История

Какой клан шотландцев считают самым подлым и жестоким?

«Спроси любого горца о Кэмпбеллах, и он сплюнет перед тем как ответить» — вот самая исчерпывающая характеристика клана Кэмпбелл, которая сохранилась в памяти шотландцев. Крупнейшие семьи горных скоттов издревле истребляли друг друга как проклятые. Так что в истории каждой найдется парочка крайне неприглядных моментов: предательства, зверские убийства, геноцид и —  даже хуже того — сотрудничество с англичанами. Но Кэмпблеллы довели эти прегрешения клановой вражды до небывалого уровня. Например, однажды они сожгли в церкви 120 человек, а еще 35 повесили на одном дереве. Так они пытались пошутить на тему семейного древа.

Кэмпбеллы — один из крупнейших и влиятельнейших кланов Хайленда, то есть Горной Шотландии. Семейство издревле обитало на западе этой страны, его история простирается до XI века, а корни уходят еще дальше, в самую глубь местной истории. Считается, что фамилия «Кэмпбелл» переводится с кельтского как «Криворотые». Их фамильный герб — отрубленная голова вепря, вокруг которой идет ремень с надписью «Ne Obliviscaris» по-латыни, что значит «Не забывай!».

Сейчас кажется, что это — самый очевидный и разумный выход и в нем нет ничего примечательного — помогай сильному и он поделится с тобой частью своей силы. Но тогда это вовсе не казалось однозначно выигрышной стратегией. Позиция шотландских королей во многом была очень шаткой и часто распространялась на горную Шотландию лишь номинально. В действительности же вся полнота власти принадлежала местным кланам, которые могли сотни лет вырезать друг друга из-за претензий на бесплодную скалу или из-за спора о стаде коз, который случился пять поколений назад.

Кэмпбеллы активно навязывались в друзья легитимному правителю, а тот в награду делал их проводниками своей воли в Хайленде. Другие кланы плевать хотели на короля и не ждали от него помощи или подачек. А вот Кэмпбеллы всегда пытались показать себя лояльными централизованной власти. За это они часто получали почти неограниченную власть на местах. Прикрываясь войной с бунтовщиками, этот клан получал право на нападения, угон скота, поджоги и даже откровенное отчуждение чужих территорий. Во славу короны, конечно же!

Замок Кэмбеллов

Отсюда же возникает ответ на вопрос о том, почему соседи не собрались и не придушили всех до единого Кэмбеллов прямо в родовом гнезде. Те взяли на себя роль местных полицейских, и даже их тартан, то есть клановый узор, стал полуофициальным узором здешних сил правопорядка, лояльных королю.

Но власть, как мы знаем, развращает. Все эти полномочия, которых они добились благодаря служению монархам (в то время как остальные горцы королей ненавидели) сделали Кэмпбеллов жестокими, коварными и злопамятными. Кэмбеллы знали, что их ненавидят и только ждут момента, чтобы пресечь их род, поэтому сами наносили превентивные удары по соседям. Они нападали на мирные села, жгли непокорных прямо в церквях, закапывали их заживо и показывали такие чудеса подлости, что даже спустя сотни лет не могут избавиться от пятна позора.

Среди всех их злодеяний народная память сохранила три самых ужасных. Это — события, известные как «резня в Маниверд», «резня в Дануне» и «резня в Гленко».

                                                                              Резня в Маниверд

Справедливости ради, в этой резне нельзя обвинить только Кэмпбеллов, они не были зачинщиками, но, верные своей вечной стратегии, присоединились к победителям (когда уже точно был понятен исход вражды) и приняли участие в жестокой расправе.

Основных сторон раздора в этой истории две — клан Мюрреев и клан Драммондов. Но, кроме них, как это водится в Хайленде, участие в конфликте с удовольствием приняли еще несколько союзных кланов. Мюрреи и Драммонды враждовали давно и жестоко, несмотря на то, что были родственными и много раз пытались скрепить союз браками. Незадолго до 1490 года случился очередной надлом в их отношениях: лорд Драммонд узурпировал у вождя клана Мюррей, Уильяма  Мюррея, долину Стратерн.

Коллин Кэмпбелл

У Мюрреев, в свою очередь, остался свой козырь на руках: аббат Джон Мюррей из их клана был местным настоятелем, а значит, проводником власти католической церкви в этих забытых Богом долинах. Драммонды, зная об этом, чинили ему всяческие неудобства и строили политические козни.

Однажды терпение аббата Джона лопнуло. Когда аббатство лишилось всех своих денег (во многом по вине Драммондов), он, властью, данной ему Римской церковью, повелел стрясти церковные налоги с принадлежавшего Драммондам села Очдертир. Разумеется, в этом деле он призвал на помощь родственников и те с таким пристрастием «собрали налоги» с давних врагов, что Драммонды восприняли это как объявление войны.

Сын лорда Драммонда, Дэвид, собрал войска клана и немедленно двинулся громить и уничтожать Мюрреев. Кроме того, к нему присоединилось еще три клана: те самые Кэмпбеллы во главе с Дунканом Кэмпбеллом, а также Макробби и Файшни. Впрочем, Мюрреи были предупреждены о набеге и сами стеклись со всех окрестностей ради грядущего веселья. Впрочем, всех сил их клана не хватило и им пришлось бежать на север, где они дали генеральное сражение в местечке Роттенреох, но были наголову разбиты. Множество Мюрреев полегло на поле боя, а еще часть бежала (как утверждается, вместе с семьями) в сторону все того же злосчастного Очдертира, с которого все началось.

Воин из клана Драммондов

О том, сколько именно было беглецов, так и не известно: минимум — 20 мужчин, максимум — 120 Мюрреев, вместе с женщинами и детьми. В любом случае, то, что с ними случилось, было ужасно и как раз вошло в историю как «резня в Маниверд».

21 октября 1490 тех, кто бежал от гнева Драммондов и Кэмбеллов, настигли в местечке Маниверд, где они укрылись и забаррикадировались в церкви. По тем временам это казалось невероятной удачей, ведь посягнуть на оплот католической веры посмели бы немногие: законы религии и клановой вражды не допускали мысли о том, чтобы напасть на храм, даже если там нашли убежище злейшие враги.

Но Мюрреи ошиблись. До поры до времени Драммонды рыскали по окрестностям и беглецы оставались незамеченными. Но один из Мюрреев не выдержал и поддался жажде мести: он выстрелил из лука в ничего не подозревавшего вражеского воина и убил его. Тем самым горец выдал себя и свое укрытие, а войско Драммондов ринулось к церкви Маниверд.

То, что осталось от церкви в Маниверд после разрушения и перестройки. Какой она была до резни судить можно лишь примерно. 

Нападавшие не стали держать осаду и после непродолжительных «мирных переговоров», которые, скорее всего, выглядели как брань и стрелы, летящие из-за стен убежища, решили действовать жестокими мерами. Они обложили церковь хворостом и дровами и подожгли ее. Все находившиеся внутри погибли в огне и удушающем дыму. Чтобы заглушить крики умирающих, Кэмбеллы и Драммонды дали команду волынщикам играть во всю силу. Какой гуманный жест по отношению к своим войскам!

Молодой воин в костюме клана Мюрреев

Судя по тому, что никто так и не выбрался оттуда, как минимум, ради битвы, — в церкви и вправду были либо почти сплошь женщины и дети, либо Драммонды с Кэмпбеллами и не планировали выпускать беглецов. Не исключено, что они сами забаррикадировали двери снаружи, чтобы все Мюрреи остались там навсегда. Хотя оба варианта не исключают друг друга.

В пожаре выжил лишь один Мюррей, который умудрился выскользнуть из окна церкви. Единственная причина, по которой его не убили — он оказался двоюродным братом командира нападавших, Томаса Драммонда. А мы помним, что оба враждующих клана были во многом родственными (что, впрочем, не помешало одним сжечь других заживо). Томас позволил кузену сбежать с места побоища и за этот «проступок» был сурово наказан изгнанием из Шотландии. Много лет после этого он прожил в Ирландии, а когда все же вернулся, получил от Мюрреев в благодарность имение в Пертшире.

Но справедливость в каком-то смысле все же восторжествовала. Весть о резне в Маниверд быстро облетела всю Шотландию. Король страны Джеймс IV приказал провести расследование и в результате оба зачинщика — и Дэвид Драммонд и Дункан Кэмпбелл — были арестованы и повешены в городе Стерлинг. Как видно, даже лояльность и заискивание перед королевским двором не спасла Кэмпбелла от казни.

Другой запомнившийся шотландцам эпизод подлости Кэмпбеллов случился в 1646 году, когда они почти полностью истребили клан Ламонт вместе с женщинами и детьми. Причем, сделали они это с невероятным зверством.

К середине XVII века отношения между двумя кланами достигли точки обоюдной ненависти. Кэмпбеллы имели виды на территории Ламонтов и мечтали присоединить их к своим землям, а Ламонты, в свою очередь, отчаянно сопротивлялись. В 1645 году это привело к крупной битве при Инверлохи, в которой Кэмпбеллы получили хорошую взбучку, а Ламонты, поверив в свои силы, сами ринулись на земли противника, чтобы хорошенько пограбить.

Арчибальд Кэмпбелл, организатор самой беспощадной резни в истории Шотландии.

В следующем году Кэмбеллы во главе с их предводителем, Арчибальдом, нанесли ответный удар и вторглись на территорию Ламонтов, но уже не просто для грабежа, а с целью расширения своих границ. С боями дойдя до крепости Товард (она же — «Толл Айрд» на гэльском), Кэмпбеллы заперли противников в их родовом замке. Началась осада, и удача явно была не на стороне Ламонтов.

В конце концов, глава Ламонтов, Джеймс Ламонт, решил пойти на мирные переговоры. В результате попытки примирения, ему удалось договориться о сдаче на приемлемых условиях. Кэмпбеллы заверили вождя в том, что угомонились, отомстили за прошлогодний проигрыш и, как добрые джентльмены, готовы забыть старые прегрешения. Но это было всего лишь подлой уловкой.

Кэмпбеллы заявили о прекращении вражды и попросили Ламонтов, которые и так сдались, проявить щедрость к победителю и пустить измотанных воинов в крепость на ночлег. Вместе с проигравшими Кэмпбеллы отпраздновали окончание славной войны в том же самом замке Товард, и им было позволено остаться. Сейчас это выглядит дико, но тогда законы горского гостеприимства велели Ламонтам поступить именно так.

Ночью воины клана Кэмбелл встали по команде и устроили чудовищную массовую резню. Они не пощадили ни одного Ламонта: вместе с мужчинами были заколоты в своих постелях дети, женщины и старики. Джеймс Ламонт снова запросил пощады у победителя для тех, кого еще не успели истребить, и поклялся навсегда прекратить вражду. Но вместо того, чтобы остановить бойню, распаленные Кэмпбеллы только вошли в раж.

Воины клана сбрасывали мертвых в колодцы замка, чтобы отравить воду, 36 человек они закопали здесь же заживо, еще 35 Ламонтов повесили вместе на одном раскидистом дереве. Видимо, так Кэмпбеллы в извращенном виде обыграли метафору «семейного древа». Во время этого нападения было перебито больше 200 человек — все до единого, сдавшиеся на милость победителей.

Руины замка Ламонтов

Эта жестокая расправа вошла в историю как «резня в Дануне», в честь  находящегося неподалеку города. Руины замка Товард сохранились до сих пор. Разумеется, местные жители считают Толл Айрд проклятым, а здешние легенды изобилуют историями о двух сотнях призраков тех, кто был жестоко умерщвлен Кэмпбеллами.

Возмездие настигло Арчибальда Кэмпбелла лишь спустя 16 лет, в 1661 году, когда он был обезглавлен по приказу английского короля Чарльза II. Но причиной стала вовсе не резня в Дануне, а государственная измена. Впрочем, Кэмпбеллы не меняли своей стратегии и не пошли против правительства в открытую, просто во время гражданской войны интуиция подвела их и они поставили не на того монарха.

                                                                                                 Резня в Гленко

Но самым известным событием, которое связывают с Кэмпбеллами, стала резня в Гленко, во время которой они перебили целую ветвь клана Макдональд. Случилась она в 1692 году и во многом перекликалась с резней в Дануне, что только укрепило шотландских горцев в нелюбви к Кэмпбеллам.

К концу XVII века в Британии случилась так называемая «Славная революция», которая, в общем-то, и не была революцией. Вместо одного монарха, Якова II, к власти пришел другой — Вильгельм Оранский, который до этого правил Нидерландами, но был женат на дочери этого короля.

Якова II изгнали из страны и, согласно закону о престолонаследии (и благодаря интригам, конечно же), к власти пришел король с континента. Естественно, в Британии многие были недовольны. В особенности, это касается шотландцев. Еще бы, какой-то голландский выскочка-протестант будет командовать славными католиками в килтах! Грянуло новое восстание и сторонники Якова, якобиты, попытались свергнуть пришлого короля. Сделать у них это не получилось, и Вильгельм остался на троне.

Вильгельм Оранский

Вместе с Вильгельмом у власти остались и Кэмпбеллы, которые быстро почуяли, откуда дует ветер и что он им сулит. В очередной раз они выступили на стороне центрального правительства против своих неугомонных соседей-горцев. Причем, роль полицейского на страже порядка в бунтарском регионе давала клану почти неограниченную власть. Если все вокруг были недостаточно лояльны новому королю, то нападать можно было на каждого, не боясь получить сдачи.

Вильгельм Оранский решил повести себя как более-менее просвещенный монарх и проявил показное милосердие к горцам. Он дал им заверения в том, что никто не подвергнется давлению и получит все полагающиеся гражданские права, если вожди кланов присягнут в верности новому королю. На все это давался год, но его оказалось мало. Вожди сначала дождались разрешения от старого короля, Якова, который официально сдался и выбыл из гонки, а лишь затем поспешили в администрацию для того, чтобы проявить лояльность новому режиму.

Кэмпбеллам такая ситуация была чертовски неприятна. Если все эти вчерашние бунтовщики станут одним росчерком пера добропорядочными гражданами, то как же тогда отбирать их земли и скот и бить их дубинками?

Окрестности Гленко

лан Макдональд оказался среди тех самых колебавшихся, которые все же созрели для присяги новому правительству. Алистер Макиан, глава ветви Макдональдов из большой деревни Гленко, поспешил оформить документы и обезопасить свой клан. Но он слишком долго тянул с этим. Тем более, будучи горцем и человеком простым, Алистер не учел силу мощнейшей и губительнейшей стихии, то есть бюрократии.

Если вы когда-нибудь оформляли пустячный документ дольше двух недель, то можете понять вождя Макдональдов. Только в его случае на кону были сотни жизней, и, в том числе, его собственная. Документы с присягой кидали из канцелярии в канцелярию, и во многих случаях Кэмпбеллы, которые, конечно же, плотно заняли чиновничьи посты, не давали ходу бумагам.

В конце концов, документы дошли даже до госсекретаря по делам Шотландии, Джона Далримпла. Но тот не хотел давать хода делу и проигнорировал факт присяги. Проще говоря, этот чиновник пошел на государственное преступление, лишь бы не позволить горцам вот так запросто получить амнистию.

Джон Далримпл

Сам Далримпл мечтал стяжать славу борца с бунтовщиками и верного пса Его Величества. Сделать это занимаясь канцелярской рутиной было невозможно, поэтому он пошел на крайние меры. Власть, дарованная монархом, позволяла ему проводить репрессии против тех кланов, которые открыто выступали против Вильгельма. Видимо, никто, к огромному сожалению для чиновника, делать этого не желал, поэтому он самовольно назначил бунтовщиками Макдональдов и повелел провести против них акцию устрашения.

Для того, чтобы акция прошла успешно и, по возможности, кроваво, Джон Далримпл привлек тех, кто лучше всего подходил на роль организаторов резни. Неудивительно, что ими оказались Кэмпбеллы, которые, к тому же, испытывали особую ненависть к Макдональдам.

В Гленко были отправлены две роты солдат во главе с Робертом Кэмпбеллом. Там они были расквартированы якобы для того, чтобы переждать некоторое время и двинуться дальше. Местные жители и, особенно, Алистер Макиан, глава деревни и здешней ветви Макдональдов, приняли солдат с радушием. Они были совершенно уверены в том, что история с присягой закончилась благоприятно, так что клан находится под защитой амнистии нового короля.

Отряд Кэмпбеллов и английских солдат больше двух недель гостил в Гленко. Там им предоставили жилье, приняли по законам гор и обращались как с гостями. Наверняка Макдональды считали, что столь прожорливые и наглые гости несколько злоупотребляют гостеприимством, но делать хозяевам было нечего.

12 февраля Роберт Кэмпбелл получил от Джона Далримпла долгожданный приказ. Солдатам было предписано уничтожить изменников, убив всех, кто моложе 70 лет от роду, и предать это селение огню. Вечером того же дня будущие убийцы пировали вместе с Макдональдами, скорее всего, зная, что завтра начнется бойня. Роберт в очередной раз позволил своим бойцам обильно поужинать и выпить за счет горцев, а в пять утра, поднял их по команде и приказал убить как можно больше жителей Гленко.

К большой досаде Роберта Кэмпбелла, среди его солдат оказались предатели, которые отказались убивать детей и женщин по приказу командира. Многие из них даже успели сообщить хозяевам домов, в которых квартировались, об угрозе. В результате доблестному борцу со смутой не удалось выполнить приказ начальства в полной мере.

Убить на месте удалось лишь около сорока человек. Среди них был и Алистер Макиан, который до последнего был уверен в том, что его присяга дает ему защиту. Еще больше жителей Гленко сумели бежать в горы, но их участь тоже была незавидна — сорок из них замерзли там на смерть, спасаясь от преследования солдат.

Известия о резне дошли до Лондона и вызвали возмущение не только по всей стране, но и у самого Вильгельма Оранского. Еще в большую ярость он впал, когда в результате расследования выяснилось, что жители Гленко, фактически, были полноправными гражданами, которые оказались умерщвлены из-за мелочной клановой вражды и амбиций карьериста Далримпла.

На новом месте Вильгельм, который был прожженным политиком, пытался показать себя миролюбивым правителем, понимая, что его положение очень шатко. Резня с убийством младенцев явно не входила в его планы. Ответственность была возложена на Далримпла, а бойню в Гленко классифицировали как убийство. Впрочем, это не помешало Джону Далримплу, ушедшему со своего поста, дождаться смерти короля и возвыситься еще больше, чем раньше. При новой королеве Анне он и вовсе получил титул графа.

«Вход уличным торговцам и Кэмпбеллам запрещен»

Выходцев из рода Кэмпбеллов уже давно нельзя назвать кланом мясников и подлецов — обычные шотландцы, многие из которых разъехались по всему миру. Есть даже виски Clan Campbell, и разъяренные потомки Мюрреев, Макдональдов и Ламонтов вряд ли пытаются сжечь склады производителей. Хотя, говорят, в Хайленде остались места, где Кэмпбеллам до сих пор ни за что не подадут руку при встрече, а в некоторые пабы их не пускают, согласно правилу «Запрещается вход уличным торговцам, собакам и Кэмпбеллам!»

Уильям Бакли — беглый ссыльный, родившийся в 1780 году в Англии, но проживший тридцать два года среди аборигенов Австралии. Бакли был одним из первых европейцев, вплотную соприкоснувшихся с австралийскими племенами. Истории, рассказанные Бакли, особенно ценны, потому что относятся ко времени, когда европейцы еще не успели серьезно вмешаться в уклад жизни аборигенов.

Надпись на развалинах на окраине города: «Мы возродим тебя, родной Сталинград!». Место съемки: Сталинград Время съемки: март 1943 Автор: Сергей Струнников

Луи Кулон — дед, у которого в бороде жили кошки.

Советский солдат разбивает плакат с изображением А. Гитлера в освобожденной Гатчине. 26 января 1944 года. Фотограф: Рафаил Мазелев

История макарон

Многие называют макаронами вообще все мучные изделия без начинки, которые можно высыпать в кипяток и уже через 15 минут употребить по назначению. Однако это не совсем верно.

Макаронные изделия «ракушки». С ними каждый знаком, так ведь?

Строго говоря, макароны, согласно словарю Даля, "трубчатая лапша, итальянские трубки". То есть всевозможные ракушки и спиральки-фузилли не являются "настоящими" макаронами в полном смысле этого слова.

Как не являются макаронами вполне себе "итальянские трубки"-биголи. Этот венецианский аналог спагетти достигает длины до полуметра (а порой и больше), в то время как самые что ни на есть макаронные макароны - не длиннее пальца.

Однако, какой бы длины или формы ни были эти замечательные изделия, человечество их любит и ценит уже много столетий...

Существуют легенды, согласно которым ещё самые древние римляне не брезговали употребить свои древние макарошки со столь же древней котлеткой. По некоторым данным, даже этруски любили побаловаться лапшичкой. Правда, многими исследователями это ставится под сомнение.

Зато достоверно известно, что римский кулинар Маркус Габиус, известный под псевдонимом Апикус, в своей книге рецептов упоминает блюдо, поразительно напоминающее макароны. Кроме того, он даёт подробное описание блюда из фарша с соусом, проложенного слоями тонких лепёшек. Таким образом, уже в I веке римляне прекрасно знали, что такое лазанья.

Лазанья в процессе её употребления.

Интересный факт. В словаре Исихия Александрийского (V в. н.э.) упоминается блюдо под названием makaria. Среди прочего, это слово на современный русский можно перевести как "блаженство".

Так уж вышло, что "прародительницей" всех форм макарон, вермишелек и прочих паст является тонкая сухая лепёшка, — та самая лазанья, фактически одна большая лапшина, в которую заворачивают начинку из сыра и соуса. Нечто подобное существовало в самых разных культурах.

Непосредственно же лазанья как-она-есть была завезена в Италию из Греции, где называлось "лаганон". Ничего не напоминает?

Да-да, это название - однокоренное с азиатским "лагман". Этот самый лагман до сих пор пользуется заслуженной популярностью на огромном пространстве от причерноморских степей до китайского Восточного Туркестана. Не исключено, что к популяризации этого блюда приложил руку ещё сам Александр Македонский! Или хотя бы его воины, прошедшие с ним половину Азии.

Лагман. Вариантов этого блюда столько же, сколько поваров.

Что же такое лагман? По сути своей - вполне себе обычная лапша в сложном многосоставном соусе, преимущественно - овощном. В соус добавляются кусочки мяса и/или тофу, а в приморских районах - рыбы, кальмаров и прочих тентаклей. Кто сказал "рамен"?

Правильно сказал. Японцы, познакомившиеся с лапшой через китайцев, не смогли правильно прочитать начертанное иероглифами "ламьян" (тот самый лагман, да) - что поделать, в японском языке нет звука Л. Однако, несмотря на разницу в прочтении, всем хотелось быстро, вкусно и недорого перекусить - и континентальным карликам, и островным сверхчеловекам. С развитием японской экспансии на континенте, в самой Японии начинает формироваться целая лапшичная индустрия. Количество "рамен-йя", эдаких японских "бистро", к концу 1910-х годов исчислялось сотнями, особенно в больших и портовых городах. А много ли в Японии городов не портовых?

Мисо-рамен. Самураи одобряют.

Но это всё потом и не там. Первоначально же изготовление лапши было отличным способом максимально долго сохранить ценный пищевой продукт - пшеничную муку. Сухие макароны хранятся несравненно дольше как зерна, так и собственно муки. Именно поэтому в XII - XIII веках макаронные изделия пользовались популярностью и в Европе (в первую очередь - в Венеции и других итальянских государствах), и на Ближнем Востоке. Да и средневековые индусы тоже были не прочь похлюпать лапшой.

Интересный факт. Фунчоза - китайская и корейская "стеклянная лапша", - производится из крахмала. Наиболее популярное сырьё - бобы маш или мунг, что одно и то же.

К этому моменту популярность лапши в Китае достигает своего пика. Суп с лапшой стал самым обычным блюдом, а рост городов привёл к появлению общепита, некоторые заведения которого специализировались почти исключительно на приготовлении лапши и вонтонов - эдаких китайских пельмешек.

Вонтоны. Можно и без лука употреблять, это уж кому что нравится.

Изобретателем маньтоу (фактически — современных мантов, прообраза вонтонов) считается китайский же военачальник Кунмин, который очень ценил возможность быстро и калорийно накормить армию. И, как мы понимаем, это ему удавалось, особенно с тех пор, как он (или кто-то из его приближённых, но это не точно) придумал заворачивать в тесто для лапши ещё какую-нибудь еду. Первый пик популярности этих пельмешек в Азии пришёлся, опять-таки, на XIII век.

По забавному стечению обстоятельств, на тот же период приходится расцвет боевого искусства ушу, также известного, как кунфу. Незадолго до того произошло деление ушу на "внешние" школы, построенные на развитии физических качеств, и "внутренние", базировавшиеся в первую очередь на использовании "энергии ци", которая должна была помогать адептам во врачевании, медитации и в целом ряду других практик. Мастера "внутренних" школ, как тогда говорилось, "упражнялись вместе с учениками в достижении высших степеней мастерства", а не просто "тренировали тело и дух", как их коллеги из "внешних" школ.

Лапша и единоборства. Созданы друг для друга.

Города, имевшие собственные школы боевых искусств, были, соответственно, неплохо защищёнными и быстро «обрастали» всевозможными кафешками-лапшичными, вплоть до круглосуточных. Да, уже в XIII веке! В общем, глупый мультфильм, оказывается, имеет серьёзную историческую подоплёку...

Интересный факт. Возможно, китайцы были знакомы с лапшой примерно 4 тысячи лет назад.

Существует мнение, что путешественник Марко Поло познакомил европейцев с этим китайским открытием - лапшой и пельменями. Но это неверно.

Марко Поло видел некоторое китайское блюдо.

Например, итальянец Джульелмо ди Малавалле, описывая некий банкет, упоминает среди прочего "macarrones sen logana" - вермишель в соусе. И всё это — за годы и годы до возвращения Марко Поло. Кроме того, к этому времени ушлые макаронники вовсю употребляли свои равиоли. В ту пору это считалось блюдом далеко не на каждый день, полупраздничным, вроде как сейчас суши. Подавали равиоли обычно с овощным гарниром, а иногда - в бульоне. Получался эдакий супчик с пельмешками.

Развитие цивилизации требовало от её разносчиков всё более дальних поездок с соответствующим запасом провизии. Всё большее количество городов и стран знакомится с макаронами и прочей лапшой. Например, в английской кулинарной книге XIV столетия «Forme of Cury» имеется рецепт блюда под названием "macrows" и даже даются указания по его употреблению - с кусочком масла и тёртым сыром.

Равиоли в бульоне. Вкусно и полезно.

Макаронам воздавали должное многие знаменитые в своё время личности. Скажем, итальянский философ-гуманист Бартоломео Платина. В его книге 1470 г. "De honesta voluptate et valetudine" (О кушаньях и достойном наслаждении) целый раздел отведён под описание всевозможных видов esitium siculum - "сицилийской еды", в которой легко угадывается предмет нашего небольшого исследования. Там же упоминаются vermiculi - всеми нами нежно любимые вермишельки. Их рекомендовалось употреблять со сладкими соусами, в качестве десерта.

Франческо Браччолини, придворный поэт папы римского Урбана VIII, в своей поэме "Гнев богов" описывает процесс приготовления макарон. Наконец, в "Декамероне" Боккаччо упоминается, среди прочего, мифическая страна изобилия, где обитатели сырной горы только и делают, что готовят maccheroni и ravivuoli - те самые макароны и равиоли.

Интересный факт. Словом «паста» итальянцы называют любые макаронные изделия.

В России макароны появились, что очевидно, при Петре I. И вот уже Гавриил Державин в стихах, посвящённых императрице Екатерине II, упоминает сей замечательный продукт. Что могло быть в ту пору лучшей рекламой?

Британская карикатура конца XVIII века, высмеивающая стиль «macaroni».

Англичане пошли ещё дальше в своей любви к макаронам, вермишели и прочей лапше. Во второй половине XVIII столетия в Лондоне существовал т.н. "Макаронный клуб". Завсегдатаи этого клуба придерживались определённого стиля в одежде и причёске, который так и называли - "macaroni". Он подразумевал использование ярких, нарочито укороченных сюртуков и париков огромного размера. Сами себя эти ребята именовали не иначе, как "macaronis", что на некоторое время стало синонимом понятие "денди". Интересно, - не это ли имел в виду Александр наш Пушкин, упоминая про "как денди лондонский одет"?..

Время шло, и к середине XIX столетия макароны приобретают заслуженную популярность по всей Европе. Скажем, большим любителем и знатоком макарон слыл Николай Гоголь. Но он-то познакомился с этим замечательным блюдом непосредственно в Италии. Несколько иного взгляда на это чудо кулинарной мысли придерживался Генрих Гейне. Он иронично связывает их с именем Беатриче, возлюбленной Данте Алигьери, и упоминает, что это блюдо в Германии употреблялось не вилкой, как привыкли мы, а просто руками.

Популяризация «макарон Беатриче» через российский кинематограф.

После победы большевиков, руководство СССР всерьёз озадачилось снабжением рабочих хотя бы минимальным набором продуктов. В число этих продуктов вошли и макароны. Они были недорогими и недефицитными.

Правда, первоначально рабочий класс, по большей части состоявший из вчерашних деревенских батраков, подозрительно относился к новому для него блюду. Поэтому пришлось пускать в ход тогда ещё не слишком мощную пропагандистскую машину.

Где покупали, ели

Самые вкусные макароны и вермишели?

Нигде, кроме

Как в Моссельпроме!

Так писал Владимир Маяковский. Он знал суть. Пастой по-итальянски его угощал ещё основоположник итальянского футуризма Маринетти, который приезжал в Россию в 1914 году. С тех пор Владимир Владимирович здорово пристрастился к этому блюду. Ох, недаром 2009 год ознаменовался установкой в Турине бюста Маяковского - большого любителя итальянского футуризма и итальянских макарон!

Каждый житель Подмосковья даже в войну должен обеспечиваться сахаром, крупами и макаронами, так-то.

После Великой Отечественной войны макароны стали одним из первых продуктов, который стабильно занимал прилавки советских магазинов даже в самых отдалённых уголках страны. Могло не быть колбасы и сыра, из рыбы - только килька, и то не факт, из овощных консервов - морская капуста в жестебанках, из фруктов - подёрнутые плесневой плёнкой вечнозелёные бочковые помидоры... Зато макароны постоянно имелись в любом сельпо.

Это сформировало у трудящихся пренебрежительное отношение к плоду труда советских макароноводов и макароноделов. Само наличие макарон считалось чем-то обыденным, как земля. Даже усилия Эмиля Горовца не смогли переубедить массы.

Эмиль Горовец на исторической родине.

Интересный факт. Итальянский оригинал песни "Люблю я макароны" сочинил знаменитый композитор Нино Рота. Он называется "Viva la pappa col pomodoro" и посвящён, как нетрудно догадаться, помидорам.

А пока советские граждане решали, кто же лучше поёт про макароны - Татлян или Горовец, - японцев занимали вопросы совершенствования этих самых макарон. И наибольших успехов на этом поприще добился Го Пек-Хок.

Поджаренная лапша, которую можно сварить в кипящей воде буквально за минуту, известна в Китае ещё с XVI века. Правда, большой популярностью, из-за относительно сложного процесса приготовления полуфабриката, она не пользовалась.

Эмигрант с Тайваня Го Пек-Хок нашёл способ усовершенствовать этот процесс в соответствии с индустриальными реалиями стремительно развивавшейся послевоенной Японии - и вуаля, в 1958 году Страна Восходящего солнца познакомилась с Chikin Ramen, лапшой быстрого приготовления с куриным вкусом. А спустя буквально год Пек-Хок, взявший себе японское имя Момофуку Андо, познакомился со своим первым миллионом.

Большинство японцев именно лапшу быстрого приготовления считает наиболее значимым изобретением своего народа в ХХ веке.

Интересный факт. Момофуку Андо любил повторять, что "во всем мире наступит мир, если люди не будут испытывать недостатка в пище".

Сейчас больше всего лапши производит, как нетрудно догадаться, Китай. Желтолицые братья-навек потребляют десятки миллиардов упаковок лапши каждый год, и не собираются останавливаться на достигнутом. Подумать только, а ведь когда-то макароны считались деликатесом и вообще блюдом для избранных… Возблагодарим же ЛММ за окончание этих тёмных времён!

____________________________

Автор - Павел Заикин

Розовый камуфляж? ДА, РОЗОВЫЙ КАМУФЛЯЖ!

К концу XIX века военные стали доходить до идей "камуфляжа". То есть одевшись, а в идеале обмазавшись в определённые цвета можно слиться с местностью или прикинуться чем-то безобидным, тем самым наебав неприятеля. Очевидно, что в камуфляжных цветах преобладали оттенки зелёного и коричневого, с поправкой на местность, время года и так далее.

Но тут в 1940 году пришёл адмирал КВМС Луис Маунтбеттен и вывалил идею: "А давайте забабахаем РОЗОВЫЙ камуфляж!"

Луис Маунтбеттен хочет покрасить тебя в розовый.

"Что??", скажете вы. "Он чё, упоролся? Или его фоточки раскрасила маленькая дочурка?". Но нет, у Маунтбаттена была мысль, что покрасив корабли в цвета закатного неба, их будет тяжело разглядеть утром и вечером на фоне этого самого неба. Днём всё плохо, но там и традиционные цвета не шибко помогают.

Для начала адмирал размалевал свою эскадру эсминцев и парочку крейсеров в придуманный им цвет, скромного назвав его "маунтбеттенский (или плимутский) розовый". HMS Kenya после такого вообще получила погоняло "розовая леди". Затем Луиса назначили руководителем коммандос, и в розовый перекрасились внедорожники африканских подразделений, они ведь тоже светились на фоне закатного неба при езде по дюнам.

В музее выглядит так же, как и звучит.

А в пустыне даже днём уже не так дико

Однако данный паттерн не получил особого распространения. И не только из-за дикой экстравагантности - у критиков, друживших с оптикой, было мнение, что из-за так называемого "эффекта Пуркине" такая расцветка будет иметь противоположное действие. Что и было отражено в "Admiralty handbook on amunition" за 1945 год. К тому же, к этому времени морские камуфляжи уже изжили себя.

Так же на такую экзотику засмотрелись в RAF, абсолютно по этим же причинам действий на фоне закатного неба. Но по производственным причинам они намешали чуть другой оттенок розового - camoutint, в который иногда красились "Спитфаеры". В авиации розовые самолётики задержались даже после второй мировой - в сети можно найти фотки розовых SEPECAT Jaguar и Blackburn Buccaneer. Однако нынче это тоже кануло в лету.

Спитфаер в camoutint pink.

Blackburn Buccaneer. Современный розовенький.

____________________________

Взято отсюда - https://vk.com/wall-162479647_25752

Автор - Борис Плавник

Говард Хьюз. Война за казино

Говарда Хьюза мы в первую очередь знаем как Леонардо ди Каприо из фильма "Авиатор", мистера Хауса из Fallout New Vegas и как Тони Старка из, будь она неладна, вселенной кино и комиксов Marvel.

Говард Хьюз за штурвалом «Геркулеса»

Все три характеристики весьма четко показывают его противоречивую, взбалмошную и очень своеобразную личность. И между тем его жизнь проходила не только среди самолетов, киноактрис, 15-летних девочек и яростного мытья рук. Однажды 24 ноября 1966 года Хьюз собрал самых доверенных своих помощников, слуг-мормонов и переехал в Лас-Вегас, штат Невада, где поселился в пентхаусе отеля Desert Inn. Первые пару дней ТАКОМУ гостю там были рады, однако... скоро начинался сезон больших ставок и крупных игроков, а потому эксцентричный Говард становился для владельцев отеля неудобен.

Отель Desert Inn, открытка на память

Что ж. после коротких, но яростных словопрений Говард Хьюз просто-напросто купил отель и казино Desert Inn. А за ним - еще пять заведений, овладев таким образом третью всей выручки с игорных заведений города. Разумеется, подобные действия не могли не затронуть непосредственных теневых владельцев предприятий города - еврейскую мафию в лице Мо Далица и Меира Лански. И если Далиц, продав Desert Inn, просто-напросто купил и построил еще несколько заведений, тем самым компенсировав свои потери, то господин Лански был настроен куда как более решительно и кровожадно. Национальный преступный синдикат в то время только-только отошел от революции на Кубе и закрытия казино в Майами, приведших к потере 70% легального игорного бизнеса синдиката и миллионов долларов. Еще один игрок в их и без того резко уменьшившемся ареале обитания был не нужен.

Меир Лански. Еще не загнан в угол ФБР.

Власти штата в лице губернатора Пола Лаксалта были весьма рады сложившейся ситуации и относились к Говарду Хьюзу, как к манне небесной. Прибытие новой, независимой и безумно богатой силы изменило чашу весов и позволило желающим больше не кланяться в сторону еврейской мафии, внимательно и на цыпочках выслушивая все их пожелания. Более чем двадцатилетнее правление Лански с компанией создало весьма большую группу их недоброжелателей, с большой охотой готовых принять любую помощь и с огромной радостью принявшихся помогать Хьюзу в создании его игровой империи.

Пол Лаксалт, в обозначенный период — губернатор штата Невада

Разумеется, все это не могло не привести к конфликту. И если 1967 год прошел более-менее мирно, то в 1968-м, после приобретения Хьюзом телеканала KLAS, начавшим вещать круглосуточно, грянул гром. В середине сентября один из ближайших помощников Меира Лански вызвал Роберта Мае, директора всех предприятий Хьюза в Неваде, на весьма авторитетный разговор, в котором дал понять, что евреи больше не намерены терпеть в городе какого-то психического больного с его шайкой мормонов. Ответ последовал незамедлительно - на ночных переулках и подворотнях Лас-Вегаса разразилась настоящая война, как в любимый всеми период "Сухого закона".

Правда, в отличие от старых войн между ирландцами и итальянцами, здесь преимущество практически сразу же оказалось на стороне Хьюза. Роберт Мае организовал массовую вербовку возвращавшихся из Вьетнама ветеранов, из которых были сформированы боевые отряды, дававшие яростный отпор практически необученным гангстерам. В течение двух месяцев евреев выбивали из города при полном попустительстве политиков и полиции, которые до этого, казалось, были у них в кармане.

Роберт Мае

К началу января 1969 года война фактически окончилась победой Хьюза. Меир Лански окончательно потерял контроль над последним из своих заведений - казино Stardust - что сделало его положение в стране весьма и весьма шатким. Деньги у него еще были, но вот источники пополнения иссякли окончательно. На него давило ФБР, науськанная озверевшим Гувером, а знаменитая американская налоговая, поймавшая больше шпионов, чем любая другая контрразведка США, наконец-то дорвалась до финансовых документов, копаясь в них в поиске недовыплат, которые позволят его засадить за решетку по примеру Аль Капоне. Год помыкавшись из угла в угол, господин Лански все же решился и в 1970 году сделал дыкдыкдык в Израиль, где безуспешно пытался при помощи Голды Меир устроиться подальше от Федерального Бюро. Увы, скрыться не получилось, и тогда "банкир мафии" согласился на предложение президента Парагвая Стресснера укрыться в Асунсьоне. Но в момент пересадки в сказочной мечте гражданина Бендера - городе Рио-де-Жанейро, где мулаты в белых штанах и пляжи, - бухгалтера схватили агенты ФБР, после чего доставили в суд.

Впрочем, и сам Говард Хьюз недолго пользовался плодами своей победы. На выборах 1970 года победил Майк О’Каллахан, после вступления в должность которого Хьюз оперативно собрал вещи и в течение суток скрылся в неизвестном направлении, о котором не знала даже его собственная жена Джин Питерс. Руководить всеми невадскими предприятиями остался Роберт Мае, развивавший их в рамках образованной специально для этого компании Summa Corporation. Впрочем, бегство Хьюза стало сюрпризом и для Мае, который в течение двух недель буквально бомбил все газеты и радио страны объявлениями о поиске своего собственного начальника. Лишь через семнадцать дней тот будет обнаружен на Багамах в окружении своих слуг-мормонов.

Багамы. Тут вечно кто-то от кого-то прячется. Спрятался и Говард Хьюз

Сами же события, происходившие в Неваде с 1966 по 1970 годы, так и не привлекли особого внимания публики. В отличие от гремящих двадцатых и очень депрессивного начала тридцатых, когда алкоголь был запрещен, люди жили в гувервиллях из картона, досок из ящиков и металлолома, а умами и сердцами владели богато-щеголеватые бандиты, стрелявшие в людей направо и налево (и почему я вспомнил фильм «Брат»?!), 60-е годы прошли куда как спокойнее. Всех волновала далекая война во Вьетнаме, в которой «гибло людей меньше, чем в ДТП», хиппи, сексуальная революция и тому подобные события. на фоне которых разборки с мафиози совершенно затерялись. Кроме того, излишнее любопытство к ним был явно не с руки ни для кого… Слишком многие интересы слишком многих людей оказались сплетены в этом невадском клубке страстей.

Достаточно сказать, что сам Роберт Мае весьма активно сотрудничал с ЦРУ еще с 50-х годов. То же самое можно было бы сказать и о Меире Лански, но пик его влияния уже давно прошел. ЦРУ уже больше не нуждалось в мафии для проворачивания и маскировки своих незаконных делишек на Кубе и в Латинской Америке. Для Лэнгли еврейский бандит превратился в серьезную обузу, от которой нужно было избавиться с как можно меньшим количеством проблем. Поэтому вполне можно поспекулировать тем, что уважаемый в обществе юрист и бизнесмен Мае занимался не только обеспечением предприятий Хьюза, но и аккуратно, практически ненавязчиво и не очень кроваво передавал «банкира мафии» в руки ФБР, которое давно наточило на него все свои клыки и зубы.

Эдгар Гувер. Бессменный директор ФБР. Смотрит на тебя, как на Меира у стенки.

А наточить и в самом деле было за что. Претензии у федералов были к Меиру еще со времен Сухого Закона, однако инициированная Лански весьма наглая и неосторожная кампания в прессе, в которой Гувера изображали гомосексуалистом, привела последнего в ярость. Он жаждал закатать нахального еврея в асфальт и засадить его так надолго, что его трупу еще оставалось бы сидеть три пожизненных срока. Что мог обещать Эд эксцентричному Говарду за оказание столь посильной помощи? Например, помощь с налоговой. После 1970 и до самой смерти Хьюза практически не донимали с вопросами уклонения от уплаты налогов, что для него всегда было болезненным вопросом. Вполне возможно, что два лично знакомых человека смогли прийти к взаимовыгодному соглашению.

Впрочем, это лишь догадки. Странное поведение и взбалмошные желания Хьюза всегда были притчей во языцех и за его визитом в Неваду могли стоять лишь его стремление переехать в пустыню да купить что-нибудь игорное, а никак не стратегические помыслы директора ФБР. Возможно, Роберт Мае, как Труффальдино из Бергамо, был слугой двух господ одновременно и исполняя обязанности директора всех невадских приобретений чудака-миллионера, он руководил операцией по вытеснению Меира в интересах Дядюшки Сэма. А возможно, все просто так совпало. Слишком удачно для одних и слишком неудачно для других.

Увы, подробности этой истории так и останутся загадкой. Впрочем, им (подробностям) так будет только спокойнее.

Иногда земля вне закона как-то даже и не меняется. Сменим Малыша Билли и шерифа Гаррета на евреев и ветеранов Вьетнама… А фильм и правда неплохой.

___________________________________

Автор - Александр Викторов

Реклама, позволившая Фольксвагену завоевать Америку

Фольксваген - один из крупнейших мировых автоконцернов, оборот которого составляет 235 миллиардов долларов, в компании работают 650 тысяч человек, а в состав концерна входят такие известные бренды, как Audi, Skoda, Seat, Lamborghini и ещё 348 разных компании. Как же немецкий "народный автомобиль" стал не менее народным для всего мира? Утверждение Volkswagen в качестве международного гиганта началось именно с захвата американского рынка. Как же это вышло? С помощью одной из самых успешных рекламных кампаний в мире. Обо всем по порядку.

Сама компания Volkswagen началась с производства модели Käfer или "Жук". Идеей его создания было воплощение идеи Гитлера об автомобиле в каждой немецкой семье. Новый автомобиль был очень дешёвым, надёжным и практичным, что вполне удовлетворяло как самого вождя, так и рядовых немцев. Маленький, но в то же время технически изысканный автомобиль стоил всего 1000 марок, что было очень дёшево. такую машину могла себе позволить рядовая немецкая семья с маленькими детьми, особенно по программе рассрочки, когда семья могла вносить энную сумму в банк, а затем, по накоплению тысячи марок, получить свой автомобиль.

В 1939 начались всем известные события, поэтому на только что построенном заводе в Вольфсбурге начали делать менее миролюбивые машины. О "Жуке" вспомнили только после войны. Вторая Мировая Война закончилась полным поражением тех, кто ее развязал. Страна лежала в руинах, а большинство капитала вывезли страны победители (и, судя по наклейкам на немецких машинах, вывозят до сих пор). В условиях разрухи и неблагополучия маленькая, дешёвая и почти не требующая ремонта машина стала настоящей панацеей для рядовых немцев. Завод был восстановлен, а производство продолжилось. Внезапно оказалось, что маленькие, дешёвые и надёжные машины любят не только в Германии, поэтому "Жука" начали активно экспортировать в другие страны Европы. Автомобиль не просто получил признание, он задал европейский тренд на данный тип автомобилей: вскоре появились Citroen DCV, Fiat 500 и Zastava 750. В условиях зависимости европейских стран от поставок нефти и тяжёлого послевоенного восстановления дешёвый и неприхотливый Жук воплотил мечту многих небогатых европейцев о собственном автомобиле. В 1953 году первый Жук пересёк Атлантику. И тут начались проблемы.

Мир ещё не был глобальным, поэтому ситуация в развитых странах мира кардинально отличалась друг от друга. Если в Европе на фоне послевоенного кризиса были в тренде дешевизна, надёжность и неприхотливость, то в США, чья инфраструктура почти не пострадала во время войны, ситуация была иной. В 50-е годы началась массовая автомобилизация. Это выражалось не только в объемах продаж и развитии городов. Начался настоящий культ автомобиля. На эстраде выходили песни со словами "Кадиллак" и "кабриолет", а автомобиль стал неотъемлемым средством демонстрации роскоши. Все пытались купить машину дороже, быстрее и удобнее, а меняли их каждые два года, прямо как сейчас телефоны. А вы только посмотрите на их дизайн! Эта эстетика гармония и грация, до которых нынешним машинам крайне далеко. Сесть в большой, просторный Кадиллак или "Корветт" и укатить по широкому хайвею - так выглядела американская мечта. И плевать, что машины потребляли, как пять Просвирниных - ничего, дешёвого бензина хватало на всех. А если что не так - новую купим. И тут на фоне атмосферы роскоши и автомобильного гедонизма в США появляется вот это вот.

Посмотрев из стекла своего "Корветта" на Volkswagen, зажиточные и избалованные американцы задались резонным на их взгляд вопросом: "На этом что, можно ездить? Он же маленький, он точно выносливее лошади? Он же неказистый и страшный, как я на таком в клуб джентльменов приеду, меня же засмеют! Он вообще с места трогается, где мой V8? Нет, увольте, лучше на трамвае". Но дизайн и эргономические свойства были меньшим злом для американцев, чем происхождение автомобиля. Ещё только отгремела Вторая Мировая, а люди ещё не начали забывать погибших в борьбе с нацизмом, поэтому бытовой шовинизм в отношении немцев (и японцев) был крайне силен. Мало того, это не просто автомобиль с территории Германии - это машина, известная как "автомобиль Гитлера"! Естественно, желающих причаститься с наследию фюрера было немного.

Однако, несмотря на отвратительный исторический бэкграунд и непохожесть "Жука" на американские автомобили, у немцев был потенциал к выходу на американский рынок. В стране получали развития роскошные автомобили, целью которых было получение удовольствия, подтверждение социально статуса и ухаживание за противоположным полом. При этом сегмент дешёвых и практичных семейных автомобилей, на котором мама могла отвезти ребенка в детский сад или съездить в магазин, фактически пустовал. Фольксваген решил бить в незащищённые места. Для продвижения любого бренда нужна четко спланированная и яркая рекламная кампания.

Фольксваген решили давить на объективные преимущества автомобиля - дешевизна, надёжность и практичность. Лозунгом всей кампании стала фраза "Think small" - Думай о малом". В плакатах нарочито подчёркивались небольшие размеры автомобиля. Мол, да, мы меньше ваших "Шевроле" и "Кадиллаков", но это даже лучше - машина меньше потребляет и меньше занимает место, а к тому же не ломается и стоит в разы дешевле. За рекламу взялось малоизвестное на тот момент маркетинговое агентство DDB. Результат превзошёл ожидания всех. Компания смогла не только продвинуть собственный бренд. Она смогла изменить предоставление всех американцев об идеальном автомобиле. Многие пересмотрели свое отношение к технике. Автомобиль стал средством передвижения, а не инструментом для понтов. Приоритеты у всей страны сместились от роскоши и удобства до эргономичности и дешевизне, от американской мечты к немецкому "орднунгу".

Более того, рекламная кампания "Жука" изменила представление о том, какой должна быть реклама. Большинство объявлений пестрели красками и огромными фотографиями самих автомобилей, порой без всякого текста Реклама "Жука" была совершенно иной. Она была чёрно-белой! На фоне остальных рекламных проспектов она выделялась минимализмом и при этом самодостаточностью. К тому же, внизу шел вдумчивый текст, который описывал конкретное преимущество Жука Естественно, такие плакаты не могли не привлечь внимание американцев.

Простой и наглядный подход Volkswagen оказал влияние на всю рекламную индустрию в целом и доказал, что она необязательно должна быть дерзкой, кричащей и «премиальной». Иногда вашим главным козырем может стать честность.

А В США Жук стал не менее "народным автомобилем", чем в Германии. Особенно сильно его облюбовали хиппи и другие контркультурные социальные группы. Всего в США было продано более 5 миллионов "Жуков".

__________________________

Взято отсюда - https://vk.com/wall-162479647_126851

Автор - Михаил Павлов