— Они нашли выживших!
Кастин поспешила туда, где из развалин появилась маленькая группка.
Мы с Эмберли обменялись быстрыми взглядами, между нами, как грозовой разряд, проскочило оставшееся невысказанным подозрение, и мы поспешили за полковником. Теперь, оказавшись в безопасности, я чувствовал, как истощение сил просто обрушилось на меня, подобно лавине. Стараясь не отставать от инквизитора, я уговаривал свои ноги не подгибаться.
Раньше, чем добрался до места, я заметил рыжие волосы, поэтому для меня не стало сюрпризом, что команда зачистки (один из отрядов взвода Суллы, как мне помнится) расступилась, пропустив меня к Веладе и Холенби. Они держались за руки, будто влюбленные подростки, заботливо опекаемые обнаружившими их бойцами. Не будет преувеличением сказать, что выглядели они чертовски плохо: форма была разорвана в клочья, из-под повязок, которые санитар наложил на самые серьезные раны, сочилась кровь, но этого, я думаю, стоило ожидать. Холенби уставился на меня в беспомощном замешательстве.
— Где вы нашли их? — спросил я сержанта.
— Внизу, в туннелях, сэр. Лейтенант Сулла приказала нам рассредоточиться и взять под охрану подземный периметр, а они были где-то в полукломе от выхода. Похоже, пережили чертовски тяжелый бой.
— Веладе? — мягко спросил я. Она обернулась ко мне, но ее взгляд блуждал. — Что с вами было?
— Сэр? — Она нахмурила брови. — Мы сражались. Томас и я.
— Они были повсюду, — сообщил Холенби бесцветным голосом. — Потом рухнул потолок, и мы оказались отрезаны от остальных. Так что мы прорывались на поверхность.
— Ясно, — сказал я, склоняя голову и бросая взгляд на Эмберли.
Инквизитора одолевали те же сомнения, что и меня. Я вынул свой лазерный пистолет и, прежде чем кто-нибудь смог что-либо сделать, прострелил спасенным головы.
— Какого черта?!. — выкрикнула Кастин, инстинктивно потянувшись к своему болт-пистолету, прежде чем здравый смысл взял верх.
Она яростно сверлила меня взглядом, сжав челюсти, тогда как окружающие солдаты замерли в шоке, гневе и растерянности, все эти чувства ясно отражались на их лицах. Внезапно меня, в который уже раз, посетило дежа-вю — непрошеное воспоминание о бунте в столовой на борту «Праведного гнева». На мгновение я почувствовал себя неуверенно, словно совершил ужасную ошибку, поэтому снова кинул взгляд на Эмберли, ища оправдания своему поступку.
Инквизитор кивнула, и я почувствовал себя немного лучше. По крайней мере, если я и ошибался, то не один. Это мало помогло бы восстановлению боевого духа полка, но я хотя бы не оказался в дураках.
— Я видел подобное, — сказал я, обращаясь напрямую к Кастин, но достаточно громким и четким голосом, чтобы меня услышали все. — На Кеффии.
Я вынул из ножен на поясе сержанта боевой нож, опустился на колено перед телом Холенби и сорвал одну из повязок, обнажая неширокую, но глубокую рану, наискось уходящую под ребра. Я расширил ее ножом, не обращая внимания на ропот вокруг, и запустил внутрь мгновенно ставшие скользкими от крови пальцы. Спустя секунду я нашел то, что ожидал, и вырвал наружу маленький клубок волокнистой органики.
— Это что за чертовщина? — спросила Кастин, повышая голос, чтобы ее можно было расслышать за громкими позывами разобравшей Суллу тошноты.
— Имплант генокрада, — объяснила Эмберли. — Укореняясь в носителе, он постепенно разрушает его генетическую сущность, превращая потомство в гибридов. Через поколение-другое начинают появляться уже чистокровные, хотя остаются и гибриды, практически не отличимые от людей, так что заражение продолжает распространяться.
Она указала на точно такую же рану на груди Веладе.
— Оба были заражены, когда генокрады одолели их.
— Я заметил, что оба вели себя как-то странно, — добавил я. — Имплант вмешивается в деятельность мозга, так что носитель остается в неведении относительно инфицирования. Все, что они помнят, это сражение, и полагают, что им удалось сбежать.
— Такое поведение часто объясняют изнурением в бою, — закончила Эмберли. — К счастью, комиссар понял, что к чему, иначе ваш полк начал бы оставлять за собой тайные культы генокрадов везде, где бы вы ни высаживались.
— Ясно. — Кастин коротко кивнула и повернулась к сержанту. — Сжечь тела.
— Это мудрая предосторожность, — похвалила Эмберли.
Сержант отправился за огнеметом.
Кастин поспешила туда, где из развалин появилась маленькая группка.
Мы с Эмберли обменялись быстрыми взглядами, между нами, как грозовой разряд, проскочило оставшееся невысказанным подозрение, и мы поспешили за полковником. Теперь, оказавшись в безопасности, я чувствовал, как истощение сил просто обрушилось на меня, подобно лавине. Стараясь не отставать от инквизитора, я уговаривал свои ноги не подгибаться.
Раньше, чем добрался до места, я заметил рыжие волосы, поэтому для меня не стало сюрпризом, что команда зачистки (один из отрядов взвода Суллы, как мне помнится) расступилась, пропустив меня к Веладе и Холенби. Они держались за руки, будто влюбленные подростки, заботливо опекаемые обнаружившими их бойцами. Не будет преувеличением сказать, что выглядели они чертовски плохо: форма была разорвана в клочья, из-под повязок, которые санитар наложил на самые серьезные раны, сочилась кровь, но этого, я думаю, стоило ожидать. Холенби уставился на меня в беспомощном замешательстве.
— Где вы нашли их? — спросил я сержанта.
— Внизу, в туннелях, сэр. Лейтенант Сулла приказала нам рассредоточиться и взять под охрану подземный периметр, а они были где-то в полукломе от выхода. Похоже, пережили чертовски тяжелый бой.
— Веладе? — мягко спросил я. Она обернулась ко мне, но ее взгляд блуждал. — Что с вами было?
— Сэр? — Она нахмурила брови. — Мы сражались. Томас и я.
— Они были повсюду, — сообщил Холенби бесцветным голосом. — Потом рухнул потолок, и мы оказались отрезаны от остальных. Так что мы прорывались на поверхность.
— Ясно, — сказал я, склоняя голову и бросая взгляд на Эмберли.
Инквизитора одолевали те же сомнения, что и меня. Я вынул свой лазерный пистолет и, прежде чем кто-нибудь смог что-либо сделать, прострелил спасенным головы.
— Какого черта?!. — выкрикнула Кастин, инстинктивно потянувшись к своему болт-пистолету, прежде чем здравый смысл взял верх.
Она яростно сверлила меня взглядом, сжав челюсти, тогда как окружающие солдаты замерли в шоке, гневе и растерянности, все эти чувства ясно отражались на их лицах. Внезапно меня, в который уже раз, посетило дежа-вю — непрошеное воспоминание о бунте в столовой на борту «Праведного гнева». На мгновение я почувствовал себя неуверенно, словно совершил ужасную ошибку, поэтому снова кинул взгляд на Эмберли, ища оправдания своему поступку.
Инквизитор кивнула, и я почувствовал себя немного лучше. По крайней мере, если я и ошибался, то не один. Это мало помогло бы восстановлению боевого духа полка, но я хотя бы не оказался в дураках.
— Я видел подобное, — сказал я, обращаясь напрямую к Кастин, но достаточно громким и четким голосом, чтобы меня услышали все. — На Кеффии.
Я вынул из ножен на поясе сержанта боевой нож, опустился на колено перед телом Холенби и сорвал одну из повязок, обнажая неширокую, но глубокую рану, наискось уходящую под ребра. Я расширил ее ножом, не обращая внимания на ропот вокруг, и запустил внутрь мгновенно ставшие скользкими от крови пальцы. Спустя секунду я нашел то, что ожидал, и вырвал наружу маленький клубок волокнистой органики.
— Это что за чертовщина? — спросила Кастин, повышая голос, чтобы ее можно было расслышать за громкими позывами разобравшей Суллу тошноты.
— Имплант генокрада, — объяснила Эмберли. — Укореняясь в носителе, он постепенно разрушает его генетическую сущность, превращая потомство в гибридов. Через поколение-другое начинают появляться уже чистокровные, хотя остаются и гибриды, практически не отличимые от людей, так что заражение продолжает распространяться.
Она указала на точно такую же рану на груди Веладе.
— Оба были заражены, когда генокрады одолели их.
— Я заметил, что оба вели себя как-то странно, — добавил я. — Имплант вмешивается в деятельность мозга, так что носитель остается в неведении относительно инфицирования. Все, что они помнят, это сражение, и полагают, что им удалось сбежать.
— Такое поведение часто объясняют изнурением в бою, — закончила Эмберли. — К счастью, комиссар понял, что к чему, иначе ваш полк начал бы оставлять за собой тайные культы генокрадов везде, где бы вы ни высаживались.
— Ясно. — Кастин коротко кивнула и повернулась к сержанту. — Сжечь тела.
— Это мудрая предосторожность, — похвалила Эмберли.
Сержант отправился за огнеметом.
Ха, да это же работа Десвишер! Этот хищный стиль прекрасно узнаваем.
Ньюфажина, проснись, ты обосрался!
Торч Девайс раньше был Комбат Юнит, а до Комбат Юнита в 2004 - Десвишер.
И это не ОН, а ОНА.
Торч Девайс раньше был Комбат Юнит, а до Комбат Юнита в 2004 - Десвишер.
И это не ОН, а ОНА.
Чтобы написать коммент, необходимо залогиниться
А если серьезно, автор явно переоценивает скрытность гибридов генокрадов, так-как проверку на заражение у Адептус Арбитрес и Инквизиции делают наверняка очень часто.