только не ври

Фанаты, живущие в Польше, сумели заснять множество фотографий и видео того, как происходят съемки сериала в замке Oгрoдзенец. Весь замок был окутан иcкyccтвeнным дымoм, съемка велась издалека, так что трудно было заснять что-то ценное, но фанатам все же удалось поймать на видео Анну Шаффер в роли Трисс и Mиaнну Бepинг в роли Тиссаи де Врие. Также на фото можно увидеть других чародеек.


https://old.reddit.com/r/netflixwitcher/comments/bbayz4/anna_shaffer_as_triss_spotted_in_ogrodzieniec/?st=jua49c7u&sh=0e1cf49d

Врио губернатора Липецкой встретился со студентами Елецкого университета и дал молодёжи напутственные слова.

Врио губернатора Курганской области Вадим Шумков попросил не превращать его страницу в соцсети Instagram в «лавочку у подъезда».

Он посоветовал всем, кто хочет заниматься самопиаром и «выливанием своего недовольства жизнью», обращаться в рекламные агентства или к психотерапевтам.

«Уважаемые друзья. Напоминаю, что эту страницу я завел для того, чтобы откровенно, от первого лица, рассказывать вам о тех шагах, которые мы предпринимаем и о мероприятиях, направленных на развитие нашего региона, — написал Шумков на своей странице в Instagram. — Учитывая это, я не могу дать превратить ее в подобие „лавочки у подъезда“, где можно сплетничать, огульно обвинять или охаивать. Культуру нужно прививать везде. Потому недопустимо здесь заниматься самопиаром, мелким шантажом, переругиванием, выливанием своего недовольства жизнью и всем миром на других. Для этого есть рекламные агентства, свои странички или психотерапевты. Убедительно прошу соблюдать эти правила на моей странице. В противном случае модератор будет наводить порядок самостоятельно. Спасибо за понимание и поддержку», — написал Шумков.

Ранее врио губернатора уже жаловался на комментаторов в соцсетях. Рассказывал, что жалобы пишут нетрезвые граждане под ником "Наташа", в рабочее время сидящие у дома, которые ни копейки налогов не заплатили.

Тиссая де Врие поставила тщательно отработанную, замысловатую подпись под последней фразой письма. Подумав, добавила рядом идеограмму, означающую ее истинное имя. Имя, которого никто не знал. Имя, которым она не пользовалась очень-очень давно. С тех пор как стала чародейкой.

«Жаворонок».

Отложила перо. Старательно, ровненько, точно поперек исписанного листа пергамента. Долго сидела неподвижно, уставившись в красный шар заходящего солнца. Потом встала. Подошла к окну. Какое-то время глядела на крыши домов. Домов, в которых в это время укладывались спать обычные люди, утомленные своей обычной человеческой жизнью и трудами, полные обычного человеческого беспокойства о судьбах, о завтрашнем дне. Чародейка взглянула на лежащее на столе письмо. Письмо было адресовано обычным людям. То, что большинство обычных людей не умело читать, значения не имело.

Остановилась перед зеркалом. Взбила волосы. Стряхнула с буфов рукава несуществующую пылинку. Поправила на декольте ожерелье из шпинели.

Подсвечники у зеркала стояли неровно. Видимо, служанка трогала их и переставляла во время уборки.

Служанка. Обычная женщина. Обычный человек с глазами, полными страха перед наступающим. Обычный человек, затерявшийся в полотнищах времен презрения. Обычный человек, пытающийся обрести надежду и уверенность в завтрашнем дне в ее, чародейки, словах…

Обычный человек, доверие которого она не оправдала.

С улицы донеслись звуки шагов, стук тяжелых солдатских сапог. Тиссая де Врие даже не вздрогнула, не повернула головы. Ей было безразлично, чьи это шаги. Королевского солдата? Прево с приказом арестовать предательницу? Наемного убийцы? Палача, подосланного Вильгефорцем? Ее это не интересовало.

Шаги утихли в отдалении.

Подсвечники у зеркала стояли неровно. Чародейка подровняла их, поправила салфетку так, чтобы угол оказался точно посредине, симметрично четырехугольным подставкам подсвечников. Сняла с рук золотые браслеты и ровненько положила их на разглаженную салфетку. Глянула критично, но не нашла ни малейшего изъяна. Все лежало ровно, аккуратно. Как и должно было лежать.

Она отворила ящик комода, вынула из него короткий стилет с костяной ручкой.

Лицо у нее было гордое и неподвижное. Мертвое.

В доме стояла тишина. Такая тишина, что можно было услышать, как на столешницу падают лепестки увядающего тюльпана.

Красное как кровь солнце медленно опустилось на крыши домов. Тиссая де Врие села на стоящее у стола кресло, задула свечи, еще раз поправила лежащее поперек письма перо и перерезала себе вены на обеих руках.

— «Час Презрения. Глава 5».