Недавно интернет, как говорится, "взорвали" видео о людях, которым вернули зрение. Предлагаем вам немного информации на эту тему.
«… мы обычно не отдаём себе отчета в том, что умению видеть учатся, что оно не приходит автоматически. Мы смотрим глазами, а видим сознанием. Мы осознаём это лишь тогда, когда видим то, чего на самом деле нет, или не видим того, что реально существует.
И то и другое достаточно частое явление.
Мы знаем, что существует «обман зрения», но мы не всегда осознаём его важность.
Как можно ввести глаза в заблуждение? Если это возможно, то когда мы должны им верить, а когда нет?
Особенно ярко роль обучения как компоненты восприятия обнаруживается у слепых от рождения и в зрелом возрасте подвергнувшихся операции, вернувшей им зрение.
В последние годы освоены операции катаракты (помутнение хрусталика, резко ухудшающее зрение). В те годы, когда операция была впервые осуществлена, было много взрослых слепых от рождения из-за катаракты, и операция позволила восстановить им зрение.
Джон Янг описал впечатление людей, ставших зрячими:
«Что увидит такой человек; что он скажет, впервые увидев новый для него мир? В нашем веке эта операция была осуществлена многократно, и можно собрать систематические и точные сведения об этом.
Пациент, впервые открывая глаза, не получает никакого удовольствия на самом деле, эта процедура оказывается для него довольно болезненной.
Он говорит только о вращающихся массах света и цветов и оказывается совершенно неспособным зрительно выделить объекты, распознать или назвать их.
Он не имеет представления о пространстве и расположенных в нём объектах, хотя ему всё известно об объектах и их названиях на основе осязания.
«Конечно, - скажете вы, - ему требуется некоторое время, чтобы научиться распознавать их по внешнему виду». На самом деле не некоторое время, а очень очень долгое время, годы. Его мозг не был обучен правилам видения.
Мы не осознаём, что такие правила вообще существуют, и считаем, что видим, как говорится, «естественно».
Однако на самом деле мы в детстве обучились целому ряду правил видения. Если наш слепой должен использовать зрение, он также должен обучить этому свой мозг.
Как это сделать? Если только он не будет достаточно умен и очень упорен, он может вообще никогда не научиться пользоваться зрением. Сначала он только воспринимает массы цвета, но постепенно обучается различать формы.
Когда ему показывают полоску одного цвета, наложенную на фон другого цвета, он быстро увидит, что есть разница между полоской и её фоном. Он не сможет заметить того, что видел эту конкретную форму прежде, не сможет он и правильно назвать её.
Например, один пациент, когда ему показали апельсин спустя неделю после того как он начал видеть, сказал, что он золотой. На вопрос «Какой он формы?» он ответил: «Дайте мне пощупать его, и я скажу». Ощупав его, он сказал, что это апельсин. Затем он долго вглядывался в него и сказал: «Да, я вижу, что он круглый».
Когда затем ему показали синий квадрат, он сказал, что это синий круг. Когда ему показали углы, он сказал: «А, да, теперь я понимаю, можно увидеть, каковы они на ощупь».
В течение многих недель и месяцев после того, как он начал видеть, человек может лишь с большим трудом различать простейшие формы, такие, как треугольник и квадрат. Если задать ему вопрос, как он это делает, он может ответить: «Конечно, если присмотреться, видно, что у одного светового пятна по краям три острых угла, а у другого - четыре». Однако он может добавить брезгливо: «Только с чего вы взяли, что знать это полезно? Различие весьма незначительно, а увидеть его мне довольно трудно. Я гораздо лучше справляюсь с этим при помощи пальцев».
И если вы назавтра покажете ему опять эти две фигуры, он не сможет сказать, что - треугольник, а что - квадрат. Пациент зачастую обнаруживает, что новое чувство приносит лишь ощущение неуверенности, и может отказаться от попыток его использования, если его не принуждать к этому.
Он не замечает деталей очертаний самопроизвольно, как зрячие люди. Он не обучился правилам видения, не знает, какие черты важны и полезны для распознавания объектов и в обыденной жизни.
Напомним, что прежде он распознавал очертания объектов, только ощупав расположение их граней. Тем не менее, если вы убедите его, что его усилия не напрасны, то спустя несколько недель он будет узнавать простые объекты.
Сначала они должны быть одного цвета и видны под одним и тем же углом. Один пациент, научившись зрительно распознавать яйцо, помидор и кусок сахара, не смог узнать их, когда их осветили желтым светом. Кусок сахара он узнавал, когда тот лежал на столе, но не узнавал, когда его подвешивали в воздухе на нитке.
Тем не менее такие люди могут постепенно обучаться; если их достаточно побуждать, то через несколько лет они будут обладать полноценным зрением и даже смогут читать».
Очевидно, зрительное восприятие, которое, как считается, дает нам факты наиболее непосредственно, - результат обучения, а не способность
«… мы обычно не отдаём себе отчета в том, что умению видеть учатся, что оно не приходит автоматически. Мы смотрим глазами, а видим сознанием. Мы осознаём это лишь тогда, когда видим то, чего на самом деле нет, или не видим того, что реально существует.
И то и другое достаточно частое явление.
Мы знаем, что существует «обман зрения», но мы не всегда осознаём его важность.
Как можно ввести глаза в заблуждение? Если это возможно, то когда мы должны им верить, а когда нет?
Особенно ярко роль обучения как компоненты восприятия обнаруживается у слепых от рождения и в зрелом возрасте подвергнувшихся операции, вернувшей им зрение.
В последние годы освоены операции катаракты (помутнение хрусталика, резко ухудшающее зрение). В те годы, когда операция была впервые осуществлена, было много взрослых слепых от рождения из-за катаракты, и операция позволила восстановить им зрение.
Джон Янг описал впечатление людей, ставших зрячими:
«Что увидит такой человек; что он скажет, впервые увидев новый для него мир? В нашем веке эта операция была осуществлена многократно, и можно собрать систематические и точные сведения об этом.
Пациент, впервые открывая глаза, не получает никакого удовольствия на самом деле, эта процедура оказывается для него довольно болезненной.
Он говорит только о вращающихся массах света и цветов и оказывается совершенно неспособным зрительно выделить объекты, распознать или назвать их.
Он не имеет представления о пространстве и расположенных в нём объектах, хотя ему всё известно об объектах и их названиях на основе осязания.
«Конечно, - скажете вы, - ему требуется некоторое время, чтобы научиться распознавать их по внешнему виду». На самом деле не некоторое время, а очень очень долгое время, годы. Его мозг не был обучен правилам видения.
Мы не осознаём, что такие правила вообще существуют, и считаем, что видим, как говорится, «естественно».
Однако на самом деле мы в детстве обучились целому ряду правил видения. Если наш слепой должен использовать зрение, он также должен обучить этому свой мозг.
Как это сделать? Если только он не будет достаточно умен и очень упорен, он может вообще никогда не научиться пользоваться зрением. Сначала он только воспринимает массы цвета, но постепенно обучается различать формы.
Когда ему показывают полоску одного цвета, наложенную на фон другого цвета, он быстро увидит, что есть разница между полоской и её фоном. Он не сможет заметить того, что видел эту конкретную форму прежде, не сможет он и правильно назвать её.
Например, один пациент, когда ему показали апельсин спустя неделю после того как он начал видеть, сказал, что он золотой. На вопрос «Какой он формы?» он ответил: «Дайте мне пощупать его, и я скажу». Ощупав его, он сказал, что это апельсин. Затем он долго вглядывался в него и сказал: «Да, я вижу, что он круглый».
Когда затем ему показали синий квадрат, он сказал, что это синий круг. Когда ему показали углы, он сказал: «А, да, теперь я понимаю, можно увидеть, каковы они на ощупь».
В течение многих недель и месяцев после того, как он начал видеть, человек может лишь с большим трудом различать простейшие формы, такие, как треугольник и квадрат. Если задать ему вопрос, как он это делает, он может ответить: «Конечно, если присмотреться, видно, что у одного светового пятна по краям три острых угла, а у другого - четыре». Однако он может добавить брезгливо: «Только с чего вы взяли, что знать это полезно? Различие весьма незначительно, а увидеть его мне довольно трудно. Я гораздо лучше справляюсь с этим при помощи пальцев».
И если вы назавтра покажете ему опять эти две фигуры, он не сможет сказать, что - треугольник, а что - квадрат. Пациент зачастую обнаруживает, что новое чувство приносит лишь ощущение неуверенности, и может отказаться от попыток его использования, если его не принуждать к этому.
Он не замечает деталей очертаний самопроизвольно, как зрячие люди. Он не обучился правилам видения, не знает, какие черты важны и полезны для распознавания объектов и в обыденной жизни.
Напомним, что прежде он распознавал очертания объектов, только ощупав расположение их граней. Тем не менее, если вы убедите его, что его усилия не напрасны, то спустя несколько недель он будет узнавать простые объекты.
Сначала они должны быть одного цвета и видны под одним и тем же углом. Один пациент, научившись зрительно распознавать яйцо, помидор и кусок сахара, не смог узнать их, когда их осветили желтым светом. Кусок сахара он узнавал, когда тот лежал на столе, но не узнавал, когда его подвешивали в воздухе на нитке.
Тем не менее такие люди могут постепенно обучаться; если их достаточно побуждать, то через несколько лет они будут обладать полноценным зрением и даже смогут читать».
Очевидно, зрительное восприятие, которое, как считается, дает нам факты наиболее непосредственно, - результат обучения, а не способность
Еще на тему
Забавно, что на сетчатке изображение перевернуто, но нас это не колышит, прям, хардварная обработка! Какой-то мужик носил оптику, переворачивающую изображение для эксперимента, в первые дни у него болела голова и он весьма с трудом и криво мог что-либо делать, через неделю он уже жил, как ни в чем ни бывало, потом снял эту оптику и получил такой же отходняк, как когда ее ранее надел.
У человека в мозгу есть центр распознавания речи, если он травмируется, человек слышит ушами, как слышал, но родная речь уже не воспринимается, как что-либо значащее.
Естественно слепой не будет сразу видеть. В течении долгого времени мозг перенастраивал его работу и перераспределял ресурсы, на получение и обработку информации из других источников. Это как если бы вы резко стали на затекшую ногу, только в разу хуже.
Можно не распознавать человеческие лица. То есть, ты отлично видишь, читаешь, всё что угодно -- но смотришь на лицо и не видишь лица. Можно даже отдельно распознавать изображения глаз, носа, рта, но всё вместе -- просто пятно.
Другой случай -- не уметь распознавать окружающую среду. Сверху синее пятно с белыми пятнами вместо неба, снизу -- зелёное или серое (а что это трава или асфальт -- уже неведомо). Вместо озера или реки -- синее пятно. То есть, всё видится, как оно есть, но мозг не понимает, что эти пятна означают