Результаты поиска по запросу "Друг никогда не оставит в беде"
Возле первого отряда остановилась вожатая и окинула взглядом собравшихся.
- Доброе утро. Что-то вас мало.
- Так Алиса и Ульяна в столовой дежурят, Лена пошла за Женей, Семён вон на подходе, - ответила Славя, махнув на показавшегося с противоположной стороны площади парня. Все непроизвольно проследили за её рукой, указывающей на неторопливо идущего пионера.
- Опять галстук абы как повязал. Сколько можно показывать? – недовольно проворчала Ольга.
- Доброе утро, - кивнул собравшимся Семён.
- Доброе. А почему ты один, где Саманта? – вожатая развязала галстук Семёна и сноровисто принялась повязывать вновь.
- Вы же её сегодня с подъёма должны опекать, - парень следит за руками вожатой, в который раз пытаясь запомнить последовательность действий.
- Нет, сегодня ты.
- Нет, вы.
- Я её с утра не видела.
- Представьте себе, я тоже.
Окружающие их пионеры притихли, следя за перепалкой.
- Семён, где Саманта? – злится Ольга, недовольно хмуря брови.
- Да не знаю я, постучался в домик, а там пусто.Решил, что вы уже над ней шефство взяли, вспомнили материнский долг.
- Семён! – прикрикивает вожатая.
- Что Сёма, опять накосячил? – поинтересовалась Женя, приход которой из-за спора и не заметили.
- Женя, откуда у тебя эти жаргонизмы? Вроде с Двачевской не общаешься, - переключила своё внимание на библиотекаря Ольга, - и где Лена?
- За Алёной пошла, - буркнула Женя, - вон, уже возвращается.
- Ох, мать моя, пресвятая революция, - вздыхает вожатая, глядя какой растерянной идёт к ним Лена через площадь, - А Алёна-то где?
- Какая-какая революция? – с самым невинным видом интересуется Семён.
- Семён, я из тебя когда-нибудь чучело сделаю. И поставлю рядом с Гендой. В назидание потомкам, - мягко, с ласковой улыбкой говорит Ольга, поправляя тому ворот рубашки. Затем подбоченилась и гаркнула, -Понял?!
- Ольга Дмитриевна, а Алёны нигде нет, - с дрожью в голосе произносит подошедшая Лена, - и фонарик из домика пропал.
- А фонарика-то ты как заметила пропажу? –спросила Славя.
- Так он на столе лежал, а сейчас его нет. Сразу и увидела. А ещё она вчера про старый корпус меня спрашивала. Я как-то сразу и подумала... – стушевалась Лена.
- Что она пошла в старый корпус? – уточняет вожатая.
- Ну, да... – совсем уже тихо прошелестело вответ.
- Значит, Саманты нет, Алёны нет, фонарик тоже ушёл погулять. Можно предположить, что ушли втроём? Ну что же, предположим, -принялась размышлять вслух Ольга, затем расстроено вздохнула.
- Каждую смену... Одно и то же... Старый корпус...А давайте найдём Чёрную вожатую... А где здесь живёт девочка с хвостом как у кошки... – простонала вожатая, схватившись за голову.
- Да одному искателю в прошлом году кости на ногах еле сложили, запнулся там на лестнице! Ещё одну свои же подруги чуть заикой не оставили... Пошутить захотели, закрыли её там в подвале... Сколько я уже докладных писала... Чтобы снесли к едрене фене этот корпус...
И заметив, с каким любопытством на неё смотрят пионеры, скомандовала.
- Что рты пораскрывали? Становись! Смирно!
- Так. Женя, в библиотеку. Мику – клуб. Саша –клуб. Славя, Лена – пройтись ещё на всякий случай по лагерю, может где-нибудь здесь спрятались. Семён, Сергей – вы идёте со мной в Старый корпус. Всем понятно?
- Саманта, вставай! – потрясла за плечо спящую девочку Алёна.
- Ну, вставай же, засоня! – нетерпеливо притопнула ногой, подёргала Саманту за нос.
- А, что случилось? – девочка открыла глазаи принялась крутить головой, пытаясь освободиться от пальцев Алёны.
- Вставай, засоня. Надо идти. Понимаешь? Идти.
- Куда? Что случилось? Да хватит меня уже дёргать! Перестань! – Алёну бьют по рукам, а если бы ноги не запутались в одеяле, то и пнули бы.
- Вставай, мы пойти вместе должны были, я тебе записку в двери оставляла. Вот же она у тебя на столе, - со стола берёт немного помятый весь в каких-то небольших рисунках тетрадный лист и крутит перед лицом Саманты.
- Тут же всё понятно. Вот ты, - тыкает пальцем в нарисованную девочку в пилотке.
- Вот я, - показывает на девочку с двумя хвостиками на голове.
- И вот я иду к тебе в домик в 6 утра, - переводит палец на следующий рисунок, на котором изображён домик и часы рядом.
- А потом мы вместе идём гулять, - две девочки стоят рядом с калиткой в заборе.
- Так это ты мне написала? Зачем нам надо идти?– Саманта отбрасывает одеяло в сторону, садится на кровати.
- Ну, Саманточка, ты же тут ничего и не видела. И не увидишь с нашей Ольгой. Пойдём, я тебе такие места покажу. Давай, одевайся,- Алёна берёт со стула аккуратно сложенную форму и протягивает американке.
- А мисс Ольга знает? – Саманта протягивает руки и берёт форму.
- Да далась тебе эта Ольга. Строит из себя взрослую, скучную. А сама, девчонка девчонкой, - отвечает Алёна, одновременно утвердительно кивая головой, видимо поняв, о чём её спрашивают.
- Отвернись, пожалуйста, я переоденусь, -просит её американка, показывая на свою пижаму, а потом тыкая пальцем в Алёну и крутя им.
- Что? Ты? Я? Что я должна? Отвернуться? Да у меня такие же. Хочешь, покажу? Ох, расти им ещё до Лениных и расти, - девочка начинает расстёгивать свою рубашку.
- Алёна, прекрати! Что ты делаешь? – её опять бьют по рукам.
- Да хватит уже, синяки же будут. Не хочешь смотреть, и не надо, было бы с чем сравнивать, - Алёна от обиды скрещивает руки на груди, надувает губы и отворачивается. Затем до её слуха доносится шорох одежды и спустя пару минут.
- Я готова!
Девочка оборачивается, смотрит на Саманту, довольно-таки придирчиво, затем улыбается, берёт её за руку и командует.
- Пошли!
Дорожка, тропинка, вломились водни кусты, вторые, и вот, калитка.
- На ночь закрывают, а то, что через неё запросто перелезть можно, как будто и не знают, - рассмеялась Алёна.
- Вот смотри, наступай сначала сюда, а потом сюда, - хлопает она по правой ноге Саманты, потом по щели в столбе, а затем по левой и по перекладине на калитке.
- Понятно? Сюда и сюда.
Саманта кивнула и осторожно начала подниматься, попытавшись перекинуть ногу, сообразила, что будут видны её трусики, ойкнула, покраснела и прижала подол юбки к ногам.
- Пф! Думаешь, что твой ненаглядный Семён за тобой подсматривает?
- Что? Сэм? Он здесь? –всполошилась американка.
- А-ха-ха! – рассмеялась Алёна,- Прячутся, в столовой глаз друг с друга не сводят, за ручки держатся, когда ходят. И все ничего не замечают? Да нет здесь Семёна, успокойся. Нет, Семён, нет.
Поняв это Саманта, по-прежнему розовая от смущения, осторожно перелазит через забор. А следом, с изяществом и проворством кошки, перелетает Алёна, отряхивается, берёт Саманту за руку и тянет в сторону леса.
- Идти, Саманта. Идти.
Идут сначала по широкой протоптанной тропе, затем сворачивают около неприметной сосны и углубляются в лес. Молчат. Алёна улыбается, слегка щурится от удовольствия, видимо, ей очень нравятся такие прогулки, задрав голову смотрит на макушки деревьев, заметив птицу следит за её полетом. Саманта же почти всю дорогу смотрит себе под ноги,боясь запнуться о некстати вылезший корень дерева. Замечает фонарик, заткнутый сзади за ремень у Алёны. Хлопает по нему.
- Алёна, зачем он нужен?
Спутница достаёт его, крутит в руках.
- Представляешь, идём мы, идём,и вдруг медведь нам навстречу. Медведь, - Алёна поднимает руки вверх, слегка косолапя ногами и громко рыча, надвигается на Саманту.
- У-у-у, я медведь, голодный медведь, сейчас я тебя съем!
Американка ойкает со страха, в испуге отступает.
- И тогда включаю фонарь, свечу ему в глаза, - Алёна щёлкает несколько раз кнопкой включения, - А если не помогает, по голове ему ка-ак дам! Бум! И он убегает.
Девочка машет фонариком как дубинкой, изображая удар.
- Ура! Я победила! Да здравствует Алёна - победительница медведей! – ставит правую ногу на вовремя попавшийся пенёк, будто на поверженного врага, поднимает руку с фонариком вверх, - Хвалите меня! Прославляйте меня!
Затем видит, с каким недоумением на неё смотрит Саманта, вздыхает, берёт её за руку и ведёт дальше.
- Обычная хитрость. Весь день вчера Лене уши прожужжала разговорами про старый корпус, оставила фонарик на видном месте. И с собой забрала. На линейке, наверно, будут решать, кто отправится нас искать там. А нас там и нет, - тихонько хихикнула, - Какая я хитрая придумщица.
- О, Лена, она довольно странная девочка, - ухватилась американка за единственное ею понятое слово.
- Да, Лена. Я её очень люблю,хоть и не всегда понимаю. Зато, она тоже не всегда понимает меня. Так и живём,такие все загадочные-загадочные. Аж жуть.
- Подстроила такое, никогда бы на неё не подумала.
- Грустит часто, а потом такое может выкинуть, что прямо ой. Наверно, замуж надо отдавать срочно. Вон хоть за Шурика или за Семёна. Не, за Шурика не надо, он ещё страннее Лены, - девочки перепрыгивают через небольшой ручеек, Саманта пытается пойти вдоль его берега,но её тянут дальше.
- И я никак не пойму,всё-таки как она ко мне относится. Мне Сэм, что-то пытался объяснить, но у него с английским беда, слов не хватает.
- Ах да, с Семёном тоже не выйдет, он твой. Это что, один Сыроега остаётся? Бр-р, не надо. Я ей получше жениха найду, - Алёну от этого предположения даже передёргивает.
- Но я её простила, надо будет с ней поговорить.
- Ты уж прости сестрёнку. А, Саманта? Простишь ведь? Ты добрая. И она тоже добрая, - просительно смотрит на американку.
- Да, обязательно поговорить, - кивает Саманта, Алёна радостно хлопает в ладоши и обнимает её,смеётся, - Ура, Алёне помирительнице! Ой, нет, примирительнице.
- Алёна, прекрати, ты меняс егодня или запугаешь до смерти, или задушишь. Куда мы вообще идём? Заблудимся ещё тут.
- Пойдём, ну что остановилась?Ещё чуть-чуть осталось. Пойдём, - машет рукой куда надо дальше идти, - А то живёшь здесь, а что видела? Домик, столовая, пляж, библиотека. А тут такие замечательные места есть. Вот, смотри.
Раздвигает в стороны ветви молодой поросли и девочки выходят на поляну.
- И зачем ты меня сюда привела? Обычная поляна, обычный дуб, на поляне где костры жгут и то красивей,- разочарованно тянет Саманта.
- Ты чего это? Это знаешь,какое дерево? Дерево Снов. Нигде больше такого нет. Полезли. Ну, давай, не пожалеешь. Смотри, как я делаю.
Говоря это, Алёна подходит к дубу и показывает, куда надо наступать, за какие ветки удобней держаться.Видно, что сюда нечасто, но приходят люди, кое-где к стволу, в особо трудных местах, прибиты доски. И вот, спустя несколько минут, девочки осторожно лезут вверх, сначала Алёна, постоянно оглядываясь и подсказывая, затем Саманта. Наконец залезли до развилка двух толстых ветвей. Алёна машет вдоль одной,показывая на несколько досок, сколоченных в подобие небольшой площадки.Девочки, балансируя руками, идут к ней.
- Ф-фу! Пришли, - облегчённо вздыхает Алёна. Садится и, хлопая ладонью по доскам, приглашает Саманту сесть рядом.
- Если бы я знала, что надо будет делать, то ни за что бы не пошла с тобой. Это же разбиться можно. И это я Лену называла странной, да она тебе в подмётки не годится, – тяжело дыша,говорит американка, опасливо косясь на край площадки и дальше на землю, до которой, - Да тут метров восемь, как мы слезать будем? Ждать пока нас найдут и принесут лестницу?
- Да, мне Лена это место показала, по секрету. И не бойся ничего, давай ложись, - и Алёна легла на спину, заложила руки за голову. И зажмурилась улыбаясь.
Саманта посмотрела на неё, потом опять на край площадки, вздохнула и осторожно сначала села, потом вытянула ноги, вновь покосилась на Алёну, и легла как она. Жёстко, неровные доски, сучок какой-то в спину впился, надо немного подвинуться. Слабый ветер, шелест листьев, скрип веток, кое-где сквозь прорехи кроны виднеется небо. Вот бабочка летит над их головами, а внезапный порыв ветра сбивает её с пути. Чуть сильнее зашелестели листья. Шелестят, убаюкивают, шелестят, шелестят.Убаюкивают. Убаюкивают.
- Здравствуй, Саманта.
- Здравствуй, мама. А где папа?
- Хорошая сегодня погода,тепло, солнечно. Тебе такая нравится.
- Да, хорошо сегодня.
- Посылка вот пришла и письмо с ней. Из советского посольства.
- Здорово! А что там?
- Написали, что в «Артеке» какой-то мальчик тебя фотографировал, но снимки напечатал только дома. Сделал из них два одинаковых альбома и отправил туда. Один для «Артека», а второй просил,чтобы тебе переслали. Не знаю, как и где он путешествовал, но вот только сейчас добрался до Америки. Пишут ещё, что какая-то советская девочка, эти их чудные имена, так не вспомню, собралась в США. Как ты когда-то в Союз. Спрашивают,можно ли приехать к нам.
- Конечно! Обязательно! Пусть приезжает.
- Я сегодня вечером напишу им ответ.
- Мама.
- Ох, доченька...
- Мама, я здесь. Почему ты на меня не смотришь? Вот же я, рядом.
- Как мне вас не хватает, - заплакала женщина, становясь на колени перед памятником и обнимая его.
- Здравствуй, Саманта.
- Здравствуй, мама. А где папа?
- Да ты же знаешь, как он паркуется, может до сих пор место ищет, - рассмеялась женщина и обняла девушку. Поцеловала её. Погладила по плечу. Посмотрела вниз.
- И это все твои вещи? Один чемодан?
- А мне больше и не надо, -улыбнулась Саманта, - Если что, советское правительство выделит.
- Привет, Сэмми!
- Папа! – радостно воскликнула девушка.
- Ну вот скажи нам, как мы тебе разрешили ехать учиться в Союз? До сих пор понять не можем? Ты нас загипнотизировала? И что это за помпезное название? Институт Дружбы Народов. Такое только коммунисты могли придумать.
- Да, папа. Это был гипноз,меня завербовало КГБ, ваше разрешение поехать – это первый экзамен, а институт на самом деле прикрытие для школы разведчиков, - расхохоталась Саманта.
- Пойдёмте уже, скоро регистрация на рейс.
...
По территории «Совёнка»торопливо идёт девушка. Иногда смотрит по сторонам, всего на пару мгновений,ведь это сейчас не самое важное. Главное там, впереди.
- Саманта? Привет! – внезапнос лышит она. Оборачивается, смотрит на поприветствовавшую её девушку.
- Славя? Ты? Здесь? Откуда?
- Я уже третий год езжу сюда на лето вожатой, - Славя подходит, с любопытством оглядывая американку.
- О! А у тебя хороший английский, - удивляется та.
- Спасибо, Семёну.
- Какому Семёну?
- Семёну Владимировичу Горюнову, моему преподавателю английского в институте, - рассмеялась Славя.
- А где мой... Ой, а где Сэм? – смутившись, спрашивает Саманта. Славя грустнеет, берёт её за руку.
- Пойдём к Ольге, она теперь здесь замначальника лагеря.
И спустя несколько минут, плачущая Саманта сидит на диване рядом с Ольгой, та её обнимает, утешает. Говорит, а Славя переводит.
- Пропал зимой. Никто не знает куда. Нашли только смятую постель, испорченные продукты на столе. Криминального точно ничего не было, милиция приезжала, кинолог с собакой, всё здесь проверили, обнюхали. Как будто лежал на кровати, раз, и исчез. Вот только потом в вещах бумажку с адресом нашли, а чей это, не знаю...
...
Скрипнула открываясь дверь лифта. Из него робко вышла Саманта, покрутила головой по номерам квартир, нашла нужную, подошла. Глубоко вздохнула и нажала кнопку звонка. Послышались шаги, и дверь открыла молодая девушка.
- Привет.
- Привет, - опешила от такого приветствия девушка.
- Вы говорите по-английски?
- Немного.
- А Сэм, то есть Семён дома?
- Да, - лёгкая улыбка.
- Могу я его видеть? – забилось сердце. «Неужели он здесь?»
- Пока нет? – «как нет,где он?»
- А когда он будет?
- Месяца через 3, - девушка вновь улыбается и гладит заметно выступающий живот.
Сердце остановилось.
- До свидания.
Еле переставляя ноги Саманта разворачивается и идёт к лифту. Не сразу находит кнопку вызова. Хорошо что он остался на этом этаже. Затуманившимися от слёз глазами ищет цифру «1».
- Что вы хотели? –доносится до неё вопрос.
- У вас будет замечательный сын, - шепчет Саманта в закрывающиеся двери лифта.
По территории «Совёнка» торопливо идёт девушка. Иногда смотрит по сторонам, всего на пару мгновений, ведь это сейчас не самое важное. Главное там, впереди.
- Саманта? – внезапно слышит она. Оборачивается на звук голоса. А, там же скамейка в тени деревьев. Всматривается в сидящих. Девушка с очень длинными косами. Прикрывшись газетой дремлет какой-то парень.
- Славя? Ты? Здесь? Откуда?
- Я уже третий год езжу сюда на лето вожатой, - Славя подходит, с любопытством оглядывая американку.
- О! А у тебя хороший английский, - удивляется та.
- Спасибо, Сёме.
- Сёме?
- Да, моему мужу, - поднимает правую руку, показывая обручальное кольцо.
- Сёма, посмотри кто приехал! – окликает спящего.
Парень лениво поднимает руку,стягивает с лица газету.
- Сэм?
- Саманта?
Хлопнула, закрываясь, дверь машины.Девушка опускает дорожную сумку на пыльный асфальт. Оглядывает ворота, статуи пионеров возле них. Недавно красили похоже. Всего-то по паре надписей на постаментах. Тихо. Знойный воздух. Одни неугомонные насекомые жужжат. Послышался шелест в кустах, и оттуда показалась любопытная мордашка мальчика лет 10.
- Привет!
- Привет!
- А ты к кому приехала?
Саманта улыбнулась, подошла к пареньку, потрепала того по макушке и порывшись в боковом кармане джинсов достала пару карамелек, протянула их ему.
- Спасибо, - ответил ей мальчик, взял конфеты и юркнул в своё укрытие.
Девушка развернулась и пошла назад, чтобы взять сумку.
- Здравствуй, Саманта. Наконец-то я тебя дождался!
- Саманта! Что с тобой? Саманта! Проснись!
Алёна обеспокоенно трясёт девочку за плечо. Саманта открывает глаза, подносит к ним руки и вытирает слёзы, швыркает носом.
- Что это было?! Что это было, Алёна?!
Вскакивает, хватает Алёну за руки. Кричит.
- Что это было?! Почему я всё это увидела?! Почему?! Почему?! Это правда?
- Отпусти, мне больно! - Алёна пытается освободиться, дёргает руками. Наконец ей это удаётся, обнимает Саманту, притягивает её к себе. Американка обнимает её и, уткнувшись в плечо, плачет.
Алёна гладит её по голове.
- Что это? Это всё со мной может произойти? Я не хочу. Я хочу быть только с Сэмом.
- Я не знаю, что Дерево тебе показало. Мне оно показывает всегда один и тот же сон. Радостный. Поэтому я тебя и взяла с собой, думала, и ты такой же увидишь. Прости меня. Всё будет хорошо. Вот увидишь.
Такими их, спустя час, Лена и нашла. Две девочки сидели на дереве обнявшись и плакали.
1 глава http://vn.reactor.cc/post/2732304
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2740447
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2744500
4 глава http://vn.reactor.cc/post/2752906
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2755836
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2765088
7 глава http://vn.reactor.cc/post/2771649
8 глава http://vn.reactor.cc/post/2783898
9 глава http://vn.reactor.cc/post/2790955
10 глава http://vn.reactor.cc/post/2799751
11 глава http://vn.reactor.cc/post/2807427
12 глава http://vn.reactor.cc/post/2813773
13 глава http://vn.reactor.cc/post/2818846
14 глава http://vn.reactor.cc/post/2825328
15 глава http://vn.reactor.cc/post/2828850
16 глава http://vn.reactor.cc/post/2836596
17 глава http://vn.reactor.cc/post/2840565
19 глава http://vn.reactor.cc/post/2850439
XIX
Послезавтрашняя бомба.
После ужина лагерь гудел как пчелиный улей. Все ждали объявленных двадцати ноль-ноль и начала спектакля, все уже сидели на скамейках и ждали — когда, наконец, откроется занавес.
«Совенок», действительно, был беден на развлечения и любые внеплановые мероприятия здесь проходили на ура. А за занавесом уже что-то происходило, и оттуда доносились голоса, смех, звуки двигаемых предметов. Иногда кто-то разглядывал публику одним глазом, чуть раздвигая половинки занавеса.
Ульяна-большая сидела в первом ряду, между Виолой и Ольгой Дмитриевной, и, пока не начался спектакль, оглянувшись, рассматривала публику. Ну, Виола, Ольга, Анатолий, — эти рядом, а дальше первый ряд занимали октябрята. Артём. Артём подошел к Сёмке в столовой, что-то неслышно сказал ему и отдал два самодельных конверта. Сёмка серьёзно кивнул в ответ и положил конверты в нагрудный карман рубашки. Карман был мелковат для таких вещей, клапан не застегнулся, и конверты где-то на треть торчали над краем кармана. Почта. Интересно, кому письма? Ладно, не важно.
Вторым рядом и дальше сидел средний отряд, весь, за вычетом артистов. Самая многочисленная и самая незаметная часть «Совенка», ничем себя до того не проявлявшая. И, кажется, в среднем отряде никто и никогда не просыпался. Надо бы успеть спросить у Виолы, так это или не так. Но вот, когда объявили набор артистов, именно из среднего отряда они и пришли. Непонятно, может быть какие-то ограничения мешали им просыпаться, а им все равно требовалось как-то проявить себя. Да, ограничения наложили на средний отряд, а про октябрят, наверное, просто забыли. Тоже надо не забыть спросить у Виолы.
А еще, Ульяна подумала, что она уже не в пионерах. И если она опять не уснет, а сумеет, так же как Сёмка, удержаться, то кто-то из среднего отряда займет ее место. «Сёмочка, помоги мне!» — подумала. Никогда так Сёмку не называла, даже мысленно, даже в постели, а сейчас прорвалось. «Я не против стареть! Рядом с тобой».
Предпоследний ряд занимали старшие. Даже кибернетики выползли из своей берлоги. Женя держала на коленях текст пьесы, и делала вид, что она здесь, рядом с Сыроежкиным, оказалась совершенно случайно. Не было только занятых в спектакле Мику и Алисы. Ульяна-большая поискала глазами Ульяну-маленькую. Не нашла, удивилась, стала активно крутить головой, пока не обнаружила ту, почему-то не на скамейке, а стоящую на самом краю концертной площадки, около кустов, и наполовину скрытую кустами-же. «Сбежать что-ли хочет? Нет, не похоже. Вон с каким интересом на сцену смотрит».
На самом последнем ряду сидели три поварихи и два незнакомых дядьки.
— Виола, кто это?
— Это? — Виола оглянулась. — Водитель и грузчик. Продукты привезли из Шлюза на следующую неделю. Тебе их видеть не положено было, вот ты их раньше и не видела.
— Ульяна, Виола, не мешайте! Уже начинается! — зашипела на них Ольга.
И действительно, зашелестели раздвигаемые половинки занавеса, и публика увидела пионеров, сидящих подковой вокруг костра на лесной поляне.
Анфиса задумчиво перебирает струны на гитаре…
Лариса (с книжкой на коленях). Оксана Сергеевна, Мы кого-то ждем? Почему вы всегда просите нас сесть так, чтобы одно место у костра осталось свободным?…
Первые пять или десять минут, пока зрители узнавали артистов, пока толкали друг-друга в бок и показывали пальцами спектакль не шел. Мику готова была расплакаться, на этот раз совершенно всерьез. Но потом зрители стали узнавать в артистах уже самих себя и замолчали, и до самого финала стояла тишина. Такая, что было слышно даже шум вентилятора, того, что был составной частью бутафорского костра. А когда пришло время финальной сцены, когда Степан (тот самый Максим, что четыре часа назад, гонялся за Витькой по пляжу) чуть отошел от костра назад и засунув руки в карманы шорт, грустно смотрел на пионеров, а невидимый за ширмой Семен в это время заиграл на гитаре. Кто-то из зрителей закричал: «Стёпка! Останься! Пожалуйста!» Степан услышал, но только отрицательно качнул головой и, немного ссутулившись, тихо спустился со сцены и растворился в сумерках.
Снег, словно мотылек,
Возле фонарей кружит
Я, словно Бог,
Чувствую себя чужим.
Ночь, вечная сестра,
Личная вселенная.
Тень от креста —
Семь ключей серебряных...
А Семен на гитаре и Мику на клавишах продолжали играть. «Знаешь, Сенечка. Мы, как будто уже давно сыгрались с тобой», — сказала она на последней репетиции. На этот раз Алиса даже не вздрогнула, а лишь кивнула головой услышав такую реплику.
Но ты не грусти, ты не при чем,
Это просто тайга пахнет дождем,
Это просто опять я видел сны
Не о тебе, не о любви...
Встала Анфиса, оставив гитару около костра. Улыбнулась залу, весело и нахально, и тоже ушла.
И мы все улетим - каждый к своей
Верной звезде - каждый к своим
Верным друзьям - кто-то из них
Уже там...
Ушла Лариса, оставив книжку.
Дверь порванной струной
Прозвучала в тишине.
И, как слепой,
Сон крадется по стене.
Да, мне теперь менять
Ничего не хочется...
Бывший герой —
Рыцарь Одиночества.
Ушла Святослава, положив на сцену связку ключей.
Но ты не грусти, ты не при чем,
Это просто тайга так пахнет дождем
Это тайны дорог, полуночные дни
Это роза ветров, это запах весны
Яна подскочила как пружинка, бросила куда-то вглубь сцены рогатку, подмигнула зрителям и убежала. Только подошвы застучали.
И мы все улетим - каждый к своей
Верной звезде - каждый к своим
Верным друзьям, а кто-то из них
Уже там...
Артисты по одному спускались со сцены, кто по правой лесенке, кто по левой и скрывались за ней…
Но ты не грусти, ты не при чем,
Это просто тайга пахнет дождем,
Это просто опять я видел сны
Не о тебе, не о любви...
Последней ушла, ни на кого не глядя, Оксана Сергеевна, оставив панамку.
И мы все улетим - каждый к своей
Верной звезде - каждый к своим
Верным друзьям - кто-то из них
Уже там...
Закончилась песня. Погасло освещение на сцене, медленно погас костер. Зажглись фонари на зрительской площадке. Занавес.
Позже Ульяне-большой, когда она вспоминала об этом спектакле, первыми приходили в голову две вещи, это шепот Анатолия: «Бомба!» и слеза в уголке глаза Ольги Дмитриевны.
На чай с пирогом (поварихи расстарались для артистов) Семен в столовую не пошел. Перед этим и на поклоны выходить не хотел, но его из-за ширмы вытащили за руки Катя и Вика. Он деревянно поклонился пару раз, жутко смущаясь при этом, а, как только появилась возможность, сбежал, прихватив гитару. Углядел в темноте свою Ульяну, выходящую с концертной площадки и, догнав, взял ее за руку.
— Знаешь, Рыжик. Я тут подумал, что мы ни разу еще не были на острове. Лодки вот, с некоторых пор, на ключ запирают, но я и эту проблему решил. — Семен вытянул из кармана пару ключей, на канцелярской скрепке.
Ульяна как-то по особому посмотрела на Семена.
— Сёмк. Ты знаешь… я тут подумала, что мы ни разу еще не были на острове. Лодки вот, с некоторых пор на ключ запирают, но я и эту проблему решила.
И достала из кармана своих обрезанных джинсов вторую пару точно таких же ключей. Только собранных не на канцелярской скрепке, а на самодельном брелке, сплетенном из телефонного провода.
— Дразнишься, да? — Семен тихо засмеялся. — У меня-то ключи от Толяныча, а у тебя?
— У Слави попросила. Я же теперь у нее доверенное лицо.
Лагерь уже угомонился после запоздалого отбоя, уже закончилось сегодня и давно наступило завтра, когда вернулись с острова Ближний Семен с Ульяной.
Пристегнули лодку цепью (первый ключ), заперли в сарае весла (второй ключ), натянули футболки. Прошлепали по мосткам на берег.
— Ну вот, меры против побега Семена на лодке приняты. Интересно, чья это инициатива?
Но Ульяна не поддержала Семена, а думала о чем-то своем. Кто-то зашумел со стороны Алисиного домика. Семен и Ульяна синхронно развернулись и успели заметить прячущийся в кустах невысокий силуэт.
— Не спится мелкой.
— Да, наверное. — Ульяна все еще думала о чем-то своем, все молчала.
А уже у входа в спортзал придержала Семена за руку, и, когда он повернулся к ней и вопросительно посмотрел, наконец спросила.
— Сём. Скажи. А тех девочек. Славяну и Мику. Ты их еще любишь?
— Их больше нет, Рыжик. Но… да.
— Это хорошо. Значит, когда я усну, ты меня не забудешь.
— Так вот что тебя беспокоило. А я думал, может я чего натворил и ты на меня обижаешься. Ну-ка, давай сядем. — И Семен, потянув за собой Ульяну сел на крыльцо спортзала, прямо где стоял.
Ульяна, как в первый цикл знакомства, подлезла Семену под левую руку, прижалась к его боку и полусопела, полувсхлипывала там.
— Ульяныч, а почему ты, собственно, засыпать собралась? Я тебя чем-то не устраиваю?
— Сёмк, это же. Активная фаза. Еще два-три цикла и всё. Она закончится и я усну.
Семен еще крепче прижал Ульяну к себе. Кажется, все было не так и печально.
— И только-то? Ты вообще, чем тётю Виолу сегодня, то есть уже вчера, слушала? «Если, хоть что-то изменил в себе самом, то выпадаешь из этой сансары...» А ты изменилась, Рыжик. Когда ты нам раскладывала по полочкам будущее нашего мира, кажется, в этой умнейшей и серьезной девушке, только я и увидел прежнюю озорную и задорную Ульяну. Ну, такую тебя я всегда буду видеть. Уж терпи.
— Правда, Сёмк? — Ульяна завозилась, выворачиваясь из под руки, чтобы посмотреть Семену в глаза. — Я старалась. Но смотри, ты подарил мне надежду. Не вздумай обмануть — житья не будет. — Расплылась в улыбке, знакомо подмигнула, быстро поцеловала, вскочила на ноги и, со смехом, убежала в спортзал.
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2740447
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2744500
4 глава http://vn.reactor.cc/post/2752906
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2755836
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2765088
7 глава http://vn.reactor.cc/post/2771649
8 глава http://vn.reactor.cc/post/2783898
9 глава http://vn.reactor.cc/post/2790955
10 глава http://vn.reactor.cc/post/2799751
11 глава http://vn.reactor.cc/post/2807427
12 глава http://vn.reactor.cc/post/2813773
13 глава http://vn.reactor.cc/post/2818846
14 глава http://vn.reactor.cc/post/2825328
15 глава http://vn.reactor.cc/post/2828850
16 глава http://vn.reactor.cc/post/2836596
17 глава http://vn.reactor.cc/post/2840565
19 глава http://vn.reactor.cc/post/2850439
XIX
Послезавтрашняя бомба.
После ужина лагерь гудел как пчелиный улей. Все ждали объявленных двадцати ноль-ноль и начала спектакля, все уже сидели на скамейках и ждали — когда, наконец, откроется занавес.
«Совенок», действительно, был беден на развлечения и любые внеплановые мероприятия здесь проходили на ура. А за занавесом уже что-то происходило, и оттуда доносились голоса, смех, звуки двигаемых предметов. Иногда кто-то разглядывал публику одним глазом, чуть раздвигая половинки занавеса.
Ульяна-большая сидела в первом ряду, между Виолой и Ольгой Дмитриевной, и, пока не начался спектакль, оглянувшись, рассматривала публику. Ну, Виола, Ольга, Анатолий, — эти рядом, а дальше первый ряд занимали октябрята. Артём. Артём подошел к Сёмке в столовой, что-то неслышно сказал ему и отдал два самодельных конверта. Сёмка серьёзно кивнул в ответ и положил конверты в нагрудный карман рубашки. Карман был мелковат для таких вещей, клапан не застегнулся, и конверты где-то на треть торчали над краем кармана. Почта. Интересно, кому письма? Ладно, не важно.
Вторым рядом и дальше сидел средний отряд, весь, за вычетом артистов. Самая многочисленная и самая незаметная часть «Совенка», ничем себя до того не проявлявшая. И, кажется, в среднем отряде никто и никогда не просыпался. Надо бы успеть спросить у Виолы, так это или не так. Но вот, когда объявили набор артистов, именно из среднего отряда они и пришли. Непонятно, может быть какие-то ограничения мешали им просыпаться, а им все равно требовалось как-то проявить себя. Да, ограничения наложили на средний отряд, а про октябрят, наверное, просто забыли. Тоже надо не забыть спросить у Виолы.
А еще, Ульяна подумала, что она уже не в пионерах. И если она опять не уснет, а сумеет, так же как Сёмка, удержаться, то кто-то из среднего отряда займет ее место. «Сёмочка, помоги мне!» — подумала. Никогда так Сёмку не называла, даже мысленно, даже в постели, а сейчас прорвалось. «Я не против стареть! Рядом с тобой».
Предпоследний ряд занимали старшие. Даже кибернетики выползли из своей берлоги. Женя держала на коленях текст пьесы, и делала вид, что она здесь, рядом с Сыроежкиным, оказалась совершенно случайно. Не было только занятых в спектакле Мику и Алисы. Ульяна-большая поискала глазами Ульяну-маленькую. Не нашла, удивилась, стала активно крутить головой, пока не обнаружила ту, почему-то не на скамейке, а стоящую на самом краю концертной площадки, около кустов, и наполовину скрытую кустами-же. «Сбежать что-ли хочет? Нет, не похоже. Вон с каким интересом на сцену смотрит».
На самом последнем ряду сидели три поварихи и два незнакомых дядьки.
— Виола, кто это?
— Это? — Виола оглянулась. — Водитель и грузчик. Продукты привезли из Шлюза на следующую неделю. Тебе их видеть не положено было, вот ты их раньше и не видела.
— Ульяна, Виола, не мешайте! Уже начинается! — зашипела на них Ольга.
И действительно, зашелестели раздвигаемые половинки занавеса, и публика увидела пионеров, сидящих подковой вокруг костра на лесной поляне.
Анфиса задумчиво перебирает струны на гитаре…
Лариса (с книжкой на коленях). Оксана Сергеевна, Мы кого-то ждем? Почему вы всегда просите нас сесть так, чтобы одно место у костра осталось свободным?…
Первые пять или десять минут, пока зрители узнавали артистов, пока толкали друг-друга в бок и показывали пальцами спектакль не шел. Мику готова была расплакаться, на этот раз совершенно всерьез. Но потом зрители стали узнавать в артистах уже самих себя и замолчали, и до самого финала стояла тишина. Такая, что было слышно даже шум вентилятора, того, что был составной частью бутафорского костра. А когда пришло время финальной сцены, когда Степан (тот самый Максим, что четыре часа назад, гонялся за Витькой по пляжу) чуть отошел от костра назад и засунув руки в карманы шорт, грустно смотрел на пионеров, а невидимый за ширмой Семен в это время заиграл на гитаре. Кто-то из зрителей закричал: «Стёпка! Останься! Пожалуйста!» Степан услышал, но только отрицательно качнул головой и, немного ссутулившись, тихо спустился со сцены и растворился в сумерках.
Снег, словно мотылек,
Возле фонарей кружит
Я, словно Бог,
Чувствую себя чужим.
Ночь, вечная сестра,
Личная вселенная.
Тень от креста —
Семь ключей серебряных...
А Семен на гитаре и Мику на клавишах продолжали играть. «Знаешь, Сенечка. Мы, как будто уже давно сыгрались с тобой», — сказала она на последней репетиции. На этот раз Алиса даже не вздрогнула, а лишь кивнула головой услышав такую реплику.
Но ты не грусти, ты не при чем,
Это просто тайга пахнет дождем,
Это просто опять я видел сны
Не о тебе, не о любви...
Встала Анфиса, оставив гитару около костра. Улыбнулась залу, весело и нахально, и тоже ушла.
И мы все улетим - каждый к своей
Верной звезде - каждый к своим
Верным друзьям - кто-то из них
Уже там...
Ушла Лариса, оставив книжку.
Дверь порванной струной
Прозвучала в тишине.
И, как слепой,
Сон крадется по стене.
Да, мне теперь менять
Ничего не хочется...
Бывший герой —
Рыцарь Одиночества.
Ушла Святослава, положив на сцену связку ключей.
Но ты не грусти, ты не при чем,
Это просто тайга так пахнет дождем
Это тайны дорог, полуночные дни
Это роза ветров, это запах весны
Яна подскочила как пружинка, бросила куда-то вглубь сцены рогатку, подмигнула зрителям и убежала. Только подошвы застучали.
И мы все улетим - каждый к своей
Верной звезде - каждый к своим
Верным друзьям, а кто-то из них
Уже там...
Артисты по одному спускались со сцены, кто по правой лесенке, кто по левой и скрывались за ней…
Но ты не грусти, ты не при чем,
Это просто тайга пахнет дождем,
Это просто опять я видел сны
Не о тебе, не о любви...
Последней ушла, ни на кого не глядя, Оксана Сергеевна, оставив панамку.
И мы все улетим - каждый к своей
Верной звезде - каждый к своим
Верным друзьям - кто-то из них
Уже там...
Закончилась песня. Погасло освещение на сцене, медленно погас костер. Зажглись фонари на зрительской площадке. Занавес.
Позже Ульяне-большой, когда она вспоминала об этом спектакле, первыми приходили в голову две вещи, это шепот Анатолия: «Бомба!» и слеза в уголке глаза Ольги Дмитриевны.
На чай с пирогом (поварихи расстарались для артистов) Семен в столовую не пошел. Перед этим и на поклоны выходить не хотел, но его из-за ширмы вытащили за руки Катя и Вика. Он деревянно поклонился пару раз, жутко смущаясь при этом, а, как только появилась возможность, сбежал, прихватив гитару. Углядел в темноте свою Ульяну, выходящую с концертной площадки и, догнав, взял ее за руку.
— Знаешь, Рыжик. Я тут подумал, что мы ни разу еще не были на острове. Лодки вот, с некоторых пор, на ключ запирают, но я и эту проблему решил. — Семен вытянул из кармана пару ключей, на канцелярской скрепке.
Ульяна как-то по особому посмотрела на Семена.
— Сёмк. Ты знаешь… я тут подумала, что мы ни разу еще не были на острове. Лодки вот, с некоторых пор на ключ запирают, но я и эту проблему решила.
И достала из кармана своих обрезанных джинсов вторую пару точно таких же ключей. Только собранных не на канцелярской скрепке, а на самодельном брелке, сплетенном из телефонного провода.
— Дразнишься, да? — Семен тихо засмеялся. — У меня-то ключи от Толяныча, а у тебя?
— У Слави попросила. Я же теперь у нее доверенное лицо.
Лагерь уже угомонился после запоздалого отбоя, уже закончилось сегодня и давно наступило завтра, когда вернулись с острова Ближний Семен с Ульяной.
Пристегнули лодку цепью (первый ключ), заперли в сарае весла (второй ключ), натянули футболки. Прошлепали по мосткам на берег.
— Ну вот, меры против побега Семена на лодке приняты. Интересно, чья это инициатива?
Но Ульяна не поддержала Семена, а думала о чем-то своем. Кто-то зашумел со стороны Алисиного домика. Семен и Ульяна синхронно развернулись и успели заметить прячущийся в кустах невысокий силуэт.
— Не спится мелкой.
— Да, наверное. — Ульяна все еще думала о чем-то своем, все молчала.
А уже у входа в спортзал придержала Семена за руку, и, когда он повернулся к ней и вопросительно посмотрел, наконец спросила.
— Сём. Скажи. А тех девочек. Славяну и Мику. Ты их еще любишь?
— Их больше нет, Рыжик. Но… да.
— Это хорошо. Значит, когда я усну, ты меня не забудешь.
— Так вот что тебя беспокоило. А я думал, может я чего натворил и ты на меня обижаешься. Ну-ка, давай сядем. — И Семен, потянув за собой Ульяну сел на крыльцо спортзала, прямо где стоял.
Ульяна, как в первый цикл знакомства, подлезла Семену под левую руку, прижалась к его боку и полусопела, полувсхлипывала там.
— Ульяныч, а почему ты, собственно, засыпать собралась? Я тебя чем-то не устраиваю?
— Сёмк, это же. Активная фаза. Еще два-три цикла и всё. Она закончится и я усну.
Семен еще крепче прижал Ульяну к себе. Кажется, все было не так и печально.
— И только-то? Ты вообще, чем тётю Виолу сегодня, то есть уже вчера, слушала? «Если, хоть что-то изменил в себе самом, то выпадаешь из этой сансары...» А ты изменилась, Рыжик. Когда ты нам раскладывала по полочкам будущее нашего мира, кажется, в этой умнейшей и серьезной девушке, только я и увидел прежнюю озорную и задорную Ульяну. Ну, такую тебя я всегда буду видеть. Уж терпи.
— Правда, Сёмк? — Ульяна завозилась, выворачиваясь из под руки, чтобы посмотреть Семену в глаза. — Я старалась. Но смотри, ты подарил мне надежду. Не вздумай обмануть — житья не будет. — Расплылась в улыбке, знакомо подмигнула, быстро поцеловала, вскочила на ноги и, со смехом, убежала в спортзал.
Представляю на суд общественности рассказ про очередного "Семёна" Примечательно, что фанфик пишется на основе текстовой ролевой игры, поэтому у него два автора: Баюков Артём(собственно ГГ) и Артёмов Кирилл(все остальные). Ролка еще в процессе и развитие сюжета неизвестно.
Выбор
Пролог
И вновь финальные титры плывут по экрану монитора, радуя глаз и согревая сердце. Я расслабленно откинулся на спинку стула. Ну вот и всё, “Бесконечное лето” прочитано, все основные концовки открыты, достижения получены. Символично, ведь сегодня 21 декабря - ровно два года со дня официального релиза этой визуальной новеллы. Конечно, фанаты сделали множество модов и я их обязательно посмотрю, но не сегодня, не сейчас.
Так, позвольте представиться. Артём Баюков, 22 года, живу в подмосковном городе Воскресенске. Работаю работу на работе - ничего особенного или интересного, но на жизнь хватает. На данный момент девушки нет, вот и потянуло на романтику и приключения, пусть даже и в компьютерной игре, а не в жизни. Да и с Семёном нашлось немало общего.
Вечер. За окном “типичная современная” зима - слякоть и грязь. Но в магазин сгонять нужно, а то в холодильнике хоть шаром покати. Проезжающие мимо машины щедро обрызгивали прохожих, поэтому я старался держаться подальше от обочины. В пакете позвякивала парочка бутылок “Охоты”(надо же отметить День Рождения одного из любимых фендомов) и еще одна початая в руке. В плеере играла открывающая тема Blow with the Fires. Я стараюсь не ходить по улице без музыки - не выношу окружающую меня серость. Но тут в мелодию начал примешиваться какой-то странный звук, противный и громкий. Он словно звучал у меня в голове. Я вынул один наушник, осмотрелся и...встал как вкопанный, выронив недопитую бутылку пива. Сказать, что я был удивлён - это ничего не сказать. На обочине дороги стоял “410”! Да, именно такой как в “Бесконечном лете”, без водителя и пассажиров, с одной полыхающей фарой. Его двери были открыты. Видимо, остальные люди не замечали ничего странного в “адской колеснице” и спокойно шли по своим делам. Во мне боролись смешанные чувства: с одной стороны, страшно, а с другой интересно и берет азарт узнать, что же будет. Ладно, лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и потом жалеть всю жизнь! Двери захлопнулись, и автобус, трясясь и громыхая гайками, поехал по знакомым улочкам. Я стал искать заветное место у окна. Внутри было тепло, сиденья оказались довольно мягкими, а из динамиков играла тихая и спокойная мелодия. В общем, всё, что нужно, чтобы уснуть и начать путешествие в своё Лето…
День первый.
Голоса. Десятки голосов! Я словно схожу с ума…
Кто-то интенсивно трясет меня за плечо.
-Проснись, лежебока. Приехали.
Светловолосый паренек лет шестнадцати, убедившись, что я очнулся, убрал руку с плеча и протянул её мне в приветственном жесте.
-Толя. А тебя как звать?
-Артём. - я машинально пожал руку, хотя сам ещё с трудом отходил ото сна. Шея затекла и голова болела.
-Ты как в райцентре сел, так всю дорогу и проспал. Давай, поднимайся, все ребята уже на улице. Сейчас будут багаж раздавать.
Толя направился к выходу, а я остался сидеть и приводить мысли в порядок. Неужели получилось?! Ну да, за окном жаркий солнечный летний день. Вот справа те самые статуи пионеров, ворота и большая вывеска пионерлагеря “Совёнок”. Кстати, а как я выгляжу? Цветастая рубашка с коротким рукавом, модные джинсы-варёнки и остромысые туфли. Стильно. Теперь бы в зеркало глянуть. О, боковые зеркала автобуса. Выходя на улицу, я оценил нового себя - Артём времён старших классов. Здоровый цвет лица, румянец, исчезли мешки под глазами. Продолжаем оценивать обстановку. В отличие от Семёна, я прибыл не как одинокий и загадочный гость. На остановке стояли четыре “типичных Икаруса”, вокруг которых собралось около двух сотен ребят и девчат возрастом лет от 10-12 до 16. Малышня бегала и шумела, те, что постарше собирались группами, знакомились. Водители тем временем раздавали багаж, громогласно выкрикивая имена.
-Баюков Артём.
-Я! - отклик вырвался машинально. Стоп! Багаж? Откуда?
-Держи. - водитель выдал мне большой кожаный чемодан с перетягивающими ремнями. На нем действительно висела бирка с моим именем.
Тяжелый, блин. Интересно, что же там лежит? Тем временем Вселенная из Хаоса стремилась к Порядку - несколько взрослых, по-видимому вожатые, начали собирать детей по возрастным группам. Взгляд задерживается на одной вожатой в белой панамке. У нее длинные каштановые волосы, зеленые глаза и громкий строгий голос. Ага, ну здрасьте Ольга Дмитриевна. Народ выстроен в шеренгу по двое и дружной толпой направлен в лагерь. Меня поставили с каким-то блондинчиком...постойте, так это же Электроник.
-Привет. Я Артём, а тебя как зовут?
-Электроник. - как-то немного смущенно ответил он.
-А фамилия случайно не Сыроежкин, а?!
-Как ты догадался? А, хотя фильм-то все смотрели.
Мы вместе посмеялись, и решили вспомнить лучшие моменты “Приключений Электроника”.
Вожатые привели нас на площадь и кое-как расставили по периметру. Вместо Генды, в центре площади стоял стандартный памятник Владимиру Ильичу Ленину. Ну, это даже скучно как-то. За моей спиной оказалась “Доска информации”, на которой была карта лагеря. Пока ничего не происходило, я обернулся и стал её изучать. А "Совёнок" подрос до размеров филина! Территория намного больше, домиков и хозяйственных зданий тоже прибавилось. Но вот Ольга Дмитриевна поднялась на трибуну и произнесла пламенную приветственную, после которой последовала важная информация(в отличие от Семёна я решил не пропускать её мимо ушей).
Смена продлиться две недели. Сегодня суббота 5 июля. В воскресенье утром, 20 июля автобусы отвозят всех на железнодорожный вокзал в Сочи.
После этой линейки всем выдадут пионерскую форму и ключи от домиков. Домики распределены зонально по отрядам, а внутри зон по "девчачьим" и "мальчуковым" улицам.
Питание четыре раза в день: 9:00-завтрак, 13:00-обед, 18:00-полдник, 20:00-ужин.
Подъем в 7:00. Зарядка. После завтрака-линейка. Отбой в 22:00.
Территория лагеря огорожена по всему периметру, кроме леса, бетонным забором. В лес можно немного углубиться, но там забор из сетки-рабицы с колючей проволокой и тоже ворота. Ворота охраняются, и пионеров, без разрешения вожатых не выпускают. Зато по территории лагеря можно передвигаться свободно.
Есть пляж и лодочная станция, но опять-таки, без вожатых не покупаешься и лодку не возьмешь. За этим следят спасатель и смотритель станции.
После общей информации, наконец началось знакомство с персоналом лагеря и распределение по отрядам. Всего получилось четыре отряда. Я, как и остальные старшие подростки, был зачислен в первый отряд. Со мной вместе Электроник Сыроежкин, Александр Кавказин, Славяна Майорова, Евгения Молчанова и Алиса Двачевская. Так, ну эти нам знакомы. Вслушиваюсь дальше в имена. Есть две Елены. Интересно, какая из них "та самая". Ну судя по " красноречивой" реакции ДваЧе-это Елена Синявцева. Хорошо. Ульянка должна быть в младших отрядах, позже поищем. А вот с Мику беда. Не нашлось никого с таким именем и, разумеется, с ТАКОЙ прической. Вожатой нашего отряда была сама ОД, по совместительству помощница директора. Да, теперь с ней шутки плохи - сразу “на ковёр” могут вызвать. Дальше нас распределили по двое и выдали ключи от домиков и два комплекта пионерской формы. Моим соседом стал Анатолий Кудрявцев, тот самый парень, который разбудил меня в автобусе. Получив форму и ключи, мы направились по домам, разбирать вещи и переодеваться.
-Тём, а ты сам откуда?
-Из Подмосковья. Воскресенск, слышал о таком городе?
-Еще бы! Промышленность, фабрики, заводы. Мощный город!
Ага, знал бы ты во что он превратился.
-А ты откуда?
-Геленджик.
Дом, милый дом. По крайней мере на ближайшие две недели. Домик оказался весьма уютный и благоустроенный. Хорошие светильники, чистые постели с новым бельем, аккуратные скатерочки и занавески. Только вот розеток не было. Точнее одна была, но её закрыли маленькой дверцей на замок. Правильно, нечего нагревательные приборы использовать. Да и зачем, собственно, пионерам розетка? Ни «яблок», ни «зеленых человечков» пока не изобрели. А время и на часах можно посмотреть. СТОП! Часы. Наручные. Откуда? «Чайка». Однако, богато такие часики в 16 лет носить. И тут я начинаю снова осознавать, где нахожусь. Я приехал на автобусе №410 в пионерлагерь «Совёнок». Из 2015 в 1987 и мне сейчас 16 лет. Оказался в другом времени, а возможно и в другом мире. Мире игры? Или это уже не игра? Да, здесь есть Славя, Лена, Алиса, Электроник и даже Ольга Дмитриевна. И что? Надо пройти этот квест, чтобы выбраться? А если не пройдешь? Или пройдешь, но выхода не будет? Или будет как с…НЕТ! ТОЛЬКО НЕ ТАК!
-Ей, Тём, ты чего?!- Толя настороженно смотрит на тебя- На тебе лица нет.
-Всё нормально. Я кажется оставил дома одну важную вещь…- начинаю судорожно рыться в чемодане.
Ответы! Мне нужны ответы! Или хотя бы подсказки. Вот оно! Среди брюк и рубашек я нахожу заклеенный конверт. На нём нарисован смайлик, напоминающий девочку с ушками. Я вышел из домика, чтобы прочитать письмо в одиночестве. Толя проводил меня озадаченным взглядом. Присев на крыльцо, дрожащими руками открываю конверт и достаю…пустой лист. Белый пустой лист. И только в нижнем правом углу два предложения: «Ты один. Твоя судьба в твоих руках.» ТЫ ОДИН! ОДИН! Кровь пульсирует в висках. Один. Как? Почему? Нет пути назад? Что делать? Ведь у Семёна всё было хорошо. А у меня? Из ступора меня выводит Толя.
-Я не знаю, что твориться у тебя сейчас в голове, но прежде чем принимать серьезные решения, надо покушать. Пошли на полдник.
Я медленно встаю и на ватных ногах иду до столовой. Как и ожидалось, пионеры толпятся и шумят. Младшие, стоя в очереди, попутно успевают играть в какую-то игру. Вожатые пытаются призвать всех к порядку, но безуспешно. В столовой все столы оказались строго закреплены за отрядами, и на каждом уже лежали свежие плюшки и стояли подносы с кефиром. Кто-то из пионеров хватал плюшки и убегал дальше на улицу, другие ели в столовой, собираясь в небольшие компании. Нас с Толей подозвал к себе Электроник.
-Эй ребята, давай к нам. Будем знакомы – Электроник. А это Шурик.
-Толя.
-Артём - ответил я, пожимая руку Шурику.
И, как следовало ожидать, братья-кибернетики начали агитировать вступить в их кружок. Но Толя сразу отказался, сказав, что он пойдет в музыкальный так как на гитаре хорошо играет.
-Ну а ты, Тём?
-Я подумаю.
Покончив с едой, я вышел на улицу и сел на лавочку возле столовой. Все расходятся по своим делам. Редкие парочки постарше удалялись в сторону леса (видимо не первый год вместе в этот лагерь приезжают), вожатые пошли на площадь, что-то увлеченно обсуждая. На часах было 17:20. До ужина еще навалом времени, и я решил пойти на пристань, освежиться.
Славя сидела на мостике и водила ножками по воде. Её туфельки и гольфы лежали рядышком. Услышав шаги, она обернулась.
-Привет, - растеряно начал я - а чего ты тут одна сидишь в дали от всех? - Вот дурак! Кто же так начинает разговор? Я явно растерял хватку после расставания со своей девушкой. Сердце бешено заколотилось, я замолчал и в немой сцене ожидал ответа.
-Привет. День выдался жаркий, а у озера прохладный ветерок.
-Я первый раз приехал сюда. - “...и в последний, если выберусь отсюда”-подумалось мне - А ты Славя?
-А я была здесь в прошлом году. Хочешь, я тебе всё покажу?
-Если тебе не трудно. - я стою перед ней, краснее вареного рака, и осознавая всю ущербность ситуации.
-Подожди минутку.
Славя резво отряхнула ножки, натянула гольфики и туфли.
-Ну, пойдем. Начнем от площади, так проще ориентироваться, да и карта там на информационной доске есть.
Пока вы молча идете по пляжу. Славя кажется витающей в своих мыслях.
-О чем ты так увлеченно думаешь? – прервал я долгое молчание стараясь завязать разговор.
Кто-то интенсивно трясет меня за плечо.
-Проснись, лежебока. Приехали.
Светловолосый паренек лет шестнадцати, убедившись, что я очнулся, убрал руку с плеча и протянул её мне в приветственном жесте.
-Толя. А тебя как звать?
-Артём. - я машинально пожал руку, хотя сам ещё с трудом отходил ото сна. Шея затекла и голова болела.
-Ты как в райцентре сел, так всю дорогу и проспал. Давай, поднимайся, все ребята уже на улице. Сейчас будут багаж раздавать.
Толя направился к выходу, а я остался сидеть и приводить мысли в порядок. Неужели получилось?! Ну да, за окном жаркий солнечный летний день. Вот справа те самые статуи пионеров, ворота и большая вывеска пионерлагеря “Совёнок”. Кстати, а как я выгляжу? Цветастая рубашка с коротким рукавом, модные джинсы-варёнки и остромысые туфли. Стильно. Теперь бы в зеркало глянуть. О, боковые зеркала автобуса. Выходя на улицу, я оценил нового себя - Артём времён старших классов. Здоровый цвет лица, румянец, исчезли мешки под глазами. Продолжаем оценивать обстановку. В отличие от Семёна, я прибыл не как одинокий и загадочный гость. На остановке стояли четыре “типичных Икаруса”, вокруг которых собралось около двух сотен ребят и девчат возрастом лет от 10-12 до 16. Малышня бегала и шумела, те, что постарше собирались группами, знакомились. Водители тем временем раздавали багаж, громогласно выкрикивая имена.
-Баюков Артём.
-Я! - отклик вырвался машинально. Стоп! Багаж? Откуда?
-Держи. - водитель выдал мне большой кожаный чемодан с перетягивающими ремнями. На нем действительно висела бирка с моим именем.
Тяжелый, блин. Интересно, что же там лежит? Тем временем Вселенная из Хаоса стремилась к Порядку - несколько взрослых, по-видимому вожатые, начали собирать детей по возрастным группам. Взгляд задерживается на одной вожатой в белой панамке. У нее длинные каштановые волосы, зеленые глаза и громкий строгий голос. Ага, ну здрасьте Ольга Дмитриевна. Народ выстроен в шеренгу по двое и дружной толпой направлен в лагерь. Меня поставили с каким-то блондинчиком...постойте, так это же Электроник.
-Привет. Я Артём, а тебя как зовут?
-Электроник. - как-то немного смущенно ответил он.
-А фамилия случайно не Сыроежкин, а?!
-Как ты догадался? А, хотя фильм-то все смотрели.
Мы вместе посмеялись, и решили вспомнить лучшие моменты “Приключений Электроника”.
Вожатые привели нас на площадь и кое-как расставили по периметру. Вместо Генды, в центре площади стоял стандартный памятник Владимиру Ильичу Ленину. Ну, это даже скучно как-то. За моей спиной оказалась “Доска информации”, на которой была карта лагеря. Пока ничего не происходило, я обернулся и стал её изучать. А "Совёнок" подрос до размеров филина! Территория намного больше, домиков и хозяйственных зданий тоже прибавилось. Но вот Ольга Дмитриевна поднялась на трибуну и произнесла пламенную приветственную, после которой последовала важная информация(в отличие от Семёна я решил не пропускать её мимо ушей).
Смена продлиться две недели. Сегодня суббота 5 июля. В воскресенье утром, 20 июля автобусы отвозят всех на железнодорожный вокзал в Сочи.
После этой линейки всем выдадут пионерскую форму и ключи от домиков. Домики распределены зонально по отрядам, а внутри зон по "девчачьим" и "мальчуковым" улицам.
Питание четыре раза в день: 9:00-завтрак, 13:00-обед, 18:00-полдник, 20:00-ужин.
Подъем в 7:00. Зарядка. После завтрака-линейка. Отбой в 22:00.
Территория лагеря огорожена по всему периметру, кроме леса, бетонным забором. В лес можно немного углубиться, но там забор из сетки-рабицы с колючей проволокой и тоже ворота. Ворота охраняются, и пионеров, без разрешения вожатых не выпускают. Зато по территории лагеря можно передвигаться свободно.
Есть пляж и лодочная станция, но опять-таки, без вожатых не покупаешься и лодку не возьмешь. За этим следят спасатель и смотритель станции.
После общей информации, наконец началось знакомство с персоналом лагеря и распределение по отрядам. Всего получилось четыре отряда. Я, как и остальные старшие подростки, был зачислен в первый отряд. Со мной вместе Электроник Сыроежкин, Александр Кавказин, Славяна Майорова, Евгения Молчанова и Алиса Двачевская. Так, ну эти нам знакомы. Вслушиваюсь дальше в имена. Есть две Елены. Интересно, какая из них "та самая". Ну судя по " красноречивой" реакции ДваЧе-это Елена Синявцева. Хорошо. Ульянка должна быть в младших отрядах, позже поищем. А вот с Мику беда. Не нашлось никого с таким именем и, разумеется, с ТАКОЙ прической. Вожатой нашего отряда была сама ОД, по совместительству помощница директора. Да, теперь с ней шутки плохи - сразу “на ковёр” могут вызвать. Дальше нас распределили по двое и выдали ключи от домиков и два комплекта пионерской формы. Моим соседом стал Анатолий Кудрявцев, тот самый парень, который разбудил меня в автобусе. Получив форму и ключи, мы направились по домам, разбирать вещи и переодеваться.
-Тём, а ты сам откуда?
-Из Подмосковья. Воскресенск, слышал о таком городе?
-Еще бы! Промышленность, фабрики, заводы. Мощный город!
Ага, знал бы ты во что он превратился.
-А ты откуда?
-Геленджик.
Дом, милый дом. По крайней мере на ближайшие две недели. Домик оказался весьма уютный и благоустроенный. Хорошие светильники, чистые постели с новым бельем, аккуратные скатерочки и занавески. Только вот розеток не было. Точнее одна была, но её закрыли маленькой дверцей на замок. Правильно, нечего нагревательные приборы использовать. Да и зачем, собственно, пионерам розетка? Ни «яблок», ни «зеленых человечков» пока не изобрели. А время и на часах можно посмотреть. СТОП! Часы. Наручные. Откуда? «Чайка». Однако, богато такие часики в 16 лет носить. И тут я начинаю снова осознавать, где нахожусь. Я приехал на автобусе №410 в пионерлагерь «Совёнок». Из 2015 в 1987 и мне сейчас 16 лет. Оказался в другом времени, а возможно и в другом мире. Мире игры? Или это уже не игра? Да, здесь есть Славя, Лена, Алиса, Электроник и даже Ольга Дмитриевна. И что? Надо пройти этот квест, чтобы выбраться? А если не пройдешь? Или пройдешь, но выхода не будет? Или будет как с…НЕТ! ТОЛЬКО НЕ ТАК!
-Ей, Тём, ты чего?!- Толя настороженно смотрит на тебя- На тебе лица нет.
-Всё нормально. Я кажется оставил дома одну важную вещь…- начинаю судорожно рыться в чемодане.
Ответы! Мне нужны ответы! Или хотя бы подсказки. Вот оно! Среди брюк и рубашек я нахожу заклеенный конверт. На нём нарисован смайлик, напоминающий девочку с ушками. Я вышел из домика, чтобы прочитать письмо в одиночестве. Толя проводил меня озадаченным взглядом. Присев на крыльцо, дрожащими руками открываю конверт и достаю…пустой лист. Белый пустой лист. И только в нижнем правом углу два предложения: «Ты один. Твоя судьба в твоих руках.» ТЫ ОДИН! ОДИН! Кровь пульсирует в висках. Один. Как? Почему? Нет пути назад? Что делать? Ведь у Семёна всё было хорошо. А у меня? Из ступора меня выводит Толя.
-Я не знаю, что твориться у тебя сейчас в голове, но прежде чем принимать серьезные решения, надо покушать. Пошли на полдник.
Я медленно встаю и на ватных ногах иду до столовой. Как и ожидалось, пионеры толпятся и шумят. Младшие, стоя в очереди, попутно успевают играть в какую-то игру. Вожатые пытаются призвать всех к порядку, но безуспешно. В столовой все столы оказались строго закреплены за отрядами, и на каждом уже лежали свежие плюшки и стояли подносы с кефиром. Кто-то из пионеров хватал плюшки и убегал дальше на улицу, другие ели в столовой, собираясь в небольшие компании. Нас с Толей подозвал к себе Электроник.
-Эй ребята, давай к нам. Будем знакомы – Электроник. А это Шурик.
-Толя.
-Артём - ответил я, пожимая руку Шурику.
И, как следовало ожидать, братья-кибернетики начали агитировать вступить в их кружок. Но Толя сразу отказался, сказав, что он пойдет в музыкальный так как на гитаре хорошо играет.
-Ну а ты, Тём?
-Я подумаю.
Покончив с едой, я вышел на улицу и сел на лавочку возле столовой. Все расходятся по своим делам. Редкие парочки постарше удалялись в сторону леса (видимо не первый год вместе в этот лагерь приезжают), вожатые пошли на площадь, что-то увлеченно обсуждая. На часах было 17:20. До ужина еще навалом времени, и я решил пойти на пристань, освежиться.
Славя сидела на мостике и водила ножками по воде. Её туфельки и гольфы лежали рядышком. Услышав шаги, она обернулась.
-Привет, - растеряно начал я - а чего ты тут одна сидишь в дали от всех? - Вот дурак! Кто же так начинает разговор? Я явно растерял хватку после расставания со своей девушкой. Сердце бешено заколотилось, я замолчал и в немой сцене ожидал ответа.
-Привет. День выдался жаркий, а у озера прохладный ветерок.
-Я первый раз приехал сюда. - “...и в последний, если выберусь отсюда”-подумалось мне - А ты Славя?
-А я была здесь в прошлом году. Хочешь, я тебе всё покажу?
-Если тебе не трудно. - я стою перед ней, краснее вареного рака, и осознавая всю ущербность ситуации.
-Подожди минутку.
Славя резво отряхнула ножки, натянула гольфики и туфли.
-Ну, пойдем. Начнем от площади, так проще ориентироваться, да и карта там на информационной доске есть.
Пока вы молча идете по пляжу. Славя кажется витающей в своих мыслях.
-О чем ты так увлеченно думаешь? – прервал я долгое молчание стараясь завязать разговор.
-Ни о чем. Просто отдыхаю. В этом лагере воздух наполнен ароматами цветов и трав - это так здорово. А вот тебя явно что-то тяготит. Словно ты не в лагерь приехал, а на экзамен.
-Д..да, я нервничаю. Просто первый раз в таком месте, боюсь, что плохо отнесутся ко мне.
Ага, плюс я сейчас общался с девушкой о которой лишь мечтал проходя игру. Голова снова рвалась от мыслей. Так, Тема, хватит, успокойся, лишнее гони прочь и расслабься.
-А почему к тебе должны плохо отнестись? - сказала Славя и очень внимательно посмотрела прямо мне в глаза. Я готов был утонуть в этих прекрасных голубых озерах. - Ты ведь хороший паренек, только стеснительный.
-Я не привык к большому скоплению народа. Поэтому мне не по себе. Больше люблю уединенность. "Ага дома, в чате за компьютером с очередным анонимом без пола, и надо же такое ляпнуть, не пойми почему и не ожидая от себя такого разговора"
-Любишь уединенность или привык к ней? Ты прямо как Лена Синявцева. Она тоже скрывает себя в книгах и молчании... Двачевская, ты что творишь?!
Я оборачиваюсь и вижу, как по окраине пляжа бегает группа пионеров из самого младшего отряда, а за ними гоняется маленькая рыжая бестия лет 14, со здоровенной саранчой в руках. Славя быстро хватает её за руку, когда та пробегает мимо.
-Ульянка, я тебе сколько раз говорила не дразнить и не обижать тех, кто младше. Кошмар, что от тебя, что от твоей сестры одни проблемы. Пошли.
-Пусти!
-Отпущу, когда вожатой сдам.
Так мы втроем выходим на площадь. Славя уверенно идет к лавочке, на которой сидит симпатичная женщина лет тридцати и что-то пишет в блокноте.
-Тамара Николаевна, вот сдаю вам.
-Ну, что опять натворила?
-Ничего-кукситься Ульянка
-Гонялась по всему пляжу за несколькими девчонками из 4-го отряда. Пугала их саранчой.
-Ну вот и что мне с тобой делать, Двачевская. Никто на тебя управы найти не может. Твою бы энергию, да в правильное русло. Ладно, пошли. Спасибо тебе Славя.
Ульянка на прощание из-за спины Тамары Николаевны, показала нам язык. Да уж, девочка-ракета. Только сопла у неё в разные стороны.
Тем временем к нам подходит мужчина лет сорока.
-Здравствуй Славя. Рад тебя снова видеть в "Совенке".
-Здравствуйте Максим Николаевич.
-Ну а вас как величать, молодой человек? - Максим Николаевич строго и оценивающе посмотрел на меня.
-Артём Баюков! - вытянувшись по стойке "смирно", отвечаю я.
Максим Николаевич улыбнулся и по-отечески похлопал по плечу. Всё напряжение сразу уходит.
-Ну, а я Орлов Максим Николаевич, директор "Совенка". Завтра на линейке все вместе увидимся и познакомимся, а сейчас, Славя, мне нужно с тобой поговорить. Пойдем.
Максим Николаевич и Славя ушли в сторону административного корпуса, оставив меня стоять в одиночестве на площади. Как-то со злостью и обидой я посмотрел в сторону куда директор увел Славю. И только тогда поймал себя на мысли, что ревную. А с чего бы мне ревновать? Только с ней познакомился, вернее второй раз познакомился. Мысли переплелись, игра и реальность смешались в голове. Я решил освежится и направился к баням. Надеюсь что не встречу никого. Особенно ДваЧе. Последнее я непроизвольно сказал в слух, подходя к баням.
Пронзительный свист, резкий оклик "Эй!". Я не успел обернуться и получил мощный толчок плечом в спину. Хорошо, что земля мягче асфальта. На спине я ощутил чей-то ботинок.
-Никогда не называй меня или мою сестру ДваЧе, понял! - зло прошипела Алиса, наклонившись к твоему уху. - Ладно, вставай уже.
Алиса убрала ногу у меня со спины. Я поднялся и стал отряхиваться под многоголосый смех. Браво, Тём, свидетелями твоего позора стали несколько парней и девчонок из первого отряда, среди которых был и Толик. Он уже где-то раздобыл гитару, и сейчас настраивал её, сидя на крыльце пионерского домика. Алиса направилась к ним, кинув через плечо: "Позже еще поговорим. Из-за тебя Ульянку наказали."
Спина болит, на лице несколько ссадин и разбитый нос в качестве бонуса. Замечательно!
-Паренек, ты как?-к тебе подошел незнакомый мужчина неопределенно-сильнопьющего возраста.
-Всё в порядке. А вы кто?
-Петрович - дворник тутошный. И за банькой присматриваю. А ты что, попариться шел?
-Шел, но немного не дошел...
-Дык, это, банный день тока по воскресеньям. Хошь помыться - есть душевые кабины около стадиона и на лодочной станции. Но тебе ща в медпункт надобыть. А мне еще Ильича от птичьих подарочков очищать...
И дворник направился в сторону площади. А от крыльца уже слышались знакомые три аккорда: "Группа крови на рукаве...". Да, Толик сейчас явно в лучшем положении, чем я.
Держа разбитый нос, я поковылял в медпункт. В игре медсестрой была Виола. Интересно, а кто тут будет? Я постучался в дверь медпункта.
-Здравствуйте можно войти? Я тут упал споткнувшись. Нос вот разбил.
Медсестра повернулась, и моему взору предстала высокая девушка лет 30, в длинном белом медицинском халате. Свои длинные черные волосы она собрала в высокий хвост, а сквозь очки в элегантной оправе, на меня смотрели большие карие глаза. На столе, за её спиной мелькнула табличка «Олимпиада Владимировна». Значит это точно не Виола.
-Здравствуй, я что-то не припомню тебя. Раньше приезжал сюда?
-Н..нет! Я тут первый раз!-промямлил я осматривая медпункт и саму медсестру. Я зажимая нос рукой прошел к ней. На лице так же красовались ссадины.
Олимпиада посадила его на стул и стала осматривать нос и ссадины.
-Интересно же ты споткнулся, пионер, лицом и спиной одновременно. – с сарказмом заметила Олимпиада. След на спине от ботинка Алисы выдал с головой.
-Ну тогда вы и сами все знаете и понимаете. -тихо проговорил. "Алиса ну спасибо, теперь еще и перед медсестрой опозорился.”
-Ну значит, с ребятами ты уже познакомился. – улыбнулась она и стала обрабатывать ссадины. – Нос цел, повезло, царапины быстро заживут. А вот твою спину я хотела бы осмотреть. Раздевайся.
-А? Зачем? Л..ладно. - немного испугавшись я снял рубашку и оголил торс.
-Как это зачем? - удивилась медсестра - А если смещение позвоночных дисков?
Её пальчики уже бегали вдоль моего позвоночника. От этих прикосновений у по всему телу пошли мурашки…Хруст! Искры из глаз, словно на этот раз принял удар Алисы в лицо.
-Ну вот, всё вправили, а то бы ходил сгорбившись, как старик. Одеваться. Ватные тампоны можно уже вынуть из носа. Скоро ужин – советую почистить форму, а то влетит от вожатой.
Медсестра села за стол и приготовилась что-то писать в свой журнал.
-Так как тебя зовут, везунчик?
-Артем Баюков. Спасибо вам большое! Мне пора бежать. - я вышел из медпункта и направился в сторону площади.
Хотелось просто посидеть на лавочке и дождаться Славю, что бы пойти вместе в столовую.
-Баюков! – прогремела Ольга Дмитриевна – Почему в таком виде! Галстук растрепан, рубашка испачкана. Я уже не говорю про грязные руки и колени! Разве так должен выглядеть настоящий пионер?! А ну быстро пошел и привел себя в порядок, а то в столовую не допущу.
-Ну я это...упал споткнувшись. Да, и галстук завязывать не умею Ольга Дмитревна! - виновато опустил я голову.
Мимо проходившие девчонки из второго отряда тихонько посмеивались и указывали на меня пальчиками.
-Не важно, что произошло, - уже спокойнее продолжила вожатая - иди умойся и поменяй рубашку, а галстук я тебе помогу завязать, когда вернешься. Давай быстренько, а то до ужина 15 минут.
Позор за позором. Да что ж это такое то? Я кивнул Ольге Дмитриевне и побежал умываться. Мда, «многоногая жестяная черепашка» ничем не отличается от той, что была в игре, разве только побольше… Я быстро умылся. Забежав в домик, сменил рубашку и отправился на площадь. Там оказалось очень многолюдно. Интересно, что произошло? Попытаюсь протиснуться в центр, может что увижу.
-Так, все разошлись! Вожатые, разберитесь со своими отрядами. – оказывается здесь и Максим Николаевич.
Пионеры резко разошлись по отрядам и построились для похода на ужин. Мне так и не удалось увидеть, что же стало причиной всей этой сумятицы так как директор и группа охранников быстро окружили то место.
-А что тут было? – спрашиваешь ты у рядом идущего Шурика.
-Позже расскажу – шепотом отвечает он.
На ужин было пюре, котлеты и компот. Старшие отряды ели молча и не поднимая взгляда от тарелок. Мелких же общая напряженность похоже вообще не коснулась. Только Ульянка вынуждена была сидеть смирно рядом с Тамарой Николаевной. Странно, но Слави по прежнему не было видно. Я решил спросить у Ольги Дмитриевной о том, где она.
-Видимо, всё еще занята поручением Максима Николаевича.
-А как же ужин?
-Ничего, она и попозже в столовую может зайти. Да и порция на неё осталась.
После ужина меня терзало неясное беспокойство. Слишком много всего произошло за день, и надо было это как-то всё утрясти в голове. Я молча блуждал среди домиков “жилого квартала”. Немногочисленные пионеры сидели на лавочках или прямо на крыльце. Кто-то играл в шахматы или карты, другие просто болтали о своем. Почти во всех корпусах уже горел свет. Походив около минут 20, я заметил Славю, идущую со стороны административного корпуса. Она выглядит немного уставшей, но радостной.
Она заметила меня и приветливо улыбнулась.
-О, Артём, здравствуй. Гуляешь?
-Да, вот прохаживаюсь тут. После медпункта, в который попал после встречи с Алисой.
Я рассказал Славе о том что произошло на площади, и как старшие вели себя после этого. Но, что это было я не увидел. Может, Славя знает что-нибудь?
-Ты, наверное, голодна? Столовая еще открыта, можем зайти туда. Если ты конечно никуда не торопишься? А то я наверное не вовремя и мешаю твоим делам. - я осмотрел ее с ног до головы и выдохнув добавил. - Да и отдохнуть тебе не мешало бы.
-Да, я немножко притомилась, поэтому до столовой не пойду. У Жени, соседки, найдется, что перекусить. Заодно у неё узнаю, что было на площади, может она больше видела. Ладно, я пойду. И да, Артём, спасибо за заботу.
Славя улыбнулась на прощанье, помахала ручкой и пошла в сторону "женского квартала" нашего отряда. Я улыбнулся, глядя ей в след, и решил направится к душевым, что были У спортзала. Все таки, желание помыться пересилило все. И я уже ни о чем думать не мог.
По пути я заглянул в свой домик, взял все необходимое для мытья и направился к душевым. Шел я озираясь по сторонам и ожидая, что где-нибудь выскочит Алиса, или Ульянка с какой-нибудь саранчой. Дорога прошла без приключений. На стадионе двое парней из моего отряда, кажется, Серёга и Витя, занимались на турниках, а девочка из второго отряда бегала по дорожке. Красивые зелено-серые глаза, длинные ресницы, короткие светло-русые волосы и миловидное личико. Она была одета в коротенькие синие спортивные шорты и белую футболку, что подчеркивало её спортивное телосложение. Владимир Викторович, здешний физрук, стоял с секундомером и следил за бегуньей.
-Здравствуйте Владимир Викторович.
-Привет, пионер. Таня, ровнее дыхание!
-А можно я схожу в душевую кабинку?
-Да, конечно. Не ускоряйся так сильно!
Спортсменка, комсомолка, красавица. Но сейчас ей явно не до меня.
Когда я закончил мыться и вышел на улицу, на стадионе уже было пусто. Еще бы, до отбоя осталось 10 минут. Пожалуй, и мне надо поторопиться, а то влетит от Ольги Дмитриевной.
Я вернулся в домик как раз ровно в 22:00. Толик уже валялся на постели. Рядом на тумбочке стоял маленький кассетный магнитофон на батарейках, из которого тихо звучал очередной шедевр «трехаккордного самурая» про звезду по имени Солнце. Я разделся и лег на постель. Немного подумав о своем, я повернулся к Толику.
-Эй, дружище, как прошел день? Чем занимался? - я посмотрел на него с интересом и ожидал рассказа. Мой-то день прошел очень неважно.
-Ну после того, как тебе Алиска нос расквасила, мы до ужина на ступеньках просидели. Маша, послушав как я на гитаре играю, предложила вместе с ней в музыкальный кружок записаться завтра. Потом я на стадион пошел, помог парням сетки на ворота натянуть, с физруком поболтал, узнал какие секции будут в этом году работать. Со вторым отрядом партеечку в «дурака» перекинулся, на спор. Выиграл, вот смотри, - Толя показал новенький значок с «Рэмбо: Первая кровь». - Ну, а у тебя как? Смотрю, медсестра тебя ловко подлатала.
-Кстати, ты знаешь что случилось на площади? Почему все там так толпились?. Я немного не успел подбежать и так и не увидел произошедшего-начал я расспрашивать Толика.
-Ты это о чём? – Толик озадаченно посмотрел на меня. - Я вроде бы ни от кого из ребят не слышал, что на площади сегодня было что-то интересное.
Очень странно. Они это еще и скрывают что ли.
-Понятно. Ладно я кажется засыпаю. Спокойной ночи. - я отвернулся к стенке и решил заснуть, старательно отгоняя круговорот мыслей и образов.
-Д..да, я нервничаю. Просто первый раз в таком месте, боюсь, что плохо отнесутся ко мне.
Ага, плюс я сейчас общался с девушкой о которой лишь мечтал проходя игру. Голова снова рвалась от мыслей. Так, Тема, хватит, успокойся, лишнее гони прочь и расслабься.
-А почему к тебе должны плохо отнестись? - сказала Славя и очень внимательно посмотрела прямо мне в глаза. Я готов был утонуть в этих прекрасных голубых озерах. - Ты ведь хороший паренек, только стеснительный.
-Я не привык к большому скоплению народа. Поэтому мне не по себе. Больше люблю уединенность. "Ага дома, в чате за компьютером с очередным анонимом без пола, и надо же такое ляпнуть, не пойми почему и не ожидая от себя такого разговора"
-Любишь уединенность или привык к ней? Ты прямо как Лена Синявцева. Она тоже скрывает себя в книгах и молчании... Двачевская, ты что творишь?!
Я оборачиваюсь и вижу, как по окраине пляжа бегает группа пионеров из самого младшего отряда, а за ними гоняется маленькая рыжая бестия лет 14, со здоровенной саранчой в руках. Славя быстро хватает её за руку, когда та пробегает мимо.
-Ульянка, я тебе сколько раз говорила не дразнить и не обижать тех, кто младше. Кошмар, что от тебя, что от твоей сестры одни проблемы. Пошли.
-Пусти!
-Отпущу, когда вожатой сдам.
Так мы втроем выходим на площадь. Славя уверенно идет к лавочке, на которой сидит симпатичная женщина лет тридцати и что-то пишет в блокноте.
-Тамара Николаевна, вот сдаю вам.
-Ну, что опять натворила?
-Ничего-кукситься Ульянка
-Гонялась по всему пляжу за несколькими девчонками из 4-го отряда. Пугала их саранчой.
-Ну вот и что мне с тобой делать, Двачевская. Никто на тебя управы найти не может. Твою бы энергию, да в правильное русло. Ладно, пошли. Спасибо тебе Славя.
Ульянка на прощание из-за спины Тамары Николаевны, показала нам язык. Да уж, девочка-ракета. Только сопла у неё в разные стороны.
Тем временем к нам подходит мужчина лет сорока.
-Здравствуй Славя. Рад тебя снова видеть в "Совенке".
-Здравствуйте Максим Николаевич.
-Ну а вас как величать, молодой человек? - Максим Николаевич строго и оценивающе посмотрел на меня.
-Артём Баюков! - вытянувшись по стойке "смирно", отвечаю я.
Максим Николаевич улыбнулся и по-отечески похлопал по плечу. Всё напряжение сразу уходит.
-Ну, а я Орлов Максим Николаевич, директор "Совенка". Завтра на линейке все вместе увидимся и познакомимся, а сейчас, Славя, мне нужно с тобой поговорить. Пойдем.
Максим Николаевич и Славя ушли в сторону административного корпуса, оставив меня стоять в одиночестве на площади. Как-то со злостью и обидой я посмотрел в сторону куда директор увел Славю. И только тогда поймал себя на мысли, что ревную. А с чего бы мне ревновать? Только с ней познакомился, вернее второй раз познакомился. Мысли переплелись, игра и реальность смешались в голове. Я решил освежится и направился к баням. Надеюсь что не встречу никого. Особенно ДваЧе. Последнее я непроизвольно сказал в слух, подходя к баням.
Пронзительный свист, резкий оклик "Эй!". Я не успел обернуться и получил мощный толчок плечом в спину. Хорошо, что земля мягче асфальта. На спине я ощутил чей-то ботинок.
-Никогда не называй меня или мою сестру ДваЧе, понял! - зло прошипела Алиса, наклонившись к твоему уху. - Ладно, вставай уже.
Алиса убрала ногу у меня со спины. Я поднялся и стал отряхиваться под многоголосый смех. Браво, Тём, свидетелями твоего позора стали несколько парней и девчонок из первого отряда, среди которых был и Толик. Он уже где-то раздобыл гитару, и сейчас настраивал её, сидя на крыльце пионерского домика. Алиса направилась к ним, кинув через плечо: "Позже еще поговорим. Из-за тебя Ульянку наказали."
Спина болит, на лице несколько ссадин и разбитый нос в качестве бонуса. Замечательно!
-Паренек, ты как?-к тебе подошел незнакомый мужчина неопределенно-сильнопьющего возраста.
-Всё в порядке. А вы кто?
-Петрович - дворник тутошный. И за банькой присматриваю. А ты что, попариться шел?
-Шел, но немного не дошел...
-Дык, это, банный день тока по воскресеньям. Хошь помыться - есть душевые кабины около стадиона и на лодочной станции. Но тебе ща в медпункт надобыть. А мне еще Ильича от птичьих подарочков очищать...
И дворник направился в сторону площади. А от крыльца уже слышались знакомые три аккорда: "Группа крови на рукаве...". Да, Толик сейчас явно в лучшем положении, чем я.
Держа разбитый нос, я поковылял в медпункт. В игре медсестрой была Виола. Интересно, а кто тут будет? Я постучался в дверь медпункта.
-Здравствуйте можно войти? Я тут упал споткнувшись. Нос вот разбил.
Медсестра повернулась, и моему взору предстала высокая девушка лет 30, в длинном белом медицинском халате. Свои длинные черные волосы она собрала в высокий хвост, а сквозь очки в элегантной оправе, на меня смотрели большие карие глаза. На столе, за её спиной мелькнула табличка «Олимпиада Владимировна». Значит это точно не Виола.
-Здравствуй, я что-то не припомню тебя. Раньше приезжал сюда?
-Н..нет! Я тут первый раз!-промямлил я осматривая медпункт и саму медсестру. Я зажимая нос рукой прошел к ней. На лице так же красовались ссадины.
Олимпиада посадила его на стул и стала осматривать нос и ссадины.
-Интересно же ты споткнулся, пионер, лицом и спиной одновременно. – с сарказмом заметила Олимпиада. След на спине от ботинка Алисы выдал с головой.
-Ну тогда вы и сами все знаете и понимаете. -тихо проговорил. "Алиса ну спасибо, теперь еще и перед медсестрой опозорился.”
-Ну значит, с ребятами ты уже познакомился. – улыбнулась она и стала обрабатывать ссадины. – Нос цел, повезло, царапины быстро заживут. А вот твою спину я хотела бы осмотреть. Раздевайся.
-А? Зачем? Л..ладно. - немного испугавшись я снял рубашку и оголил торс.
-Как это зачем? - удивилась медсестра - А если смещение позвоночных дисков?
Её пальчики уже бегали вдоль моего позвоночника. От этих прикосновений у по всему телу пошли мурашки…Хруст! Искры из глаз, словно на этот раз принял удар Алисы в лицо.
-Ну вот, всё вправили, а то бы ходил сгорбившись, как старик. Одеваться. Ватные тампоны можно уже вынуть из носа. Скоро ужин – советую почистить форму, а то влетит от вожатой.
Медсестра села за стол и приготовилась что-то писать в свой журнал.
-Так как тебя зовут, везунчик?
-Артем Баюков. Спасибо вам большое! Мне пора бежать. - я вышел из медпункта и направился в сторону площади.
Хотелось просто посидеть на лавочке и дождаться Славю, что бы пойти вместе в столовую.
-Баюков! – прогремела Ольга Дмитриевна – Почему в таком виде! Галстук растрепан, рубашка испачкана. Я уже не говорю про грязные руки и колени! Разве так должен выглядеть настоящий пионер?! А ну быстро пошел и привел себя в порядок, а то в столовую не допущу.
-Ну я это...упал споткнувшись. Да, и галстук завязывать не умею Ольга Дмитревна! - виновато опустил я голову.
Мимо проходившие девчонки из второго отряда тихонько посмеивались и указывали на меня пальчиками.
-Не важно, что произошло, - уже спокойнее продолжила вожатая - иди умойся и поменяй рубашку, а галстук я тебе помогу завязать, когда вернешься. Давай быстренько, а то до ужина 15 минут.
Позор за позором. Да что ж это такое то? Я кивнул Ольге Дмитриевне и побежал умываться. Мда, «многоногая жестяная черепашка» ничем не отличается от той, что была в игре, разве только побольше… Я быстро умылся. Забежав в домик, сменил рубашку и отправился на площадь. Там оказалось очень многолюдно. Интересно, что произошло? Попытаюсь протиснуться в центр, может что увижу.
-Так, все разошлись! Вожатые, разберитесь со своими отрядами. – оказывается здесь и Максим Николаевич.
Пионеры резко разошлись по отрядам и построились для похода на ужин. Мне так и не удалось увидеть, что же стало причиной всей этой сумятицы так как директор и группа охранников быстро окружили то место.
-А что тут было? – спрашиваешь ты у рядом идущего Шурика.
-Позже расскажу – шепотом отвечает он.
На ужин было пюре, котлеты и компот. Старшие отряды ели молча и не поднимая взгляда от тарелок. Мелких же общая напряженность похоже вообще не коснулась. Только Ульянка вынуждена была сидеть смирно рядом с Тамарой Николаевной. Странно, но Слави по прежнему не было видно. Я решил спросить у Ольги Дмитриевной о том, где она.
-Видимо, всё еще занята поручением Максима Николаевича.
-А как же ужин?
-Ничего, она и попозже в столовую может зайти. Да и порция на неё осталась.
После ужина меня терзало неясное беспокойство. Слишком много всего произошло за день, и надо было это как-то всё утрясти в голове. Я молча блуждал среди домиков “жилого квартала”. Немногочисленные пионеры сидели на лавочках или прямо на крыльце. Кто-то играл в шахматы или карты, другие просто болтали о своем. Почти во всех корпусах уже горел свет. Походив около минут 20, я заметил Славю, идущую со стороны административного корпуса. Она выглядит немного уставшей, но радостной.
Она заметила меня и приветливо улыбнулась.
-О, Артём, здравствуй. Гуляешь?
-Да, вот прохаживаюсь тут. После медпункта, в который попал после встречи с Алисой.
Я рассказал Славе о том что произошло на площади, и как старшие вели себя после этого. Но, что это было я не увидел. Может, Славя знает что-нибудь?
-Ты, наверное, голодна? Столовая еще открыта, можем зайти туда. Если ты конечно никуда не торопишься? А то я наверное не вовремя и мешаю твоим делам. - я осмотрел ее с ног до головы и выдохнув добавил. - Да и отдохнуть тебе не мешало бы.
-Да, я немножко притомилась, поэтому до столовой не пойду. У Жени, соседки, найдется, что перекусить. Заодно у неё узнаю, что было на площади, может она больше видела. Ладно, я пойду. И да, Артём, спасибо за заботу.
Славя улыбнулась на прощанье, помахала ручкой и пошла в сторону "женского квартала" нашего отряда. Я улыбнулся, глядя ей в след, и решил направится к душевым, что были У спортзала. Все таки, желание помыться пересилило все. И я уже ни о чем думать не мог.
По пути я заглянул в свой домик, взял все необходимое для мытья и направился к душевым. Шел я озираясь по сторонам и ожидая, что где-нибудь выскочит Алиса, или Ульянка с какой-нибудь саранчой. Дорога прошла без приключений. На стадионе двое парней из моего отряда, кажется, Серёга и Витя, занимались на турниках, а девочка из второго отряда бегала по дорожке. Красивые зелено-серые глаза, длинные ресницы, короткие светло-русые волосы и миловидное личико. Она была одета в коротенькие синие спортивные шорты и белую футболку, что подчеркивало её спортивное телосложение. Владимир Викторович, здешний физрук, стоял с секундомером и следил за бегуньей.
-Здравствуйте Владимир Викторович.
-Привет, пионер. Таня, ровнее дыхание!
-А можно я схожу в душевую кабинку?
-Да, конечно. Не ускоряйся так сильно!
Спортсменка, комсомолка, красавица. Но сейчас ей явно не до меня.
Когда я закончил мыться и вышел на улицу, на стадионе уже было пусто. Еще бы, до отбоя осталось 10 минут. Пожалуй, и мне надо поторопиться, а то влетит от Ольги Дмитриевной.
Я вернулся в домик как раз ровно в 22:00. Толик уже валялся на постели. Рядом на тумбочке стоял маленький кассетный магнитофон на батарейках, из которого тихо звучал очередной шедевр «трехаккордного самурая» про звезду по имени Солнце. Я разделся и лег на постель. Немного подумав о своем, я повернулся к Толику.
-Эй, дружище, как прошел день? Чем занимался? - я посмотрел на него с интересом и ожидал рассказа. Мой-то день прошел очень неважно.
-Ну после того, как тебе Алиска нос расквасила, мы до ужина на ступеньках просидели. Маша, послушав как я на гитаре играю, предложила вместе с ней в музыкальный кружок записаться завтра. Потом я на стадион пошел, помог парням сетки на ворота натянуть, с физруком поболтал, узнал какие секции будут в этом году работать. Со вторым отрядом партеечку в «дурака» перекинулся, на спор. Выиграл, вот смотри, - Толя показал новенький значок с «Рэмбо: Первая кровь». - Ну, а у тебя как? Смотрю, медсестра тебя ловко подлатала.
-Кстати, ты знаешь что случилось на площади? Почему все там так толпились?. Я немного не успел подбежать и так и не увидел произошедшего-начал я расспрашивать Толика.
-Ты это о чём? – Толик озадаченно посмотрел на меня. - Я вроде бы ни от кого из ребят не слышал, что на площади сегодня было что-то интересное.
Очень странно. Они это еще и скрывают что ли.
-Понятно. Ладно я кажется засыпаю. Спокойной ночи. - я отвернулся к стенке и решил заснуть, старательно отгоняя круговорот мыслей и образов.
Продолжение
1 глава http://vn.reactor.cc/post/2310619
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2336203
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2344710
4 глава, часть 1 http://vn.reactor.cc/post/2360187
4 глава, часть 2 http://vn.reactor.cc/post/2363608
4 глава, часть 3 http://vn.reactor.cc/post/2367158
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2381587
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2397063
7 глава http://vn.reactor.cc/post/2425682
8 глава http://vn.reactor.cc/post/2452127
9 глава http://vn.reactor.cc/post/2482636
X
Запрещенная зона
Просыпаюсь утром от того, что в тренерской кто-то есть. И, не открывая глаз, уже знаю – кто. По звукам дыхания, по запахам, по поскрипыванию стула.
– Привет Рыжик.
– Доброе утро Сёма.
Открываю один глаз и, вывернув шею, удостоверяюсь – действительно Ульяна. Сидит и читает одну из тех книжек, что я так и не вернул бабе Глаше. Чуть опустила книжку и точно так-же, одним глазом, смотрит на меня.
– Если позволишь – я хочу встать и одеться.
– Ладно, уговорил.
Ульяна кладет раскрытую книжку корешком вверх, встает и уже собирается выйти, когда я ее останавливаю.
– Имей в виду, в этом лагере привилегия на мысленные пошлые шуточки только у меня.
– Ты… телепат?
– У тебя вздрогнули губы, в удержанной улыбке, и ты очень хитро прищурилась, но промолчала. Все, а теперь свободна.
Быстро натягиваю шорты, расправляю одеяло на кровати, беру умывальные причиндалы и, перед тем как выйти, гляжу одним глазом на книгу: мягкий переплет из белого картона, бумага, по качеству чуть лучше газетной, и называется фолиант сей «Горизонтальный транспорт в многомерной сети», за авторством неких Г. Д. Андрейко и М. Н. Колокольцева. На обложке штамп: «Для служебного пользования». Заинтересовавшись, открываю последнюю страницу книги, там, где печатают выходные данные, – так и есть: Глафира Денисовна Андрейко. Ну вот и познакомились. Смотрю на даты: сдано в набор и подписано в печать в 1985 году. Тираж 200 экземпляров. Аккуратно кладу книгу, где взял, и тут в дверь заглядывает Ульяна.
– Ну, ты уже встал?
– Ага, заходи, а я – умываться.
Выхожу в спортзал и направляюсь в душевую.
– Не ходи, там девочки в душе, после пробежки. – Ульяна кричит мне в след.
Действительно, дверь в душевую открывается и оттуда выходят все трое. Я только ворчу.
– Между прочим, могли бы предупредить. Я бы на крыльце подождал.
– А что такого-то? Дверь же закрыта на шпингалет, да и Ульяна проследила, чтобы ты к нам не ломился. – На последней фразе Саша улыбается.
– Ты хочешь сказать, что я, как дурак, две недели топтался каждое утро на крыльце, а мог бы спокойно и со вкусом валяться на кровати, пока вы там плещетесь?
– А мы все эти две недели удивлялись, что ты там топчешься на крыльце, а не валяешься на кровати.
– Девки, когда-нибудь я вас отшлепаю.
И улыбки до ушей у всех. Улыбки хорошие, но глаза Саши, мне все же не нравятся, похоже – плохо спала. Жаль, я не могу угадать ее настроение, как с Ульяной и разговор на языке мимики и жестов, как с Леной, у нас тоже не получается. На всякий случай пробую вопросительно поднять брови, нет – меня не поняли. Ладно, шутила, действительно, искренне, поэтому пусть живет.
Проспал я сегодня приход Ульяны с Сашей, поэтому быстро-быстро умываюсь, запираем с Ульяной спортзал и идем на линейку.
А Ульяна в спортзале капитально обустроилась, пользуясь служебным положением. Я так и не понял – где, но где-то здесь у нее хранится комплект пионерской формы, в который она, выгнав меня, и переоделась, подозреваю, что и купальник, где-то здесь же. Так пойдет дальше и из тренерской меня выживет. В домике Ольги живет Второй, а я пойду в домик к Алисе. М-м-м, вспоминаю эротический волейбол, заманчивый вариант, кстати...
– Ты чего улыбаешься?
– Да так, мысленной пошлой шутке, которую я никогда не озвучу.
– Чтобы не стала правдой? Я понимаю.
Хочу еще спросить Ульяну про книгу, но уже некогда, уже подошла Ольга и пионеры образовали привычное подобие строя. Опять я засыпаю стоя, под голос вожатой, опять, чтобы не заснуть и не свалиться ко всеобщему веселью, начинаю разглядывать пионеров, пока не натыкаюсь взглядом на Второго. Вот аккуратный парень – ни разу, в отличие от меня-пионера, линейку не пропустил, а еще стоит в строю так, как будто это ему знакомо и привычно, снисходительно поглядывая на томящихся пионеров. Интересно, где он такому выучился? А сейчас еще интереснее – Второй, оказывается, столь же, чуть иронично и снисходительно, поглядывает и на нас с Ольгой. Впрочем, не обидно поглядывает, а потом наши взгляды пересекаются, он понимает, что попался и коротко улыбается извиняющейся улыбкой. Я даже подумал, что он тоже проснувшийся, как и я, но только умело это скрывает, как и я же, но нет, это я бы почувствовал. Очень интересный двойник. Наконец, доходит очередь и до меня: быстро сообщаю о тренировке, о вечернем походе, о том, что мальчиков из среднего отряда ждет костровая площадка. Всё, линейка закончена.
До завтрака есть немного времени – присаживаюсь на скамейку. Наблюдаю за Вторым, а Второй застыл посреди площади и ищет кого-то взглядом, наконец, кивает и отправляется с площади в сторону главных ворот. Ищу глазами Лену, нет, Лена здесь, вон она у памятника Генде, и тоже смотрит вслед Второму, потом оглядывается, почувствовав мой взгляд, улыбается, но тут же прячет улыбку и подходит.
– Привет.
– Привет.
И всё. Я уже начал забывать, как Лена может отстраняться от окружающих, так вот она мне сейчас это напомнила. Стоит и разглядывает пряжки на своих босоножках, а мне гадай, то ли это демарш Второго ее сейчас расстроил, то ли это я где накосячил.
– Лен, садись, или на завтрак уже пойдем?
Лена просит меня прогуляться с ней до домика, а уже оттуда идти в столовую. Ну как просит, в своей обычной манере старой Лены скажет два слова, а мне догадывайся. Будет всю дорогу молчать, а потом, у домика, спросит, что я хочу ей сказать, раз напросился к ней в компанию. А я сам, в свою очередь, скажу ей, что это она меня сама в свою компанию пригласила, на эту мою реплику Лена обидится, виду не покажет, но еще больше уйдет в себя. Вот так незаметно отношения и портятся.
– Лена, только не заставляй меня догадываться, я человек не чуткий и в таких вещах плаваю. Попробуй вспомнить, как мы до сих пор общались.
– Хорошо, я попробую.
А я, оказывается, под подозрение попал после вчерашнего ЧП с Сашкой. Плакала Александра ночью, когда Лена в домик вернулась, за слезами было ничего не понять, Александра объяснять категорически отказывалась, только некоего Семена упомянула, что он, Семен, знает. Поскольку Семенов в лагере два, и Семен-второй с Сашей практически не общается, а вчера весь день был на глазах, остается только ваш покорный слуга. А памятуя про откровенность Лены о чувствах Саши к этому Семену, картина выстраивается совершенно в духе любовного романа. Так-как на роль казановы я, по общему мнению женской половины лагеря, не гожусь, то Лена, прежде всего, решила, что я, где-то допустил грубость, по отношению к Саше.
– До вечера Саша держалась, значит, а ночью проняло. Лен, в общем-то, это, прежде всего, Сашкина тайна, ну, раз уж она ко мне тебя отправила…
Ну и посоветоваться мне с кем-то надо. Не с вожатой же.
– ...тебе никогда не хотелось встретиться с собой? То есть со своим двойником из другого лагеря?
– А при чем тут…? Ну ладно, я, до сих пор, не верю, что лагерей больше одного. То есть, тебе я верю, и вас Семенов я вижу, но в голове не укладывается. Наверное хотелось бы.
– Вот. А я двух своих двойников лично знаю, но с одним, хоть и живем в одном лагере, но никак поговорить не получается, а второму, как вижу, так хочется по лицу ударить, а после вчерашнего боюсь, что, при встрече, лицом не ограничится. Но вот беда: видеть его – каждый цикл вижу, а встретиться не могу.
Рассказываю Лене о встрече Саши с Пионером, о своей вчерашней встрече с Сашей, о том как Саша плакала без слез, о ее шоке. Лена, какое-то время обдумывает мои слова.
– Знаешь Семен, наверное это как заноза.
– В смысле?
– Ну вот ты предложил нам, две недели назад, оставить записку на банке с вареньем. И сказал, что это для тех, кого поселят после нас. А мы приехали и я эту записку сама же и прочитала. – Лена молчит какое-то время, а потом добавляет. И посадила занозу, куда-то сюда.
И показывает на себя, неопределенно водя рукой, где-то между галстуком и босоножками.
– … а потом эта заноза болела, болела и вот, закончилось тем, что я… В общем, закончилось со мной тем, что я изменилась и вот такая стала, как сейчас. И ты, наверное, тоже себе такую занозу когда-то посадил. Ну и ты был готов, и я, получается, была готова, и сил нам хватило, чтобы измениться. А Саша – еще нет, потому она измениться пока не может, а от этого ей и больно так. И этот твой «двойник», он еще и нарочно хотел сделать Саше больнее. Может он, только того и хотел, чтоб ей больнее было. Или хотел, чтобы она исчезла, а ты помешал.
Лена, безусловно, или права, или близко к истине подобралась, но что нам теперь делать?
– Лен, и что нам теперь с Сашей делать.
– Не знаю, мы и так о ней заботимся, вот как сейчас.
– Ага, заботимся, прямо как папа с мамой.
На «папу с мамой» Лена улыбается.
– Скажешь тоже, папа с мамой. Я шестнадцатилетняя пионерка.
Пока так беседовали, естественно, опоздали в столовую. Ну что же, кто приходит поздно – тому кости. В данном случае костями считаются: каша гречневая без подливы, хлеб без масла и жидкая составляющая от вчерашнего вечернего компота – последнее, скорее, плюс, не знаю, как для Лены, но для меня-то точно. Садимся за один столик, пока дежурные протирают остальные и я спрашиваю Лену.
– Как там мой двойник? Книгу то похвалил вчера?
– Нет, мы сидели и звезды рассматривали.
Ну, тоже хорошее занятие.
– А сейчас он куда?
– Его вожатая в помощь Алисе отправила.
– Устанет, как будет сахар таскать?
– Какой еще сахар?
Рассказываю про свое отношение к мешкам с сахаром, Лена улыбается.
– Пиво, говоришь, в медпункте, в левом ящике стола? Надо Алисе сказать, а то вдруг пить захочет после костровой площадки.
Смотрю на время – через пятнадцать минут уже тренировка. Быстро доедаю, прощаюсь с Леной и прошу, чтобы она ко мне Сашу отправила. Переживания переживаниями, но завтра отчетная игра у моих мелких, вот и надо же кому-то грамоты надписать, ну а кому подписывать, кроме обладательницы лучшего почерка в лагере?
Выхожу из столовой и быстро-быстро на площадку. Так, вся команда уже здесь, стоят у крыльца меня дожидаются. Время? Нет, еще не опоздал, но все-же… неудобно.
– Простите ребятушки, задержался я.
Ребятушки аплодируют моему финишному рывку – лоботрясы, никакого почтения! Так и заявляю им об этом, а Серега-заяц мне отвечает в том духе, что я сам их так воспитал. И, мол, умных к умным, а меня к тебе. Да, на секунду пробивает грусть, этих оболтусов мне тоже будет не хватать.
– Все помнят, что послезавтра отъезд?
Хор: «Д-а-а-а-а!»
– Все догадались, что завтра отчетная игра?
Ну, уже не хор, а так – отдельные голоса.
– Поэтому, сегодня, после разминки попробуем полчаса поиграть, а потом ошибки разберем. Разбивайтесь на команды и Гриш, ты как себя чувствуешь?
Гришка уже и забыл про медпункт, и это радует. Отправляю его провести разминку, а сам присаживаюсь на лавочку рядом с Васей, наконец то я подгляжу, что он там читает. Вася, при моем появлении, переворачивает записями вниз какие-то листики, а журнал «Катера и Яхты» не спрятать, поразительно знакомый журнал. Настолько знакомый, что знаю я его наизусть. «Катера и Яхты», номер двадцать пять, за семидесятый год. Статья: «Вспомогательные паруса на моторной лодке».
Вот так, еще кто-то встал на мою скользкую дорожку. Есть, правда, одна проблема – Васе не перетащить в одиночку лодку через заграждение, я вот, большенький мальчик, и то чуть не умер прямо там, пока перетаскивал. А еще я понимаю, что можно было и не убегать. Правда, я тогда много хороших людей не встретил бы, но и те, кого я оставил – ничуть не хуже, я уверен. Начни я сейчас об этом говорить, Вася, все равно, меня не услышит. Но единственное, что я говорю Васе по этому поводу…
– Вась, с инструментом работать умеешь?
– Немножко.
– Вась, я ничего этого не видел, пока ты сам не дозреешь. – Киваю на листики. Но, сначала, запишись в кружок к кибернетикам. Делают они всякую ерунду, но Электроник тебя научит работать «множко». И освой технику гребли.
А сам беру у Васи карандаш и на обратной стороне его записей схематически рисую мачту с рейковым парусом, потом, подумав, проставляю все размеры. Выражение ошалелых глаз Васьки бесценно! Но я к Васе не за этим, сейчас Сашка придет, собственно, вон она уже идет.
– … сейчас Саша придет, будет в тренерской грамоты для участников завтрашней игры надписывать. У меня к тебе просьба, побыть с ней, пока она не закончит. Скажешь, да хоть то, что тебе голову на солнце напекло и я отправил тебя на кровати полежать. Понимаешь, она одна сейчас оставаться очень боится, но гордая – никому об этом не говорит. Так что я рассчитываю на твою деликатность и молчаливость.
Васька деликатно и молчаливо утекает в тренерскую, а я перехватываю заинтересованный взгляд зайца-Оксаны. Любофф? Ну, как минимум, обоюдный интерес, а то – зачем Ваське сюда ходить каждое утро? Я, помнится, журналы в библиотеке читал.
Пока не закончилась разминка быстро объясняю Саше ее задачу, объясняю, где найти грамоты и отправляю следом за Васькой.
– Найдешь?
– Да, найду?
– Все в порядке?
– Лена беспокоилась? Да, все в порядке.
Ну, я, правда, по паузе, улавливаю, что не совсем в порядке, но отпускаю Сашку работать, а сам переключаюсь на тренировку.
Мелкие делятся на команды, я, наконец, достаю из под футболки свисток.
– Обратите внимание на исторический момент! Впервые за смену физрук взялся за свисток. Монетка есть у кого?
Монетка находится у Артема – советский двугривенный. Она висела у Артема под футболкой на шнурке, продетом в просверленное в монете отверстие. На несколько секунд замираю и пытаюсь вспомнить тогдашнюю неформальную детскую моду – нет, не помню я монет на шнурках: куртки от школьной формы с отпоротыми рукавами помню, октябрятские звездочки, с которых сошлифован весь рельеф, так, что остается белая гладкая звезда, помню, резистор в петлице помню, а монету на шее не помню, видимо – личная Артемова заморочка. Двадцать копеек: буханка хлеба, два билет на детский сеанс в кино, обед в школьной столовой, стаканчик пломбира, молочный коктейль в буфете кинотеатра и еще сдача останется. Хватит ностальгировать, снимаю монету со шнурка и спрашиваю Артема
– Орел, решка?
– Орел!
Боже, как давно я этого не делал! Кладу монету на сгиб указательного пальца и подбрасываю ее щелчком ногтя. И… орел.
– Угадал, выбирай ворота.
– Спасибо. И, пусть монета у вас до завтра останется, завтра же все равно еще раз кидать.
– За что спасибо то, чудак-человек?
Пока есть еще чуть времени до свистка цепляю монету обратно на шнурок и пытаюсь одеть ее себе на шею – не лезет. Моя голова несколько больше, чем у десятилетнего Артема и в петлю шнурка не лезет никак: нос и уши мешают – тогда связываю шнурки монеты и свистка вместе.
– Все готовы?
Все готовы.
– Первый тайм!
Свисток, и можно не путаться у октябрят под ногами. Два тайма по пятнадцать минут не получилось, получилось два по двадцать. Счет – по нулям. И разбор полетов после игры, в итоге: «Все всё поняли? Все свободны, кто хочет еще поиграть – могут остаться. Завтра не осрамитесь.» Черт, с соседним лагерем бы сыграть, но как?
В тренерской сюрприз – Васька не подвел, не подвел, а просто уснул у меня на кровати. Саша сидит, подперев подбородок кулачком и этак, по матерински, смотрит на Василия. Хорошо, что без шума зашел.
– Все сделала? – шепчу.
Александра кивает и показывает на стопку грамот. Я беру надписанные грамоты, читаю одну, улыбаюсь и киваю Сашке. Прячу грамоты в шкаф и показываю на чайник: «Ты как?», – кивает. Показываю на Васю – тоже кивает. Ставлю чайник на плитку, полчаса у нас есть, как закипит – мы услышим, показываю головой на спортзал и выходим.
– Ф-фу. Теперь можно нормально разговаривать.
Садимся на ближайшую к тренерской скамью.
– Ты решила не выделять завтрашних победителей?
Текст на всех грамотах одинаковый: «Самой лучшей футбольной команде от пионеров «Совенка»
– Нет конечно. Они, с самого мокрого праздника, итак делятся между собой на золотых и серебряных. Зачем их еще искусственно делить.
Так и делятся вот, а я не замечал, но ладно.
– А русалки Саша и Мику тоже в этом разделении участвуют?
– А то! Мику, кстати, тебе благодарна. У нее теперь настоящий кружок, в котором целых два человека, кроме нее.
– И которые могут вытерпеть ее болтовню.
– Смешно. Но зачем ты так, знаешь же, что чем человек ей ближе, тем она больше молчит.
Знаю, прости Мику, я совсем не хочу тебя обидеть. Но все равно, первый момент общения с тобой нужно перетерпеть. Как и со мной, впрочем, и с другими, кроме, может быть, той же Александры.
– Знаю, и то, что она со мной перестала трещать, как сорока, мне очень приятно.
Тут происходит два события: начинает петь чайник и выходит из тренерской заспанный Васька.
– Я заснул! – сообщает он, адресуясь, в основном, ко мне.
Угу, а то я не понял.
– Вась, я заметил. Чай будешь пить?
Вася почти соглашается, но в спортзал заглядывают зайцы и Ваське становится не до нас.
– Прихожу, а он спит на твоей кровати, журналом прикрылся еще. Ну я и не стала его будить. А то они вчера допоздна домик вылизывали.
– Я так и подумал, вся четверка сегодня сонная.
Чайник, наконец, перестает петь и начинает призывно бренчать крышкой.
– Пошли, нас зовут, – реагирует Саша.
Чай, варенье, последние сухари из бомбоубежища, так и не пополнил запас. Чай и варенье, кстати, тоже кончаются. Ну, вареньем меня, я надеюсь, обеспечат, а вот за чаем придется в столовую самому идти. Смотрю на пачку, нет, до конца цикла, даже на всю ораву хватит с запасом, а что будет потом – пусть система сама беспокоится.
Сашка уже хозяйничает: заварила чай, достала сахар, открыла банку с вареньем, распечатала упаковку с сухарями и сидит ждет меня. Я разливаю заварку по кружкам, доливаю их кипятком
– Тебе полную, Саша?
– Да, конечно.
Ну вот, сели, попиваем чаек и молчим. Надо бы поговорить о важном, а я боюсь и черт бы побрал эту репутацию психотерапевта. Физрук я, а в прошлой жизни – пионер, а до того – эникейщик, если верить памяти.
– Все так плохо, Саш?
– Я, я не знаю, иногда нормально, а иногда пробирает, кажется, что вот-вот опять начну исчезать.
– То-то ты Лену вчера напугала, а она на меня черти-что подумала. Но ты держишься?
– Держусь. И, пожалуйста, давай больше не будем об этом.
– Если обещаешь не исчезать, то не будем.
– Уговорил. Честное пионерское, я никуда не исчезну!
Допили чай, и я понимаю, что до вечера мне делать совершенно нечего. Сходить помочь Алисе? Но нет, еще решит, что я ей не доверяю и обидится.
– Саша, вы за ягодой не собираетесь?
Ну кто тянет меня за язык? Ягода, потом мука с сахаром. Вот только пива в медпункте, скорее всего, нет – здешняя докторица это не Виола.
– Все ты знаешь! Лена тебя позвать просила, как освободишься.
– Ну, тогда на пристани встречаемся.
Кстати, почему меня? Почему не Второго? Он, правда, на другой работе занят, но можно же договориться.
В этом цикле я очень много гребу. Раз в пять больше, чем обычно – надоело. Поэтому работаю веслами, смотрю на Лену с Сашей, сидящих на корме, и мечтаю: а не посадить ли девочек на весла, сразу обеих, а не развалиться ли самому на кормовой банке. И представляю себе, как футболки обтягивают девочек, при каждом гребке… Тьфу, срамота! Тем более они и не в футболках вовсе.
– Ты чему улыбаешься? – Лена выдергивает меня из грез.
– Честно? Приятной компании.
Лена, без выражения, смотрит на меня, опускает глаза себе на грудь, а потом опять поднимает взгляд, чуть приподняв левую бровь, но я успеваю заметить мелькнувшее, на доли секунды, лукавство в ее глазах: «Ну-да, ну-да… А в каком смысле «приятной»?» Я и забыл, что мы можем читать друг-друга. На секунду опускаю веки и потом улыбаюсь: «Именно в этом».
– Лена, Семен, прекратите загадочно перемигиваться!
– Саш, присоединяйся.
Но Саша только вздыхает.
– Вы знаете, я не верю вашим рассказам, что все повторяется, каждые две недели, но когда вы сговорились? Как Лена знала, что ты согласишься на остров поплыть? Откуда ты знал, что мы за ягодой собрались.
– А вот так, поперемигивались в столовой и договорились на языке мимики.
– Да врете вы все. Утром перед завтраком и договорились.
– Ну, считай так, если тебе так легче.
Остров Ближний и земляника. Есть вещи, которые не меняются.
– Лен, вы ведь вдвоем с ягодой справитесь? А я так, похожу.
Девочки разбегаются на разные концы острова и я остаюсь, условно, один, правда это «условно» мне не мешает. Хожу между березами, клюю землянику, я почти не бывал на острове, гораздо меньше, чем в той же шахте, но вот под землю меня не тянет, а здесь, на Ближнем, память, сволочь, что-ж ты делаешь? Все события всех циклов всей моей здешней биографии: вот у этой березы Славя дарила мне платок, а Лена спала у меня на плече, а вот там я ночью объяснялся с той же Леной, здесь мы высаживались на берег с Алисой. Выхожу на противоположную сторону острова: вот кривая береза, на которой мы сидели с Леной две недели назад, и где, еще не доверявшая мне Лена, пыталась вызвать меня на откровенность, а вот тут мы купались с Мику. Стоп! Мы не купались с Мику, я уверен, но… Привет из заблокированной части памяти? Из предыдущих пробуждений? От кого-то из двойников? Я не знаю, но воспоминания, вот они, хорошие такие воспоминания, не мои, но все равно, теперь и мои. Иду на восточную оконечность острова, мимо Саши, к бетонному блоку. Саша работает с целеустремленностью комбайна и не замечает меня вовсе, ну и я, не мешая ей, осторожно прохожу мимо. Вот он бетонный блок, вот тут я перетаскивал лодку, один и с Славяной. Представляю – каково будет Васе повторять мой подвиг, но захочет – придумает что-нибудь. Сажусь на песок вытянув ноги и прислонившись спиной к теплому блоку. Вода блестит на солнце и приходится щуриться, чтобы что-то рассмотреть. Остров Дальний, знал бы – обязательно сплавал бы туда, в один из «пионерских» циклов, и вообще – за Дальний, на тот, материковый берег. Интересно, периметр там продолжается или можно уйти пешком? И куда попадешь в этом случае? В параллельный лагерь? Или будешь идти бесконечно?
– Прощаешься?
Лена тихо подошла ко мне и присела рядом, поставив корзинку между нами.
– Прощаюсь.
– Грустно?
– Грустно, что столько вещей, людей и событий прошло мимо меня. А уходить, оказывается, не грустно, я ведь надеюсь вернуться. Да, кого я обманываю? Грустно конечно, Лен, обещай, что не будете дальше ко мне относиться, как к убогому.
– В этом-то можешь не сомневаться. Мы готовы, поплыли назад?
Да, амазонки предложили бы искупаться, а Лена с Сашей, те нет, они на это пойтить не могут. Дисциплина, самодисциплина у Саши и больше показная у Лены, но дисциплина. Размышляю о Саше, о том, что если бы не ее доброта – получился бы страшный человек, и надо сделать все, чтобы эту доброту сохранить, хотя бы в целях безопасности окружающих.
– Поплыли.
– Семен, я вот думаю. А вот то, что мы сейчас с тобой на острове? И две недели назад были на острове. Значит циклы нами все равно управляют?
– Лена, не парься, главное, что ты осознаешь все происходящее. А если для нас удобно пользоваться циклами, то почему нет?
Причаливаем, привязываю лодку, отношу весла в сарай, отношу корзинки девочкам в домик и идем на обед все втроем.
Обеденное меню – стандартное для этого дня цикла: суп гороховый, картофельное пюре с зеленым горошком и минтай жареный и какао. Даже баба Глаша не парится по поводу повторяемости циклов, о чем и говорю Лене, в продолжение нашего разговора.
Вот не пойму я здешних поваров во главе с бабулей. Одни и те же люди, из одних и тех же продуктов, в одних и тех же котлах иногда готовят едва съедобную бурду, иногда кулинарные шедевры, такие, что хочется проглотить их вместе с тарелкой, а иногда – стандартные блюда казенного общепита, которые съедаешь без удовольствия, хотя и без отвращения, а исключительно с целью насытить организм. Или это гребля мой аппетит так подстегнула, или сегодняшний обед находится, где-то между второй и третьей категориями, но я даже половину минтаины съел. Обедаю с Ульяной, Алиса с помощниками еще не пришла с поляны и надо бы предупредить кухню, чтоб обед на шестерых оставили. Гляжу в окно раздачи, встречаюсь взглядом с бабой Глашей, киваю ей и тут вспоминаю про утреннее чтение Ульянки.
– Уля, ты утром у меня книжку читала, это от скуки, или понравилось?
– Объяснил бы мне кто, что там написано. А то интересно – про путешествия между лагерями, как перемещаться между ними и не потеряться в циклах, а столько формул, что я понять не могу. Хочется разобраться, но мне же только тринадцать лет, я и знаков то таких не видела никогда.
Ульяна проводит рукой в воздухе зигзаг.
– Хочешь, с автором познакомлю? Она, конечно, бабушка сложная, но если общий язык найдете, то всему научит. Только, если согласишься, то не прогуливай, иначе обидится и вся наука закончится.
– Ы?
Рыжик мотает головой в сторону кухни.
– Она самая. Думай до послезавтра.
Потому что потом я помочь уже не смогу, и придется тебе самой договариваться.
– А что думать? Веди, я научиться хочу, а то я, я, в общем, сейчас я понимаю, почему ты убежать хотел. Вот только… Все равно веди.
– Что только?
– Это тебе рано знать, ты еще маленький!
Как скажешь. Рано, значит рано.
– Тогда, через полчаса, у заднего входа в столовую.
Встаем, чтобы разбежаться, я направляюсь на кухню – предупредить об опозданцах, и тут, как раз и заходят все шестеро: потные, грязные, съеденные паутами и уставшие. Судя по гордому и довольному виду Алисы – все хорошо и даже более чем.
– Все сделали?
– В лучшем виде! Вечером посмотришь.
Но взгляд с хитринкой, значит есть еще какая-то опция, сверх программы.
– Ох Алиска, надеюсь, что в лучшем.
Все, теперь добежать до тренерской, поправить постель, а то, как Васька на ней заснул, так и не расправил за собой, взять книжку «Горизонтальный транспорт...» и к автору в гости.
Ульяна уже там. Топчется у входа, зайти не решается, увидела меня – обрадовалась. А ведь следующее твое решение, Рыжик, определит твою судьбу.
– Ну что, готова? Пошли?
– Ох. Пошли.
И вцепляется в меня обеими руками.
Глафира Денисовна удивления не высказывает, только нацепляет маску препода. Ну и я ей чуть подыгрываю.
– Здравствуйте, Глафира Денисовна, а я вам Ульяну привел.
– Вместо себя что-ли, Семен? Это называется «заместительная жертва». Но я не ем маленьких девочек, Виола запретила.
И уже обращаясь к Ульяне.
– Ульяна, зачем пожаловала? За конфетами вход с другой стороны, а с этого входа тебя ждут одни неприятности.
Ульяна, наконец, справляется с собой, отпускает мою руку, вытаскивает из другой моей руки книгу, кладет ее на стол и пищит.
– Вот! Там написано, что за два-три дня можно дойти пешком до любого лагеря! Я хочу знать, как это делать!
Баба Глаша разглядывает Ульяну и бормочет про себя
– Математика, физика, спецкурс, оборудование, организм крепкий…
При слове «организм» я демонстративно рычу и скалю зубы, баба Глаша это видит, но не обращает на меня внимания и продолжает.
– ...второй цикл – времени полно, ну, этим сеть не разрушить.
Наконец, вердикт вынесен.
– Со следующего цикла приходи заниматься, каждый день, в это же время. Хоть одно опоздание и мы расстаемся. А сейчас забирай эту писанину и выметайся.
Ульянка что-то опять пищит, хватает книжку и исчезает.
– Баба Глаша, ну тебе же удовольствие доставляет – учить тому, что знаешь, я же вижу.
– Много ты видишь. У меня, вообще, к тебе разговор. Хочешь выбраться отсюда?
– Отсюда это куда? В другой лагерь? Так я там уже был и тем более в моих обстоятельствах смысла не вижу.
– Отсюда – это отсюда, это наружу.
Оказывается все эти годы контакт с внешним миром поддерживался. Оказывается эта река, на которой стоит Совенок, это не просто река. Оказывается это теплообменник, через который во внешний мир сбрасывается избыточное тепло. Пять больших рек СССР: Днепр, Дон, Волга, Нева и Обь – остальные реки слишком холодные и появление там больших масс относительно теплой воды может быть замечено со спутников. На несколько секунд открываются шлюзы и происходит замещение части нашей нагревшейся воды, водой одной из этих рек. Снаружи никакого оборудования нет, все стоит здесь, река выбирается случайно, место открытия шлюзов тоже не имеет жесткой привязки – плюс-минус два километра от базовой точки. Все, что мне нужно, это сесть в лодку, уйти в протоку за остров Дальний и плыть по течению, кстати Дальний так и называется, а перед этим принять снотворное, с таким расчетом, чтобы перед выходом из этой протоки я спал. Риски есть: я могу на выходе попасть под пароход, я могу перевернуться и утонуть, у меня не будет никаких документов, я могу просто потерять память или впасть в кому или сразу, или в процессе акклиматизации, но в последнее баба Глаша не верит – уж слишком я независимо себя веду. Причем уходить нужно завтра или послезавтра, именно в последние два дня моей активной фазы, почему так – вопрос к Виоле.
– Получается и к нам сюда можно так же проникнуть?
– Если угадаешь время и место открытия шлюзов, если не боишься, как минимум частичной, потери памяти. Не боишься наплодить здесь своих двойников, которые, как минимум, не слабее тебя, со своей, а частично с твоей памятью и сознанием, и неизвестно, кто из них окажется главным. Так что, только случайно, с вероятностью… Ну, метеориты тоже людей убивают. Хотя, именно ты, с твоими двойниками у меня под подозрением. Потому и предлагаю вернуться обратно, потому и надеюсь, что с тобой там все будет хорошо.
– А ты почему здесь тогда, баба Глаша?
– А я здесь в эмиграции, как и Виола, кстати. А остальные о теплообменниках не знают – здешние энергетики эвакуировались одними из первых, а больше никому по должности знать было не положено. А от таких любопытных, как ты – я, пока моложе была, всю литературу собрала и уничтожила.
– А я ведь находил себя в журналах, да и сны бывают.
– Вот потому ты только под подозрением, Семен. Потому и уверенности нет. Ну, что ты решил? Хотя, не важно. Все, что тебе нужно, я рассказала, а дальше сам. Снотворное возьмешь в медпункте. Да, когда пойдешь – скажи мне, я письмо напишу и несколько адресов дам. Письмо личное, а адреса для тебя, может быть те люди и помогут, если живы еще.
1 глава http://vn.reactor.cc/post/2310619
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2336203
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2344710
4 глава, часть 1 http://vn.reactor.cc/post/2360187
4 глава, часть 2 http://vn.reactor.cc/post/2363608
4 глава, часть 3 http://vn.reactor.cc/post/2367158
5 глава http://vn.reactor.cc/post/2381587
6 глава http://vn.reactor.cc/post/2397063
7 глава http://vn.reactor.cc/post/2425682
8 глава http://vn.reactor.cc/post/2452127
9 глава http://vn.reactor.cc/post/2482636
X
Запрещенная зона
Просыпаюсь утром от того, что в тренерской кто-то есть. И, не открывая глаз, уже знаю – кто. По звукам дыхания, по запахам, по поскрипыванию стула.
– Привет Рыжик.
– Доброе утро Сёма.
Открываю один глаз и, вывернув шею, удостоверяюсь – действительно Ульяна. Сидит и читает одну из тех книжек, что я так и не вернул бабе Глаше. Чуть опустила книжку и точно так-же, одним глазом, смотрит на меня.
– Если позволишь – я хочу встать и одеться.
– Ладно, уговорил.
Ульяна кладет раскрытую книжку корешком вверх, встает и уже собирается выйти, когда я ее останавливаю.
– Имей в виду, в этом лагере привилегия на мысленные пошлые шуточки только у меня.
– Ты… телепат?
– У тебя вздрогнули губы, в удержанной улыбке, и ты очень хитро прищурилась, но промолчала. Все, а теперь свободна.
Быстро натягиваю шорты, расправляю одеяло на кровати, беру умывальные причиндалы и, перед тем как выйти, гляжу одним глазом на книгу: мягкий переплет из белого картона, бумага, по качеству чуть лучше газетной, и называется фолиант сей «Горизонтальный транспорт в многомерной сети», за авторством неких Г. Д. Андрейко и М. Н. Колокольцева. На обложке штамп: «Для служебного пользования». Заинтересовавшись, открываю последнюю страницу книги, там, где печатают выходные данные, – так и есть: Глафира Денисовна Андрейко. Ну вот и познакомились. Смотрю на даты: сдано в набор и подписано в печать в 1985 году. Тираж 200 экземпляров. Аккуратно кладу книгу, где взял, и тут в дверь заглядывает Ульяна.
– Ну, ты уже встал?
– Ага, заходи, а я – умываться.
Выхожу в спортзал и направляюсь в душевую.
– Не ходи, там девочки в душе, после пробежки. – Ульяна кричит мне в след.
Действительно, дверь в душевую открывается и оттуда выходят все трое. Я только ворчу.
– Между прочим, могли бы предупредить. Я бы на крыльце подождал.
– А что такого-то? Дверь же закрыта на шпингалет, да и Ульяна проследила, чтобы ты к нам не ломился. – На последней фразе Саша улыбается.
– Ты хочешь сказать, что я, как дурак, две недели топтался каждое утро на крыльце, а мог бы спокойно и со вкусом валяться на кровати, пока вы там плещетесь?
– А мы все эти две недели удивлялись, что ты там топчешься на крыльце, а не валяешься на кровати.
– Девки, когда-нибудь я вас отшлепаю.
И улыбки до ушей у всех. Улыбки хорошие, но глаза Саши, мне все же не нравятся, похоже – плохо спала. Жаль, я не могу угадать ее настроение, как с Ульяной и разговор на языке мимики и жестов, как с Леной, у нас тоже не получается. На всякий случай пробую вопросительно поднять брови, нет – меня не поняли. Ладно, шутила, действительно, искренне, поэтому пусть живет.
Проспал я сегодня приход Ульяны с Сашей, поэтому быстро-быстро умываюсь, запираем с Ульяной спортзал и идем на линейку.
А Ульяна в спортзале капитально обустроилась, пользуясь служебным положением. Я так и не понял – где, но где-то здесь у нее хранится комплект пионерской формы, в который она, выгнав меня, и переоделась, подозреваю, что и купальник, где-то здесь же. Так пойдет дальше и из тренерской меня выживет. В домике Ольги живет Второй, а я пойду в домик к Алисе. М-м-м, вспоминаю эротический волейбол, заманчивый вариант, кстати...
– Ты чего улыбаешься?
– Да так, мысленной пошлой шутке, которую я никогда не озвучу.
– Чтобы не стала правдой? Я понимаю.
Хочу еще спросить Ульяну про книгу, но уже некогда, уже подошла Ольга и пионеры образовали привычное подобие строя. Опять я засыпаю стоя, под голос вожатой, опять, чтобы не заснуть и не свалиться ко всеобщему веселью, начинаю разглядывать пионеров, пока не натыкаюсь взглядом на Второго. Вот аккуратный парень – ни разу, в отличие от меня-пионера, линейку не пропустил, а еще стоит в строю так, как будто это ему знакомо и привычно, снисходительно поглядывая на томящихся пионеров. Интересно, где он такому выучился? А сейчас еще интереснее – Второй, оказывается, столь же, чуть иронично и снисходительно, поглядывает и на нас с Ольгой. Впрочем, не обидно поглядывает, а потом наши взгляды пересекаются, он понимает, что попался и коротко улыбается извиняющейся улыбкой. Я даже подумал, что он тоже проснувшийся, как и я, но только умело это скрывает, как и я же, но нет, это я бы почувствовал. Очень интересный двойник. Наконец, доходит очередь и до меня: быстро сообщаю о тренировке, о вечернем походе, о том, что мальчиков из среднего отряда ждет костровая площадка. Всё, линейка закончена.
До завтрака есть немного времени – присаживаюсь на скамейку. Наблюдаю за Вторым, а Второй застыл посреди площади и ищет кого-то взглядом, наконец, кивает и отправляется с площади в сторону главных ворот. Ищу глазами Лену, нет, Лена здесь, вон она у памятника Генде, и тоже смотрит вслед Второму, потом оглядывается, почувствовав мой взгляд, улыбается, но тут же прячет улыбку и подходит.
– Привет.
– Привет.
И всё. Я уже начал забывать, как Лена может отстраняться от окружающих, так вот она мне сейчас это напомнила. Стоит и разглядывает пряжки на своих босоножках, а мне гадай, то ли это демарш Второго ее сейчас расстроил, то ли это я где накосячил.
– Лен, садись, или на завтрак уже пойдем?
Лена просит меня прогуляться с ней до домика, а уже оттуда идти в столовую. Ну как просит, в своей обычной манере старой Лены скажет два слова, а мне догадывайся. Будет всю дорогу молчать, а потом, у домика, спросит, что я хочу ей сказать, раз напросился к ней в компанию. А я сам, в свою очередь, скажу ей, что это она меня сама в свою компанию пригласила, на эту мою реплику Лена обидится, виду не покажет, но еще больше уйдет в себя. Вот так незаметно отношения и портятся.
– Лена, только не заставляй меня догадываться, я человек не чуткий и в таких вещах плаваю. Попробуй вспомнить, как мы до сих пор общались.
– Хорошо, я попробую.
А я, оказывается, под подозрение попал после вчерашнего ЧП с Сашкой. Плакала Александра ночью, когда Лена в домик вернулась, за слезами было ничего не понять, Александра объяснять категорически отказывалась, только некоего Семена упомянула, что он, Семен, знает. Поскольку Семенов в лагере два, и Семен-второй с Сашей практически не общается, а вчера весь день был на глазах, остается только ваш покорный слуга. А памятуя про откровенность Лены о чувствах Саши к этому Семену, картина выстраивается совершенно в духе любовного романа. Так-как на роль казановы я, по общему мнению женской половины лагеря, не гожусь, то Лена, прежде всего, решила, что я, где-то допустил грубость, по отношению к Саше.
– До вечера Саша держалась, значит, а ночью проняло. Лен, в общем-то, это, прежде всего, Сашкина тайна, ну, раз уж она ко мне тебя отправила…
Ну и посоветоваться мне с кем-то надо. Не с вожатой же.
– ...тебе никогда не хотелось встретиться с собой? То есть со своим двойником из другого лагеря?
– А при чем тут…? Ну ладно, я, до сих пор, не верю, что лагерей больше одного. То есть, тебе я верю, и вас Семенов я вижу, но в голове не укладывается. Наверное хотелось бы.
– Вот. А я двух своих двойников лично знаю, но с одним, хоть и живем в одном лагере, но никак поговорить не получается, а второму, как вижу, так хочется по лицу ударить, а после вчерашнего боюсь, что, при встрече, лицом не ограничится. Но вот беда: видеть его – каждый цикл вижу, а встретиться не могу.
Рассказываю Лене о встрече Саши с Пионером, о своей вчерашней встрече с Сашей, о том как Саша плакала без слез, о ее шоке. Лена, какое-то время обдумывает мои слова.
– Знаешь Семен, наверное это как заноза.
– В смысле?
– Ну вот ты предложил нам, две недели назад, оставить записку на банке с вареньем. И сказал, что это для тех, кого поселят после нас. А мы приехали и я эту записку сама же и прочитала. – Лена молчит какое-то время, а потом добавляет. И посадила занозу, куда-то сюда.
И показывает на себя, неопределенно водя рукой, где-то между галстуком и босоножками.
– … а потом эта заноза болела, болела и вот, закончилось тем, что я… В общем, закончилось со мной тем, что я изменилась и вот такая стала, как сейчас. И ты, наверное, тоже себе такую занозу когда-то посадил. Ну и ты был готов, и я, получается, была готова, и сил нам хватило, чтобы измениться. А Саша – еще нет, потому она измениться пока не может, а от этого ей и больно так. И этот твой «двойник», он еще и нарочно хотел сделать Саше больнее. Может он, только того и хотел, чтоб ей больнее было. Или хотел, чтобы она исчезла, а ты помешал.
Лена, безусловно, или права, или близко к истине подобралась, но что нам теперь делать?
– Лен, и что нам теперь с Сашей делать.
– Не знаю, мы и так о ней заботимся, вот как сейчас.
– Ага, заботимся, прямо как папа с мамой.
На «папу с мамой» Лена улыбается.
– Скажешь тоже, папа с мамой. Я шестнадцатилетняя пионерка.
Пока так беседовали, естественно, опоздали в столовую. Ну что же, кто приходит поздно – тому кости. В данном случае костями считаются: каша гречневая без подливы, хлеб без масла и жидкая составляющая от вчерашнего вечернего компота – последнее, скорее, плюс, не знаю, как для Лены, но для меня-то точно. Садимся за один столик, пока дежурные протирают остальные и я спрашиваю Лену.
– Как там мой двойник? Книгу то похвалил вчера?
– Нет, мы сидели и звезды рассматривали.
Ну, тоже хорошее занятие.
– А сейчас он куда?
– Его вожатая в помощь Алисе отправила.
– Устанет, как будет сахар таскать?
– Какой еще сахар?
Рассказываю про свое отношение к мешкам с сахаром, Лена улыбается.
– Пиво, говоришь, в медпункте, в левом ящике стола? Надо Алисе сказать, а то вдруг пить захочет после костровой площадки.
Смотрю на время – через пятнадцать минут уже тренировка. Быстро доедаю, прощаюсь с Леной и прошу, чтобы она ко мне Сашу отправила. Переживания переживаниями, но завтра отчетная игра у моих мелких, вот и надо же кому-то грамоты надписать, ну а кому подписывать, кроме обладательницы лучшего почерка в лагере?
Выхожу из столовой и быстро-быстро на площадку. Так, вся команда уже здесь, стоят у крыльца меня дожидаются. Время? Нет, еще не опоздал, но все-же… неудобно.
– Простите ребятушки, задержался я.
Ребятушки аплодируют моему финишному рывку – лоботрясы, никакого почтения! Так и заявляю им об этом, а Серега-заяц мне отвечает в том духе, что я сам их так воспитал. И, мол, умных к умным, а меня к тебе. Да, на секунду пробивает грусть, этих оболтусов мне тоже будет не хватать.
– Все помнят, что послезавтра отъезд?
Хор: «Д-а-а-а-а!»
– Все догадались, что завтра отчетная игра?
Ну, уже не хор, а так – отдельные голоса.
– Поэтому, сегодня, после разминки попробуем полчаса поиграть, а потом ошибки разберем. Разбивайтесь на команды и Гриш, ты как себя чувствуешь?
Гришка уже и забыл про медпункт, и это радует. Отправляю его провести разминку, а сам присаживаюсь на лавочку рядом с Васей, наконец то я подгляжу, что он там читает. Вася, при моем появлении, переворачивает записями вниз какие-то листики, а журнал «Катера и Яхты» не спрятать, поразительно знакомый журнал. Настолько знакомый, что знаю я его наизусть. «Катера и Яхты», номер двадцать пять, за семидесятый год. Статья: «Вспомогательные паруса на моторной лодке».
Вот так, еще кто-то встал на мою скользкую дорожку. Есть, правда, одна проблема – Васе не перетащить в одиночку лодку через заграждение, я вот, большенький мальчик, и то чуть не умер прямо там, пока перетаскивал. А еще я понимаю, что можно было и не убегать. Правда, я тогда много хороших людей не встретил бы, но и те, кого я оставил – ничуть не хуже, я уверен. Начни я сейчас об этом говорить, Вася, все равно, меня не услышит. Но единственное, что я говорю Васе по этому поводу…
– Вась, с инструментом работать умеешь?
– Немножко.
– Вась, я ничего этого не видел, пока ты сам не дозреешь. – Киваю на листики. Но, сначала, запишись в кружок к кибернетикам. Делают они всякую ерунду, но Электроник тебя научит работать «множко». И освой технику гребли.
А сам беру у Васи карандаш и на обратной стороне его записей схематически рисую мачту с рейковым парусом, потом, подумав, проставляю все размеры. Выражение ошалелых глаз Васьки бесценно! Но я к Васе не за этим, сейчас Сашка придет, собственно, вон она уже идет.
– … сейчас Саша придет, будет в тренерской грамоты для участников завтрашней игры надписывать. У меня к тебе просьба, побыть с ней, пока она не закончит. Скажешь, да хоть то, что тебе голову на солнце напекло и я отправил тебя на кровати полежать. Понимаешь, она одна сейчас оставаться очень боится, но гордая – никому об этом не говорит. Так что я рассчитываю на твою деликатность и молчаливость.
Васька деликатно и молчаливо утекает в тренерскую, а я перехватываю заинтересованный взгляд зайца-Оксаны. Любофф? Ну, как минимум, обоюдный интерес, а то – зачем Ваське сюда ходить каждое утро? Я, помнится, журналы в библиотеке читал.
Пока не закончилась разминка быстро объясняю Саше ее задачу, объясняю, где найти грамоты и отправляю следом за Васькой.
– Найдешь?
– Да, найду?
– Все в порядке?
– Лена беспокоилась? Да, все в порядке.
Ну, я, правда, по паузе, улавливаю, что не совсем в порядке, но отпускаю Сашку работать, а сам переключаюсь на тренировку.
Мелкие делятся на команды, я, наконец, достаю из под футболки свисток.
– Обратите внимание на исторический момент! Впервые за смену физрук взялся за свисток. Монетка есть у кого?
Монетка находится у Артема – советский двугривенный. Она висела у Артема под футболкой на шнурке, продетом в просверленное в монете отверстие. На несколько секунд замираю и пытаюсь вспомнить тогдашнюю неформальную детскую моду – нет, не помню я монет на шнурках: куртки от школьной формы с отпоротыми рукавами помню, октябрятские звездочки, с которых сошлифован весь рельеф, так, что остается белая гладкая звезда, помню, резистор в петлице помню, а монету на шее не помню, видимо – личная Артемова заморочка. Двадцать копеек: буханка хлеба, два билет на детский сеанс в кино, обед в школьной столовой, стаканчик пломбира, молочный коктейль в буфете кинотеатра и еще сдача останется. Хватит ностальгировать, снимаю монету со шнурка и спрашиваю Артема
– Орел, решка?
– Орел!
Боже, как давно я этого не делал! Кладу монету на сгиб указательного пальца и подбрасываю ее щелчком ногтя. И… орел.
– Угадал, выбирай ворота.
– Спасибо. И, пусть монета у вас до завтра останется, завтра же все равно еще раз кидать.
– За что спасибо то, чудак-человек?
Пока есть еще чуть времени до свистка цепляю монету обратно на шнурок и пытаюсь одеть ее себе на шею – не лезет. Моя голова несколько больше, чем у десятилетнего Артема и в петлю шнурка не лезет никак: нос и уши мешают – тогда связываю шнурки монеты и свистка вместе.
– Все готовы?
Все готовы.
– Первый тайм!
Свисток, и можно не путаться у октябрят под ногами. Два тайма по пятнадцать минут не получилось, получилось два по двадцать. Счет – по нулям. И разбор полетов после игры, в итоге: «Все всё поняли? Все свободны, кто хочет еще поиграть – могут остаться. Завтра не осрамитесь.» Черт, с соседним лагерем бы сыграть, но как?
В тренерской сюрприз – Васька не подвел, не подвел, а просто уснул у меня на кровати. Саша сидит, подперев подбородок кулачком и этак, по матерински, смотрит на Василия. Хорошо, что без шума зашел.
– Все сделала? – шепчу.
Александра кивает и показывает на стопку грамот. Я беру надписанные грамоты, читаю одну, улыбаюсь и киваю Сашке. Прячу грамоты в шкаф и показываю на чайник: «Ты как?», – кивает. Показываю на Васю – тоже кивает. Ставлю чайник на плитку, полчаса у нас есть, как закипит – мы услышим, показываю головой на спортзал и выходим.
– Ф-фу. Теперь можно нормально разговаривать.
Садимся на ближайшую к тренерской скамью.
– Ты решила не выделять завтрашних победителей?
Текст на всех грамотах одинаковый: «Самой лучшей футбольной команде от пионеров «Совенка»
– Нет конечно. Они, с самого мокрого праздника, итак делятся между собой на золотых и серебряных. Зачем их еще искусственно делить.
Так и делятся вот, а я не замечал, но ладно.
– А русалки Саша и Мику тоже в этом разделении участвуют?
– А то! Мику, кстати, тебе благодарна. У нее теперь настоящий кружок, в котором целых два человека, кроме нее.
– И которые могут вытерпеть ее болтовню.
– Смешно. Но зачем ты так, знаешь же, что чем человек ей ближе, тем она больше молчит.
Знаю, прости Мику, я совсем не хочу тебя обидеть. Но все равно, первый момент общения с тобой нужно перетерпеть. Как и со мной, впрочем, и с другими, кроме, может быть, той же Александры.
– Знаю, и то, что она со мной перестала трещать, как сорока, мне очень приятно.
Тут происходит два события: начинает петь чайник и выходит из тренерской заспанный Васька.
– Я заснул! – сообщает он, адресуясь, в основном, ко мне.
Угу, а то я не понял.
– Вась, я заметил. Чай будешь пить?
Вася почти соглашается, но в спортзал заглядывают зайцы и Ваське становится не до нас.
– Прихожу, а он спит на твоей кровати, журналом прикрылся еще. Ну я и не стала его будить. А то они вчера допоздна домик вылизывали.
– Я так и подумал, вся четверка сегодня сонная.
Чайник, наконец, перестает петь и начинает призывно бренчать крышкой.
– Пошли, нас зовут, – реагирует Саша.
Чай, варенье, последние сухари из бомбоубежища, так и не пополнил запас. Чай и варенье, кстати, тоже кончаются. Ну, вареньем меня, я надеюсь, обеспечат, а вот за чаем придется в столовую самому идти. Смотрю на пачку, нет, до конца цикла, даже на всю ораву хватит с запасом, а что будет потом – пусть система сама беспокоится.
Сашка уже хозяйничает: заварила чай, достала сахар, открыла банку с вареньем, распечатала упаковку с сухарями и сидит ждет меня. Я разливаю заварку по кружкам, доливаю их кипятком
– Тебе полную, Саша?
– Да, конечно.
Ну вот, сели, попиваем чаек и молчим. Надо бы поговорить о важном, а я боюсь и черт бы побрал эту репутацию психотерапевта. Физрук я, а в прошлой жизни – пионер, а до того – эникейщик, если верить памяти.
– Все так плохо, Саш?
– Я, я не знаю, иногда нормально, а иногда пробирает, кажется, что вот-вот опять начну исчезать.
– То-то ты Лену вчера напугала, а она на меня черти-что подумала. Но ты держишься?
– Держусь. И, пожалуйста, давай больше не будем об этом.
– Если обещаешь не исчезать, то не будем.
– Уговорил. Честное пионерское, я никуда не исчезну!
Допили чай, и я понимаю, что до вечера мне делать совершенно нечего. Сходить помочь Алисе? Но нет, еще решит, что я ей не доверяю и обидится.
– Саша, вы за ягодой не собираетесь?
Ну кто тянет меня за язык? Ягода, потом мука с сахаром. Вот только пива в медпункте, скорее всего, нет – здешняя докторица это не Виола.
– Все ты знаешь! Лена тебя позвать просила, как освободишься.
– Ну, тогда на пристани встречаемся.
Кстати, почему меня? Почему не Второго? Он, правда, на другой работе занят, но можно же договориться.
В этом цикле я очень много гребу. Раз в пять больше, чем обычно – надоело. Поэтому работаю веслами, смотрю на Лену с Сашей, сидящих на корме, и мечтаю: а не посадить ли девочек на весла, сразу обеих, а не развалиться ли самому на кормовой банке. И представляю себе, как футболки обтягивают девочек, при каждом гребке… Тьфу, срамота! Тем более они и не в футболках вовсе.
– Ты чему улыбаешься? – Лена выдергивает меня из грез.
– Честно? Приятной компании.
Лена, без выражения, смотрит на меня, опускает глаза себе на грудь, а потом опять поднимает взгляд, чуть приподняв левую бровь, но я успеваю заметить мелькнувшее, на доли секунды, лукавство в ее глазах: «Ну-да, ну-да… А в каком смысле «приятной»?» Я и забыл, что мы можем читать друг-друга. На секунду опускаю веки и потом улыбаюсь: «Именно в этом».
– Лена, Семен, прекратите загадочно перемигиваться!
– Саш, присоединяйся.
Но Саша только вздыхает.
– Вы знаете, я не верю вашим рассказам, что все повторяется, каждые две недели, но когда вы сговорились? Как Лена знала, что ты согласишься на остров поплыть? Откуда ты знал, что мы за ягодой собрались.
– А вот так, поперемигивались в столовой и договорились на языке мимики.
– Да врете вы все. Утром перед завтраком и договорились.
– Ну, считай так, если тебе так легче.
Остров Ближний и земляника. Есть вещи, которые не меняются.
– Лен, вы ведь вдвоем с ягодой справитесь? А я так, похожу.
Девочки разбегаются на разные концы острова и я остаюсь, условно, один, правда это «условно» мне не мешает. Хожу между березами, клюю землянику, я почти не бывал на острове, гораздо меньше, чем в той же шахте, но вот под землю меня не тянет, а здесь, на Ближнем, память, сволочь, что-ж ты делаешь? Все события всех циклов всей моей здешней биографии: вот у этой березы Славя дарила мне платок, а Лена спала у меня на плече, а вот там я ночью объяснялся с той же Леной, здесь мы высаживались на берег с Алисой. Выхожу на противоположную сторону острова: вот кривая береза, на которой мы сидели с Леной две недели назад, и где, еще не доверявшая мне Лена, пыталась вызвать меня на откровенность, а вот тут мы купались с Мику. Стоп! Мы не купались с Мику, я уверен, но… Привет из заблокированной части памяти? Из предыдущих пробуждений? От кого-то из двойников? Я не знаю, но воспоминания, вот они, хорошие такие воспоминания, не мои, но все равно, теперь и мои. Иду на восточную оконечность острова, мимо Саши, к бетонному блоку. Саша работает с целеустремленностью комбайна и не замечает меня вовсе, ну и я, не мешая ей, осторожно прохожу мимо. Вот он бетонный блок, вот тут я перетаскивал лодку, один и с Славяной. Представляю – каково будет Васе повторять мой подвиг, но захочет – придумает что-нибудь. Сажусь на песок вытянув ноги и прислонившись спиной к теплому блоку. Вода блестит на солнце и приходится щуриться, чтобы что-то рассмотреть. Остров Дальний, знал бы – обязательно сплавал бы туда, в один из «пионерских» циклов, и вообще – за Дальний, на тот, материковый берег. Интересно, периметр там продолжается или можно уйти пешком? И куда попадешь в этом случае? В параллельный лагерь? Или будешь идти бесконечно?
– Прощаешься?
Лена тихо подошла ко мне и присела рядом, поставив корзинку между нами.
– Прощаюсь.
– Грустно?
– Грустно, что столько вещей, людей и событий прошло мимо меня. А уходить, оказывается, не грустно, я ведь надеюсь вернуться. Да, кого я обманываю? Грустно конечно, Лен, обещай, что не будете дальше ко мне относиться, как к убогому.
– В этом-то можешь не сомневаться. Мы готовы, поплыли назад?
Да, амазонки предложили бы искупаться, а Лена с Сашей, те нет, они на это пойтить не могут. Дисциплина, самодисциплина у Саши и больше показная у Лены, но дисциплина. Размышляю о Саше, о том, что если бы не ее доброта – получился бы страшный человек, и надо сделать все, чтобы эту доброту сохранить, хотя бы в целях безопасности окружающих.
– Поплыли.
– Семен, я вот думаю. А вот то, что мы сейчас с тобой на острове? И две недели назад были на острове. Значит циклы нами все равно управляют?
– Лена, не парься, главное, что ты осознаешь все происходящее. А если для нас удобно пользоваться циклами, то почему нет?
Причаливаем, привязываю лодку, отношу весла в сарай, отношу корзинки девочкам в домик и идем на обед все втроем.
Обеденное меню – стандартное для этого дня цикла: суп гороховый, картофельное пюре с зеленым горошком и минтай жареный и какао. Даже баба Глаша не парится по поводу повторяемости циклов, о чем и говорю Лене, в продолжение нашего разговора.
Вот не пойму я здешних поваров во главе с бабулей. Одни и те же люди, из одних и тех же продуктов, в одних и тех же котлах иногда готовят едва съедобную бурду, иногда кулинарные шедевры, такие, что хочется проглотить их вместе с тарелкой, а иногда – стандартные блюда казенного общепита, которые съедаешь без удовольствия, хотя и без отвращения, а исключительно с целью насытить организм. Или это гребля мой аппетит так подстегнула, или сегодняшний обед находится, где-то между второй и третьей категориями, но я даже половину минтаины съел. Обедаю с Ульяной, Алиса с помощниками еще не пришла с поляны и надо бы предупредить кухню, чтоб обед на шестерых оставили. Гляжу в окно раздачи, встречаюсь взглядом с бабой Глашей, киваю ей и тут вспоминаю про утреннее чтение Ульянки.
– Уля, ты утром у меня книжку читала, это от скуки, или понравилось?
– Объяснил бы мне кто, что там написано. А то интересно – про путешествия между лагерями, как перемещаться между ними и не потеряться в циклах, а столько формул, что я понять не могу. Хочется разобраться, но мне же только тринадцать лет, я и знаков то таких не видела никогда.
Ульяна проводит рукой в воздухе зигзаг.
– Хочешь, с автором познакомлю? Она, конечно, бабушка сложная, но если общий язык найдете, то всему научит. Только, если согласишься, то не прогуливай, иначе обидится и вся наука закончится.
– Ы?
Рыжик мотает головой в сторону кухни.
– Она самая. Думай до послезавтра.
Потому что потом я помочь уже не смогу, и придется тебе самой договариваться.
– А что думать? Веди, я научиться хочу, а то я, я, в общем, сейчас я понимаю, почему ты убежать хотел. Вот только… Все равно веди.
– Что только?
– Это тебе рано знать, ты еще маленький!
Как скажешь. Рано, значит рано.
– Тогда, через полчаса, у заднего входа в столовую.
Встаем, чтобы разбежаться, я направляюсь на кухню – предупредить об опозданцах, и тут, как раз и заходят все шестеро: потные, грязные, съеденные паутами и уставшие. Судя по гордому и довольному виду Алисы – все хорошо и даже более чем.
– Все сделали?
– В лучшем виде! Вечером посмотришь.
Но взгляд с хитринкой, значит есть еще какая-то опция, сверх программы.
– Ох Алиска, надеюсь, что в лучшем.
Все, теперь добежать до тренерской, поправить постель, а то, как Васька на ней заснул, так и не расправил за собой, взять книжку «Горизонтальный транспорт...» и к автору в гости.
Ульяна уже там. Топчется у входа, зайти не решается, увидела меня – обрадовалась. А ведь следующее твое решение, Рыжик, определит твою судьбу.
– Ну что, готова? Пошли?
– Ох. Пошли.
И вцепляется в меня обеими руками.
Глафира Денисовна удивления не высказывает, только нацепляет маску препода. Ну и я ей чуть подыгрываю.
– Здравствуйте, Глафира Денисовна, а я вам Ульяну привел.
– Вместо себя что-ли, Семен? Это называется «заместительная жертва». Но я не ем маленьких девочек, Виола запретила.
И уже обращаясь к Ульяне.
– Ульяна, зачем пожаловала? За конфетами вход с другой стороны, а с этого входа тебя ждут одни неприятности.
Ульяна, наконец, справляется с собой, отпускает мою руку, вытаскивает из другой моей руки книгу, кладет ее на стол и пищит.
– Вот! Там написано, что за два-три дня можно дойти пешком до любого лагеря! Я хочу знать, как это делать!
Баба Глаша разглядывает Ульяну и бормочет про себя
– Математика, физика, спецкурс, оборудование, организм крепкий…
При слове «организм» я демонстративно рычу и скалю зубы, баба Глаша это видит, но не обращает на меня внимания и продолжает.
– ...второй цикл – времени полно, ну, этим сеть не разрушить.
Наконец, вердикт вынесен.
– Со следующего цикла приходи заниматься, каждый день, в это же время. Хоть одно опоздание и мы расстаемся. А сейчас забирай эту писанину и выметайся.
Ульянка что-то опять пищит, хватает книжку и исчезает.
– Баба Глаша, ну тебе же удовольствие доставляет – учить тому, что знаешь, я же вижу.
– Много ты видишь. У меня, вообще, к тебе разговор. Хочешь выбраться отсюда?
– Отсюда это куда? В другой лагерь? Так я там уже был и тем более в моих обстоятельствах смысла не вижу.
– Отсюда – это отсюда, это наружу.
Оказывается все эти годы контакт с внешним миром поддерживался. Оказывается эта река, на которой стоит Совенок, это не просто река. Оказывается это теплообменник, через который во внешний мир сбрасывается избыточное тепло. Пять больших рек СССР: Днепр, Дон, Волга, Нева и Обь – остальные реки слишком холодные и появление там больших масс относительно теплой воды может быть замечено со спутников. На несколько секунд открываются шлюзы и происходит замещение части нашей нагревшейся воды, водой одной из этих рек. Снаружи никакого оборудования нет, все стоит здесь, река выбирается случайно, место открытия шлюзов тоже не имеет жесткой привязки – плюс-минус два километра от базовой точки. Все, что мне нужно, это сесть в лодку, уйти в протоку за остров Дальний и плыть по течению, кстати Дальний так и называется, а перед этим принять снотворное, с таким расчетом, чтобы перед выходом из этой протоки я спал. Риски есть: я могу на выходе попасть под пароход, я могу перевернуться и утонуть, у меня не будет никаких документов, я могу просто потерять память или впасть в кому или сразу, или в процессе акклиматизации, но в последнее баба Глаша не верит – уж слишком я независимо себя веду. Причем уходить нужно завтра или послезавтра, именно в последние два дня моей активной фазы, почему так – вопрос к Виоле.
– Получается и к нам сюда можно так же проникнуть?
– Если угадаешь время и место открытия шлюзов, если не боишься, как минимум частичной, потери памяти. Не боишься наплодить здесь своих двойников, которые, как минимум, не слабее тебя, со своей, а частично с твоей памятью и сознанием, и неизвестно, кто из них окажется главным. Так что, только случайно, с вероятностью… Ну, метеориты тоже людей убивают. Хотя, именно ты, с твоими двойниками у меня под подозрением. Потому и предлагаю вернуться обратно, потому и надеюсь, что с тобой там все будет хорошо.
– А ты почему здесь тогда, баба Глаша?
– А я здесь в эмиграции, как и Виола, кстати. А остальные о теплообменниках не знают – здешние энергетики эвакуировались одними из первых, а больше никому по должности знать было не положено. А от таких любопытных, как ты – я, пока моложе была, всю литературу собрала и уничтожила.
– А я ведь находил себя в журналах, да и сны бывают.
– Вот потому ты только под подозрением, Семен. Потому и уверенности нет. Ну, что ты решил? Хотя, не важно. Все, что тебе нужно, я рассказала, а дальше сам. Снотворное возьмешь в медпункте. Да, когда пойдешь – скажи мне, я письмо напишу и несколько адресов дам. Письмо личное, а адреса для тебя, может быть те люди и помогут, если живы еще.
Продолжение
Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2062463
Глава 2 http://joyreactor.cc/post/2074551
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2121739
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/2146027
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/2165923
Глава 6 http://vn.reactor.cc/post/2193107
VII
Тамбурины судьбы
Предпоследний день смены начинается удивительно спокойно. Утром просыпаюсь в прекрасном состоянии духа. Шесть утра, а сна ни в одном глазу. Хочется переводить старушек через дорогу, подсаживать выпавших птенцов обратно в гнезда и помогать белочкам собирать запасы. Причем делать это все, непременно, радостно и с доброй улыбкой. А старушки в ответ будут крестить меня в спину, птички щебетать над головой, а белочки провожать, прыгая по веткам. Даже ледяной душ настроение не портит, а только добавляет оптимизма. Вспоминаю, что у нас, вроде как, футбольный матч запланирован на сегодня. Остаются две проблемы: идти ли на линейку, и, чем занять вторую половину дня. Памятуя болезненное самолюбие вожатой, решаю согласовать с ней это мероприятие, пусть поставит где надо галочку и отчитается, не знаю уж перед кем, так что, жди меня – линейка.
Но еще до линейки прибегает Саша, приносит железную кружку с вареньем.
– Вот, возьми. - И застенчиво улыбается.
Все таки, это не Славя. Похожа – да и, наверное, со временем и характер будет похожий, но, вот эта застенчивая улыбка – это её. У Слави этого не было, а я представил себе, как Саша, через несколько циклов встречает такой улыбкой очередного запоздавшего пионера у ворот лагеря, и даже пожалел, что не я буду этим пионером. Даже ерничать не хочется, и спрашивать про варенье: «Что мол, в банку не влезло?» Вообще, или Саша изменилась за вчерашнюю вторую половину дня, или, может, мое отношение к ней. Еще сутки назад не воспринимал ее никак, а сейчас вот смотрю в эти глаза и вижу там маленькую, ну не совсем маленькую, конечно, а так, примерно лет десяти, девочку. Очень славную девочку, по ошибке попавшую в семнадцатилетнее тело. Одна надежда, что догонит и выровняется. Тут, кстати, вспоминаю, что есть одно дело, с которым лучше Саши никто не справится.
– У тебя почерк хороший? Должен быть хороший.
– Почерк? Да, наверное. – И опять фирменная улыбка, Саша не дразнись.
– Тогда у меня к тебе «малэнькое, но атвэтствэнное поручэнье!»
Где-то я их видел… Ага, вот они. В недрах шкафа нахожу стопку бланков почетных грамот. Отбираю по пять штук с золотой и серебряной каймой, достаю ручку, показываю на стол.
– Садись и пиши.
«Футбольная команда п/л «Совенок. За участие в финальной игре».
Надо же, чем-то октябрят моих отметить, если вожатой наплевать. А ведь они старались, и на игре еще постараются, я уверен. Корявый текст получился, но сочинять некогда было, вот все в течение пяти минут придумалось.
– Спасибо огромное, Ляксандра, а то я бы понаписал. Дети бы обижались потом.
– Нет, на тебя обижаться не будут. Они тебя любят. Жаль, что, когда я тут маленькая отдыхала у нас такого тренера не было.
Это мы уже вышли из спортзала и движемся в сторону Генды.
– А ты здесь раньше отдыхала? В этом лагере?
– Ага, каждый год. И когда маленькая была, и сейчас.
Какие интересные сведения иногда на нас сваливаются. Дети все таки здесь растут. Надо будет еще порасспрашивать, если не забуду. Если не забуду и если успею. Времени то осталось всего-ничего — завтра же отъезд.
– Меня папа Ляксандрой зовет, когда настроение хорошее.
– Понятно. А братья и сестры у тебя есть?
– Нет, я одна у родителей.
Да, это точно не Славя, но как похожа.
– А то я девочку встречал, ну копия твоя.
– Да, мне говорили, ее Славяна зовут. Нет, это не моя сестра.
Логичным был бы следующий вопрос: «А где ты была, когда она здесь отдыхала?» Но не решился, вдруг услышу в ответ: «На центральном складе, стеллаж пять, место четырнадцать», или что-то подобное.
Против опасений, линейка никак не нарушает возникшей гармонии между мной и здешней вселенной, и проходит гладко и бесконфликтно. Ольга Дмитриевна объявляет о завтрашнем отъезде, бубнит про образцовых пионеров, оглашает, очевидно, планы на день, каюсь, я опять пропустил этот момент, я оглашаю свои планы. ОД благосклонно кивает, что-то записывает в блокнотик и закрывает линейку. Про наше вчерашнее приключение ни слова. То, что амазонки никуда этой ночью караулить никого не ходили, тоже не всплыло. Спросил у Ульяны перед завтраком, не хотелось ли им в старом лагере в засаде посидеть? На что получил ответ: «Мы что, больные? Ну, вообще то, была такая мысль, но мы ее по-бо-ро-ли!» Кстати, приходит в голову, что здешний лагерь — первый, где я боле-менее регулярно посещаю линейки, и вообще, э-э-э-э… участвую в лагерной жизни. Дожили! Представляю себе, как я втянулся, мне понравилось, и я превращаюсь во вторую Ольгу Дмитриевну. Не сдержавшись фыркаю, Ульяна принимает это на свой счет.
– Что я смешного сказала?
– Нет, ничего, это я так, о своем. Ты тут не причем.
– А все таки?
– Хочешь все знать? Ну, если хочешь – держи, я представил себя на месте вожатой. Это меня и рассмешило.
Ульяна серьезно смотрит на меня.
– Не вижу ничего смешного, у тебя бы получилось. Уж точно не хуже, чем у Ольги!
Как меня «Совенок» то искалечил, оказывается. Сказал бы мне кто подобное, в прошлых жизнях. Да и не сказал бы никто, никому и в голову бы не пришло. Второй сигнал за сегодняшнее утро: первый был от Ляксандры, а это второй. Надо что-то менять
– Это вряд ли. Я и пионером то никогда не был, и так вдохновенно нести чушь на линейках тоже не умею.
Тут уже фыркает Ульяна:
– Не умеешь — научим!
Посмотреть на футбол собралось пол лагеря. Видимо здешний мир настолько беден развлечениями, что даже рядовой детский междусобойчик, если назвать его красиво: «Отчетная игра детской футбольной секции», – собирает трибуны. Вспомнил же, кстати, и похожую историю с концертом в «родном» своем лагере. Это вам не мифический кошкоробот. Когда увидел полную трибуну народу, стало как-то неудобно и за то, что у нас всего по пять человек в каждой команде, и за то, что провел-то всего две ленивых тренировки. Ну чему, спрашивается, бывший игрок юношеской команды может научить за две тренировки? Но игра прошла на ура, видимо создатели здешнего мира знали о футболе только то, что он существует. Недостаток техники и сыгранности октябрята заменяли азартом, азартом заражали и публику. На награждении вылезла Ольга и опять несла что-то про «образцовых пионеров». А я стоял, скучал и думал: «Покажите мне этих образцовых пионеров». А еще зародилась мысль-шутка: «А не разбудить ли в Ольге Дмитриевне человека?» Проблема одна, я не знаю с какой стороны за вожатую взяться (гусары, молчать!), но будет так доставать — обязательно разбужу.
А после обеда накатила хандра. Не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Взял лодку и уплыл на остров Длинный, там меня точно никто не станет домогаться.
Есть тут в лесу место непроходимо заросшее кустарником и дикой смородиной. Кустарник растет столь плотно, что между стволами приходиться протискиваться, если только ты вырос чуть крупнее Ульянки. Так вот, если все же протиснуться между стволами, то можно выйти на небольшую, где-то с половину волейбольной площадки, поляну, я ее случайно открыл, в один из ранних своих разведочных выходов и, не похоже, чтобы кто-то, кроме меня про эту поляну знал. Вот туда я и направился.
На поляне завалился в траву и, заложив руки за голову, уставился на облака. К черту всю эту компанию: одержимую вожатую, амазонок, Лену с её проблемами, октябрят, Ляксандру и бабу Глашу. Что, вон тем облакам до нас всех, пусть даже эти облака и не настоящие. Полчаса или сколько то там ни о чем не думалось, потом, сам собой стал складываться стишок:
Вот лагерь, в который приехал Семен…
Да уж, лагерь. Пионерский лагерь «Совенок», он же объект «Убежище» образца 1987 года. Это он, получается, на семь лет младше меня, только я вырос, а он застрял в том лете. Он в этом лете, в этом лете навсегда… м-да. Кстати, с сезонами здесь полный бардак. Сирень цветет, одновременно-же и земляника созрела, дотянулся до куста дикой смородины — сорвал одну ягоду: бр-р-р-р… Ну и кислятина, хотя, тоже созрела. Полный лес грибов, опять же и всякой мелкой непуганой живности. Из крупных птиц мы имеем сову — одна штука, а самое крупное животное, это барсук, тоже одна штука. А пшеница в полях вокруг лагеря еще зеленая и только-только колоски показались. Что еще странного? Каждую ночь полнолуние, да.
А это пшеница,
Которой много в полях колосится.
Вокруг лагеря,
В который приехал Семен...
Квазизамкнутая система пространственных вакуолей. Ежику же все понятно! А живут в этой системе квазиживые: квазипионеры и их квазивожатая. Пять тысяч Семенов, пять тысяч Алис, пять тысяч Ольг Дмитриевн, в общем всех по пять тысяч. Ну, в семье не без урода, поэтому отклонения встречаются. Вот, одно из них сейчас лежит, облака разглядывает, поправка — квазиоблака.
А это девица.
С косой цвета спелой пшеницы,
Которой много в полях колосится...
Не так то все просто, с обитателями. Ну, допустим есть пять тысяч Славь со сроком жизни в две недели. Ну, можно взять одну, поковыряться в настройках, и сделать из Слави Славяну, с неопределенным жизненным циклом. Некрасиво, конечно, так говорить, и не дай бог такое ковыряние в своих настройках пережить, но получилось удачно. Это даже если отвлечься от моего отношения к Славяне. Сомневаюсь я, что с живым человеком такое получится. Но вот откуда возникла Ляксандра, я не понимаю. Как будто, однажды, из этого лагеря выдернули Славю и системе пришлось срочно создавать замену.
А это вожатая,
Не пьяная и не помятая.
К которой Семена приводит девица.
С косой цвета спелой пшеницы…
«Вожатая» рифмуется еще и с «бесноватая», но я все же не рискнул. Интересно, есть ли у Ольги Дмитриевны реальный прототип, или это продукт исключительно программный? Тут оба варианта равновероятны, ничего не могу сказать.
А это Ульянка.
Малолетняя хулиганка,
Которую часто ругает вожатая.
Ни разу не пьяная и не помятая…
Как получится с Ульянкой и Алисой? Вот вопрос. А еще, если я уеду со всеми на автобусе, вернусь ли я в этот же лагерь? Славяна то уехала и не вернулась. Это вопрос номер два. Рискнуть, и поставить эксперимент: остаться в лагере в день отъезда? Что там Пионер говорил, кажется, что просто засыпал, а просыпался в автобусе? То есть, пока не заснул, то ничего и не происходит, так выходит? Вот еще мысль: если я засыпаю, причем явно недобровольно засыпаю, значит все черные дела здесь происходят пока мы спим. Значит я такая же часть всей системы, как и все остальные, только с чуть большей автономией. Значит, чтобы не уснуть придется выпить весь запас кофе у бабы Глаши? Баба Глаша мне не простит. Любопытно, как сочетается в одном человеке повариха из пионерлагеря и человек из научной среды? Но ведь сочетается же.
– Сбежал от всех? А ведь тебя по всему лагерю уже ищут!
Помяни черта, он и придет.
– Официально ищут, или только отдельные личности?
– Ну, в эти детали я не собираюсь за тебя вникать. Твой лагерь, сам и разбирайся.
Поворачиваю голову, отводя взгляд от облаков.
– Давно не появлялся. Ты, конечно, нематериальная проекция, но не возвышайся надо мною башней. Сядь, посиди.
Пионер обходит меня и пристраивается рядом, усевшись на траву. Однако для нематериальной проекции он траву эту ощутимо приминает. Нехотя спрашиваю:
– Все царствуешь? Ты там хоть короновался уже? Или, может, божеством себя объявил, земным воплощением Великого Генды?
– А ты все бегаешь? Понимаешь же, что ТАК отсюда нет выхода.
– Всё лучше, чем твой метод. Зачем пришел?
– Вот забеспокоился, как ты там? А тебя на старом месте нет! Пришлось попотеть, пока нашел.
– И кто там, вместо меня, на старом месте? А у меня, как видишь, все без изменений.
– Не скажи, ты вот лично между лагерями путешествовать теперь можешь.
– Так и ты можешь. Разница в том, что меня лично перебрасывает куда-то без моего ведома, а ты попадаешь в виде проекции, но, зато, по своему выбору.
– С поварихой здешней общался.
– Ты тоже общался, и на тебя она, до сих пор, обижается, понял, говорит, ее не так, и теперь дел наворотил.
– Ну, знаешь, после того, что тут устроил этот кружок физиков, мои лагеря, это просто детская игра в куклы.
– В куклы, да. Ну, ничего другого я от тебя и не жду.
Кого, интересно, принцессой нарядил?..
– Кого то принцессой назначил и в домик посадил, кому то руки и ноги оторвал.
– Слушай, оставь свое морализаторство при себе. Знаешь же, что это бесполезный спор.
Лица Пионера я, как обычно, не вижу. Это даже не тень, а просто взгляд на нем не задерживается, вот такая магия. А еще я, к сожалению, даже ударить его по этому лицу не могу, нематериальные проекции, они такие. И все таки, что ему надо?
– И все таки, ты же не просто так меня искал?
– Я пришел напомнить о своем предложении.
– Присоединиться к тебе? Видел я этих присоединившихся. Уж лучше безмозглым аборигеном-репликантом быть.
– Ну зачем так грубо? Им не так плохо живется, как ты думаешь, а, во-вторых, если не хочешь, давай просто договоримся, хоть на словах. Меня устроит.
– О чем нам договариваться? Не воевать между лагерями? Так это глупо, как ты это себе представляешь? А о чем еще? Информацией делиться? Так делимся же, а всю информацию все равно никогда друг-другу не отдаём.
– Да ты пойми, что таких, как мы здесь единицы. Которые что-то знают, понимают, осознают себя и хотят действовать! Мы вместе держаться должны. Мы вырваться сможем только объединив все усилия!
– Зачем вместе? Знаешь, - говорю, я, пока, сам по себе похожу. А то пять тысяч пионеров, как вырвутся на свободу. Все разом и в одном городе.
– Ну, смотри, я ведь не в последний раз к тебе прихожу. Времени у нас вагон и маленькая тележка.
Молчим, глядя на облака.
– Ладно, мне пора. А вот тебе от меня подарок: в мозгу у каждого из твоих «репликантов» есть личность кого то из создателей лагеря. Это мне твоя повариха рассказала, они, таким образом, личного бессмертия достичь пытались.
– Пока. А вот тебе уже от меня подарок: отсюда, действительно, нет выхода. По крайней мере тот наш коллега, он сидит с наполовину стертой памятью, в специально созданном для него макете города, хотя и свято верит, что вырвался в реальный мир.
– Пока. В любом случае, приятно было с живым человеком поговорить.
Поворачиваю голову — Пионера уже нету, нету и на траве никаких следов от него. Вот умеют же люди оказываться там, где им нужно. А что там сейчас, в моем родном лагере, он так и не сказал.
Слышу, кто-то зовет меня. Ульяна?
– Вот ты где! Тебя вожатая по всему лагерю обыскалась и уже собралась в милицию звонить!
Хотел бы я увидеть здешнюю милицию, хоть раз.
– А с чего она меня обыскалась то?
– Ну как же, обед пропустил, ужин пропустил, лодки одной нет. Она решила, что ты сбежал! Ну, или утонул. Хорошо я лодки пересчитала, все на месте, на одной только Лена на Ближний уплыла.
Вот как мой побег на лодке обернулся. Он теперь, похоже, зашит в коллективную память системы.
– Интересно, как думаешь, что бы она стала делать, если бы я действительно сбежал? Стоп! Я что ужин пропустил? Ведь всего-то на полчаса прилег.
– Пропустил. А там котлеты давали… А у тебя тут хорошо. Почему я про это место раньше не знала?
«А в тюрьме сейчас ужин. Макароны дают...», – киноклассика вспомнилась.
– Гм. Наверное потому, что это моё место.
– И что, мне совсем-совсем нельзя сюда приходить?
– А если я скажу «Нет», как я это проконтролирую? И что я тебе сделаю? Главное, не пакости здесь: битое стекло, окурки, консервные банки, кострища, пр… прочее. Ну, ты поняла. Ладно, пошли, действительно, скоро уже темнеть начнет.
Пробираемся через кустарник, а когда под ногами появляется тропинка Ульянка поворачивается ко мне и говорит:
– Гад ты, Семен. Мог бы и предупредить, чтоб не теряли.
– Ульяна, знаешь такое волшебное слово «проспал»?
На опушке, в самом начале тропинки нас встречает Алиса, и не похоже, чтобы она собиралась пропускать меня в лагерь. Вид у нее такой, как будто хочет закатить мне оплеуху, но сдерживается.
– Сволочь ты! Ладно — вожатая, но хоть кому из нас мог бы сказать, что с тобой все в порядке!
Они с Ульянкой сговорились, что ли? Я ведь не давал и повода, и обещаний. Интересно, как я мог сказать, если меня не было в лагере? Однако монолог продолжается:
– Собрался удирать — беги, но предупреди, хоть кого-нибудь!
Значит, в моё утопление не верят, а вот побег считают реальностью. Я же вроде не рассказывал, как из лагерей бегал. Или рассказал, не помню. Нет, не рассказывал, никому, кроме Славяны. Точно, коллективная память.
Пока все это происходит я, на всякий случай, перехватываю ладонь Алисы и слегка ее сжимаю.
– А почему ты решила, что я сбежал? Я уйду отсюда, когда буду готов и сочту нужным, но постараюсь, чтобы вы об этом узнали. До бункера бы, ушел по английски, а сейчас уже нет. И вообще…
А что «вообще», я придумать не могу. Пауза затягивается и я только машу рукой.
– Ладно, я к себе. Если хотите продолжить ругаться — пойдемте со мной.
Обхожу Алису и не торопясь иду в сторону спортзала. Чем-то эта сцена напомнила мне мой первый день здесь. Алиса возмущенно фыркает и направляется следом.
– Имей в виду, ужин давно закончился, колбасу ты позавчера сожрал, так что кормить мы тебя не будем.
– Ничего, консервами перекушу. Две банки и пакет сухарей у меня еще остались.
Пока идем к площади стремительно темнеет.
– Подожди, - Алиса меняет гнев на милость, пошли уж в столовую.
В столовой Алиса приносит из буфета несколько булок и пару пакетов кефира. Ульянка, откуда то с кухни, котлету на тарелке. Сижу, жую бутерброд из сладкой булки и холодной котлеты, запиваю кефиром, просто царский ужин. Алиса читает мне нотацию, что-то о моей ответственности, кажется, и о их беспокойстве. Позавчера я на нее орал, сегодня она мне нотацию читает, гармония. А ведь волновались за меня они, совершенно искренне. Жаль, что волновались, но приятно, что искренне, но жаль, что волновались, и далее по кругу.
– Мне жаль, что я заставил вас волноваться, но вины я за собой не чувствую.
– Да все, проехали, но ты, все равно, гад.
Потом, возникает пауза…
– Знаете что, девчонки, завтра же отъезд, и я, наверное, с вами не поеду, коль уж вожатая решила, что я сбежал, я и ей на глаза показываться не буду, так что, считайте это нашим прощальным ужином.
В столовой свет, только от уличных фонарей, но я вижу, что лица у девчонок вытягиваются совершенно одинаково.
– Мы что, больше никогда не увидимся?
– Если бы это от меня зависело. Я, попробую вас встретить здесь, хотя, меня обычно выкидывает на неделю позже, чем вас. Так что, постарайтесь случайно не застрелить меня.
– Ну вот опять ты…
– Шучу я. Не обижайтесь, все будет нормально.
Девки мои, я почти серьезно об этом. Я хочу, чтобы вы сохранили полную память, и действовали по собственной воле, вот как сейчас, а не так, как вам навязывает программа.
– Семен, а можно серьезный вопрос?
– …
– Как ты к нам относишься?
– Сестренки мои, понятно?
Я, на самом деле, даже к вожатой так отношусь, она в той же ловушке, что и все мы.
– А подробнее?
– Что подробнее? Про искусственных людей читали в справочнике? Вот, все мы из одной колбы выбрались. Только воспоминания чужие, о прошлой жизни, которые мы считаем своими. И свои, о жизни в «Совенке», у одних полные и настоящие, а у других порезанные, подчищенные и заново записанные. Мне просто повезло чуть больше чем вам.
– А как у тебя все началось?
– Со случайной записки к самому себе «Ты здесь не просто так!» Я тогда ничего еще не знал, не понимал и не помнил, и написал записку по какому то наитию. А потом пошло по нарастающей.
– А лет тебе сколько?
А кой тебе годик...
– Я года на два постарше Ольги Дмитриевны, это если верить чужим воспоминаниям. Ну и вас, лет на десять - двенадцать, соответственно.
– Семен, а можно еще один вопрос? - это Ульянка.
– Ну задавай, - вздыхаю. Раз уж у нас начался вечер вопросов и ответов.
– Только он секретный, Алиса, выйди, пожалуйста.
Алиса только качает головой и выходит. Из дверей на кухню говорит:
– Ульянка, у тебя время, пока я стаканы помою.
Ульянка серьезно смотрит на меня, а потом тихо спрашивает:
– Семен?
– Что?
Очень долгая пауза, а потом Ульянка слегка краснеет и отводит глаза:
– Нет, ничего, я так.
Ульяна пододвигает стул и садится рядом со мной прижавшись к моему боку.
– Девушка, не слишком ли часто ты так стала сидеть?
– Нет, не слишком.
В этот момент входит Алиса, окидывает нас взглядом и встав в позу «руки в боки» передразнивает вожатую:
– Вы же пионеры, Семен, Ульяна! Как вы себя ведете? Ульяна, ты же еще маленькая, а у тебя Семен, девушка есть, и вообще, ты Ульяну в два раза старше!
– Иди сюда, сестренка, у меня второе плечо свободное.
Алиса еще раз меряет нас взглядом, принимает нормальный вид и садится рядом, тоже прижимаясь ко мне, а я обнимаю их обеих и чувствую, как они расслабляются. Забавно, но кроме ощущения теплоты и заботы о девках, во мне сейчас нет ничего. Сказал бы мне кто об этом три дня назад.
– Алис, а почему ты решила, что я маленькая? Семен вон на десять лет старше, чем кажется. Может и мне уже скоро двадцать четыре?
– Так и веди себя на двадцать четыре, а не воруй чужие котлеты и не пугай Лену кузнечиками.
Аргумент убойный и Ульяна временно замолкает.
А вечер личных вопросов продолжается, девки хотят все знать:
– Семен, а расскажи еще, как ты жил в «Совенке»?
– Плохо жил. Как будто меня окружали роботы из дурной фантастики. Всегда одни и те же слова, одни и те же поступки, я всегда знал, что будет завтра, послезавтра, через три дня… Помнишь, Ульяна, нас в библиотеку отправили? Вот тогда я, как раз воспользовался своим опытом... Я тогда сел с тобой в столовой за один столик, а дальше все пошло по сценарию, ты облила меня супом, вожатая оставила нас убираться, а потом отправила в библиотеку и ни от тебя, ни от нее ничего уже не зависело. Я злой был на тебя тогда, но все равно неприятно было, не люблю я этого. Еще раз прости меня.
– Гад ты, Семен, - беззлобно произносит Ульянка, и тычет меня пальцем в бок.
– Я знаю, третий раз за сегодня слышу про гада. И такое в каждом лагере... Развлекался тем, что задавал вам неудобные вопросы и смотрел, как вы выкрутитесь. А если с кем подружишься, тот, как-то постепенно очеловечивается, и в последние день-два раскрывается. А на следующий цикл ждешь этого человека, а для него все по новой началось, с нуля – готов болванчик, знаешь как мне было плохо от этого. А если кого из вас оттолкнуть на пятый день, то с вами тогда трагедия и беда происходит. Вы же не роботы, все таки, вы же тоже чувствуете, свободы вас лишили, но эмоции и чувства оставили. Так и держался на дистанции от вас. Не знаю, из жалости к вам, или из жалости к самому себе.
Алиса чуть сильнее прижимается ко мне.
– Плохо же тебе было...
– Семен, я тебе обещаю, что мы в болванчиков обратно не превратимся! – Это уже Ульянка. А дальше что – рассказывай.
– Дальше совсем тоска заела, решил сбежать из лагеря. Долго готовился – сбежал, вот с тех пор бегаю от лагеря к лагерю. А еще хочу, чтобы тут было побольше людей и поменьше роботов.
Ладно, засиделись мы, давайте по койкам уже. Завтра меня не дергайте тогда, а я буду в засаде отсиживаться.
– Мы только поесть тебе принесем!
– Ульян, вот исключительно на твои способности по добыванию еды и надеюсь.
Когда подходил к спортзалу услышал звуки со стороны бадминтонной площадки. В голубоватом свете фонаря видно, как взлетает воланчик. Все верно, сегодня, в это время там должна быть Лена. Не хотел идти, а ноги сами понесли, да и попрощаться надо. Пришел, сел поодаль, смотрю. Играть Лена так и не научилась.
Вот девушка, с романтической книжкой,
Которая прячет ножик под мышкой.
Которую часто пугает Ульянка,
Которая малолетняя хулиганка.
– Привет. А я не верила, что ты сбежал.
Лена меня заметила, подошла, присела рядом. Сегодня на ней веселая и приветливая личина. Ох Лена, не завидую я своему двойнику, разбираться в тебе ему предстоит долго и упорно, не знаю, справится ли за 20 лет. Хотя, в любом образе, ты, конечно, исключительно мила. Гм, почти в любом.
– Привет, а почему одна ракеткой машешь? Саша спит уже?
– Ну да, она знаешь какая, все-таки правильная. Если в десять отбой, значит в половину одиннадцатого она уже под одеялом.
– Слушай, если у тебя есть настроение, расскажи, пожалуйста, как там у тебя с моим сиамским близнецом все заканчивается?
Лена грустнеет.
– Это важно?
– Ты знаешь, я думаю да. Я знаю, ты врать не будешь, но и фактами не манипулируй, пожалуйста, как ты умеешь. Если не хочешь, то лучше не отвечай вовсе.
– Ну почему, если важно, то я отвечу. Обычно я говорю вожатой, что у меня тут дела и я уеду на рейсовом автобусе. Когда все уезжают, я привожу его в лагерь, мы остаемся вместе до вечера, а вечером уезжаем на четыреста десятом.
Ну слава богу, как я и думал. А то я боялся, что сон Лены, о котором она рассказала не просто сон.
– Понятно. А автобус во сколько?
– А вот, как раз сейчас, в половину одиннадцатого где-то.
– Ну, завтра тебе можно будет вместе со всеми уехать. В чем-то, правда, и по моей вине.
– Ты же пообещал, что он вернется?
– Лен, я сказал, что есть очень большая вероятность. И, я считаю, что да – вернется. Потерпи, пожалуйста, только, моё общество еще одну смену и всё.
– Твоё общество я согласна потерпеть.
– Вот и славно. А можно я еще вопрос задам?
Полчаса назад меня амазонки терроризировали, а теперь я пытаю Лену.
– Задавай.
– Вот вы садитесь в автобус, по дороге засыпаете, а когда ты просыпаешься, его уже нет. Так?
– Так. Просыпаюсь, его уже нет.
– А когда возвращаешься сюда, и встречаешься с ним, он что-нибудь помнит?
– Нет, мне все приходится начинать заново. Остальные тоже мало что помнят, в основном, только, как зовут друг-друга, да где что находится.
– Спасибо Лен. Больше тебя вопросами мучить не буду, я знаю, ты не любишь откровенничать. Я вообще то попрощаться подошел. Если уж вожатая считает, что я сбежал, то не буду ее расстраивать.
– На 410-м уедешь? Хочешь, вместе уедем?
Преувеличенно активно машу руками.
– Ни-ни-ни-ни-ни… А то мой индийский брат-близнец ревновать будет. Я, пожалуй, пешком. До трассы доберусь, а там на попутке. Ладно, до свиданья. Еще встретимся.
– Конечно.
Позже, когда уже лежал под одеялом — думал: получается, как я и предполагал, Лена сейчас, где-то в той же стадии, что и я несколько десятков циклов назад, и ей какого то толчка не хватает, чтобы начать осознавать себя, а я, значит, ее разговорами к этому подталкиваю, разговорами и запиской этой дурацкой. Ну и ладно, ну и хорошо. А потом вспомнил Толика, как он мне одобрительно подмигнул, когда застал меня за рисованием плана лагеря. Да, тут есть над чем подумать.
И, уже засыпая, пожалел о том, что не простился с моими октябрятами и с Александрой. Больше, пожалуй, мне никто в лагере и не дорог.
Глава 1 http://vn.reactor.cc/post/2062463
Глава 2 http://joyreactor.cc/post/2074551
Глава 3 http://vn.reactor.cc/post/2121739
Глава 4 http://vn.reactor.cc/post/2146027
Глава 5 http://vn.reactor.cc/post/2165923
Глава 6 http://vn.reactor.cc/post/2193107
VII
Тамбурины судьбы
Предпоследний день смены начинается удивительно спокойно. Утром просыпаюсь в прекрасном состоянии духа. Шесть утра, а сна ни в одном глазу. Хочется переводить старушек через дорогу, подсаживать выпавших птенцов обратно в гнезда и помогать белочкам собирать запасы. Причем делать это все, непременно, радостно и с доброй улыбкой. А старушки в ответ будут крестить меня в спину, птички щебетать над головой, а белочки провожать, прыгая по веткам. Даже ледяной душ настроение не портит, а только добавляет оптимизма. Вспоминаю, что у нас, вроде как, футбольный матч запланирован на сегодня. Остаются две проблемы: идти ли на линейку, и, чем занять вторую половину дня. Памятуя болезненное самолюбие вожатой, решаю согласовать с ней это мероприятие, пусть поставит где надо галочку и отчитается, не знаю уж перед кем, так что, жди меня – линейка.
Но еще до линейки прибегает Саша, приносит железную кружку с вареньем.
– Вот, возьми. - И застенчиво улыбается.
Все таки, это не Славя. Похожа – да и, наверное, со временем и характер будет похожий, но, вот эта застенчивая улыбка – это её. У Слави этого не было, а я представил себе, как Саша, через несколько циклов встречает такой улыбкой очередного запоздавшего пионера у ворот лагеря, и даже пожалел, что не я буду этим пионером. Даже ерничать не хочется, и спрашивать про варенье: «Что мол, в банку не влезло?» Вообще, или Саша изменилась за вчерашнюю вторую половину дня, или, может, мое отношение к ней. Еще сутки назад не воспринимал ее никак, а сейчас вот смотрю в эти глаза и вижу там маленькую, ну не совсем маленькую, конечно, а так, примерно лет десяти, девочку. Очень славную девочку, по ошибке попавшую в семнадцатилетнее тело. Одна надежда, что догонит и выровняется. Тут, кстати, вспоминаю, что есть одно дело, с которым лучше Саши никто не справится.
– У тебя почерк хороший? Должен быть хороший.
– Почерк? Да, наверное. – И опять фирменная улыбка, Саша не дразнись.
– Тогда у меня к тебе «малэнькое, но атвэтствэнное поручэнье!»
Где-то я их видел… Ага, вот они. В недрах шкафа нахожу стопку бланков почетных грамот. Отбираю по пять штук с золотой и серебряной каймой, достаю ручку, показываю на стол.
– Садись и пиши.
«Футбольная команда п/л «Совенок. За участие в финальной игре».
Надо же, чем-то октябрят моих отметить, если вожатой наплевать. А ведь они старались, и на игре еще постараются, я уверен. Корявый текст получился, но сочинять некогда было, вот все в течение пяти минут придумалось.
– Спасибо огромное, Ляксандра, а то я бы понаписал. Дети бы обижались потом.
– Нет, на тебя обижаться не будут. Они тебя любят. Жаль, что, когда я тут маленькая отдыхала у нас такого тренера не было.
Это мы уже вышли из спортзала и движемся в сторону Генды.
– А ты здесь раньше отдыхала? В этом лагере?
– Ага, каждый год. И когда маленькая была, и сейчас.
Какие интересные сведения иногда на нас сваливаются. Дети все таки здесь растут. Надо будет еще порасспрашивать, если не забуду. Если не забуду и если успею. Времени то осталось всего-ничего — завтра же отъезд.
– Меня папа Ляксандрой зовет, когда настроение хорошее.
– Понятно. А братья и сестры у тебя есть?
– Нет, я одна у родителей.
Да, это точно не Славя, но как похожа.
– А то я девочку встречал, ну копия твоя.
– Да, мне говорили, ее Славяна зовут. Нет, это не моя сестра.
Логичным был бы следующий вопрос: «А где ты была, когда она здесь отдыхала?» Но не решился, вдруг услышу в ответ: «На центральном складе, стеллаж пять, место четырнадцать», или что-то подобное.
Против опасений, линейка никак не нарушает возникшей гармонии между мной и здешней вселенной, и проходит гладко и бесконфликтно. Ольга Дмитриевна объявляет о завтрашнем отъезде, бубнит про образцовых пионеров, оглашает, очевидно, планы на день, каюсь, я опять пропустил этот момент, я оглашаю свои планы. ОД благосклонно кивает, что-то записывает в блокнотик и закрывает линейку. Про наше вчерашнее приключение ни слова. То, что амазонки никуда этой ночью караулить никого не ходили, тоже не всплыло. Спросил у Ульяны перед завтраком, не хотелось ли им в старом лагере в засаде посидеть? На что получил ответ: «Мы что, больные? Ну, вообще то, была такая мысль, но мы ее по-бо-ро-ли!» Кстати, приходит в голову, что здешний лагерь — первый, где я боле-менее регулярно посещаю линейки, и вообще, э-э-э-э… участвую в лагерной жизни. Дожили! Представляю себе, как я втянулся, мне понравилось, и я превращаюсь во вторую Ольгу Дмитриевну. Не сдержавшись фыркаю, Ульяна принимает это на свой счет.
– Что я смешного сказала?
– Нет, ничего, это я так, о своем. Ты тут не причем.
– А все таки?
– Хочешь все знать? Ну, если хочешь – держи, я представил себя на месте вожатой. Это меня и рассмешило.
Ульяна серьезно смотрит на меня.
– Не вижу ничего смешного, у тебя бы получилось. Уж точно не хуже, чем у Ольги!
Как меня «Совенок» то искалечил, оказывается. Сказал бы мне кто подобное, в прошлых жизнях. Да и не сказал бы никто, никому и в голову бы не пришло. Второй сигнал за сегодняшнее утро: первый был от Ляксандры, а это второй. Надо что-то менять
– Это вряд ли. Я и пионером то никогда не был, и так вдохновенно нести чушь на линейках тоже не умею.
Тут уже фыркает Ульяна:
– Не умеешь — научим!
Посмотреть на футбол собралось пол лагеря. Видимо здешний мир настолько беден развлечениями, что даже рядовой детский междусобойчик, если назвать его красиво: «Отчетная игра детской футбольной секции», – собирает трибуны. Вспомнил же, кстати, и похожую историю с концертом в «родном» своем лагере. Это вам не мифический кошкоробот. Когда увидел полную трибуну народу, стало как-то неудобно и за то, что у нас всего по пять человек в каждой команде, и за то, что провел-то всего две ленивых тренировки. Ну чему, спрашивается, бывший игрок юношеской команды может научить за две тренировки? Но игра прошла на ура, видимо создатели здешнего мира знали о футболе только то, что он существует. Недостаток техники и сыгранности октябрята заменяли азартом, азартом заражали и публику. На награждении вылезла Ольга и опять несла что-то про «образцовых пионеров». А я стоял, скучал и думал: «Покажите мне этих образцовых пионеров». А еще зародилась мысль-шутка: «А не разбудить ли в Ольге Дмитриевне человека?» Проблема одна, я не знаю с какой стороны за вожатую взяться (гусары, молчать!), но будет так доставать — обязательно разбужу.
А после обеда накатила хандра. Не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Взял лодку и уплыл на остров Длинный, там меня точно никто не станет домогаться.
Есть тут в лесу место непроходимо заросшее кустарником и дикой смородиной. Кустарник растет столь плотно, что между стволами приходиться протискиваться, если только ты вырос чуть крупнее Ульянки. Так вот, если все же протиснуться между стволами, то можно выйти на небольшую, где-то с половину волейбольной площадки, поляну, я ее случайно открыл, в один из ранних своих разведочных выходов и, не похоже, чтобы кто-то, кроме меня про эту поляну знал. Вот туда я и направился.
На поляне завалился в траву и, заложив руки за голову, уставился на облака. К черту всю эту компанию: одержимую вожатую, амазонок, Лену с её проблемами, октябрят, Ляксандру и бабу Глашу. Что, вон тем облакам до нас всех, пусть даже эти облака и не настоящие. Полчаса или сколько то там ни о чем не думалось, потом, сам собой стал складываться стишок:
Вот лагерь, в который приехал Семен…
Да уж, лагерь. Пионерский лагерь «Совенок», он же объект «Убежище» образца 1987 года. Это он, получается, на семь лет младше меня, только я вырос, а он застрял в том лете. Он в этом лете, в этом лете навсегда… м-да. Кстати, с сезонами здесь полный бардак. Сирень цветет, одновременно-же и земляника созрела, дотянулся до куста дикой смородины — сорвал одну ягоду: бр-р-р-р… Ну и кислятина, хотя, тоже созрела. Полный лес грибов, опять же и всякой мелкой непуганой живности. Из крупных птиц мы имеем сову — одна штука, а самое крупное животное, это барсук, тоже одна штука. А пшеница в полях вокруг лагеря еще зеленая и только-только колоски показались. Что еще странного? Каждую ночь полнолуние, да.
А это пшеница,
Которой много в полях колосится.
Вокруг лагеря,
В который приехал Семен...
Квазизамкнутая система пространственных вакуолей. Ежику же все понятно! А живут в этой системе квазиживые: квазипионеры и их квазивожатая. Пять тысяч Семенов, пять тысяч Алис, пять тысяч Ольг Дмитриевн, в общем всех по пять тысяч. Ну, в семье не без урода, поэтому отклонения встречаются. Вот, одно из них сейчас лежит, облака разглядывает, поправка — квазиоблака.
А это девица.
С косой цвета спелой пшеницы,
Которой много в полях колосится...
Не так то все просто, с обитателями. Ну, допустим есть пять тысяч Славь со сроком жизни в две недели. Ну, можно взять одну, поковыряться в настройках, и сделать из Слави Славяну, с неопределенным жизненным циклом. Некрасиво, конечно, так говорить, и не дай бог такое ковыряние в своих настройках пережить, но получилось удачно. Это даже если отвлечься от моего отношения к Славяне. Сомневаюсь я, что с живым человеком такое получится. Но вот откуда возникла Ляксандра, я не понимаю. Как будто, однажды, из этого лагеря выдернули Славю и системе пришлось срочно создавать замену.
А это вожатая,
Не пьяная и не помятая.
К которой Семена приводит девица.
С косой цвета спелой пшеницы…
«Вожатая» рифмуется еще и с «бесноватая», но я все же не рискнул. Интересно, есть ли у Ольги Дмитриевны реальный прототип, или это продукт исключительно программный? Тут оба варианта равновероятны, ничего не могу сказать.
А это Ульянка.
Малолетняя хулиганка,
Которую часто ругает вожатая.
Ни разу не пьяная и не помятая…
Как получится с Ульянкой и Алисой? Вот вопрос. А еще, если я уеду со всеми на автобусе, вернусь ли я в этот же лагерь? Славяна то уехала и не вернулась. Это вопрос номер два. Рискнуть, и поставить эксперимент: остаться в лагере в день отъезда? Что там Пионер говорил, кажется, что просто засыпал, а просыпался в автобусе? То есть, пока не заснул, то ничего и не происходит, так выходит? Вот еще мысль: если я засыпаю, причем явно недобровольно засыпаю, значит все черные дела здесь происходят пока мы спим. Значит я такая же часть всей системы, как и все остальные, только с чуть большей автономией. Значит, чтобы не уснуть придется выпить весь запас кофе у бабы Глаши? Баба Глаша мне не простит. Любопытно, как сочетается в одном человеке повариха из пионерлагеря и человек из научной среды? Но ведь сочетается же.
– Сбежал от всех? А ведь тебя по всему лагерю уже ищут!
Помяни черта, он и придет.
– Официально ищут, или только отдельные личности?
– Ну, в эти детали я не собираюсь за тебя вникать. Твой лагерь, сам и разбирайся.
Поворачиваю голову, отводя взгляд от облаков.
– Давно не появлялся. Ты, конечно, нематериальная проекция, но не возвышайся надо мною башней. Сядь, посиди.
Пионер обходит меня и пристраивается рядом, усевшись на траву. Однако для нематериальной проекции он траву эту ощутимо приминает. Нехотя спрашиваю:
– Все царствуешь? Ты там хоть короновался уже? Или, может, божеством себя объявил, земным воплощением Великого Генды?
– А ты все бегаешь? Понимаешь же, что ТАК отсюда нет выхода.
– Всё лучше, чем твой метод. Зачем пришел?
– Вот забеспокоился, как ты там? А тебя на старом месте нет! Пришлось попотеть, пока нашел.
– И кто там, вместо меня, на старом месте? А у меня, как видишь, все без изменений.
– Не скажи, ты вот лично между лагерями путешествовать теперь можешь.
– Так и ты можешь. Разница в том, что меня лично перебрасывает куда-то без моего ведома, а ты попадаешь в виде проекции, но, зато, по своему выбору.
– С поварихой здешней общался.
– Ты тоже общался, и на тебя она, до сих пор, обижается, понял, говорит, ее не так, и теперь дел наворотил.
– Ну, знаешь, после того, что тут устроил этот кружок физиков, мои лагеря, это просто детская игра в куклы.
– В куклы, да. Ну, ничего другого я от тебя и не жду.
Кого, интересно, принцессой нарядил?..
– Кого то принцессой назначил и в домик посадил, кому то руки и ноги оторвал.
– Слушай, оставь свое морализаторство при себе. Знаешь же, что это бесполезный спор.
Лица Пионера я, как обычно, не вижу. Это даже не тень, а просто взгляд на нем не задерживается, вот такая магия. А еще я, к сожалению, даже ударить его по этому лицу не могу, нематериальные проекции, они такие. И все таки, что ему надо?
– И все таки, ты же не просто так меня искал?
– Я пришел напомнить о своем предложении.
– Присоединиться к тебе? Видел я этих присоединившихся. Уж лучше безмозглым аборигеном-репликантом быть.
– Ну зачем так грубо? Им не так плохо живется, как ты думаешь, а, во-вторых, если не хочешь, давай просто договоримся, хоть на словах. Меня устроит.
– О чем нам договариваться? Не воевать между лагерями? Так это глупо, как ты это себе представляешь? А о чем еще? Информацией делиться? Так делимся же, а всю информацию все равно никогда друг-другу не отдаём.
– Да ты пойми, что таких, как мы здесь единицы. Которые что-то знают, понимают, осознают себя и хотят действовать! Мы вместе держаться должны. Мы вырваться сможем только объединив все усилия!
– Зачем вместе? Знаешь, - говорю, я, пока, сам по себе похожу. А то пять тысяч пионеров, как вырвутся на свободу. Все разом и в одном городе.
– Ну, смотри, я ведь не в последний раз к тебе прихожу. Времени у нас вагон и маленькая тележка.
Молчим, глядя на облака.
– Ладно, мне пора. А вот тебе от меня подарок: в мозгу у каждого из твоих «репликантов» есть личность кого то из создателей лагеря. Это мне твоя повариха рассказала, они, таким образом, личного бессмертия достичь пытались.
– Пока. А вот тебе уже от меня подарок: отсюда, действительно, нет выхода. По крайней мере тот наш коллега, он сидит с наполовину стертой памятью, в специально созданном для него макете города, хотя и свято верит, что вырвался в реальный мир.
– Пока. В любом случае, приятно было с живым человеком поговорить.
Поворачиваю голову — Пионера уже нету, нету и на траве никаких следов от него. Вот умеют же люди оказываться там, где им нужно. А что там сейчас, в моем родном лагере, он так и не сказал.
Слышу, кто-то зовет меня. Ульяна?
– Вот ты где! Тебя вожатая по всему лагерю обыскалась и уже собралась в милицию звонить!
Хотел бы я увидеть здешнюю милицию, хоть раз.
– А с чего она меня обыскалась то?
– Ну как же, обед пропустил, ужин пропустил, лодки одной нет. Она решила, что ты сбежал! Ну, или утонул. Хорошо я лодки пересчитала, все на месте, на одной только Лена на Ближний уплыла.
Вот как мой побег на лодке обернулся. Он теперь, похоже, зашит в коллективную память системы.
– Интересно, как думаешь, что бы она стала делать, если бы я действительно сбежал? Стоп! Я что ужин пропустил? Ведь всего-то на полчаса прилег.
– Пропустил. А там котлеты давали… А у тебя тут хорошо. Почему я про это место раньше не знала?
«А в тюрьме сейчас ужин. Макароны дают...», – киноклассика вспомнилась.
– Гм. Наверное потому, что это моё место.
– И что, мне совсем-совсем нельзя сюда приходить?
– А если я скажу «Нет», как я это проконтролирую? И что я тебе сделаю? Главное, не пакости здесь: битое стекло, окурки, консервные банки, кострища, пр… прочее. Ну, ты поняла. Ладно, пошли, действительно, скоро уже темнеть начнет.
Пробираемся через кустарник, а когда под ногами появляется тропинка Ульянка поворачивается ко мне и говорит:
– Гад ты, Семен. Мог бы и предупредить, чтоб не теряли.
– Ульяна, знаешь такое волшебное слово «проспал»?
На опушке, в самом начале тропинки нас встречает Алиса, и не похоже, чтобы она собиралась пропускать меня в лагерь. Вид у нее такой, как будто хочет закатить мне оплеуху, но сдерживается.
– Сволочь ты! Ладно — вожатая, но хоть кому из нас мог бы сказать, что с тобой все в порядке!
Они с Ульянкой сговорились, что ли? Я ведь не давал и повода, и обещаний. Интересно, как я мог сказать, если меня не было в лагере? Однако монолог продолжается:
– Собрался удирать — беги, но предупреди, хоть кого-нибудь!
Значит, в моё утопление не верят, а вот побег считают реальностью. Я же вроде не рассказывал, как из лагерей бегал. Или рассказал, не помню. Нет, не рассказывал, никому, кроме Славяны. Точно, коллективная память.
Пока все это происходит я, на всякий случай, перехватываю ладонь Алисы и слегка ее сжимаю.
– А почему ты решила, что я сбежал? Я уйду отсюда, когда буду готов и сочту нужным, но постараюсь, чтобы вы об этом узнали. До бункера бы, ушел по английски, а сейчас уже нет. И вообще…
А что «вообще», я придумать не могу. Пауза затягивается и я только машу рукой.
– Ладно, я к себе. Если хотите продолжить ругаться — пойдемте со мной.
Обхожу Алису и не торопясь иду в сторону спортзала. Чем-то эта сцена напомнила мне мой первый день здесь. Алиса возмущенно фыркает и направляется следом.
– Имей в виду, ужин давно закончился, колбасу ты позавчера сожрал, так что кормить мы тебя не будем.
– Ничего, консервами перекушу. Две банки и пакет сухарей у меня еще остались.
Пока идем к площади стремительно темнеет.
– Подожди, - Алиса меняет гнев на милость, пошли уж в столовую.
В столовой Алиса приносит из буфета несколько булок и пару пакетов кефира. Ульянка, откуда то с кухни, котлету на тарелке. Сижу, жую бутерброд из сладкой булки и холодной котлеты, запиваю кефиром, просто царский ужин. Алиса читает мне нотацию, что-то о моей ответственности, кажется, и о их беспокойстве. Позавчера я на нее орал, сегодня она мне нотацию читает, гармония. А ведь волновались за меня они, совершенно искренне. Жаль, что волновались, но приятно, что искренне, но жаль, что волновались, и далее по кругу.
– Мне жаль, что я заставил вас волноваться, но вины я за собой не чувствую.
– Да все, проехали, но ты, все равно, гад.
Потом, возникает пауза…
– Знаете что, девчонки, завтра же отъезд, и я, наверное, с вами не поеду, коль уж вожатая решила, что я сбежал, я и ей на глаза показываться не буду, так что, считайте это нашим прощальным ужином.
В столовой свет, только от уличных фонарей, но я вижу, что лица у девчонок вытягиваются совершенно одинаково.
– Мы что, больше никогда не увидимся?
– Если бы это от меня зависело. Я, попробую вас встретить здесь, хотя, меня обычно выкидывает на неделю позже, чем вас. Так что, постарайтесь случайно не застрелить меня.
– Ну вот опять ты…
– Шучу я. Не обижайтесь, все будет нормально.
Девки мои, я почти серьезно об этом. Я хочу, чтобы вы сохранили полную память, и действовали по собственной воле, вот как сейчас, а не так, как вам навязывает программа.
– Семен, а можно серьезный вопрос?
– …
– Как ты к нам относишься?
– Сестренки мои, понятно?
Я, на самом деле, даже к вожатой так отношусь, она в той же ловушке, что и все мы.
– А подробнее?
– Что подробнее? Про искусственных людей читали в справочнике? Вот, все мы из одной колбы выбрались. Только воспоминания чужие, о прошлой жизни, которые мы считаем своими. И свои, о жизни в «Совенке», у одних полные и настоящие, а у других порезанные, подчищенные и заново записанные. Мне просто повезло чуть больше чем вам.
– А как у тебя все началось?
– Со случайной записки к самому себе «Ты здесь не просто так!» Я тогда ничего еще не знал, не понимал и не помнил, и написал записку по какому то наитию. А потом пошло по нарастающей.
– А лет тебе сколько?
А кой тебе годик...
– Я года на два постарше Ольги Дмитриевны, это если верить чужим воспоминаниям. Ну и вас, лет на десять - двенадцать, соответственно.
– Семен, а можно еще один вопрос? - это Ульянка.
– Ну задавай, - вздыхаю. Раз уж у нас начался вечер вопросов и ответов.
– Только он секретный, Алиса, выйди, пожалуйста.
Алиса только качает головой и выходит. Из дверей на кухню говорит:
– Ульянка, у тебя время, пока я стаканы помою.
Ульянка серьезно смотрит на меня, а потом тихо спрашивает:
– Семен?
– Что?
Очень долгая пауза, а потом Ульянка слегка краснеет и отводит глаза:
– Нет, ничего, я так.
Ульяна пододвигает стул и садится рядом со мной прижавшись к моему боку.
– Девушка, не слишком ли часто ты так стала сидеть?
– Нет, не слишком.
В этот момент входит Алиса, окидывает нас взглядом и встав в позу «руки в боки» передразнивает вожатую:
– Вы же пионеры, Семен, Ульяна! Как вы себя ведете? Ульяна, ты же еще маленькая, а у тебя Семен, девушка есть, и вообще, ты Ульяну в два раза старше!
– Иди сюда, сестренка, у меня второе плечо свободное.
Алиса еще раз меряет нас взглядом, принимает нормальный вид и садится рядом, тоже прижимаясь ко мне, а я обнимаю их обеих и чувствую, как они расслабляются. Забавно, но кроме ощущения теплоты и заботы о девках, во мне сейчас нет ничего. Сказал бы мне кто об этом три дня назад.
– Алис, а почему ты решила, что я маленькая? Семен вон на десять лет старше, чем кажется. Может и мне уже скоро двадцать четыре?
– Так и веди себя на двадцать четыре, а не воруй чужие котлеты и не пугай Лену кузнечиками.
Аргумент убойный и Ульяна временно замолкает.
А вечер личных вопросов продолжается, девки хотят все знать:
– Семен, а расскажи еще, как ты жил в «Совенке»?
– Плохо жил. Как будто меня окружали роботы из дурной фантастики. Всегда одни и те же слова, одни и те же поступки, я всегда знал, что будет завтра, послезавтра, через три дня… Помнишь, Ульяна, нас в библиотеку отправили? Вот тогда я, как раз воспользовался своим опытом... Я тогда сел с тобой в столовой за один столик, а дальше все пошло по сценарию, ты облила меня супом, вожатая оставила нас убираться, а потом отправила в библиотеку и ни от тебя, ни от нее ничего уже не зависело. Я злой был на тебя тогда, но все равно неприятно было, не люблю я этого. Еще раз прости меня.
– Гад ты, Семен, - беззлобно произносит Ульянка, и тычет меня пальцем в бок.
– Я знаю, третий раз за сегодня слышу про гада. И такое в каждом лагере... Развлекался тем, что задавал вам неудобные вопросы и смотрел, как вы выкрутитесь. А если с кем подружишься, тот, как-то постепенно очеловечивается, и в последние день-два раскрывается. А на следующий цикл ждешь этого человека, а для него все по новой началось, с нуля – готов болванчик, знаешь как мне было плохо от этого. А если кого из вас оттолкнуть на пятый день, то с вами тогда трагедия и беда происходит. Вы же не роботы, все таки, вы же тоже чувствуете, свободы вас лишили, но эмоции и чувства оставили. Так и держался на дистанции от вас. Не знаю, из жалости к вам, или из жалости к самому себе.
Алиса чуть сильнее прижимается ко мне.
– Плохо же тебе было...
– Семен, я тебе обещаю, что мы в болванчиков обратно не превратимся! – Это уже Ульянка. А дальше что – рассказывай.
– Дальше совсем тоска заела, решил сбежать из лагеря. Долго готовился – сбежал, вот с тех пор бегаю от лагеря к лагерю. А еще хочу, чтобы тут было побольше людей и поменьше роботов.
Ладно, засиделись мы, давайте по койкам уже. Завтра меня не дергайте тогда, а я буду в засаде отсиживаться.
– Мы только поесть тебе принесем!
– Ульян, вот исключительно на твои способности по добыванию еды и надеюсь.
Когда подходил к спортзалу услышал звуки со стороны бадминтонной площадки. В голубоватом свете фонаря видно, как взлетает воланчик. Все верно, сегодня, в это время там должна быть Лена. Не хотел идти, а ноги сами понесли, да и попрощаться надо. Пришел, сел поодаль, смотрю. Играть Лена так и не научилась.
Вот девушка, с романтической книжкой,
Которая прячет ножик под мышкой.
Которую часто пугает Ульянка,
Которая малолетняя хулиганка.
– Привет. А я не верила, что ты сбежал.
Лена меня заметила, подошла, присела рядом. Сегодня на ней веселая и приветливая личина. Ох Лена, не завидую я своему двойнику, разбираться в тебе ему предстоит долго и упорно, не знаю, справится ли за 20 лет. Хотя, в любом образе, ты, конечно, исключительно мила. Гм, почти в любом.
– Привет, а почему одна ракеткой машешь? Саша спит уже?
– Ну да, она знаешь какая, все-таки правильная. Если в десять отбой, значит в половину одиннадцатого она уже под одеялом.
– Слушай, если у тебя есть настроение, расскажи, пожалуйста, как там у тебя с моим сиамским близнецом все заканчивается?
Лена грустнеет.
– Это важно?
– Ты знаешь, я думаю да. Я знаю, ты врать не будешь, но и фактами не манипулируй, пожалуйста, как ты умеешь. Если не хочешь, то лучше не отвечай вовсе.
– Ну почему, если важно, то я отвечу. Обычно я говорю вожатой, что у меня тут дела и я уеду на рейсовом автобусе. Когда все уезжают, я привожу его в лагерь, мы остаемся вместе до вечера, а вечером уезжаем на четыреста десятом.
Ну слава богу, как я и думал. А то я боялся, что сон Лены, о котором она рассказала не просто сон.
– Понятно. А автобус во сколько?
– А вот, как раз сейчас, в половину одиннадцатого где-то.
– Ну, завтра тебе можно будет вместе со всеми уехать. В чем-то, правда, и по моей вине.
– Ты же пообещал, что он вернется?
– Лен, я сказал, что есть очень большая вероятность. И, я считаю, что да – вернется. Потерпи, пожалуйста, только, моё общество еще одну смену и всё.
– Твоё общество я согласна потерпеть.
– Вот и славно. А можно я еще вопрос задам?
Полчаса назад меня амазонки терроризировали, а теперь я пытаю Лену.
– Задавай.
– Вот вы садитесь в автобус, по дороге засыпаете, а когда ты просыпаешься, его уже нет. Так?
– Так. Просыпаюсь, его уже нет.
– А когда возвращаешься сюда, и встречаешься с ним, он что-нибудь помнит?
– Нет, мне все приходится начинать заново. Остальные тоже мало что помнят, в основном, только, как зовут друг-друга, да где что находится.
– Спасибо Лен. Больше тебя вопросами мучить не буду, я знаю, ты не любишь откровенничать. Я вообще то попрощаться подошел. Если уж вожатая считает, что я сбежал, то не буду ее расстраивать.
– На 410-м уедешь? Хочешь, вместе уедем?
Преувеличенно активно машу руками.
– Ни-ни-ни-ни-ни… А то мой индийский брат-близнец ревновать будет. Я, пожалуй, пешком. До трассы доберусь, а там на попутке. Ладно, до свиданья. Еще встретимся.
– Конечно.
Позже, когда уже лежал под одеялом — думал: получается, как я и предполагал, Лена сейчас, где-то в той же стадии, что и я несколько десятков циклов назад, и ей какого то толчка не хватает, чтобы начать осознавать себя, а я, значит, ее разговорами к этому подталкиваю, разговорами и запиской этой дурацкой. Ну и ладно, ну и хорошо. А потом вспомнил Толика, как он мне одобрительно подмигнул, когда застал меня за рисованием плана лагеря. Да, тут есть над чем подумать.
И, уже засыпая, пожалел о том, что не простился с моими октябрятами и с Александрой. Больше, пожалуй, мне никто в лагере и не дорог.
![Когда БЕЗ БАБ
Когда друзья с женами
о о
I
ГО
О
дорогой нам пора домой
) ¿ж
1 г 1 1М] V»--1У 1
А вот Джигурдяев Ололене N кольцо купил, А Ололоее своей ^ мымре машину в кредит купил, а ты меня не любишь...
о
■
о
И потом они спрашивают почему мы не берем их с собой!!!](https://img2.joyreactor.cc/pics/post/Комиксы-сделал-сам-веселье-458201.jpeg "Смешные комиксы,веб-комиксы с юмором и их переводы,сделал сам,нарисовал сам, сфоткал сам, написал сам, придумал сам, перевел сам,веселье,кругом подкаблучники блеать,кривой пайнт но другого ничего нет")
С самого рождения Аврору отличала уникальная способность свободно перемещаться между материальным миром и царством духов. Желая больше узнать о его обитателях, она покинула родной дом в поисках знаний и повстречала заблудшего полубога, чье имя давно стерлось из истории. Аврора не могла оставить потерянного духа в беде и отправилась в путешествие по всему Фрельйорду, чтобы помочь своему одичавшему другу вновь обрести себя.
История о верной рыбке, которая ни на секунду не оставила своего друга, когда тот попал в беду
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме Друг никогда не оставит в беде (+1000 постов - Друг никогда не оставит в беде)
Наши любимые теги
Топ комментов
А бывает, комменты лучше постов. Смотрим топ тредов и вникаем!