Нет ничего глупее чем переться на штурм в тесное помещение с алебардой в руках, там же нет пространства для замаха. Возьми мужик на кровати кинжал или короткий меч и у рыцаря нет шансов.
использовать как копье?
Вот поэтому он и взял помошника.
Это секира же, древка не видно
да какая разница то,я не думаю что чувак успеет даже меч достать ну и если у него там кинжал где то в штанах то его это тоже не спасет,потому что челу в доспехах даж секира не нужна особо,ему достаточно один раз стукнуть латной перчаткой в любую доступную область чтобы усмирить человека без брони,а кинжалом надо щель в глазнице выцеливать и сочленения в броне
бля хотел умное написать,а в конце все рано щели и сочлены
Почему эти рыцари хотят убить Иисуса?
Ну, если это-Иисус, то возникает еще один вопрос: Откуда чертовы рыцари в древнем Израеле(Или Палестине, не эксперт), ой вей!?
Иисус ещё и путешественник во времени
Говорят, примерно, такая история была:
Чего-то меня эта притча натолкнула на сию мысль:
что бы потом пойти за его гробом на сарацинов, а то так то повода нет
Просто это было второе пришествие. А убили его чтобы предотвратить прилагающийся ко второму пришествию конец света.
Арт из игры Avernum - Escape From The Pit
– Драть его лети, – ворчал Зоб, растирая постепенно оживающий большой палец с ногтем и без того черным от вчерашнего попадания молотком.
В деревне ему улыбались, подкидывали временами работенку, хотя сами плотницким ремеслом, похоже, владели куда лучше. И вон тот новый амбар воздвигли, не прибегая к его навыкам – потому он и смотрелся не в пример ладней. И вообще Зоб склонялся к мысли, что его в долине ценят больше за меч, чем за пилу. Пока шла война, все разбойники Севера были заняты убийством и грабежом южан. Теперь же они хлынули обратно на земляков, и надо было пользоваться каждой возможностью защитить людей. А потому живущий по соседству названный как нельзя кстати. Уж такие времена.
Все еще такие, и когда они станут иными, неизвестно. Может, никогда.
Он примостился на корточках возле покалеченного стула, последней пока потери в междоусобной войне Зоба с мебелью. Сослепу он расплющил стык, который вытачивал весь последний час, и теперь новая ножка стула выпирала под углом с уродливым вздутием в том месте, где шваркнул молоток. Поделом тебе: работай при свете, а не впотьмах. Но, опять же, если не доделать за сегодня, то…
– Зобатый!
Голова непроизвольно дернулась. Голос мужской, низкий и грубый.
– Зобатый, ты здесь?
Он похолодел. Быть может, по жизни ты и разыгрывал из себя прямого резака, но от черных делишек не отойти так просто, без каких-нибудь там счетов, какого рубаку из себя ни корчь.
Зоб вскочил, во всяком случае, поднялся настолько быстро, как нынче получалось, кинулся к скобе над дверью, где висел меч; завозился и чуть не уронил его на голову, вполголоса цедя проклятия. Если кто-то пришел его убить, то вряд ли стал бы звать по имени, предостерегая. Если только этот человек не идиот. Хотя идиоты бывают такими же мстительными; даже, пожалуй, поболе.
На заднем окне ставни были открыты. Можно оттуда ускользнуть в лес. Но если люди настроены серьезно, то они это учли, а с эдакими коленями не уйти ни от кого. Лучше уж выйти к ним через дверь, лицом к лицу. Как он делал, когда был молодым. Зоб тихонько подобрался и, сглотнув, вынул меч. Взялся за засов, прикинул пространство для замаха и осмотрительно приоткрыл дверь, выглядывая из-за косяка. Выйти-то можно, но зачем малевать у себя на рубахе мишень.
На первый взгляд их было восемь, растянутых полумесяцем по сырому пятачку земли перед домом. Пара держала факелы, свет выхватывал шлемы, кольчуги, наконечники копий и заставлял стоящих щуриться в сумраке. Карлы, и судя по виду, закаленные в боях, хотя кто еще остался на Севере, про кого нельзя сказать то же самое. Все увешаны оружием, но клинки, насколько это видно, не обнажены. А это вселяло некоторую надежду.
– Зобатый, это ты?
Он почти успокоился, когда увидел, кто стоит впереди у дома, держа руки ладонями наружу.
– Ну и дела. – Зоб опустил меч и высунул голову чуть дальше. – Можно сказать, сюрприз.
– Надеюсь, приятный.
– А вот ты мне о том и поведаешь. С чем, Черствый, пожаловал?
– Зайти можно?
– Тебе – да, – кивнул Зоб. – А твоим молодцам придется пока понаслаждаться ночным воздухом.
– Ничего, они привычные.
Черствый подошел к дому в одиночку. Вид у него был преуспевающий: борода ухожена, новая кольчуга поблескивает, рукоять меча окована серебром. Он взошел по ступеням и мимо Зоба нырнул в жилище, дошел до середины комнаты, на что ушло не так уж много времени, оценивающе оглядел убранство: лежанку, верстак с инструментами, недоделанный стул, сметенные в угол стружки да обломки.
– Вот оно, значит, как – жить на покое? – спросил он.
Джо Аберкромби "Герои"
В деревне ему улыбались, подкидывали временами работенку, хотя сами плотницким ремеслом, похоже, владели куда лучше. И вон тот новый амбар воздвигли, не прибегая к его навыкам – потому он и смотрелся не в пример ладней. И вообще Зоб склонялся к мысли, что его в долине ценят больше за меч, чем за пилу. Пока шла война, все разбойники Севера были заняты убийством и грабежом южан. Теперь же они хлынули обратно на земляков, и надо было пользоваться каждой возможностью защитить людей. А потому живущий по соседству названный как нельзя кстати. Уж такие времена.
Все еще такие, и когда они станут иными, неизвестно. Может, никогда.
Он примостился на корточках возле покалеченного стула, последней пока потери в междоусобной войне Зоба с мебелью. Сослепу он расплющил стык, который вытачивал весь последний час, и теперь новая ножка стула выпирала под углом с уродливым вздутием в том месте, где шваркнул молоток. Поделом тебе: работай при свете, а не впотьмах. Но, опять же, если не доделать за сегодня, то…
– Зобатый!
Голова непроизвольно дернулась. Голос мужской, низкий и грубый.
– Зобатый, ты здесь?
Он похолодел. Быть может, по жизни ты и разыгрывал из себя прямого резака, но от черных делишек не отойти так просто, без каких-нибудь там счетов, какого рубаку из себя ни корчь.
Зоб вскочил, во всяком случае, поднялся настолько быстро, как нынче получалось, кинулся к скобе над дверью, где висел меч; завозился и чуть не уронил его на голову, вполголоса цедя проклятия. Если кто-то пришел его убить, то вряд ли стал бы звать по имени, предостерегая. Если только этот человек не идиот. Хотя идиоты бывают такими же мстительными; даже, пожалуй, поболе.
На заднем окне ставни были открыты. Можно оттуда ускользнуть в лес. Но если люди настроены серьезно, то они это учли, а с эдакими коленями не уйти ни от кого. Лучше уж выйти к ним через дверь, лицом к лицу. Как он делал, когда был молодым. Зоб тихонько подобрался и, сглотнув, вынул меч. Взялся за засов, прикинул пространство для замаха и осмотрительно приоткрыл дверь, выглядывая из-за косяка. Выйти-то можно, но зачем малевать у себя на рубахе мишень.
На первый взгляд их было восемь, растянутых полумесяцем по сырому пятачку земли перед домом. Пара держала факелы, свет выхватывал шлемы, кольчуги, наконечники копий и заставлял стоящих щуриться в сумраке. Карлы, и судя по виду, закаленные в боях, хотя кто еще остался на Севере, про кого нельзя сказать то же самое. Все увешаны оружием, но клинки, насколько это видно, не обнажены. А это вселяло некоторую надежду.
– Зобатый, это ты?
Он почти успокоился, когда увидел, кто стоит впереди у дома, держа руки ладонями наружу.
– Ну и дела. – Зоб опустил меч и высунул голову чуть дальше. – Можно сказать, сюрприз.
– Надеюсь, приятный.
– А вот ты мне о том и поведаешь. С чем, Черствый, пожаловал?
– Зайти можно?
– Тебе – да, – кивнул Зоб. – А твоим молодцам придется пока понаслаждаться ночным воздухом.
– Ничего, они привычные.
Черствый подошел к дому в одиночку. Вид у него был преуспевающий: борода ухожена, новая кольчуга поблескивает, рукоять меча окована серебром. Он взошел по ступеням и мимо Зоба нырнул в жилище, дошел до середины комнаты, на что ушло не так уж много времени, оценивающе оглядел убранство: лежанку, верстак с инструментами, недоделанный стул, сметенные в угол стружки да обломки.
– Вот оно, значит, как – жить на покое? – спросил он.
Джо Аберкромби "Герои"
Чтобы написать коммент, необходимо залогиниться