А эта посимпатичнее будет, а, Грег? – игриво произнесла жирная тётка, распластавшая сиськи по моим ногам. Ниточка слюны протянулось от её рта, и я разглядел в ней крошку бисквита. Меня передёрнуло. Ага! – произнес я, чтобы она вернулась к минету и я бы не видел больше её мерзотной рожи.
Внизу, в чулане, сидела русская. Мысль о том, что я сделаю с ней, и что сделает с ней эта жирная корова, Джоанна, возбуждала так, что даже Джоанна выглядела… приемлемой.
-Русские самые красивые, ты же знаешь, дорогой, поэтому я и стараюсь для нас. – она опять оторвалась от его члена и встретилась с ним глазами. Глубоко внутри багровым узлом вспухла ярость и Грег, намотав волосы толстухи на руку, рванул её голову вниз так, что губы, все в крошках от кекса, лежащего рядом на столике с кроватью, уперлись в лобок. Жирная корова – подумал он, прижимая голову, не давая ей вздохнуть. Его глаза, водянистые, светло зеленые глаза встретились с её, выражавшими глупый детский испуг. Он представил, что на его члене, задыхаясь, умирает маленькая, русская, светловолосая девочка и от этой мысли сразу же кончил, прямо в глотку этой тупой рыхлой бабы.
Её испуг сразу прошёл, сменившись обожанием. Она, хоть ей уже и не хватало воздуха, не вырывалась. Она верила ему. Он нехотя приподнял её голову.
Были сложности с удочерением, Джоанна?
Какое там – русских, по-моему, даже бомжам дадут. Но они обычно уродливее..

Я сидела, уставившись в темноту. Эти родители были вторыми за месяц.. Предыдущие были помешаны на двух вещах – выпивке и порке. Вздохнув, я поерзала на полу, чтобы рубцы, ещё не зажившие после порок тех ублюдков, не так саднило, и расслабилась. Моё я скользнуло вглубь меня и наружу, пока я не столкулась взглядом с парой странных, жутковатых глаз в форме крестов…

Оторвав взгляд от его члена, я встретилась с ним глазами. Он как всегда, был жуток и прекрасен. Его чудные зеленые глаза пугали меня, и это заставляло течь. Течь как последнюю, грязную суку. Я стала слизывать грязь с него, но он оттолкнул меня. Боже, как же я хотела его сейчас. Но ему нужна та сучка. Та маленькая, грязная тощая русская шлюха.
-Дорогой, хочешь виски? – я преданно заглянула в его глаза, глубоко, до горла погружая в себя его достоинство…

Эта сука преданно пялилась на меня. Может, виски и поможет, как знать.. Может, мне не будет так противно её трахать. Бросить бы её, но мне не дадут на удочерение никого вообще, даже русских, я ведь осужден.. Но она – она отлично находит девочек. Я припомнил последнюю, маленьку черную сучку, которая под конец исполняла малейшие мои прихоти, пока я не порвал ей зад. Сраная жопа заболела и умерла, пришлось добавить ещё один камеь на задний дворик, в ряд с другими семью. Семь разных девок, 21 разная дырка. Я усмехнулся, наслаждаясь воспоминаниями. Русская, чтобы там эта корова Джоанна не говорила, была редким, штучным товаром. Я успею до неё добраться.
-Угу, тащи виски, маленькая сучка. -Джоан выпустила член, захихикала и убежала, потряхивая телесами.

Я глядела наверх её глазами. Жирная американка ускакала, похоже, за виски. А тощий вонючий мужик с торчащей палкой развалился на постели, задумчиво двигая рукой вверх-вниз. Джоанна – так зовут жирную, поняла я. А тощего – Грег. И они – педофилы. Прошлые были убийцами, а эти – педофилы. Я хихикнула, тихо, беззвучно, с удовольствием. Я обожаю людей, развлечение которых приносит пользу и мне. Кого же мне первого поиметь, его или её? Мурлыкнув, я позволила себе уснуть.

Я взял очередную порцию, чокнулся с жирной, и выпил. «Я буду трахать вас так: тебя поставлю раком, её вниз и пусть лижет тебя и мои яйца своим грязным маленьким языком.» - посмотрев на неё, я представил себе эту сцену и невольно выдвинул челюсть вперед, наслаждаюсь ощущениями, предвкушениями и мыслями. Да, да дорогой, подобострастно воскликнула она, наливая мне ещё стаканчик. Все таки хорошая коровка, подумал я. Хорошая коровка.. Хорошая…. На это мысли я и уснул.

Грег наконец уснул. Я сползла с койки, икнула, и пошла в чулан. Время припугнуть эту паршивую русскую сучку. Я рывком распахнула дверь и сразу же встретилась с это стервой глазами. При-и-и-и-и-ивет - протянула она… Я хорошо помнила тот вечер. Мы насиловали ту девочку, сломали её волю, сломали её тело. Мы убили её, когда ей было 19, после того, как заработали на её теле. Грег оказался тряпкой, слабой, дешевой тряпкой. Нализавшись, он проболтался. Я нужна была ему для девок.. только для этих маленьких, тупых, похотливых шлюх. Я похудела, сделала пару подтяжек, купила сиськи. На меня вешались мужики, я стала богатой, видной 36-летней блондинкой. И все на деньги, заработанные на той шлюхе. По городу я перемещалась на такси, щедро раздавая чаевые, нслаждаюсь затаенной похотью в глазах водителей. Тут моё такси остановилось. Я недоуменно выглянула – мы были в каком то гетто, и спросила: В чём дело?
Негр, которы был за рулем, ничего не ответил, только заржал, и вышел из машины. Дверь рывком распахнулась, и в лицо мне прыгнул асфальт. Я повернула голову, больно скребнув зубами по асфальту, и увидела громадного негра, улыбающегося мне в глаза. Он произнес: Помнишь меня, девочка? Помнишь дядю Френка, который угощал тебя кексами? И я вспомнила. Вспонила, как сосала ту длинную черную палку. Вспомнила, как дядя Джо кормил меня кексами, вспомнила боль в попке, когда он надел меня на неё. Я застонала, завопила, задерглась, и ощутила, как трусики сползают с моей попки. Нет, дядя Френк, нет, только не в попку, только не туда. И боль расцвела во мне, как роза.

Я проснулся, мучаясь головной болью. Джо!! Заорал я – Тащи аспирин. Через пару минут тишины я понял, что за аспирином придется тащиться самому. Видно, жирная слиняла на работу. Кое-как встав, я потащился на кухню. Из чулана раздавался тихий плач. Похоже, русская сдалась быстрее, чем я думал, решил Грег, и напевая, подхватил кекс и заглянул в чулан. «Что, проголодалась?» спросил я, и показал ей кекс. Если хочешь, придётся поработать, да.. Я расстегнул ширинку, достал член, и сунул е его под нос.
Да, дядя Гренк, произнесла она, обхватывая своими маленькими губками мой ствол, конечно, я буду работать, и начала неумело двигать головой. Но мне было мало. Я схватил ей за пояс, дернул, прижал к полу, и сдернул трусы. Колечко ануса пульсировало, дрожало и сжималось. Нет, дядя Френк, закричала она, только не туда, только не в попку, но я уже себя не контролировал. И с хохотом воткнул в неё свой член. Её крики постепенно перешли в рыдания, а те – в хныканья, а когда я кончил, она уже не двигалась, колыхаясь как кукла. И перед моими глазами вместо роскошного девичьего зада оказалась окровавленная сиська Джоанны, все перемазанная моим семенем. А в руке, вместо кекса, лежал нож. Окровавленный нож. Я услышал за спиной смешок и медленно повернулся.

Что, дядя Гренк, - смешливо спросила я – так хотелось моих губ у себя на члене? Ну так попросил бы. И я взяла в рот его штуку, перемазанную в крови и сперме.

Я не мог поверить. Девка сама – САМА – встала на колени и принялась работать ртом. Я восхитился тем, какой горячий у неё был ротик. Даже СЛИШКОМ горячий. Потом бросил взгляд вниз и увидел пакет с шёлоком, в который я пихал член. Боль была кошмарной, ужасающей, и моё сознание начало угасать, а потом выправилось. В мои глаза заглядывал кто-то огромный и страшный, и он проскрипел: Не выключайся, а то как же ты сердчишко то порвёшь? Я ощутил маленькую, тянущую боль в груди, а потом холод. И понял, что умираю.
Я глядела на дергающееся тело у себя под ногами. Было приятно надевать на его член пакет с щелоком, представляя, что это моя голова. Очень приятно. Я заставила себя войти в истерику и набрала 911.

Спустя несколько часов, дав полицейским и психиатрам себя успокоить, я отвечала, что проснулась в чулане, ночью, от стука, вошла Джоан и выгнала меня, а я устроилась на кухне, подложив под голову мешок с каким то химикатом. Второй раз проснулась от криков Грега, который звал меня. Я пришла, по странности прхватив с собой этот глупый мешок, а он отобрал его и…и… я снова разрыдалась. Полицейские переглянулись и один произнес – нда, есть же уроды. Я вздохнула про себя. Ещё двое, сказала я себе. 18885 плюс 2 – 18887. Я стала напряглась, заставив себя стать блондинкой, а тело помолодеть на год и переместиться на сотню километров к востоку. Пришло время побыть маленькой развратной шведкой. Хочу ещё одну мачеху-педофилку, сказала я себе на шведском. Надеюсь, эта хоть посимпатичнее будет.