Вокруг было темно, но что-то говорило о том, что на пасмурном небе, за тучами, скрываются звезды. Ветра не было, однако слышался слабый звук, похожий на шелест сухой листвы.
Он немного выждал — вдруг что-то произойдет? — а потом крикнул:
— Здесь, ять, есть кто-нибудь?
— ТОЛЬКО Я, ГОСПОДИН ТЮЛЬПАН.
Часть темноты открыла похожие на синие угольки глаза и посмотрела на него.
— Прикинь, ять, этот подонок украл мою картофелину. А ты, ять, Смерть?
— ПРОСТО СМЕРТЬ, ЕСЛИ НЕ ВОЗРАЖАЕШЬ. А ТЫ КОГО ЖДАЛ?
— Ждал? Зачем?
— ЧТОБЫ ПРИЗНАТЬ ТЕБЯ СВОИМ.
— Честно говоря, не знаю. Никогда, ять, не думал…
— И ДАЖЕ НИКОГДА НЕ ПЫТАЛСЯ ПРЕДПОЛОЖИТЬ?
— Я одно, ять, всегда знал: должна быть картофелина, тогда все будет в порядке, — повторил господин Тюльпан некогда услышанное.
Эта фраза пришла в голову вместе с четкими воспоминаниями о мертвых, увиденных с высоты двух футов и трех лет от роду. Старики что-то бубнили, старухи плакали. Лучи света пробивались сквозь высокие святые окна. Ветер завывал под дверью, а уши пытались расслышать шаги солдат. Своих, чужих — уже неважно, когда война длится так долго…
Смерть смерил тень господина Тюльпана долгим, холодным взглядом.
— ЧТО, И ВСЁ?
— Ну да.
— ПРОСТО КАРТОФЕЛИНА? А МОЖЕТ, ЧТО-ТО ЕЩЕ ДОЛЖНО БЫТЬ?
…Ветер завывал под дверью, запах масляных ламп, немного кисловатый запах свежего снега, проникающего в…
— Ну… там сожаления всякие… — пробормотал господин Тюльпан.
Он чувствовал себя потерянным в этом темном мире. И не было картофелины, за которую можно было бы ухватиться.
…Подсвечники… Они были сделаны из золота сотни лет назад… А из еды только картошка, выкопанная из-под снега, зато подсвечники из золота, а еще какая-то старуха, она сказала: «Главное — чтоб картошка была, тогда все будет хорошо…»
Уже шестой день первой недели, Нагаш
Вставай, Капитолий до сих пор не построен
Вообще не построен, даже Муниципалитет
*что ли
Кое как домой вернулись и торчит из попы зонт.
Не исчезнет никогда. Евангелизм.
Он немного выждал — вдруг что-то произойдет? — а потом крикнул:
— Здесь, ять, есть кто-нибудь?
— ТОЛЬКО Я, ГОСПОДИН ТЮЛЬПАН.
Часть темноты открыла похожие на синие угольки глаза и посмотрела на него.
— Прикинь, ять, этот подонок украл мою картофелину. А ты, ять, Смерть?
— ПРОСТО СМЕРТЬ, ЕСЛИ НЕ ВОЗРАЖАЕШЬ. А ТЫ КОГО ЖДАЛ?
— Ждал? Зачем?
— ЧТОБЫ ПРИЗНАТЬ ТЕБЯ СВОИМ.
— Честно говоря, не знаю. Никогда, ять, не думал…
— И ДАЖЕ НИКОГДА НЕ ПЫТАЛСЯ ПРЕДПОЛОЖИТЬ?
— Я одно, ять, всегда знал: должна быть картофелина, тогда все будет в порядке, — повторил господин Тюльпан некогда услышанное.
Эта фраза пришла в голову вместе с четкими воспоминаниями о мертвых, увиденных с высоты двух футов и трех лет от роду. Старики что-то бубнили, старухи плакали. Лучи света пробивались сквозь высокие святые окна. Ветер завывал под дверью, а уши пытались расслышать шаги солдат. Своих, чужих — уже неважно, когда война длится так долго…
Смерть смерил тень господина Тюльпана долгим, холодным взглядом.
— ЧТО, И ВСЁ?
— Ну да.
— ПРОСТО КАРТОФЕЛИНА? А МОЖЕТ, ЧТО-ТО ЕЩЕ ДОЛЖНО БЫТЬ?
…Ветер завывал под дверью, запах масляных ламп, немного кисловатый запах свежего снега, проникающего в…
— Ну… там сожаления всякие… — пробормотал господин Тюльпан.
Он чувствовал себя потерянным в этом темном мире. И не было картофелины, за которую можно было бы ухватиться.
…Подсвечники… Они были сделаны из золота сотни лет назад… А из еды только картошка, выкопанная из-под снега, зато подсвечники из золота, а еще какая-то старуха, она сказала: «Главное — чтоб картошка была, тогда все будет хорошо…»