Как страна бедуинов вошла в современность
Саудовская Аравия, год 1400 от хиджары (1979-ый от рождества Христова). Нефтяная промышленность Аравии развита и автоматизирована – и это в нашей истории, оказалось фатальным недостатком. Добыча полумиллиарда баррелей нефти в год дает шейхам неимоверное количество денег, также не бедствуют и 12 тысяч человек, занятых в нефтяной отрасли.
Но местного населения – миллионы, и сравнительно новая индустрия лишь островок в море традиционного хозяйства, чужеродный для большинства населения феодального по сути государства. Уровень жизни не менялся, но в руках шейхов оседало огромное количество денег, что постепенно меняло страну – в ней создавался неимоверный разрыв в уровне жизни между верхами и низами. Среднего класса не было. И это при том, что доходы королевства за счет нефти с 1930-ого по 1970-ый выросли в 9 (!!!) тысяч раз. С 1970-ого по 1979-ый – еще в 30. Во всем мире такой взрывной рост экономики соседствовал с социальными изменениями, но не в этой арабской стране. Сказывалось многое – и общественная структура, и психология населения.
Социальная структура Аравии того периода была весьма примитивна. С одной стороны, были местные шейхи. Одни издревле рассматривались как отцы своего племени, и в принципе, когда забили фонтаны нефтедолларов, они и попытались быть ими. Разумеется, изначально они построили себе шикарнейшие дворцы, купили яхты и виллы на Средиземном море, но во вторую очередь они все-таки попытались дать сносную жизнь своим соплеменникам, с которыми они издревле делились «добычей», защищали их. Но во первых, так было не везде, во вторых – это не было государственной политикой на тот момент. Строго говоря, до начала 1960-ых годов сколь-нить приближенного к современности государства на территории Саудовской Аравии не существовало. Не было разделения личного бюджета короля и бюджета государства. Не было ни налогового, ни коммерческого, ни промышленного законодательства. Впрочем, в каждой стране нефтяного полумесяца были свои странности. К примеру первый глава ОАЭ Шахбут ибн-Султан отличался фантастической жадностью. Ладно бы он просто не делился деньгами с собственным народом – это уже было дело привычное, он не тратил денег даже на себя. Не приглашал иностранных специалистов не только в нефтяную отрасль, но даже и враче иностранцев к себе не подпускал, считая их шайтанами. Жил он не во дворце, а в обычном глинобитном доме, несмотря на все свое богатство. Кстати, о богатстве – он его хранил в виде долларов и золотых слитков в подвале под собственной кроватью. Когда его свергли – бескровно, ибо защищать такого патологически жадного тирана никто не захотел, то оказалось что большая часть долларов в подвале была уже давно сгрызена мышами.
В Саудовской Аравии до такого не доходили, и все же, до поры до времени, все было совсем уж печально. К примеру, до конца 40-ых годов в Саудовской Аравии не было…колеса. Нет, не то что бы его не знали, оно было просто не нужно. Основной транспорт – верблюд, и не производили в Саудовской Аравии ничего такого, чего не смог бы увезти караван «кораблей пустыни». Общество в Саудовской Аравии чем-то похоже на индийское – там тоже есть свои «касты». К примеру, «благородные» бедуины-сунниты не занимаются физическим трудом. Потому первыми рабочими на нефтяных компаниях были шииты и оседлые племена Аравии – в них с детства не воспитывали презрение к физическому труду. Бедуинский трудовой максимум был шофер – таскать мешки или ставить буровые они считали элементарно ниже своего достоинства. Ладно, людей простейшей специализации в феодальном обществе нашли. Но кто займется обслуживанием новой техники, пришедшей в Аравию вместе с нефтедобычей? У местного населения не было навыков даже обывательской современной жизни, что уж говорить о технических знаниях. Починка автомобилей, телевизоров, кондиционеров, постройка домов, даже элементарное преподавание – все это кто-то должен был делать. Так появилась самая низшая каста общества – трудовые мигранты. Но даже среди них более-менее четко можно было выделить три касты. Низшая каста – чернорабочие. Тут все было просто – в основном это были пакистанцы, уровень развития их общества был не сильно выше чем в Саудовской Аравии, бедность – распространена, и многие с готовностью уезжали в сравнительно далекую пустыню, где увы, становились лишь рабами для новых хозяев. Ливанцы, египтяне, сирийцы – каста повыше. Это уже инженера и прочие квалифицированные рабочие. Прав у них было побольше, зарплаты – повыше, так что ехали они вполне охотно, не особо подгоняемые непосредственно нуждой. Ну и высший класс, который уже в зависимости от саудов обвинить сложно – директора и менеджеры фирм. Да, бедуины сами не могли даже в организацию производства, а потому за нее брались в основном американцы.
Положение низших рабочих было форменно рабским. Не были чем-то необычным объявления об их массовом бегстве и об угрозе суровой расправы над всеми, кто попытается их приютить. Государство обязывало нанимателей строго следить за своими работниками, обеспечивать их «добрый нрав» и их немедленную депортацию с территории королевства после окончания трудового договора. Нормированной рабочей недели просто не существовало, привлеченные высокими заработками «нерабы» быстро осознавали всю дороговизну жизни в стране, где даже с собственной водой большие проблемы. Многие пытались вернутся домой, но никто не давал им это сделать до окончания контракта. Еще хуже дела обстояли, если потенциальный работник вдруг оказывался немусульманин – у него не оставалось даже формальных прав, за ним следили, заставляли держать окна дома всегда открытыми – дабы все могли видеть, не исполняет ли он в тайне свои религиозные нужды. Такое отношение к людям не вызывало никакого отторжения у рядовых подданных королевства, наоборот, они всячески подталкивали свое правительство к еще большему ужесточению законодательства. И их можно было понять – несмотря на все вышеописанное, традиционный уклад жизни постепенно все-таки рушился, но не за счет самих бедуинов. В стране накапливалась критическая масса мигрантов, в город коренное населения становилось просто в меньшинстве. Иностранцы приходили в ужас от местных порядков и периодически пытались давить на короля и его правительство, дабы хоть как-то смягчить варварские порядки страны. Под таким давлением в 1962-ом году (1384-ий год по Хиджаре) в стране и было отменено рабство. Но формальный запрет мало что изменил на практике – формально уже «свободных» людей продолжали держать на прежних местах, и по новым законам, вольноотпущенники все равно не становились полноправными людьми. «Низшие племена» тоже сохранили свое неравное положение – им разрешалось лишь выполнение подсобных работ. К «низшим» племенам относилось в основном шиитское население страны, численность которого колебалась в районе 15-20% . Тем не менее, постепенно в стране постепенно складывался передовой средний класс – в основном из числа журналистов, учителей, офицеров, получивших западное образование. Многим, очень многим из них не нравился существующий порядок вещей, и они уходили в оппозицию – тайную или явную. Стали появляться даже подпольные офицерские организации. Причем, что удивительно, многие из них были не революционного, а реакционного толка – им казалось что страна продана иностранцам, и надо вернутся к изначальному положению вещей. Нефть разделила, а не консолидировала общество. Прежние порядки уже рушились, но новых, новых еще не было! Это ставило под угрозу стабильность общества. В этой ситуации некоторые из заговорщиков решили перейти к активным действиям. Мало кто знает, но в 1979-ом году исламская революция произошла не только в шахском Иране, но и в королевстве Саудовская Аравия. И тоже снизу. Вот только сценарии у этих революций разные, но итог один – консервация общества, в попытке найти некий баланс между старым и новым. Революцию возглавил Джухайман аль-Утайби – бывший солдат саудовской армии.
Он был военным руководителем восстания. Как и положено любому исламскому восстанию, у него просто обязан был быть духовный лидер, он вскоре и нашелся – Мухамед аль Кахтани, провозглашенный восставшими Махди. Махди в исламе – это последний «приемник» пророка Мухамеда, который придет очистить этот мир от скверны. Оба этих человека были религиозными фанатиками, готовыми на все. Но они не были самостоятельными фигурами, за их спиной стоял Ибн Аз – будущий верховный муфтий Аравии, основной идеолог салафизма.
Оправдание легитимности революционных притязаний было более чем смешным – имя аль Кахтани совпадало с именем пророка, а большего восставшим было «и не надо». Они говорили что у него имя как у Мухамеда, и что он как и пророк, пришел в Мекку с севера. Датой революции было принято 20 ноября – именно в этот день, согласно исламской традиции раз в век появляется муджахид – мученик за веру, пришедший очистить ислам. Аль-Атайби же, хоть и был простым солдатом по должности, но не был прост как человек. Нет, разумеется что у него не было какого-то выдающегося образования и каким-то особым интеллектом он тоже не блистал. Дело было в его происхождении. Он происходил из одной из самых знатных семей Неджда, его дед был ближайшим соратником Ибн Сауда при объединения королевства, так что положение его семьи было исключительно высоким и почетным. Вообще, они уже пытались сделать революцию годом ранее – 20 ноября 1978-ого, но были отпущены из тюрьмы как правоверные мусульмане. Этот факт говорит о том, что они были не самостоятельны, и их мятеж руководился улемами – влиятельной религиозной фракцией при дворе короля, настолько влиятельной, что они могли буквально продавливать свои решения. Лозунгами фанатиков было окончание по их мнению «агрессивной вестернизации» и возвращение к исламским традициям. Строго говоря революция началась еще 18 числа. Восстание началась в одном из основных центров страны – Медине. Протестующие были вооружены, армейские части пошедшие на их подавление были быстро деморализованы и присоединились к повстанцам. Ситуация набирала обороты. Повстанцы быстро создали из боевого костяка небольшую армию в 6 тысяч человек и решили идти двумя колоннами – на Мекку и Эр-Рияд. Правительство в спешке собирало верные части, и смогло разгромить основные силы шедшие на Эр-Рияд. Тут вступило в дело крыло улемов, выпустившее фетву, призывающую короля к миролюбие и требующая от короля проявить сдержанность и не проливать кровь. Король застыл в нерешительности, получив такой мощный удар в спину от обычно верного духовенства. Но на рассвете 20 ноября 1979-ого года, когда шейх Мухаммед Аль Субайл, имам Большой Мечети в Мекке готовился начать утреннюю молитву, в мечеть ворвалось 600 боевиков во главе с Аль Кахтани и объявило о захвате мечети. Ситуация стала просто запредельной – вместе с церковью боевики захватили более 50 тысяч заложников. Компания принадлежащая семье Бен-Ладена в это время вела ремонт этой мечети и один из ее сотрудников сумел бежать из города и сообщить королю о случившемся. Немедленно были перерезаны все телеграфные и телефонные провода, соединявшую Мекку с внешним миром. Был запрещен выезд из королевства – королю требовалось время на раздумие, а еще он очень не хотел чтобы об этом восстании узнали западные партнеры. Король долго не знал организаторов мятежа, и был даже пущен слух о том, что мечеть захватил американский десант, что вызвало шквал возмущения у арабской общественности, привело к убийству посла в Исламабаде, и погрому посольства США в Калькуте. Тем временем улемы продолжали требовать сдержанности по отношению к восставшим и король медлил. На следующий день в столицу прибыл наследный принц, по утверждению многих являющийся «сильной личностью». Первым делом он попытался отстранить улемов от принятия решений и отправил сотрудников своей службы безопасности на штурм мечети. Однако он явно не понимал ни размеров мечети, ни количества боевиков, ни их обученности и вооруженности. Правительственные силы были встречены шквальным огнем, понесли громадные потери и были вынуждены отступить. Тем временем до Аль Кахтани дошли сведения о разгроме основных сил, но он и не подумал сдаться или попытаться прорваться. Быстро поняв, что толпу в 50 тысяч ему просто невозможно контролировать, он отпустил большую часть заложников, а сам с боевиками и еще 6 тысячами заложников спрятался во внутреннем святилище мечети. Но и принц Султан не дремлил. Он сумел продавить Ибн База, остававшегося лишь негласным руководителем путча на фетву против мятежников. Зачем была нужна фетва? Каноны ислама запрещали любое насилие в стенах Большой Мечети, и чисто с религиозной точки зрения, массовый штурм мечети был невозможен. На третий день на мечеть были брошены танки, авиация, артиллерия. Но Аль Кахтани был действительно хорошим солдатом. Правительственные войска вновь понесли огромные потери и были вышвырнуты из занятых ими позиций.
Правительство пришло к выводу, что своими силами с восставшими им не справиться. 20 тысяч человек штурмовало и не могло продавить оборону 600 боевиков. Наконец принц Султан решил обратиться за помощью к «западным партнерам». Те естественно были уже в курсе событий, но вмешиваться отказались. Внезапно, помочь решились французы. Быстро оценив ситуацию, они сказали, что им для подавления восстания хватит всего троих (!!!). Они послали спец группу во главе с супершпионом митерановской эпохи Полем Баррилем (ныне автором многочисленных мемуаров). Тут опять помешала религия – не мусульманам было запрещено входить в Священный город и Барриль с командой вынуждены были ради заданий обратиться в ислам, пройдя специальную церемонию. План штурма был предельно прост – французы, получив план мечети, просто пустили несколько сотен литров газа в подвальные помещения, куда на тот момент были вытеснены боевики. После чего на штурм пошли…Нет, не саудовцы. Им на тот момент уже никто не доверял. Помните про пакистанских рабов? Так вот, пакистанцы стали рабами уже и на уровне правительства и прислали на помощь королю целую армейскую дивизию. Вот она и пошла на штурм спустя почти 3 недели после начала осады мечети. Пакистанцы, непривычные к газу, несмотря на наличие противогазов растерялись и большая часть осажденных сумела прорваться. Однако 80 человек во главе с самим Аль Кахтани не сумели этого сделать и продолжали сражаться. Прошел слух про гибель Махди, и наконец осажденные сдались.
Король стремился как можно скорее замять всю эту малоприятную историю. 67 захваченных во главе с Махди были обезглавлены после формального и короткого суда 9 января 1980-ого. Аятола Хомеяни по радио осудил эту казнь, заявив о том что правительство Саудовской Аравии полностью пало под влияния США. Несмотря на провал восстания, как ни странно, но цели заговорщиков сбылись – в Саудовской Аравии пошел откат реформ вспять. Были запрещены и ограничены только появляющиеся выборы, был введен шариат, запрещены танцы, кино, алкоголь. Права женщин было урезаны практически до нуля. Была введена специальная религиозная полиция, следящая за тем, чтобы верноподданные тщательнейшим образом исполняли заветы ислама. В школьную программу ввели обучение исламу и его нормам, и 6 учебных часов в неделю было отдано под молитвы. Таким образом, исламская революция в Саудовской Аравии тоже победила, власть улемом усилилась, Ибн Баз, формально не участвовавший на стороне мятежников в революции на долгие годы стал Верховным Муфтием, в стране утвердился салафизм, и страна вошла в современность такой, какой она есть – с запретом женщинам водить авто и казнями блогеров за атеизм.
