемьянская – обычная пироманка, что наша экономика дурная, что военно-промышленный комплекс, эти тысячи танков, истощил наше хозяйство, и создали систему кооперативов, которые сожрали нашу экономику. Сейчас мы немного остепенились и поняли, что это была спецоперация, которая привела к ГКЧП.
— Разве не было внутренних причин, по которым погиб Советский Союз? А несовременность, догматичность, а маразм?
— Как часто вам приходилось встречаться с Косыгиным или Устиновым, чтобы называть их маразматиками? Или с адмиралом Горшковым? (Алексей Косыгин – председатель Совета Министров СССР, Дмитрий Устинов – министр обороны, Сергей Горшков – адмирал флота СССР – ред.). Грузный старик, толще меня, который стоял перед глобусом, крутил его и показывал, в каких океанах, по каким меридианам ходят советские корабли, подводные лодки: под северной шапкой четыре ядерные подлодки американцев, а наших в это время пять, наши идут мимо мыса Доброй Надежды, и, если американцы задумают создать систему транспортных коммуникаций через океан, чтобы перебрасывать в Европу свою военную технику, мы будем взрывать… Он был гигант, создавший великий океанический флот.
— Но, говорят, стоило американцам договориться с саудитами об обвале нефтяных цен – и все это грандиозное здание рухнуло в одночасье.
—Да не верьте, американцы договорились не с саудитами, а с Горбачевым, Шеварднадзе, Яковлевым, которые разрушили страну (Эдуард Шеварднадзе – тогда министр иностранных дел СССР, Александр Яковлев – секретарь ЦК КПСС по идеологии, «отец перестройки» - ред.). В каждом государстве большое число противоречий, но почему-то Китай не погибает, США не погибают – потому что там у власти нет предателей, задумавших изнутри разрушить свою цивилизацию. Россия — великая страна и родина великого предательства. Как народ-победитель стал народом-предателем? Как народ-великан стал народом-карликом? Как народ-пораженец, предавший свою Родину, снова сделать великаном? Наши правители, разгильдяи, позволяют вывозить за границу русское добро, люди, выросшие и обогатившиеся здесь, селятся на Западе и проповедуют русофобию. Как найти антидот против интеллектуальной, смысловой отравы? Этим занят наш «Изборский клуб».
— Мы снова наращиваем вооружения, но на Западе в то же время производят не только оружие, там развивают новую энергетику, лечат ранее неизлечимые болезни, подбираются к тайне бессмертия. Как бы эти гражданские технологии не оказались более конкурентоспособными, чем наши оборонные.
— Вы знаете, что американцы перестали умирать от рака? Что там практически исчезли сердечно-сосудистые заболевания? И теперь от сифилиса там умирают больше, чем от инфаркта. Да в США гигантская онкология, гепатиты всех форм косят американцев, как траву. А прорывные технологии находятся в стадии эксперимента. Бессмертием же занимается православие, русский космист Николай Федоров. Бессмертие возможно только в синтезе электробритвы и святого причастия.
«Кудрин вспыхнул, пожал мне руку и сказал: да, правда»
— Ваша фундаментальная идея – примирить «белую» и «красную» империи. Как это возможно, если красная империя приложила максимум усилий, чтобы погубить белую? Что общего в этих империях, что бы позволило их примирить?
— Во-первых, обе в конечном счете были сведены с исторической сцены, уступили ее другим, прекратили свое существование. Обе империи – прошлое, у них больше нет причин враждовать, выяснять и предъявлять друг другу, кто победитель, а кто побежденный. В гражданской войне нет победителей. Поэтому-то мой друг скульптор Вячеслав Клыков, царство ему небесное, поставил в Иркутске памятник Колчаку не как великому белому освободителю России, усмирителю красных и мученику комиссаров - его Колчак печален, он созерцает русскую катастрофу, а у его подножия белые и красные на согнутых коленях, их штыки опущены к земле. Белая и красная империи, они – как солдаты, которых когда-то гнали убивать друг друга, но прошло много лет, они встречаются и вспоминают былое не из противоположных окопов, а из одного. Я видел такое под Ржевом – старых солдат, русского и немца: им нечего было больше делить, незачем ненавидеть, бороться и убивать. Это возможно.
Есть и более сложное, метафизическое основание для примирения двух эпох. Это Победа 1945 года, которая впитала, взяла на себя огромное количество травм русской истории: Деникин из Франции, из-под немецкой оккупации рвался на сталинградский фронт, раскулаченные крестьяне шли в атаку с криком «За Родину! За Сталина!», сплавились все народы, которые страдали под жесткой сталинской дланью. Это победа не только военная, геостратегическая, а религиозная. Если быть последовательным, то наша Победа – это Христос. Да, вот так проявился Христос в этом страшном, богоборческом красном веке, где все было направлено против креста, храма, исповедника. Он мог проявиться только в среде, которая взывала к Нему, выкликала Его, только на стороне абсолютного добра, против сил абсолютного зла. «Идет война народная, священная война». Именно Победа 1945 года делает весь красный век христианским, священным – несмотря на атеизм, разрушение храмов и избиение церковнослужителей. Христианизация красного века соединяет его с веком девятнадцатым.
— Иван Грозный – предтеча Смутного времени, Сталин – предтеча гибели Советского Союза. По-моему, что рюриковская Русь, что империя Сталина просто не выдержали максимального напряжения сил при обоих правителях. Так стоит ли их воспевать? Достойные ли это примеры, туда ли они ведут, тому ли учат?
— История никогда ничему не учит. История – это элемент устройства мироздания, движение громадных загадочных массивов: времен, пространств, Божьей воли, воплощенной в судьбе вождей, правящих групп, государств, народов. Дух вселяется в народ, и тот становится великим, творит историю, потом постепенно делается мещанским, свинским, ленивым, духу становится тесно или скучно, он улетает, и жизнь народа и государства пресекается. И грех на это роптать, так же как на то, что все многообразие планет, форм жизни — папоротники, прелестные женщины – все это сгорит, а на их месте появится нечто феноменально новое: так устроено мироздание.
Русская история устроена по закону пульсирующего мироздания: Большой взрыв – сжатие – снова Большой взрыв – снова сжатие. И как отражение жизни Иисуса: торжественный въезд в Иерусалим, величие и поклонение, потом истязание, страшная мука, восхождение на Голгофу, крест, смерть – и воскрешение.
Смысл русской истории – смерть и последующее преодоление смерти. Как и почему это происходит, непонятно, мистично, исторические знания не объясняют до конца природы провалов, бездн и почему русская нация, русское государство всякий раз умудряется восстать из пепла. Для религиозного сознания ответы лежат в категории русского чуда. Чудо – атрибут русской империи.
— Но что при этом оправдывает жертвы? Я прежде всего о жертвах сталинского террора.
— Моисей вернулся с Синая со скрижалями, увидел, что народ его поклоняется золотому тельцу, и треть евреев вырезал и выбил, но в нашем, христианском сознании он святой. Так и гекатомба, принесенная Сталиным, со временем переосмысливается.
Было несколько сталинских терроров. Первый, до Берии, был направлен против ленинской гвардии: Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина — террористов, на совести которых реки крови. Заслуга Сталина в том, что он остановил их антирусскую деятельность и воздал им должное. Второй террор связан с коллективизацией как трансформацией общества, которая была остро необходима для создания громадной массы рабочих, строивших оборонные заводы. Крестьяне – самый инертный слой в России, и он был изнасилован раскулачиванием. Выброшенные из деревни, с земли, эти полуголодные люди кинулись в города и составили трудовую армию, которую Сталин использовал для моментальной по историческим меркам индустриализации, для строительства тысяч заводов накануне войны. Это жесточайший способ, но другого Сталин не увидел. Третий террор – против военных, в которых Сталин разглядел изменников, заговорщиков, стремящихся сбросить его с трона. Он, возможно, с избытком, истреблял тех, кто хотел истребить его. И как бы ни было грозно и трудно в начале войны, военные и не думали покушаться на власть Сталина. А Гитлер в 1944-м получил попытку военного переворота. Не знаю, правда или нет, но якобы в конце войны, на закате рейха, перед окончательным разгромом он пожалел, что не уничтожил предателей-генералов, как это сделал Сталин.
Наконец, самый загадочный – Большой террор. Казалось бы, беспричинный, необъяснимый. Я все время размышляю над этим. По-моему, в 1937 году, накануне войны, Сталин создал две социальные технологии, действовавшие одновременно. Это технология страха, который обеспечивался слепым террором: надо было так затерроризировать народ, чтобы он совершенно повиновался и был пластичным, податливым в грядущих испытаниях. И советские люди миллионами шли на выполнение смертельно опасных приказов. Вторая созданная Сталиным технология – по производству героев, они и выиграли войну: бросались на амбразуры, в гневе таранили вражеские самолеты, подбитые, пикировали на колонны танков, в фашистских застенках плевали в лицо своим палачам. Практически вся эта гвардия героев, выиграв войну, погибла, она была обречена на смерть и на победу. Но их остаток восстановил страну. Вот две победных технологии Сталина.
— И все-таки, мне думается, вы погорячились, когда поместили Сталина и его маршалов на икону. Христос – Бог человеколюбивый, но чего человеколюбивого, гуманного в Сталине?
—Если война священна, то и победа священна. Если победа священна, то все, кто ее добывал, несут на себе святость – и штрафники, которые рвались на минные поля, и рядовые, вчерашние крестьянские дети, и командиры, от взводного до командующих фронтами, и, конечно, главнокомандующий. Бессмысленно и невозможно отделять Сталина от победы. В перестройку попытались растоптать и Победу, и Сталина, не получилось. Потом либералы попытались оторвать Сталина от Победы: дескать, победил народ, вопреки всем испытаниям. «Ванька, айда на фронт!» — и вот, идут на войну целыми деревнями. Так, что ли, мы добились победы? Победила концепция войны, гигантская организация фронтов и трудового тыла, беспрецедентная организация перевода промышленности из-под немцев к вам на Урал, победила сложнейшая международная дипломатия, когда Сталин выбивал из союзников открытие Второго фронта. Поэтому Сталин и Победа – это одно и то же.
Теперь об иконе. Я знаю собор, где есть небольшая фреска: горит рейхстаг, перед ним окоп, в котором лежат убитые немцы, на рейхстаг мчатся танки, Т-34, идет светоносная рать советских солдат, над нею ангел. Перед нами, по существу, апофеоз Победы. Это неканоническое изображение, однако ему нашлось место в соборе, он стоит у проходной вашего Уралвагонзавода. Наша икона тоже неканоническая, без нимбов, на ней воспроизведена известная на весь мир фотография: Сталин в окружении своих маршалов-победителей. Зачем мы это сделали? Внесением в поле христианской чистоты мы снимаем с них множество грехов, которые они в себе несли. «Всякая власть от Бога» — это не только о том, что любая власть, особенно в России, сакральна, но и том, что нужно молиться за исправление дурной власти, как и об исправлении любого. Вот я — большой грешник, напичкан грехами: тщеславен, стяжатель, жадина, ***** (неутомимый любовник — прим. ред.), — но я иду в храм и меня туда пускают, спасают.
— Но саратовская епархия довольно резко выступила тогда против вас, против ваших «попыток реабилитации сталинизма». Выходит, ваши попытки так примирить белую и красную империи встречаются официальными структурами типа РПЦ без понимания, с опаской?
— В начале 1990-х Русская православная церковь была настроена полностью антисоветски, но чем дальше, тем больше РПЦ (и в лице Святейшего) говорит, что в советской истории много значительного и драгоценного. Нападки на советское со стороны РПЦ практически прекратились. Более того, среди и монахов, и настоятелей есть так называемые православные сталинисты (это радикальная форма православного социализма), которые воспринимают Сталина как спасителя, уничтожившего палачей церкви и выигравшего войну, они обожают Сталина.
— Еще одно ваше высказывание: «Нам не нужна правда – нам нужна победа. На кой черт нам правда, если она ведет нас к поражению»? Разве устойчива победа, если она не держится на правде, а держится, получается, на лжи?
—Допустим, близкий мне человек болен страшной болезнью. К нему приходит лечащий врач и говорит: к сожалению, я не могу вылечить вашу болезнь, вам осталось жить две недели. А я прихожу и говорю: вранье, эта сука подослана, ты болен, но ты мужик, за тобой твои великие деяния, я молюсь за тебя, давай вставай, хватит лежать, ты здоров как бык! А у него опухоль. И постепенно опухоль рассасывается. И он идет. К женщине.
Когда идут сражения, войны — какая на хер правда! Представьте, 43-й год, и я вам говорю: правда в том, что Сталин палач, он ваших детей истребил, есть другой выбор – другая страна, другая цивилизация! Да и что такое правда? Я понимаю, что такое «информационная война», но не понимаю, что такое «правда». «Мы, журналисты, только правду…» Ну что за хрень! В информационном пространстве нет правды – есть война. Современная журналистика – это в той или иной степени информационные войны. Если ты в губернаторском пуле – мочишь всех, кто противодействует губернатору, если ты в либеральном стане – изобретаешь способы разбить противников либералов. Что спросил Иисус у Пилата? «Что есть истина?». Истина – это Христос. А правда – относительна.
— А есть ли какая-то ценность, на которой может сойтись ваша правда и, скажем, Алексея Кудрина? Однажды на заседании клуба «Валдай» вы сидели рядом. Как вам было рядом с Кудриным?
— Я стал гораздо спокойнее, чем в 90-е годы, из меня ушла ненависть, ее сменили грусть и сочувствие, во мне пребывает вера. Я все меньше политик и все больше визионер. Поэтому когда я сел рядом с Кудриным, не испытывал раздражения. Сначала мы произнесли небольшие манифесты. И Кудрин на вопрос ведущего ответил: у меня нет ничего общего с Прохановым, он сталинист. А я сказал: «Мне кажется, я более широк, нежели Алексей Леонидович, я нахожу в нас общие начала, убежден, что и я, и он, мы оба боимся потерять государство». Кудрин вспыхнул, пожал мне руку и сказал: да, правда.
