«Культурная столица» галицийского сепаратизма
Депутаты Львовского облсовета потребовали освободить из-под стражи осуждённого за похищение и пытки депутата райсовета, но ещё не осуждённого за убийство Сергея Стерненко
Угрожают даже, если к ним не прислушаются, остановить транзит российского газа в Европу. Это не первый случай, когда Львов шантажирует официальный Киев. Бывало, и отделением от Украины угрожали. Практически все предыдущие случаи галицийского шантажа были успешны, и галичане вновь используют доступный им механизм давления на остальную Украину, навязывая ей галицийский взгляд на то, что такое хорошо и что такое плохо.
Поразительно, насколько извращённый вид принимают в галицийском восприятии абсолютно все понятия. Так, например, галичане придумали Львову наименование «культурной столицы Украины», намекая на некий особый «львовский дух», гордясь полученным из Австро-Венгрии «настоящим кофе» и превознося свою «клюмбу» (традиционное, со времён советской власти, место сбора городских сумасшедших и обычных фриков, изображающих «украинскую интеллигенцию») как всеевропейскую «Касталию» — источник эзотерического знания, не будучи причастным к которому нельзя считаться настоящим человеком.
В отличие от многих своих знакомых, я никогда не считал Львов неким особым культурным центром. Исходил из того, что, с поправкой на региональные особенности, по уровню развития это обычный областной центр, каковых в СССР было много. Во всяком случае, известных деятелей науки и культуры — выходцев из Харькова, Одессы, Днепропетровска — в СССР, и конкретно в УССР, было на порядок больше, чем достигших аналогичных успехов уроженцев Львова. Но когда я впервые оказался во Львове, проездом, город меня потряс, реальность превзошла самые скептические мои ожидания.
Шёл 2008 год. Мы возвращались с друзьями из поездки во Францию. На объездной дороге, позволявшей миновать Львов, велись какие-то работы, и мы, решив, что городок, в общем-то, небольшой, решили проскочить его насквозь. Это была ошибка.
Нет, Львов не был набит под завязку транспортом. Судя по всему, от пробок город ещё долго страдать не будет. Просто был какой-то местный праздник (возможно, День города или что-то подобное). Центр был наглухо забит вдребезги пьяной, матерящейся толпой местных «европейцев». Не то чтобы они не могли поместиться на тротуарах, но почему-то предпочитали занимать всё пространство улиц. Оглашая окрестности дикими возгласами, напоминающими охотничьи крики случайно сохранившихся в дебрях Африки или амазонской сельве доисторических племён, толпа совершала хаотичные движения. Она не двигалась куда-то целенаправленно, она просто колебалась, «дышала», как «дышит» океан, постепенно распространяясь на соседние улицы и отчётливо накапливая в себе потенциал агрессии, которая в скором будущем должна будет куда-то выплеснуться.
Мы наблюдали это явление пять-семь минут, пока не нашли свободную дорогу в объезд центра. Но мерзкое ощущение (как будто ты, идя по улице обычного города, наполненного людьми, вдруг обнаружил себя окружённым негуманоидного вида существами, совершающими некий странный и мерзкий ритуал) я запомнил навсегда. Более того, с тех пор, как только галичане начинали рассказывать о вечно пьяных и «разговаривающих матом» русских, я вспоминал эту картину и понимал, что говорят они о себе, приписывая своему выдуманному экзистенциальному врагу свои собственные качества.
Второй раз, только в более острой форме, мне довелось испытать это ощущение в Киеве после победы Майдана, когда галицийский дух вырвался на свободу, сломав традиционные цивилизационные ограничения. Может, это и можно назвать какой-то особой галицийской культурой, но только в том смысле, какой мы вкладываем в этот термин, обозначая им археологическую культуру каких-нибудь доисторических людоедов.
Аналогичным образом галичане извращают термин «сепаратист». Они его применяют к гражданам ДНР/ЛНР, к крымчанам, к позитивно или хотя бы нейтрально настроенным по отношению к России жителям центральноукраинских областей (которых становится всё меньше, но которые ещё не изведены полностью). На самом деле сепаратизмом всегда страдала Галиция, а его (сепаратизма) центром был тот же Львов. Не будем углубляться в тему исторического сепаратизма первыми удравших из древнерусского единства Галицко-Волынских земель.
Это было очень давно, и нам сложно с высоты сегодняшнего дня оценивать те обстоятельства. Просто запомним, что единственным русским князем, принявшим из рук папы римского королевскую корону и, таким образом, провозгласившим (хоть и неудачно) создание собственного, отдельного от остальной Руси государства, был Даниил Романович Галицкий.
Это ничем не помогло ему, скорее ослабило его позиции в борьбе за первенство в русских землях, но имело серьёзное значение на длительном отрезке истории. Даже в 1918 году Западно-Украинская Народная Республика (тоже страдавшее потомственным сепаратизмом образование) была провозглашена на базе входившего в состав вначале Польши, а затем Автро-Венгрии Королевства Галиции и Лодомерии (Володимерии) — того самого, корону которого первым, за 40 лет до Даниила Романовича Галицкого, примерил венгерский принц Коломан (при нём же была заключена первая уния галицкой православной церкви с католическим Римом). Будучи оторваны от Руси не только фактически (путём завоевания или династических браков, как остальные западные княжества), но и институционально (иное государство с иным — королевство — статусом), галицийские территории никогда не возвращались в русское единство, вплоть до 1939 года (окончательно — в 1945 году).
При этом надо сказать, что в галицийских сёлах и небольших городках ощущение русской общности сохранялось вплоть до устроенного австрийцами геноцида русин 1914–1917 годов. Центром сепаратистских настроений была столица провинции — Львов. Город уже в XIV веке превратился в польско-немецко-еврейский центр. Галичане попадали туда только в виде прислуги. Но какой же лакей не желает перенять повадки господина? Медленно, с трудом, в отсутствие собственной аристократии, выраставшая из этого львовского лакейского сословия «украинская интеллигенция» (тогда ещё даже не знавшая, что она украинская) вместе с прочими повадками своих польско-австрийских хозяев переняла пещерную русофобию. Именно поэтому Галиция, будучи самой спокойной провинцией Речи Посполитой, а затем самой преданной Габсбургам негерманской провинцией Австро-Венгрии, начинала страдать сепаратизмом, едва попадала в русскую орбиту.
Галичане усвоили польско-австрийскую идею, провозгласившую их с малороссами «единым украинским народом». При этом себя они сразу почувствовали патентованными эталонными украинцами, задача которых — обратить в украинскую веру «русифицированных» малороссов. Они бы столицу своего никогда не существовавшего в реальности «королевства» — Львов — провозгласили бы столицей всей Украины, но, во-первых, до 1939 года им никак не удавалось отобрать его у поляков, во-вторых, Галиция — лишь маленькая, нищая окраина тех территорий, из которых большевики сложили УССР. Её центр никак не мог восприниматься как центр всей Украины. То, что легко получалось у Харькова, Киева, получилось бы у Днепропетровска и даже у Одессы, было совершенно недоступно Львову. Пришлось довольствоваться статусом самопровозглашённой «культурной столицы».
Галичане даже после всех майданов не доверяют своим малороссийским соотечественникам (фактически они разные народы, и галичане это чувствуют). Каждый раз, как только галичане подозревают большую Украину в намерении сблизиться с Россией, они начинают кричать о своём отделении. Самое смешное, что они искренне верят, что их отделение кого-то очень на Украине опечалит.
Впрочем, на случай, если окажется, что «была без радости любовь — разлука будет без печали», у галичан всегда готов «козырь». Природа распорядилась так, что главные транзитные пути из России в Европу, идущие через Украину, на своём самом западном отрезке замыкаются на Галицию. Там же находится и «главное богатство» Украины — подземные газохранилища. Как только галичанам кажется, что вместо того, чтобы удерживать их в составе Украины различными уступками, их могут радостно отпустить на все четыре стороны, они начинают пугать Киев остановкой транзита, блокированием доступа к газохранилищам и даже взрывом транзитных газопроводов. В общем, как и положено дикарям, ведут себя подобно обезьяне с гранатой.
Причём даже сейчас большая часть всех деструктивных идей галицкого сепаратизма вырабатывается во Львове. Статус столицы галицкого «королевства» и самопровозлашённой «культурной столицы» продолжает привлекать в этот город самое дикое бандеровское отребье, уже давно превратившее его в нечто подобное захваченному джунглями городу бандар-логов, в котором ещё стоят дома, но уже нет людей, а бал правят отдалённо на них похожие зверьки, научившиеся внешне копировать движения человека. Для многих он становится лишь пересадочным пунктом по пути в Киев, который галичане успешно превратили в копию Львова, оставив от древнего русского центра одни воспоминания. Но Киев ещё менее «резиновый», чем Москва. Он располагает значительно меньшим ресурсом. У всех зацепиться там не выходит. Поэтому наименее развитая, зато наиболее агрессивная часть бандеризированных галичан оседает во Львове.
Мы не раз отмечали, что современным украинцам свойственна дикая смесь чувства неполноценности с чувством сверхполноценности. С одной стороны, они дико ненавидят Россию и мечтают, чтобы она исчезла, с другой — все свои «достижения» пытаются сравнивать с российскими успехами. Ни Китай, ни США, ни Европа как база сравнения их не интересуют, только Россия, причём не реальная Россия, а ими придуманная, в которой «всё как на Украине, только хуже».
Центр распространения этого страшного психического недуга также находится во Львове. Именно местные «элиты» с презрением взирают, считая «дикими москалями», не только на жителей Москвы или Питера, не только на жителей Восточной Украины, даже не только на киевлян (если они не переехали из Львова), но и на жителей Житомира, Винницы, Умани. Для них даже волыняне — бандеровцы второго сорта, даже Тернополь и Ивано-Франковск — лишь жалкие подобия «культурной столицы».
Конечно, мы должны быть толерантны, должны понять, что галичане в целом и львовяне в частности не виноваты в том, что стали такими. Так сложились исторические обстоятельства. Их так учили. Вот только, как говорил в пьесе Евгения Шварца «Дракон» Ланцелот Генриху, «всех учили. Но зачем ты оказался первым учеником, скотина такая?»
Отличный комментарий!