Продолжение
1 глава http://vn.reactor.cc/post/2310619
2 глава http://vn.reactor.cc/post/2336203
3 глава http://vn.reactor.cc/post/2344710
4 глава, часть 1 http://vn.reactor.cc/post/2360187
4 глава, часть 2 http://vn.reactor.cc/post/2363608
4 глава, часть 5 http://vn.reactor.cc/post/2367158
V
Бег
Воскресенье, середина смены и экватор жизненного цикла. По замыслу, в этот день обитатели лагеря должны заниматься своими личными делами, а именно: наводить порядок в домиках, стирать свои вещи, посещать душевую, а, поскольку душевая не работает, то баню. В скольки лагерях не был, во всех душевая не работает. Как говорится: это баг или фича? В воскресенье нет сигнала подъема, нет зарядки, нет линейки, у меня отменилась тренировка, а на дверях столовой Ольга Дмитриевна еще вчера вывесила расписание посещения бани. Нахожу в этом расписании себя и вычеркиваю: нас тут под сотню душ, это получается по семь минут на человекопомывку, что не прельщает, а у меня ведь и персональный душ есть.
Я сажусь за столик со своей порцией каши, сегодня, для разнообразия, это рисовая, тоже на молоке и сладкая, и наблюдаю, как ко мне целеустремленно пробиваются дорогие мои рыжие девушки, и я знаю – зачем. Садятся за мой столик и начинают меня обрабатывать в два голоса.
– Семен, а ты не хочешь погулять перед обедом?
– Часика так два или лучше три?
– Да-да, или, может, на лодке покататься?
– А мы тебя поцелуем.
– Потом.
– Если захочешь.
Ну какие же они у меня ласковые, сидят одна справа, другая слева, улыбаются мне, скинули туфли и под столом своими ножками меня трогают. Сейчас главное – не выдать себя и не заржать раньше времени.
– Погулять? С вами девчонки? Да куда и сколько угодно! А то может на остров сплаваем и там искупнемся? На дальней стороне?
– Нет-нет. Мы и так все время с тобой.
– И надоели тебе ужасно. Мы же видим.
Так, хватит издеваться.
– А человеку нужно иногда и одному побыть, правда Алиса?
– Вот и мы о том же, ведь хочется и отдохнуть, даже от самых близких людей.
– Правда-правда, заботливые вы мои. Особенно, если этим самым близким людям нужно постираться и сходить в душ, а в бане толкаться неохота.
Сперва прыскает Ульяна, потом и Алиса. А я уже серьезно добавляю.
– До обеда то управитесь? Приходите, я пока у себя буду.
Выхожу из столовой и оборачиваюсь, посмотреть на график посещения бани – сколько там у меня «самых близких»? Ну, никто и не сомневался, вычеркнуты все те-же пять имен. Я примерно представляю, как это было: идея Ульяны, но одной ей или не удобно, или не хотелось; тогда Ульяна подключила Алису; Алиса вспомнила про Мику; а та – про Сашу; ну а для Саши – Лена всегда была, есть и будет авторитетом, поэтому и Лена тоже оказалась в этом списке. Ну, в принципе, все правильно. И про них, и про меня, и про наши отношения. Ульянка, конечно, могла бы и просто попросить, знает, что не откажу никогда, но так интереснее. Прикидываю – даже если всю воду изведут, к вечеру новая порция вполне успеет нагреться, тогда и сам и помоюсь, и постираюсь. А пока, надо же прибраться в спортзале, Ульяна вчера перед ужином начала, но что она успела за пятнадцать минут?
Так, что тут у нас? Собираю в одну кучу остатки ткани, цветной бумаги, картона, в другую – пиломатериал и фанеру, в третью – банки со строительными красками и отдельно – краски художественные. Это все завтра футболистам таскать на склад и к кибернетикам в кладовую. Ставлю на место гимнастического коня, раскладываю маты под брусьями и турником. Лишние маты утаскиваю в кладовую, скамьи расставляю вдоль стен. Пока занимаюсь всем этим появляются девочки с тазиками под мышками и с ворохами одежды.
– Кыш!
Это Алиса мне.
– А поцеловать?
– Сказали же – потом!
И смеемся оба.
– Ладно, надеюсь вам спортзал доверить можно. До обеда он ваш, а я пошел. Может с девушкой какой познакомлюсь, симпатичной.
– Иди-иди, ловелас ты наш.
Только вышел на крыльцо, как догоняет Ульяна.
– Семен, подожди, нам чай у тебя попить можно будет?
– Ульяна, ну ты же знаешь ответ.
– Ну, знаю. Но вдруг сегодня нельзя.
– Рыжуха моя…
И опять, та Ульяна из вчерашнего сна перед глазами.
Улыбаемся друг-другу, и расходимся, каждый по своим делам. Ульянка назад в спортзал, а я – в гости к симпатичной девушке.
Стою перед библиотекой, на противоположной стороне аллеи и предельно внимательно разглядываю фасад, каждую досочку, каждое окно. Прихожу к выводу, что библиотека нисколько не изменилась за прошедшую неделю. Еще думаю, а не обновить ли собственную метку в Шопенгауэре, но потом решаю, что не стоит. Так, а что это я зайти не решаюсь – Женю боюсь? Ну да, она и так-то не ангел, а после вчерашних водных процедур прибьет тут-же на месте, как только я войду, наверное. Ладно, все равно мне в библиотеку надо, надо, потому-что надо чему-то футболистиков моих учить, а я, все, что помнил – уже показал. Есть еще шанс, что Жени нет на месте, но посмотрим. Стучусь, и, не дожидаясь ответа, дергаю дверь. Дверь открыта, значит Женя на месте. Если от моего стука не проснулась, то сама виновата.
Проснулась. Сидит за столом и грозно смотрит на меня.
– Зачем пришел? Только не говори, что книжку взять.
– Для начала – восхищение выразить. Ты вчера сражалась просто, как тигрица!
Не сработало. Скривилась в гримасе и начала привставать из-за стола.
– У тебя осталась одна попытка, потом выгоню.
– Ты не поверишь, Женя, но, во-вторых, я пришел в библиотеку за книгами. В библиотеке есть книги?
Если выгонит, то и черт с ней, как-нибудь выкручусь.
– Интересные для тебя – вряд-ли.
Так, пока не выгоняют, уже хорошо.
– А ты уверена, что знаешь, какие книги для меня интересные, а какие нет? Хотя ты права, вот это все, – мотаю головой в сторону стеллажей с классиками марксизма-ленинизма, я читать точно не буду.
– А что будешь?
Ну вот, Женя успокоилась и даже заинтересовалась. А я что-нибудь хочу, кроме спортивных методичек? Представляю себе, как Женя шепотом предлагает мне «Плейбой» в обмен на что? На арбалет, да. Женя, с арбалетом в руках, защищающая библиотеку от толпы пионеров-варваров. Валькирия! Ладно, вернемся к реальности, тут поди и журналов-то таких не знают.
– Ну, я скромно попрошу спортивную литературу, помнится ты обещала. Мне мальков нужно тренировать, хотелось бы память освежить.
– Ты запишись сначала.
Женя достает из ящика стола бланк читательского формуляра и дает мне ручку.
– Все пункты можешь не заполнять. Только имя и отряд, ну или, в твоем случае, должность.
Заполненный формуляр летит в соседний ящик.
– Пойдем.
Мы проходим мимо стеллажей с классиками марксизма, мимо стеллажей с просто классиками, мимо подростковой приключенческой литературы и литературы об Отечественной, Гражданской войне и Революции, мимо журналов и газет и останавливаемся перед стеллажом, на одной из полок которого наклеена бирка «Спорт».
– Вот, все, что есть. Здесь – читай хоть все сразу, а на руки – только по одному экземпляру.
– Спасибо, я тогда повыбираю пока.
Женя с сомнением смотрит на меня, решая – достоин ли я доверия, наконец кивает и молча уходит.
А я начинаю первичную сортировку, оставляя на стеллаже все, что к футболу заведомо не имеет отношения. Потом, в три приема перетащив стопку литературы к читательскому столу, я устраиваюсь в кресле и начинаю перебирать этот стог сена в поисках иголки.
Женя сидит за своим столом и делает вид, что читает, изредка поглядывая на меня. Нет, не любит она свою работу, книги любит, а работу нет, любила бы – помогала бы мне сейчас, а так – просто людей побаивается и прячется от них за дверями библиотеки, отсюда-же и агрессия. Бедный Сыроежкин, просто даже и не знаю, как ему поступить, чтобы Женя его за опасное существо держать перестала. Здесь, пожалуй, из всех пионеров только Лена и Мику доверием Жени пользуются. Остальные, по ее классификации, либо опасные, либо потенциально опасные. Хотя, конечно, мужества ей не занимать – при всем при том согласилась участвовать в празднике, конечно не на первых ролях, но и не в массовке.
Беру книгу, открываю содержание, просматриваю содержание, откладываю книгу, как отработанную, беру следующую… и так, пока не становится скучно, а результат нулевой. Женя всерьез увлеклась чтением и уже почти не обращает на меня внимания, села поудобнее, так, что мне стала видна ее книжка. Приглядываюсь – надо же, я помню эту книгу, уж не знаю, какой частью своей памяти помню, но была у родителей в доме такая. А ведь и действительно, не прошло еще время жестоких чудес. Загадываю желание и спрашиваю.
– Женя. Не прошло еще время жестоких чудес?
Женя сначала вздрагивает от неожиданности, а потом до нее доходит смысл вопроса.
– Не ожидала от тебя. Наверное нет, не прошло.
Спасибо. Ну тогда будем еще надеяться.
– А что, ты думала – у физруков мозг через свисток вылетает?
– Вообще, по тебе такого не скажешь, но, все равно, ты и книги – с трудом совмещаетесь.
Женя права – с трудом. На бабы Глашину стопку литературы уже неделю смотрю, как муравей на Монблан.
– Сказала библиотекарь, посмотрев на физрука наметанным глазом. Ты права – с трудом, я только две книжки за всю жизнь и прочитал. И вот – третью выбрал.
Отдаю Жене брошюрку, нашел-таки, не знаю, как мне это поможет, но у нее есть одно достоинство – брошюрка тоненькая, такую я осилю, Женя записывает ее в мой формуляр.
– Вообще-то на три дня выдается, но, наверное, кроме тебя она и не нужна никому, так что – читай до конца смены.
– Ага, спасибо. А ты все равно вчера сражалась, как тигрица.
– Скажешь тоже. – Жене сравнение с тигрицей, все-таки польстило.
– А ты заметила, что тебя и облили-то чисто символически. В знак уважения. А если-бы Сыроежкин успел добежать до тебя, то вообще-бы могла сухая остаться.
– Не напоминай о нем.
– Все так плохо?
Женя слегка морщит нос.
– Ну вот приходит по утрам и издевается. Спрашивает книги, которых здесь заведомо быть не может, или разглядывает так, как будто у меня прыщ на носу.
И как мне в это буйство чувств вмешиваться прикажете? Не умею! И не хочу, кстати. Пора закруглять беседу, наверное.
– Ладно, пойду я к себе. Пока. Сыроежкину про чудеса не говори, он скажет, что это антинаучно.
– Да он двух слов внятно связать не может. До свиданья.
А я, выйдя на крыльцо, подумал, как бы сделать так, чтобы на поиск Шурика отправился не мой двойник, а Электроник с Женей – это вышло бы забавно, а потом решил, что ну его, наверное, нафиг, покалечит их в шахте этот берсерк от кибернетики.
Пока сидел в библиотеке солнце перевалило за полдень, самое время моих пионерок проверить. Покрутил головой – никто не видит? Беру и сворачиваю с аллеи на Ульянкину тропу, нырнув между кустами, интересно, пользуется она сейчас своими тропами? Наверное да, возраст и характер, они-то остались, то, что я ее из под программного контроля выдернул – это одно, а возраст и характер – это другое. И сразу-же вторая мысль, очень плохо, наверное, жить вот-так, в вечных тринадцати-четырнадцати годах, и понимать, что тебе никогда не будет ни пятнадцать, ни двадцать пять, Ульяна – девчонка толковая и, рано или поздно, но до этого додумается. А за второй мыслью – третья, о том, что ничего Ульянка может и не понять. Сколько там мне осталось, считанные циклы? А за мной, цикл-два и Рыжуха уснет. У Алисы, у той якорь есть – талант называется, она может и удержится, а вот у Ульянки я знаю талант только к мелким пакостям. Лучше бы не будил, сейчас бы так сердце не болело и не мучился – рассказать или нет. Я аж на землю присел, прислонившись спиной к сосне. Лесной перешеек здесь узкий, вон библиотеку видно, а вон там уже бадминтонная площадка, и я посередине, сижу и жалею всех. Себя, Ульянку и Алису, и Лену, которая, когда мы все уснем, останется одна, и бабу Глашу с Виолой, которые застряли в нашем мире, и Ольгу с ее раздвоенной личностью. А, с другой стороны, Пионер-то живет неизвестно сколько, то-есть, какой-то выход существует. И что с настоящим Семеном стало я так толком и не знаю. В общем, пожалев все прогрессивное местное человечество, подымаюсь на ноги, отряхиваюсь и иду дальше, дальше это значит к себе в спортзал. Выхожу из лесу в районе бадминтонной площадки, и оттуда, уже по аллее, направляюсь к себе. На крыльце постоял, подумал – стучаться или нет, а то, как получу сейчас мокрым бюстгальтером по физиономии. Потом решил, что некоторым запираться надо, в таких случаях, а я, в конце-концов, к себе домой пришел, и, не стучась, открываю дверь.
Захожу и удивляюсь, и не знаю, надо-ли дополнительно еще умиляться, смеяться или ругаться. Поперек спортзала, от турника к гимнастическим брусьям протянуто несколько веревок, на которых сушатся вперемешку рубашки, юбки, кофточки, платья, футболки, в том числе и та самая «СССР», носки, гольфы и различные предметы нижнего белья. Я бы по ерничал, но, среди всей этой девчачьей одежонки уютно висит и моя, включая и трусы с носками. Ну вот как к этому относиться? Хорошо то, что обо мне позаботились, и ругаться совсем не хочется, и спасибо им за заботу, а плохо то, что шарились по моим вещам. Просто коробит слегка.
– Вот и Царь пришел, наконец-то. Мы уж думали не дождемся.
Сами-же девочки взяли и поставили в центре зала две скамьи, из тех, что я, четыре часа назад, расставил вдоль стен, положили на них лист фанеры, так, что получился дастархан, вытащили из кладовой маты, которые я, опять же, в одиночку туда затаскивал, художественно разбросали их вокруг столика, а сами сейчас пьют чай, вольготно развалившись на этих матах, нисколечко меня не стесняясь.
– Я сейчас. – Говорю и прохожу мимо них в тренерскую, чтобы положить методичку на стол, по дороге кидая быстрый взгляд в раскрытые двери душевой.
Большинство людей обязательно оставило-бы за собой лужи воды на полу, натоптало бы грязью в спортзале и в тренерской, разворошило бы стол и шкаф в поисках сухарей и чая и так бы и бросило. А тут – просто какая-то стерильная чистота, везде все помыто, а что не помыто – то, как минимум, протерто от пыли, так что мне даже за ручку дверную браться страшно, чтобы эту чистоту не разрушить. И стопка свежего постельного белья на кровати поверх одеяла. Все-таки они, видимо, не люди, думаю полушутя-полусерьезно, но, поскольку я и сам не человек, меня это не смущает. И я прощаю девочкам эту их бесцеремонность, потому что уверен в их порядочности – будь там мои письма, никто из них не стал бы их читать; а еще я понимаю, что теперь считаюсь у них совершенно за своего, как говорила в далеком-далеком детсадовском детстве одна девочка: «Сеня – мой подруг!»; а еще то, что дороги они мне все ужасно, со всеми их странностями, и наплевать, кто из них еще спит, а кто уже проснулся. Кидаю, да простит меня Женя, методичку прямо от входа на кровать, сглатываю комок и с каменным выражением лица поворачиваюсь к девочкам.
– Ну ты же сам разрешил, как все закончим, чаю у тебя попить! – Сразу начинает оправдываться Ульяна.
Она уже подбежала ко мне, смотрит мне в глаза, ее лицо вытягивается, и, кажется вот-вот потекут слезы. Я, не в силах больше сдерживаться, улыбаюсь и маню пальцем ее поближе к себе.
– Все замечательно! – Это чтобы все слышали. А потом нагибаюсь и Ульяне на ухо, – Бесцеремонно немного, но, все равно, замечательно.
И легонько касаюсь губами ее щеки. И опять – смущенная Ульяна. Она отбегает покраснев, трет место поцелуя и громко возмущается.
– И вовсе было не обязательно!
А я опять вижу на ее месте ту Ульяну – из моего вчерашнего сна. Да что за навязчивый бред такой!
Еще раз, улыбаясь обвожу взглядом девочек, стараясь заглянуть каждой в глаза. Ну, надеюсь, что они меня поняли, поскольку ответные улыбки совершенно… Ладно, не важно.
Наконец подхожу к столу, Мику и Саша расползаются, освобождая мне место. Напротив меня оказывается Ульянка, справа от нее – Алиса, а слева – Лена. Что тут у нас? Чай, ну как бы не только чай, там еще какие-то травы, где и когда успели нарвать? Или с собой принесли? А кроме чая – оладьи с вареньем. Смотрю на Сашу.
– Твоя работа? Очень вкусно.
Саша только смущенно кивает.
Сидим вшестером, напиваемся чаем, наедаемся оладьями, болтаем о всякой ерунде, выступление вчерашнее вспоминаем, я еще раз благодарю, сейчас уже всех, за автографы на Лениной картине. Надо будет еще завтра футболистов поблагодарить.
– Девочки, только одна просьба – хватит уже Царя.
– Ну, не Физруком же тебя звать, а от Семена ты всегда ежишься.
– Да уж лучше Семеном. – Отвечаю не вдаваясь в подробности.
Ожидаю вопросов, но обошлось. Чаепитие постепенно себя исчерпывает, и мы закругляемся, расставляя все по местам, Мику моет посуду и мы выползаем на спортплощадку.
– К вечеру высохнет? – Спрашиваю, имея в виду постиранное.
– После обеда высохнет – жара такая. Висело бы на улице, уже сухое было бы. Мы к тебе еще гладить придем, ты-же не против?
Нашу беседу прерывает сигнал на обед. Спрашиваю у барышень.
– Ну что, аппетит испортили, теперь можно и пообедать. Мы идем?
– А то!
Ну, мнение Ульянки, оно не удивляет. Остальные высказываются в том духе, что лучше бы сходить, чтобы у общественности, в лице вожатой, вопросов не возникало.
Понятно, что после сладкого обед не идет, поэтому лениво шевелю ложкой в тарелке с рассольником, а сам пытаюсь представить поведение двойника при встрече со мной и продумываю линию своего поведения. Все равно, как обычно, все перерешу в последний момент, но хоть мозг займу.
Значит, что мы имеем?
Мы имеем двойника – Семена девственного обыкновенного, организм или нет, репликанта, двадцати семи психологических и семнадцати биологических лет. Ничего не понимающего, напуганного и считающего, что он пал жертвой или идиотского розыгрыша, или похищения инопланетянами, склонного, в этот момент, к истерике, между прочим.
Тактически, нужно его встретить, по мере возможности успокоить и направить к вожатой, а там пусть все идет естественным путем. Раз уж Слави здесь нет, то придется мне. Кстати, вряд-ли он во мне себя сейчас узнает, вряд-ли он сейчас вспомнит, как он сам выглядел в девятнадцать-двадцать лет. Теоретически могла бы двойника встретить Лена, но нет. Вот спасти от опасности Лена годится, а при обыденной встрече она либо разволнуется и будет молчать и краснеть, либо… Не знаю, что – либо, но точно не то, что ждет вожатая.
– Эй, Семен, ты заснул тут, за столом?
Вздрагиваю, от Алисиного оклика. Оглядываюсь, точно – вокруг никого нет, столовая пустая, только Алиса с тряпкой в руках протирает столы.
– А тебе обязательно меня будить? – Отвечаю Алисе, а сам закрываю глаза и делаю вид, что клюю носом в тарелку. Ладно, увидимся.
Отношу едва тронутую тарелку рассольника, уже покрытого сыпью застывших жиринок, на мойку, а сам, покинув столовую, сначала захожу к себе, беру футбольную методичку – почитать, пока нет автобуса и, из спортзала уже, отправляюсь на остановку.
Пока на остановке пусто сажусь в тени, достаю методичку, начинаю изучать и, неожиданно, увлекаюсь. То, что время концентрации внимания у моих подопечных коротенькое и носятся они как электровеники, и силы распределить не могут – это я уже и сам понял, а вот на то, что они, оказывается, очень ранимы и чувствительны к своим неудачам я раньше не обращал внимания, теперь буду учитывать. У меня почти нет воспоминаний о себе в этом возрасте, поэтому приходится все это читать. А еще совет хороший – ставить детей в такие ситуации, чтобы им приходилось думать. Листаю дальше, и понимаю, что эту методичку я обязательно прочитаю всю. Но уже слышно мотор, я окидываю взглядом остановку, и, пока автобус еще далеко, усаживаюсь на правый постамент, устраиваясь в ногах у гипсового пионера. Ну-с, поглядим.
Ну и, извиняюсь за многабукаф.
На две главы один день делить не хотелось, но, наверное, в итоговой версии придется.
На две главы один день делить не хотелось, но, наверное, в итоговой версии придется.
Чтобы написать коммент, необходимо залогиниться
Так, пока двойник еще не вышел, надо сообразить – я то что от него хочу? Счастье Лены устроить? Чушь, пусть сами о себе заботятся. Познакомиться? Да век бы его не видеть, потому что – я это я, а он это он. А вот о Пионере его предупредить, это стоит, потому что не хочу я Пионера здесь видеть. А для этого надо, чтобы двойник мне поверил, а как этого добиться я представления не имею. Правда время еще есть, Пионер появится не раньше утра четверга, а сейчас, очевидно, у него своих дел полно, он ведь тоже только что приехал. Наконец слышен стук подошв об асфальт и из-за автобуса показывается двойник. Да, это тот-же самый двойник, что и в прошлый раз, я, кажется, стал разбираться во всех этих копиях одних и тех же людей, и в глазах его совершеннейшая растерянность. Вот дорогой Царь морской, полюбуйтесь на себя N циклов назад. Двойник, как и в прошлый раз делает несколько кругов вокруг автобуса, не замечая, при этом, меня, безуспешно пытается вернуться в автобус, садится на бордюр в позе мыслителя, и, наконец, встает и поворачивается к воротам. Сейчас должна выйти Славя и спросить с обезоруживающей улыбкой
– Привет, ты, наверное, только что приехал?
Вот только Слави здесь нет. Тогда второй вариант.
– А где же Славя?
– Я за нее.
А, кстати, что я ему скажу? Сижу, жду, когда соизволит заметить, или, когда в ворота ломанется, а приветственную речь так и не заготовил.
Доктор, меня все игнорируют… Соскакиваю с постамента, свернув методичку в трубочку прячу ее в карман шорт, и делаю шаг навстречу двойнику. Это небольшой шаг для человека… Меня, наконец-то, заметили и это хорошо, мой болливудский брат-близнец останавливается, замерев на месте, и смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Кстати, я вижу его лицо, и, очень надеюсь, что он мое тоже видит. Ну что, с поправкой на испуг и общее непонимание ситуации держится он достаточно спокойно, я в его ситуации, кажется, истерил по полной программе. Да и в прошлую нашу встречу, в лесу у озера, он мне, скорее, понравился. Но, пора уже что-то сказать.
– Здравствуй. Семен, так?
Ну-же, ответь хоть слово…
– Д-да. Здравствуй.
– Это хорошо, потому что я тоже Семен, тебе будет просто запомнить.
Поздоровались, обменялись рукопожатиями, посмотрели друг-другу в глаза и небеса не разверзлись, и свет не померк, и оба уцелели. Видимо, я уже сильно отдалился от некоего пра-семена и теперь могу сосуществовать с остальными его копиями в одном пространстве. Вон я каких слов от бабули нахватался.
Что-ж, если я сегодня за Славю, то буду столь-же ламповым. С поправками, конечно-же.
– Ну что, идем в лагерь, или за воротами, на самопрокорме, жить будешь?
Поворачиваюсь к двойнику спиной и иду к воротам. У самых ворот останавливаюсь и оглядываюсь – он стоит там, где я его оставил, нелепый, посреди лета, в своей зимней куртке и теплых джинсах и, по-прежнему, ошарашенно оглядывается. Встречаемся с ним взглядами, и я приглашающе мотаю головой в сторону ворот. Двойник, наконец, решает, что лагерь – хоть какая-то цивилизация и направляется следом за мной, я поджидаю его и в ворота мы входим уже вдвоем.
– Я понимаю, что у тебя в голове куча неясных вопросов, но, давай ты сначала осмотришься, а потом уже будешь их задавать. Если ответ существует и я его знаю – я тебе отвечу. А для начала..
Для начала я рассказываю двойнику, что он действительно попал в пионерлагерь «Совенок», что вожатую зовут Ольга Дмитриевна, что я здесь физрук, и в местном табеле о рангах, вроде как, второе лицо, а есть еще помощница вожатой Алиса, которая тоже второе лицо. Отвечаю на его вопрос о том, что где находится лагерь – никто не знает и, который сейчас год – тоже, но явно не его две тысячи седьмой. Но обитатели этого незнания стесняются и всячески уходят от ответа. Нет, позвонить отсюда тоже не получится, хотя, он, конечно, может попробовать. Нет, это не дурдом на выезде, это такой пионерский лагерь, и если он сюда попал, то он тоже здесь не просто так. И ничего я не имел в виду, потому что сам здесь уже неизвестно сколько времени, а пока Семен сам не начнет разбираться, хотя бы попытку не сделает, объяснять ему это бесполезно. И обитатели здесь совершенно безобидные, поэтому убедительно прошу обитателей не обижать, а то они огорчаются.
За разговором доходим до кружка кибернетиков и на крыльце видим Лену. Ну, видимо, избавленный от милитаризма, лагерь возвращается к типовому сценарию, а еще Леночке, конечно, просто увидеть свою пассию захотелось. Она переводит взгляд с одного из нас на другого, с двойника на меня, с меня на двойника и, кажется, действительно смущается.
– Очень опасная девушка, – шепчет двойник, но я его слышу. Вон какие глазищи.
Я пытаюсь посмотреть на нас, этими самыми глазищами опасной Лены: два одинаковых, нет, почти одинаковых – я обнаружил пару дней назад, что теперь выгляжу лет на девятнадцать-двадцать, а не на шестнадцать-семнадцать, как мой двойник, так вот, два брата-близнеца, только один загорелый в шортах и пионерской рубашке с коротким рукавом, а второй – бледный, как вампир, в зимней одежде и с выражением полного обалдения на лице.
– Начинаем знакомство с лагерем и обитателями, – говорю с интонациями экскурсовода. Это кружок кибернетики, где два местных маньяка пытаются собрать робота-убийцу, точнее, робота – убийцу мышей, а это Лена – лучшая девочка лета и, по совместительству, приемная дочь Морского царя.
– Леночка, позволь представить тебе моего тезку. К сожалению, он где-то потерял свой обрывок пеленки со штампом роддома, поэтому не может доказать наше с ним родство. Так-что танцы и песни отменяются.
– Ну я же говорил – дурдом на выезде, – опять бурчит под нос брат-близнец.
– Привет, я Лена – тихо произносит Лена и, покраснев опускает глаза.
– Очень приятно, я Семен.
Гм, и как же нас различать теперь? Семен-старший и Семен-младший? Пофигу – пусть аборигены сами разбираются.
– Лена, можешь отвести Семена к Ольге Дмитриевне, заодно и лагерь покажешь?
– Да. Нет. У меня дела, прости. – Шепчет Лена, и, покраснев, куда-то уже совсем в инфракрасную область, убегает.
Оглядываюсь, нет, Ульяны с саранчой не видать. Значит это исключительно я засмущал девушку и теперь придется заглаживать неловкость. Ну, я-ж, как лучше хотел.
А мы движемся дальше – к площади, на которой, кто-бы сомневался, Алиса гоняется за Ульяной. Или наоборот – Ульяна за Алисой, кто их рыжих разберет? Нет, все-таки Алиса за Ульяной, опять мелкая лифчик украла? Ульяна сходу налетает на нас и прячется за меня от Алисы.
– Ой, Семка, спаси меня! Ничего же не делала… Не виноватая я…
– Который из нас? Спасатель-то? А то нас тут двое.
И погоня прекращается. Две пары широко раскрытых глаз, одни синие, другие карие.
– Ох, ну ничего себе. Приехал все-таки, и как живой.
Ульянка подмигивает Семену и убегает в сторону столовой.
– Новенький, значит? Увидимся еще, гуляй пока… бросает Алиса и убегает следом за Ульяной.
– Это что сейчас было? – спрашивает двойник.
– Это было: Ульянка, мой помощник и местное стихийное бедствие, по совместительству, а вторая, как раз – Алиса, которая помощница вожатой. Милейшие девушки, на самом деле. Если пропала с тарелки котлета, то обращайся к Ульянке, если случится чудо, и ты надумаешь по утрам делать зарядку на стадионе, то это тоже к Ульянке, если назовешь Алису… знаешь, зови ее просто по имени, а то рискуешь получить синяк под глазом.
И тут я замечаю знакомую панамку, движущуюся в нашу сторону.
– А вот и вожатая. Ольга Дмитриевна! Вот, передаю опоздавшего с рук на руки. Звать Семен, приехал час назад. – И, уже обращаясь к Семену. Еще увидимся.
Интересно все-же, насколько мы совпадаем. Но, господи-боже-ты-мой, до чего же я глупо выглядел в начале своей карьеры. Сейчас, впрочем, тоже не лучше: болтал много, и зачем-то к Леночке полез. Нервничал, вот и лажанулся. Ладно, что сделал, то сделал. Ольга с Семеном удаляются в сторону ее домика, а я, еще некоторое время, смотрю им вслед, а потом отправляюсь к себе. Почему-то я сейчас завидую этому Семену: все вокруг новое, ни одного выбора еще не сделано и все хорошее еще впереди.
В спортзале все хорошо. Маты убраны, веревки смотаны, импровизированный дастархан разобран, а девочки заканчивают гладить. Как ни странно, но и Лена, и Алиса с Ульяной тоже здесь. С Леной мы общаемся без слов, я вопросительно поднимаю брови и чуть вздергиваю подбородок: «Ты как?». Лена, в ответ, делает легкое отметающее движение пальцами левой руки: «Все нормально». Тогда я чуть-чуть развожу руками, слегка улыбаюсь и пожимаю плечами: «Как скажешь.» Ну, Лена на меня не обиделась за то, что влез в ее личные дела – уже хорошо, правда, она сама-же меня в эти дела и посвятила, так что пусть терпит. Все это проходит очень быстро и остальные девочки если и замечают, то ничего не успевают понять. Суюсь погладить свои вещи, но меня отгоняют от утюга, говоря, чтоб не путался под ногами. Усаживаюсь на скамейке и любуюсь на свой гарем. Да, я, кажется, завел свой гарем как настоящий Семен. Сегодня до ужина этот факт я еще потерплю, а потом скомандую гарему выметаться, ибо нефиг. Не хочу. Мне приятна забота этих девушек, но нет. Пусть двойник заводит, если получится.
– Ну что? Видели меня в молодости?
Ульяна с Алисой полностью в контексте, Лена, та не совсем, остальные считают, что это такая фигура речи с моей стороны.
– Ничего так, симпатичный. – Высказывает свое мнение Алиса и получает, в ответ, мгновенный колючий взгляд от Лены.
Ульянка-же, та на моей стороне.
– Да ну, придурок какой-то. Ты лучше.
И еще один колючий взгляд.
– А что, кто-то приехал?
– Саша, ты на самой первой линейке где была? Шурика смущала своими взглядами искоса? Вожатая же говорила, что один мальчик опаздывает и приедет через неделю. Вот он сегодня и приехал, на ужине увидишь, или сходи, прогуляйся по лагерю, новенький сейчас где-то на территории болтается.
Да, этот Семен сейчас оставил вещи у вожатой и бродит по лагерю. Интересно, с Электроником он уже встретился? Вот только Алиса здесь, и Ульяна тоже здесь, и даже Лена – та тоже здесь. Скучное у него знакомство с лагерем выйдет. И ужин тоже скучный, по нынешней Ульяне не похоже, чтобы она сороконожку ему в тарелку подкинула.
– А почему – это ты в молодости?
Смотрю на Алису, смотрю на Ульяну, те, в ответ, только пожимают плечами, что хочешь, мол, то и делай. А я не знаю, я как-то взял себе за правило особо не прятаться и на прямые вопросы отвечать прямо, но ведь, все равно, не поверят младшие девочки. А если и поверят, то, поскольку сами еще не прочувствовали, это будет секта какая-то. Секта свидетелей Семеновых. Поэтому ответ сокращаю до минимума. Так, а еще, думаю, что получается – Ульяна старшая девочка, а Саша и Мику – младшие? Забавно, но, в некотором смысле, так оно и есть.
– Да похожи мы друг на друга, как близнецы, нас даже зовут одинаково, только он помладше будет, года на три. И, кстати, он сходства еще не заметил, а я не подсказал, можете раскрыть ему глаза.
Да, это было бы довольно забавно, если бы каждый пионер, подошел к двойнику за ужином и отметил, что тот очень похож на физрука. На котором по счету пионере двойник бы зарычал? А я бы подошел в конце и сказал: «А тебе еще не говорили, что мы с тобой очень похожи?».
Наконец глажка заканчивается, мне торжественно предъявляют мои вещи, которые, не менее торжественно, развешиваются на плечиках и раскладываются на полках в шифоньере.
– Спасибо девочки. И как вас отблагодарить? Выбирайте.
– Да никак, ты просто скажи «спасибо» и хватит. А еще, можно мы у тебя собираться будем, ты же не против?
Вот странно, других мест нет? Ну, если игр в гарем не будет, то я только за.
– Собирайтесь конечно. А спасибо я уже сказал, могу повторить, мне не трудно.
Выползаем на спортплощадку.
– Ну что? Может волейбол?
Ульяна аж подпрыгивает от нетерпения, я не против, остальные тоже, а в итоге все смотрим на Лену, а та мнется, но, в конце-концов, присоединяется. Пока перекидываем мячик друг-другу, на площадку забредает двойник – все правильно. Делает вид, что не слышит Ульянку и уходит, тоже все правильно.
– Ну вот почему он не подошел?
– Я бы тоже не подошел. Это ты у нас девушка контактная, а не все же так могут.
Заканчиваем игру еще до сигнала на ужин, по быстрому ополаскиваемся в душе и выдвигаемся в направлении столовой. По дороге наша компания растягивается: далеко вперед убегают Ульяна с Алисой, потом, не намного отстав, Мику с Сашей и последними плетемся мы с Леной.
– Ну как Лен, приобщилась к волейболу?
– Да. У вас весело.
– Приходи чаще, будет весело и у тебя.
– Наверное приду.
– Приходи-приходи, даже Алиса против не будет.
– Я не знаю еще.
– Вот вас мир не берет. Вспомни, как она отнеслась к тебе на празднике. Точно против не будет.
А ведь сейчас у них новый повод для соперничества возник. То Лена моего двойника только для себя в лесу прятала, а сейчас, вон сколько девушек. А еще двойнику можно никого не выбрать. И я над ними всеми, в позиции наблюдателя. Наблюдателя за самим собой, да. Хотя, не удержусь ведь, влезу же, обязательно влезу. Как минимум от скуки, а еще и по личным мотивам.
За ужином мой двойник садится к амазонкам, но Ульяна уже не та, поэтому его ужин проходит без эксцессов. Я ужинаю в своем углу, а на выходе дожидаюсь Ульяну.
– Ульяна, скажи честно, тебе хотелось мелкую пакость новенькому за ужином устроить?
– А ты этого от меня ждал? Нет, не хотелось, я только спросила – почему он играть не пошел, когда звали?
– А он ответил, что не в форме? А что про пакость-то?
– Да что ты пристал ко мне? Что я, маленькая что-ли?
– Прости пожалуйста, просто вспомнил свою историю. Наше знакомство с твоими двойниками всегда начиналось с сороконожки в тарелке.
– Вот, чтоб ты понимал на будущее: я – это я, а они – это они! – Ульяна просто озвучивает мою недавнюю мысль.
И тут соображаю, что сейчас обидел Ульяну, взял и обидел. Очень жаль.
– Ох, прости меня, пожалуйста. Ни ты, ни они не виноваты в этом, я не подумал, когда говорил.
– Прощаю, ты же известный придурок.
– Да Ульяна, иногда проскакивает, прости, пожалуйста.
– Ну прощаю же. Наверное это потому, что ты слишком долго был один, и мы все для тебя на одно лицо были.
– Наверное.
А тут уже Ульянка вгоняет меня в краску: встает на цыпочки и целует в щеку.
– Это чтоб ты не сомневался, что простила. А то будешь бегать с извинениями до конца смены.
Отомстила называется, смеется и убегает. Я гляжу ей некоторое время вслед и отправляюсь к себе. В тренерской достаю гитару, пытаюсь подобрать одну мелодию, что-то получается, а что-то нет, ставлю гитару на место, а потом иду прогуляться по лагерю. По дороге встречаю обоих зайцев: Сережу и Оксану.
– Семен, а тренировка завтра будет?
– Конечно будет, все будет как обычно – праздники кончились.
– А ты знаешь, что твой двойник сегодня приехал?
Так, про двойников уже все знают.
– Знаю, я же сам его и встретил. Вы его не видели?
– А, к остановке пошел.
– Ну ладно, тогда до завтра. Не заигрывайтесь тут, завтра гонять вас буду безжалостно. И, не надо его двойником называть, мы, хоть и похожи, но разные.
А я отклоняюсь от маршрута и сворачиваю, мимо домика амазонок, к калитке ведущей в старый лагерь. В лесу быстро пробегаю по тропе, осматриваю брошенный корпус – нет, никто сюда не заходил, и, мимо лесного озера, где состоялась наша давнишняя ночная встреча с двойником, выхожу к остановке. Пока обходил старый лагерь уже стемнело, поэтому на остановке не сразу замечаю двойника. Он, бедолага, сидит на газоне, прислонившись спиной к постаменту, и с тоской смотрит на теряющуюся в темноте ленту дороги. Интересно, пытался он уже убежать по шоссе или нет? Он ведь все еще думает, что он в жизнь вляпался, не понимая, что на самом деле он в сказку попал. В недобрую и бестолковую сказку, где нет ни драконов, ни принцесс, ни рыцарей, где жалко даже злодеев и колдунов. Сейчас на моем месте должна была бы быть Славя – та бы ободрила, или Лена – та бы утешила, но есть только я. Выхожу из кустов на остановку, двойник все так-же сидит, не обращая на меня внимания.
– Автобуса не будет, тезка, еще неделю. Посиди еще немного и отправляйся к вожатой, та тебе определит койко-место.
Семен-второй механически отвечает, не поднимая на меня глаз.
– Хорошо.
– А завтра приходи на спортплощадку, если хочешь. Побеседуем.
– Хорошо.
– Ну, раз «хорошо», то и я пойду к себе, время уже позднее.
А время действительно позднее, часам к одиннадцати подходит. Прохожу через площадь, на которой, как обычно, Лена.
– Привет, мы с тобой, как на свидание сюда приходим.
– Привет Леночка, и не говори. А ты опять взялась «Унесенные ветром» читать?
– Да, нравится очень.
– А я так и не собрался, а теперь только после Алисы очередь занимать.
– Вряд-ли тебе очень понравится. Это все-таки для девочек роман.
Пауза, а потом Лена спрашивает.
– Семен, я все о сказке твоей думаю, это правда?
– Что правда?
– Что ты скоро опять станешь как все? Об этом твоя задача?
Только молча киваю в ответ. Это сколько же работы, сколько же мыслей в этой головке за сутки прокрутилось, а я момент такой упустил и не заметил. Уникальнейший момент в моей бесполезной, хоть и сказочной жизни, эх.
– Но пока я еще здесь, так что – добро пожаловать в нашу компанию.
У Лены в глазах слезы.
– Лен, не плачь, у тебя еще больше сотни циклов активной жизни. Которая, действительно, только от тебя и зависит.
– У меня. А у тебя? А у девочек?
– Знаешь, не трави душу, я ведь их случайно разбудил. Планировал через ваш лагерь пройти и дальше двинуться, а вот – разбудил, потому что они готовы были проснуться, и теперь виноватым перед ними себя чувствую, хотя Алиса и ругается на меня за это чувство. Вот так и живу. И еще, Алиса в курсе, в общих чертах, что нас ожидает, а Ульяна не знает ничего, так что – не проболтайся. И, давай о хорошем, сейчас с остановки Семен-второй придет и спросит, что ты читаешь. Может похвалит книгу, а может нет, поэтому – загадывай желание.