Люди джоя

Рей Парк. Жаба.

Не знаю, у кого джой может вызвать "хорошее настроение" - но точно не у адекватных людей...

10 лет на Джое

Пока я наблюдаю за праздником, местные в свою очередь наблюдают за мной. Часто подходят, особенно те кто за птицами следит, поговорить им охота, поспрашивать, кто я и откуда такой. Оно неудивительно: с разных племен сюда приходят, чебурашки делятся новостями, слушают и рассказывают.

Даже приехали аборигены откуда-то совсем издалека: в ткань завернуты на манер арабов каких-то, верблюд при них был. На мой вопрос, из какого они племени байтырку, говорившая со мной чебурашка поправила меня, скривившись, что это не байтырку вовсе. Их тут зовут "кутубасах", что можно перевести как "говорящий с мертвыми", и байтырку-то их не очень жалуют вне праздников. Меня это сильно заинтересовало, если я уже на одну нобелевскую премию тут наработал, то на пригорке еще одна стояла.

Не думал, что какие-то еще культуры встречу в этом странном месте, кроме байтырских, но маленькая птичья жрица добавила, что тут и не только они. Далеко от солнца, там где бродит лед, живут и другие народы. Ичинги какие-то - люди собаки. Но те даже на праздниках не появляются, совсем дикие.

Солнце на птичьих скалах жарит сильно, все наполнено терпким запахом трав и криками обитателей горы. Порой столько людей приезжает, что их гвалт перебивает ор пернатых.

Гостил в одном доме, где птичьи жрецы объясняли мне про периоды владения птицами у байтырку. Солнечный период, как я и думал, относится к раннему возрасту, когда в рацион молодой чебурашки входит много яиц. Для солнечного периода дают взрослую птицу, со спокойным характером, несушку как бы. Птицы своего рода сторожа подрастающего поколения, могут даже сольпугу загрызть или змею.

Для каменного периода дают птицу помладше, за которой надо следить и ухаживать. Обычно каменным периодом считается оседлый образ жизни, когда местные мало перемещаются из-за детей или какого-то занятия. У байтырку есть поговорка, я ее наверное не переведу достойным образом, но суть в том, что у молодых деревьев слабые листья, им нужна защита от солнца, они прорастают в тени камней, пока не станут достаточно сильными, чтобы высунуться под прямые лучи. Плюсом это связано и с резьбой по камням, где высекают предков для того, чтобы увековечить их.

Вообще камень и тень у чебурашек это не периоды, а скорее образ жизни. Те, кто находятся в постоянном движении - всякие охотники, зайцепасы и путешественники, - получают птиц с другим темпераментом. Со старением и смертью это не связано, хотя поверья насчет птиц уносящих душу на небо и существуют.

Мне птицу не предлагали, так как я кутухта. Слишком много общаюсь с туманом. Ну оно мне и не нужно, не хватало еще питомцев заводить.

Все заглядывался на группки кутубасахов: как бы с ними связь наладить аккуратно да изучить. Но местные о них отзывались как о довольно мрачном и жутком народе, чей быт пронизан разговорами с мертвыми, сидением в темноте и танцами в песчаных бурях. И где они только темноту находят, в таких условиях? Еще оказалось, что кутубасахи отказываются учить чужие языки, так как свой собственный считают совершенным. Но это не проблема, так как они при себе держат толмачей.

Меня также жутко интересовали пирамиды и некий город под черепом, в зубах которого зажато местное светило. А попасть туда можно было только через высушенные земли, населенные пустынниками. У них хотя бы должен быть фольклор свой про пирамиды, глядишь какие-то детали раскроются.

Копался я в машине, в поисках достойного подарка на первую встречу, но эта самая первая встреча внезапно случилась сама - подошел мужчина в серебряной маске с коротышкой переводчицей, обратился ко мне по имени, тому которое знают местные конечно, а не то что у меня в паспорте, ну да ладно. Объяснил, что хочет пригласить меня в страну ручьев, дабы вписать свою нить в повествование, которое я плету, и вообще помочь с этим делом чем сможет. Ну отказываться не стал, хотя ощущение конечно одновременно радостное и тревожное. Откуда он знает, что я записи веду? Байтырку к моей деятельности слабый интерес проявляли, от них бы не узнал. Язык у них и правда сильно отличается от байтырского, нет гавкающих-лающих ударений на гласных, речь вообще звучит как декламирование стихов.

День триста восемьдесят третий. Моя экспедиция двигается в сторону местного светила, к некой Стране Ручьев, в составе каравана Эдирхи - местного мудреца, который пригласил меня отправиться с ним. Как мне объяснил он сам, для него большая честь повстречать искателя истории, которых местные уважают как последователей учения некоего Гиредета. Поинтересовавшись личностью древнего мудреца, я получил лишь скудные сведения, что был он так же не из этих краев, а путешествовал здесь аж две с половиной тысячи лет назад. Эдакий основоположник истории как науки.

Сами народы пустыни себя называют адирмизиди, а кутубасах это экзоним. Работы тут намечается даже больше чем с байтырку, учитывая те обрывки истории, что мне поведал Эдирхи. За оставшиеся два года, что я собирался тут провести, наверное и малой части не задокументировать. Иногда шлю сообщения в институт, втайне надеясь, что они их получают и волосы рвут на голове от того, какие приходят данные. Хотя может это по привычке, как собака Павлова: получил данные - отправил, получил - отправил, разве что слюна у меня от этого пока не капает.

Чем ближе к солнцу, тем жарче погода - интересно, выживает ли что-нибудь у самого светила? Земля твердая, как задубевшая хлебная корка, а трава, пробившаяся с крайнего сезона дождей, уже начинает желтеть. Повсюду летят семена, рассыпанные растениями в яростной попытке воскреснуть в следующем сезоне. На дальних горах постоянно замечаю, как собираются небольшие пыльные бури и смерчи, кружащиеся на границе света и тени.

Местные используют небольшие башенки в качестве перевалочных пунктов. Караван натягивает тент на крыше и собирает из небольших разбитых неподалеку садов что-то сильно похожее на финики и некую траву сильфи, которая тут много где растет. Напоминает укроп, только острая даже на запах. Она тут и пряность, и лекарство, ее вкус везде, в каждом блюде, в каждом куске вяленого мяса и лепешках, даже в воде. Чую, к концу поездки меня вкус этого сильфи еще успеет доконать.

Внутри самих башен добиваются кромешной темноты, затыкая все щели и окна. У адирмизиди много ритуалов связано с темнотой, для жителей пустыни они как-то много чего делают вдали от взгляда солнца.

Уюйти жару переносит на удивление лучше, чем я, правда всю дорогу ворчит, что отправились в опасную страну. Но пока поразительно спокойно все, караванщики на диво дружелюбные и постоянно интересуются, не нужна ли мне помощь.

Адирмизиди обычно пережидают в башнях пыльные бури, которые тут довольно частое явление. Чем ближе к солнцу, тем явственнее ощущается, что его сила то растет, то падает, чем это вызвано я сказать не могу с уверенностью. Есть мысль, что оно искусственное, хотелось бы приблизиться, чтобы утверждать наверняка, а бури происходят от этих перепадов, и местные очень тонко чувствуют, когда это случится. Вот вроде идет караван мимо башни, никто даже не посмотрит в ее сторону, спят прямо в седле, а бывает наоборот ускоряются к ближайшему укрытию сворачивая с дороги.

Во время бури на дверях башни вешают крупное медное зеркало, отполированное и старое, оно служит для отпугивания "жиньи" - некого аналога злых духов, которые обитают только в вихре песка и пыли. Выходить на улицу в этот период тоже не позволяют. Опять ненаблюдаемые пространства небось, гулять не хочется конечно.

Пару раз опять казалось, будто кто-то шепчет снаружи, сквозь шорох песка по стенам. Жуткое ощущение, начинаешь вслушиваться в звуки, сидя в сумраке башни, отвлекаясь от витиеватой речи пустынных чебурашек.

Адирмизиди любят рассказывать сказки, но делают это только в полумраке своих убежищ, опуская на фонари небольшие плетенные чехлы. Сказки в основном про животных и их духов, иногда попадаются фольклорные персонажи. Слушаешь порой - красиво звучит, как стих длинной в час, а в переводе просто койот обманывает и хитрит, получая в итоге по горбу. Все как у людей в общем.

День четыреста восемнадцатый. Чтобы поспевать за караваном, где все то и дело спят прям в седле, пришлось все-таки показать Уюйти как управлять машиной. Ну, по пустынным холмам-то в разы безопаснее, чем по горным тропам. Сидит довольная, баранку крутит. Пару раз нас с верблюдами вытаскивали, но первый я сам увяз, каюсь.

Ехали через небольшую долину, и, внезапно, караван встал у холма, местные стали завязывать глаза верблюдам, нацепили на одежку какие-то колокольчики и маленькие тамбурины, стали накрывать мою буханку тканью. Эдирхи - глава каравана, - сказал мне, что будет шторм вне укрытия, а мне, как человеку несведущему, требуется переждать его в машине. Сами они, закрыв масками глаза, собрались на ритуальный танец, чтобы умилостивить жиньи на вершине холма.

Подумал, пока бури нет, то снять сам танец нужно, а там чуть что и нырну в машину под тент. Когда еще такая возможность возникнет?

Сам танец и правда удивительный, ни один пустынник соседа не задевает в движении, ориентируясь на перезвон одеяний. Стою, снимаю это все, вдали пыльное облако поднимается постепенно, ветер крепчает, уже одежду рвет. Тут звон от круга беснующихся танцоров словно растекаться стал по округе, эхом по долине. Сперва не понял вообще, что за слуховая иллюзия, а потом прямо над холмом стена пыли и песка взвилась... Я отчетливо видел и даже заснял, как в песке, перекручиваясь и растекаясь, мелькали фигуры, вторившие движениям людей на холме! Или люди на холме повторяли их движения, кто знает.

Честно говоря, засмотрелся на этот ужас так, что меня в машину только Уюйти смогла оттащить. Как рявкнет под ухо, так я и понесся прочь, только пятки засверкали, а вокруг уже стихия землю столбом поднимала. Часа четыре буря шла, пустынные чебурашки все это время плясали снаружи, я когда выбрался, то в жизни не видел более потных и запыленных людей.

И как меня к этому должна была короткая лекция перед экспедицией готовить?

Решил навестить сайт "ebanoeit.ru" (пост о нём, кратко - он копирует контент с Джоя), шарюсь, и на разделе "Форум" натыкаюсь на это:

Сегодня увидел похоронные ритуалы у местных жителей. Караван остановился около невзрачной башенки и с одного из верблюдов сняли узелок, оказавшийся при ближайшем рассмотрении чьим-то телом. Я даже не знал, что они всю дорогу везли с собой покойника, видимо место захоронения сильно играет роль.

Вышли завернутые в черное и белое фигуры, приняли мертвеца и ушли к куче камней хоронить его. Сам сверток с телом весь усеян амулетами и узелками, чтобы мертвого не тревожили после смерти жиньи или духи не погребенных, пытающиеся занять чужую могилу. Глава каравана объявил привал на пять дней, в конце которого они явятся на могильник, чтобы узнать: все ли у покойника в порядке на той стороне. Меня пригласили посмотреть, но предупредили, что говорить во время этого действа ни в коем случае нельзя, иначе мертвец якобы украдет мой голос. Ну я в любом случае говорить не собирался, только снимать.

Камни вокруг могил называются "кошти" - языки мертвых. Тонкие менгиры ростом выше человека с пропиленными в них отверстиями. Когда сквозь камень дует ветер, то он издает гул и свист, а располагать такие камни в правильном порядке это вообще передающееся по наследству тайное знание живущих у кладбищ семейств. Находящийся в круге шаман трактует по звукам волю мертвых, прислушиваясь к мелодии которую ветер выдувает в камне.

Надо будет попробовать записать эти звуки, надеюсь аппаратура сможет уловить.

Адирмизидский ритуал разговора с мертвыми сегодня добавился к моим записям. Уюйти настаивала, чтобы я туда не ходил, байтырку не особо любят соприкасаться с миром мертвых и другим не советуют. Но ничего особого не произошло. Шаман раскачивался и завывал, пока остальные звенели маленькими четками и украшениями. Ветер, вторя шаману, свистел сквозь каменные столбы вокруг нас. Звук конечно своеобразный, даже мурашки немного от него пошли нехорошие. Словно хор флейтистов-астматиков задыхаясь пытается выдуть из инструмента некую мелодию. Непрекращающееся ощущение, что кто-то за спиной стоит и дышит.

В машине еще раз прослушал запись, интересно ведь, что там могло поймать. При определенной обработке и правда непонятный такой шепоток проскальзывает, сначала подумал, что кто-то из местных шептал, а затем услышал странное. Даже не знаю, может я один это на записи слышу и то игра воображения, но я прокрутил для уверенности несколько раз - в одном моменте словно женский голос говорит по русски "у меня все хорошо". Сам я молчал, да и в языке караванщиков схожих фраз не слышал, даже по звучанию. Знать бы, к чему это.

День четыреста сорок второй. Караван довел меня до города Касар-Итаи, что в переводе с местного значит "стоящий под солнцем" или "возведенный под солнцем". Настоящий большой город, резко контрастирует со всеми поселениями и монастырями виденными мной ранее. Высокие стены, защищающие непонятно от кого, осыпавшиеся местами барельефы, многоэтажные дома. Такого я, признаюсь, не ожидал. Как давно он был построен?

Пройдя сквозь ворота мое первое впечатление немного померкло. Все выглядит по-настоящему древним: следы ремонта, куски старых зданий на улицах, поверх которых были возведены новые. Жителей явно меньше, чем могли бы вместить все жилища. Одна из вовсе обвалившихся стен переделана во что-то приземистое и неказистое. Мой проводник объяснил, что городу больше трех тысяч лет и перестраивался он шесть раз. Жить в нем большая часть современных адирмизиди не видят смысла, рассыпаясь по пустыне маленькими группами. Это, скорее, памятник, хотя и функционирующий как резиденция нынешней царицы.

К царице меня обязательно пригласят, что немного волнительно. Кто его знает, какой я обычай нарушу или что не так скажу. Хоть обещали показать как себя вести.

Вполне приятный городок. Деревья везде, колодцы, домики стоят так, чтобы образовывать тенистые дворики. Местные ходят, оборачиваются на меня, а я на них, одежду и украшения уже устал фотографировать.

Еще и жара стоит практически вечная, изредка лишь слабеет, но я так и не понял в какие промежутки лучше выходить. Хорошо хоть в домах прохладно, постоянно по комнатам приятный сквозняк гуляет.

Наткнулся пару раз на странных львов, только грива у них больше с подбородка висит а не на макушке, и морды странные. Местные им специально расчесывают шерсть так, чтоб на человека смахивали, жуть. Даже шапки делают и ожерелья. А так, кошка вроде как кошка, большая только и бородатая.

День четыреста шестьдесят третий. Обещали прием у местной царицы, да только что-то тянут и тянут. Ну да ладно, небось занятая персона, не до гостей из других миров. Хотя мне намекнули, что я тут не первый, но последние несколько сотен лет пришельцев у них не было, могли бы как-то и посильнее удивиться что-ли.

Попал на местный праздник - Шулех-мена, переводится то ли как просьба шакалу, то ли прошение у шакалов. Местное божество, само собой хитрое и зловредное, у которого просят вернуть солнце. Судя по масштабам праздника, где все жители города одеваются как разные животные и ходят за фигурами шакалов, распевая им песни, они таки допросились, теперь солнце вовсе не заходит. Само собой шакал тут не при делах, небось вся хитрость в странном городе, который стоит под огромным черепом, зажавшим в челюстях солнце. Хочется уже отправиться туда, но царицу игнорировать, как мне думается, было бы оскорбительно. Пошлют еще кого вдогонку.

Уюйти на праздник не пошла, говорит у них в это же время совсем другое событие происходит в степях и горах. Отмечают они его закрывшись дома и бормоча молитвы пирамидам. Ну это-то мне уже не шибко было интересно.

Сам торжество дюже масштабное, со всех окраин приехали разные семейства, кто живет вне города. Колотят и визжат инструменты, тканей разноцветных развесили везде, какие-то красители порошковые бросают с крыш на толпу: синие, зеленые, фиолетовые. Пришлось даже в небольшой проулок отскочить, все записать спокойно, чтоб под руку никто не толкался.

Все тот же праздник Шулех-мена. Сидел себе в переулке, потихоньку записывал наблюдения в журнал, как выключился свет. Я даже не могу это иначе назвать. Когда наступает затмение, то все смеркается постепенно, есть какой-то переход от света к темноте. А тут раз - и темно, хоть глаз выколи. Сначала мысль мелькнула, что с головой что-то, мол ослеп от солнечного удара.

Толпа на главных улицах взбесновалась еще пуще прежнего, такой грохот подняли и звон, такой вой и рык, что в очередной раз напомнил себе - я в стране дикарей. Спустя минуту тут и там зажглись таки слабые огни, а празднующие пошли по улицам мимо меня кривляясь, истерично визжа и хохоча, крутя масками и сутуля спины. В переулке сжался, подальше от потока тел, как бы не задавили меня вообще. Толком ничего не видно, за столько месяцев на солнце уже и отвык видеть в полутьме, различаю одни силуэты.

Так продолжалось минут шесть-семь. Рассвело не резко, как опускалась темнота, а будто кто-то растопил их местное светило за секунд десять в полную силу.

Все сразу по домам расходиться начали, столы себе приготовили праздничные еще с самого "утра". Один я в переулке как вкопанный стоял и думал, что надо было на небо посмотреть, какие там созвездия можно было различить. Эх, вроде и понимал о чем праздник будет, но такой буквальности не ожидал.

Наконец-то попал на прием к царице, проводили меня во дворец. После огромного вождя байтырку, встреченного мной в степях Монголии, я уже не сильно удивился ее росту. Разве что телосложение какое-то странное, что-то тревожащее было в том, что угадывалось под шелками. Они тут чем царственнее, тем меньше на людей чтоль похожи? Но больше удивило то, что царская особа сидела в импровизированной кузнице, установленной посреди большого зала, и работала там над какими-то деталями до моего прихода. Подумалось сперва, что дела у них тут что-ли так плохи, что монарх сидит подрабатывает.

Говорили со мной много, интересовалась эта гражданка кем я у себя на родине являюсь, зачем путешествую и куда направляюсь. Ревниво и аккуратно выведала мои впечатления о городе и местных, сильно не лукавил я конечно, но постарался ниче лишнего не ляпнуть. Мало ли, насколько она обидчивой окажется. Самому вопросы задавать запретили еще на входе, а жаль, но такие тут беседы с власть имущими.

Спросила еще, являюсь ли я носителем грамоты и хотел бы обучить ей тут всех. Я аж поперхнулся, совсем не улыбалось еще и азбуку местным преподавать, мне через полтора года свалить бы уже. Еле отбрехался, что к педагогике у меня ни желания ни таланта, но царицу этот ответ отчего-то очень даже устроил. Дальнейший интерес к оставшейся беседе словно сразу потеряла, недолго я там после этого пробыл.

Эдирхи, глава каравана с которым я сюда прибыл, сопровождал меня всю дорогу. Уже снаружи решил я поинтересоваться, почему у них царица работает с металлом? Оказалось, что в загробный мир местные забирают с собой только то, что сделали своими руками во время жизни. Знать у них всю жизнь под надзором мастеров да учителей себе клепают одежку да застежку на тот свет. Список вещей там довольно длинный выходит небось.

А еще сказал, что если бы я хотел грамоте всех обучать, то голову бы с плеч сняли. Священное правило у них, что записывать историю может лишь высокородный. Метра четыре видать высокородность нужна, мда. Гостеприимные они тут, ничего не скажешь, сваливать теперь думаю, пока еще какие-нибудь правила не вскрылись внезапно.

День двести восемьдесят третий. Держу путь на некий "птичий праздник" про который мне рассказала моя спутница. Едем по солнечной стороне гор, чтобы не попадаться в туманы, мне еще в тот раз хватило. Солнце конечно здесь солидно греет, но сезон дождей еще приносит порой несколько тучек. Терпимо.

По дороге остановились в небольшом святилище, издалека еще заметил его по каменной башенке усеянной разноцветными лентами. Перед тем как войти в вырубленный в скале проход, Уюйти почему-то долго инструктировала меня, что делать можно, а чего нельзя. К каким вещам не прикасаться, что нельзя говорить и даже как нести источник света. Немного, признаюсь, напугало даже, местные все-таки порой предупреждают не из дикарских суеверий.

В конце тоннель вышел к могиле для высохшей мумии. Некий мыслитель или монах, я точно не понял. Прибрано все так аккуратно внутри, Уюйти только достала из ниш вокруг маленькие чашки с какой-то жидкостью, воткнула туда кусочки веревки и зажгла их вновь. Посидели полчасика около захоронения, собирая каменные пирамидки, да уехали.

Ощутил какой-то жуткий интерес, что бы сделала мумия, если б я не так себя повел?

Довольно долго едем на этот птичий праздник, недели две уже в пути. Ну хоть дорога поприятней, по солнечной стороне гор петляет, а не среди обрывов и туманов с теневой стороны. Но те дороги у местных вообще не особо популярны. Как я их понимаю.

На очередной остановке Уюйти внезапно решила заняться моим внешним видом, выбрав в качестве бритвы наточенный кинжал. Я конечно плачевно выгляжу, прям как дремучий отшельник, но для кого мне тут было прихорашиваться? Да и ножом себя брить как-то не хотелось давать. Будут потом в институте каждому новому сотруднику рассказывать, откуда у Подворотного шрамы на лице.

Но байтыркмахерша на мои протесты даже ухом не повела. Объяснила, что впереди ее родная деревня, и сейчас меня соответственно будут показывать родне. Засвидетельствовать, так сказать, восстановление статуса добропорядочной гражданки местного общества.

Пока ровняли мне бороду, то подметил, что судя по географии местной, мы около деревни проезжали уже, только с той стороны гор. Отчаялась что-ли меня обратно на родную Землю сбагрить? Лишь бы только не надумала тут теперь оставлять. В общем, одни тревожные мысли в связи с этим.

Посмотрели на меня родственнички как-то без энтузиазма. Мамашу, наверное, только мой статус кутухты останавливал от комментариев по поводу недостатка у меня ушей и зубов. Не спасло даже то, что мне битый час ровняли бороду с усами. Но, считаю, оно и к лучшему: писать и звонить теще все равно не собирался. Главу семейства пока не видал, зайцев где-то пасет, как мне пояснили.

К Уюйти у ее родни явно было больше вопросов, правда решались они где-то вне моего поля зрения. Но, судя по ее кислой мине, явно не в пользу идеи таких браков с залетными антропологами. Хоть в открытую никто не собачится, приняли в целом по всем местным правилам гостеприимства. Даже в соседние юрты приглашали, деревеньку гости небось не шибко балуют частотой появления.

А еще младшая сестра Уюйти шепотом, по секрету, рассказала, за что ее старшая клыков лишилась - зайцекрадом оказалась женушка моя. Раньше только про конокрадов слышал в миру, но коней у чебурашек не жалуют почему-то.

Ну хоть не убийство, даже немного успокаивает.

Пару дней уже гостим у родни. Отношения, честно сказать, какие-то натянутые, вроде и дочь вернулась, больше не уштуг, а все напряжены. Сама Уюйти тоже с мрачной физиономией ходит, явно прием получше ожидался, хотя кто знает.

Приехал тесть с табуном зайцев и другими зайцепасами, или как их назвать еще. Забавный такой мужичок, словоохотливый, прям бесконечный источник вопросов. Поболтать многие чебурашки любят, оно и понятно, тут газет нет, радио тоже, новости все от путников только узнаются, но этого дядю прям не заткнешь. Пока носом клевать не начинает, то говорит и говорит.

После разговоров с ним, решил сделать небольшую заметку, у меня тут все таки экспедиция как никак. У байтырку общего законодательства нет, есть система претензий, решающаяся или небольшой войной, или дуэлями, или изгнанием. Например: поймали кого-то из соседнего племени, на краже зайцев. Его отведут в родную деревню и могут потребовать изгнания. Племя вора может не согласиться, тогда война скорее всего будет, да и в целом отношения испортятся, а этого тут не любят. Между племенами полно родни, сестры и братья живущие в разных деревнях - это норма. Потому чаще изгоняют, предварительно клыки удалив, чтобы любой видел: перед тобой преступник. Аборигенам проще попрощаться с кем-то одним, чем всей деревней рисковать в продолжительной вражде.

Даже если все племя промышляет угоном зайцев, то все равно изгонят того, кого на месте преступления поймали. Особенно если с соседями воевать не могут из-за родственных связей или те попросту сильнее. Вдобавок уштуги не могут в брак вступить для восстановления статуса с кем-то из своей деревни. Соседи могут и обиду затаить на такой обход их претензии, чего опять же никто не хочет.

Внутри деревни наказания подобные применяются ясное дело и реже и мягче, все свои как бы. Но бывает и родня может погнать в шею а то и убить.

Изучал сегодня один пункт из списка, который был составлен еще институтом. Сам я толком не знаю, почему это так профильных антропологов интересует, наверное отражает семейные аспекты. В общем, игрушки детские фотографировал. Чем подрастающее поколение себя занимает.

Подошел к своре ребятишек, сидят у менгира расписанного чьим-то ликом, камень оберегать должен, как мне пояснили. Они, конечно, дела свои побросали сразу, не играют, сидят - смотрят. Им то в сто раз интереснее такая встреча, чем мне.

Игрушки с виду обычные вполне: зайцы, фигурки людей, дудочки и свистелки из тростника, все из дерева, иногда пучок меха приделан. Любовно вырезаны, детально достаточно, даже узоры на одежде есть. Так же рисуют на камнях лица, только кусочками угля, рукавом сотрут - потом новую физиономию малюют.

Маленькие палки-копалки у них есть, ямки ими ковыряют, какие-то узелки в форме человечка из травы плетут и закапывают. Сначала подумал: какая-то странная игра в похороны, мрачновато, но то другое. Якобы из такого закопанного узелка вырастает травяной человечек - местные домовые, будет потом дом помогать беречь от всякой мелкой пакости.

Каменные колесики на веревочке еще были, для некоей игры. Название игры говорят, видать что-то повсеместное детское, сам правила знать должен, но что за игра я так и не увидел. За мной только следят в оба глаза, не до камушков.

Помимо игрушек у детей тут и ножички есть миниатюрные, и луки со стрелами. Хотя взрослому то оно наверное и игрушка, потому тоже записал, на всякий случай.

С неделю погостили в деревне Уюйти да двинули дальше. Уж не знаю, что там у нее за отношения с родителями были, общались они при мне довольно мало, скрытничали. Все-таки ощущалось, что изгнанница: косой взгляд, шепотки за спиной, где появишься там смолкают, все напряжены. В итоге сама проводница объявила, что задерживаться не стоит, не по традициям мол, да и праздник птиц на носу.

Я сам подозреваю, что мать быстро поняла ее план, включавший залетного горе-антрополога, потому встретила довольно холодно. А может и правда традиции здесь на первом месте, сложно сказать наверняка.

Праздник птиц, как я узнал, это особое событие, привязанное к периоду размножения этих самых птичек. Принято отпускать птиц на родную гору, где за ними следят местные шаманы или жрецы. Там же дети получают свою первую птицу, которая будет их сопровождать до определенного возраста. Обладание птицей у чебурашек тоже на периоды делится, по переводу правда мало чего понял относительно сути этих периодов: солнечный, каменный, теневой. Молодость, зрелость и старость? Может тамошние жрецы получше объяснят.

День триста сорок пятый. Как мне и говорили, праздник птиц это скорее огромный птичий питомник. Дети получают своих первых птиц-спутников, взрослые после определенного времени, в 7-10 лет отпускают птицу обратно на скалы к сородичам. Эдакий круговорот выходит.

Сам праздник в особом монастыре проводится, живут там племена которые особенно плотно общаются с пернатыми гарпиями, знают их повадки и темперамент, помогают определиться, какую птицу кому оставить. Одеваются даже как птицы, черные одежды на манер крыльев, узоры с глазами, иногда двигаются вприпрыжку, словно они сами птицы.

Поинтересовался по поводу того, как сюда добираются из отдаленных земель, но мне пояснили, что мест таких несколько, и монастыри стоят везде. Птиц там охраняют от разных опасностей, хотя их тут и не слишком много. Про крупных хищников от байтырок даже не слышал, освистали небось всех давно.

Видел как шаман управлял мурмурацией огромной птичьей стаи одними жестами рук и горловым пением. Но в чем секрет был, так и не понял. Не могли же они тут все дрессированными быть.

Встретили по дороге монаха, ну как мне объяснили, хранителя места воинской силы - Унзур Бата. Выглядел он сам не то чтоб воинственно или сильно, даже испугался машины сперва. Уюйти вышла и представилась, пояснила, что так с каждым встречным следует делать, пока движешься по чужим землям. Выходишь, представился, едешь дальше. Если конечно разрешили. Странный обычай, но ладно, монах к нам в любом случае не имел претензий никаких.

Я поинтересовался, где находится это священное место и можно ли его посетить. Он обрадовался и сказал, что оно выше по дороге, на холме, километров пять дальше. Он за ним и следит для того, чтобы все могли его посетить. Набраться воинского духа как бы.

Делал фотографии на месте воинской силы байтырку, этом самом Унзур Бата. Честно сказать, сначала даже решил, что мне показалось. Но как подошли, то обнаружил, что все здесь увешано формой поверженных аборигенами германских солдат времен второй мировой. Судил по вооружению, я хоть в нем и не спец, но отличить могу. Характерные автоматы, каски, противогазы, от формы остались лишь истлевшие лоскуты, но, опять же, вдали на холмах стояли даже разбитые БМП. Брать со святыни предметы для анализа само собой нельзя, но я и так могу предположить, что прошло лет сорок-пятьдесят.

В БМПмогли сохраниться какие-то журналы, но мне сказали не лезть туда, техника обложена камнями, что якобы удерживали духов побежденных. В этот раз решил довериться местным суевериям, как минимум обижать никого не хотелось.

Монах-хранитель пригласил нас в монастырь, предложив скромную трапезу, живет там с семьей, все следят за этим местом. Интересно даже, сколько тут святынь таких, за которыми следят целыми поколениями. Обратил внимание еще на то, что краска на касках и технике была белой. Зимой они сюда что-ли попали? Интересно откуда. Дикое предположение, но вдруг это те самые секретные антарктические экспедиции за инопланетянами? Ну, что-то они нашли.

Пока отдыхали в монастыре, хранитель этого места рассказывал его историю. Ничего особенного или конкретного, просто люди с лицами-змеями, назвавшиеся Кахтунк, пришли с гор на железных телегах. Оккупировали одну деревню, наивно полагая, что местное население не сможет ничего противопоставить им против огнестрельного оружия. Долго допытывались, как вернуться обратно, и спрашивали про ночные стороны мира, где гуляют снежные бури на вечных льдах.

Затем с окрестностей собралось двенадцать "цу" (обозначение 30 человек) и обрушились на иноземцев под предводительством тамошних Хамар-Суугутов. Технику немцев, возле которой я бродил, местами словно разрезало огромными ножницами. Небось вожди, каждый размером с мою машину, своим свистом и поставили точку в конфликте.

Утром или вечером, в общем днем, проснулся, да отправились дальше. Солнце жарит на склонах холмов порой неимоверно, трава здесь высокая, сухая, мелкие деревца вовсе растут лишь в тени булыжников и скал. И солнце в пасти черепа висит над горами. Интересно было бы почитать отчеты этих горе-исследователей из Германии по этому поводу.

Решил сделать небольшой крюк, пока ехал к солнцеголовой. Уюйти рассказала, что недалеко есть озеро с исчезающим и появляющимся кораблем, захотелось посмотреть.

На само озеро падает тень от горы и периодически наползают клочья тумана, поглощающие гладь воды почти от берега до берега. По туману то и дело мелькали неясные фигуры и рябь, будто кто-то ходит внутри или летает. А на середине озера лежал корабль, наверное какой-нибудь галеон или что-то подобное, выглядел очень старым. Название не разглядеть с берега, к сожалению, но подплывать не хотелось.

Уюйти говорила, что местные жители иногда ловят тут рыбу, молодые рыбаки приближаются к кораблю, даже что-то уносили оттуда для доказательства своей храбрости. Если встретим их, то погляжу, что там за находки.

Наутро проснулся, вышел на берег, а корабля нет. Одни скалы посреди озера и больше ничего. Интересно, откуда он такой.

Только когда невозможно отмечать время суток понимаешь, что с него было удобнее всего начинать записи. Солнце местное хоть и слабеет иногда, но заметно это сугубо по температуре. У меня как проснусь, то ощущение утра так продолжается долго. А аборигены вовсе спят как попало, часа по четыре, если захотелось.

Спросил Уюйти, как они определяют время, если нет смены дня и ночи. Та долго пыталась подобрать словами, которые мне известны, понятное объяснение. Все что уловил - это то, что чебурашки чувствуют перепады температур отчетливее и ориентируются по интенсивности туманных облаков гуляющих на склонах гор. Разных слов для тумана у них в языке явно больше, чем можно представить, некоторые даже обозначают звуки, которые туман издает.

Прибыли в небольшую деревеньку. Там пасли какой-то особый вид птиц, крупных и толстых. С такими размерами у них морды уже сильно человека напоминают. Надеюсь, их не едят. Спрашивать не рискнул, но и мяса странного не заметил. Угостили каким-то омлетом с зеленью, пока отдыхал в одной из юрт, скрестил пальцы чтоб не залихорадило.

В горах наткнулись на группу байтырских воинов, как обычно вышли из машины, представились им. Старик, бывший у них за главного, осмотрел машину, пробормотал что-то себе под нос и двинулся дальше. Обычно обменять что-нибудь предлагают либо просто поболтать, а эти шли себе куда-то уверенно, не отвлекаясь.

Уюйти объяснила, что это был хактам - учитель споров. Если у племен или семей есть притязания, то большие войны местные не ведут, все-таки каждый воин это еще и охотник, терять людей не хочет никто. Выставляют лучших, обговаривают условия дуэли, до крови либо насмерть, в зависимости от серьезности разногласий. Условия эти могут обсуждаться иногда по нескольку месяцев, когда дело не срочное. А если у стороны есть чем заплатить, то платят хактаму, который решает спор выходя на дуэль.

Мне пояснили, что хактамы это философы или что-то схожее, своих последователей помимо фехтования учат еще и взглядам на жизнь. Самым распространенным и популярным учением Уюйти назвала "двенадцать вздохов", где человек запрещает себе принимать решения раньше, чем сделает эти самые вздохи и обдумает все. Это, мол, есть основа борьбы с некой звериной мыслью, но в чем опасность такой мысли я пока не понял. Поспешность?

День семьдесят второй. Я наконец-то добрался до "небесной лодки". Как и подозревал, это обычный самолет. Какая-то грузовая фирма "Меркюри аирлайнс", американская скорее всего. Стоит себе в лучах солнца почти у края пологого холма.

Издали, пока я взбирался по склону усыпанному камнями, показалось, что самолет цел. Вблизи же оказался развалюхой, ржавчина из всех щелей сыпется, краска облезла, поверх намалеваны узоры местных, все обмотано разноцветными тряпками. Священное место сделали, даже крылья подперты столбами, лишь бы держались так же прямо и гордо, как в день выпуска с конвейера. На борту все та же легенда о солнцеголовой женщине, только с большим количеством деталей, в сюжет добавились персонажи из местных.

Неподалеку от тропы наткнулся на три могилки. Первая принадлежит некоему Мартину Хопперу, вторая Итану Смиту, а на другой надпись уже на местном. Между первым и вторым захоронением по датам смертей прошло почти десять лет. Уюйти сказала, что в третьей могиле солнцеголовая женщина. На мой вопрос, зачем мы тогда к ней шли на поклон, мне спокойно ответили, что солнцеголовая женщина в храме и вполне себе жива. Я ничего не понял

10 лет

На самом деле я читаю реактор значительно дольше, просто когда-то хотел в комментариях что-то кого-то спросить, уже не помню - пришлось создавать акк, ну и понеслось. Когда-то давным-давно залипал на башорге, с него перешел на 9gag ну и оттуда сюда, переход происходил из-за ухудшения качества контента. Реактор держится, пожалуй, дольше всех уже.

Реактор люблю прежде всего за разнообразие, за 10 лет я не забанил ни одного тега, читаю и принимаю реактор таким, какой он есть. Такая манера чтения позволяет узнавать про разные темы и культуры, которые бы иначе полностью прошли мимо меня (понимать о чем молодые говорят много стоит). Читаю уже пятую книгу по вахе, кто бы подумал :) 

(хотя многие теги ой как чесались руки заблочить, но большинство, слава богу, само вымерло. В то же время некоторые не сдаются упорно и постят одни и те же картинки с небольшой вариацией прям годами и каким-то образом это снова и снова пробивается в топ.. но да это моё старческое ворчание)

Вот здоровья и разнообразия и хотелось бы пожелать реактору. Больше всего страдает от этого, конечно, политота. Когда заранее знаешь о чем будет пост, заранее знаешь, какие конкретно комментаторы что напишут  в комментах - открываешь и опа, угадал. Причем саму политику как правило не обсуждают, что там происходит в каких странах мира, раньше было прямо интересно узнавать про разные фишки в каких-нибудь Ирландиях, Канадах и Молдавиях, особенно от людей, живущих там в данный момент.

Так получилось, что я очень увлекаюсь огнестрельным оружием, настолько, что даже помогаю в свободное время проводить чемпионаты в своей стране и судействую. Правила в огнестреле очень жесткие, основа деятельности судьи это создать безопасность, создать честность для всех, сделать так, чтобы всем было весело. Очень тяжело давать дисквалификации людям, которые давно готовились к чемпионату, которых ждут дома с победой, которые брали отпуск на эти дни, ехали из другой страны и они вынуждены вернуться домой вот так. Так как каждый стрелок нам важен (без них не было бы спорта в целом), очень важно правильно и мягко донести эту информацию до него, сказать ему что-то ободряющее, чтобы он улыбнулся, принял и признал свою ошибку, чтобы обязательно собрался с силами и приехал в следующий раз. Часто на джое вижу жалобы, что люди не понимают, за что их банят, узнают об этом спустя длительное время или не узнают совсем. Мне самому просто обнулили рейтинг из-за неправильных тегов, я чисто случайно заметил и спросил. С одной стороны это может и хорошо, ибо глубоко плевать на карму если она может в любой момент обнулиться по причине или без, но лично я считаю, что это неправильно и глобально плохо для сайта и модерации следует пересмотреть свой способ общения с людьми.

Спасибо реактору, спасибо людям, которые постят столько лет подряд годноту. Отдельное спасибо нескольким постерам, которые тянут некоторые годные теги в героическом одиночестве и не сдаются, может я вам лично это не пишу, но ценю, знайте, ваш труд важен.