Путь страха
Начало здесь:
http://old.reactor.cc/post/2225399Таня протянула мне маленькую коробочку, перетянутую голубой лентой.
- Котик, это тебе. С Днем Рождения.
- Оу, - было как-то неудобно принимать от девушки явно дорогой подарок, - Спасибо.
Я развернул упаковку. Внутри оказался круглый золотой медальончик, украшенный завитушками. Открыв его, я обнаружил маленькую фотографию Тани.
- Большое спасибо, - проговорил я, надевая медальон, - я никогда не его сниму.
- Еще как снимешь, - засмеялась Таня, - В ванне и на флюорографии.
Я засмеялся в ответ и потянулся поцеловать ее. Она обвила мою шею руками, и как только наши губы соприкоснулись...
...Я открыл глаза - вокруг была кромешная тьма. Голова нестерпимо болела. Я провел рукой по шее, нащупывая цепочку с украшением, перевернулся на бок, затем на четвереньки, и с трудом поднялся на ноги. Фонарь валялся неподалеку, я подобрал его. Провел рукой по затылку — на пальцах осталась кровь, черная в свете фонаря. К счастью, большинство вещей не потерялись при падении, пропала только бита. Я снял рюкзак, нашел пакет с лекарствами. Проглотил сразу две таблетки обезболивающего. Из бинтов и ваты я соорудил несколько тампонов, как смог, промокнул кровь, залил рану зеленкой. Остатками бинта обмотал голову. Таблетки начали действовать, боль притупилась, сознание подернулось легкой дымкой.
Чтобы вернуть себе ясность мышления, я съел шоколадку, запив ее энергетиком. Почувствовав себя немного бодрее, я приступил к детальному осмотру помещения. Каменная клетка три на три метра без дверей или окон. Стены из белого камня, пол — гранитные плиты. На полу — несколько булыжников, в углу обнаружился старый железнодорожный костыль, заметно тронутый ржавчиной. Видимо, спасаясь от пауков, я наступил на какую-то потайную пружину, и плита перевернулась, преградив паукам проход и заперев меня здесь.
Почему-то я был убежден, что ни одна ловушка в этом месте не идеальна, мне казалось, что Город испытывает пришедшего на крепость духа и силу желания. Если я был прав, то должен быть выход.
Я обстучал каждый сантиметр стен в поисках нажимной панели или скрытой полости. Обшарил пол в надежде на потайной люк. Безрезультатно. Я присел в углу камеры, отхлебнул воды. Выключив фонарь, чтобы не сажать батарейки, я стал думать.
Мысли сбивались, наступившая темнота действовала на нервы. Я поневоле начал прислушиваться. Мне казалось, что где-то далеко играет музыка, неразборчивая, на самой грани слышимости. Не будучи уверен, что это не галлюцинация, я напряженно вслушивался. Музыка не прекращалась, и мне пришла в голову идея. Приложив ухо по очереди ко всем четырем стенам, я определил, что звук усиливается у одной из них и полностью пропадает у других.
Включив фонарь, я повторно осмотрел стену. Такая же, как и три прочих, крупные куски белого камня, скрепленные раствором. Я простучал ее рукоятью ножа — звук глухой. Ковырнул раствор лезвием — отколупнулся небольшой кусочек светлого вещества, раскрошившийся у меня в пальцах. Мне предлагают пробить стену?
Я выбрал сравнительно ровный камень, формой близкой к параллелепипеду. Его нижняя грань была на уровне моей груди, размерами он был примерно шестьдесят на сорок сантиметров. Пригодился костыль, найденный ранее. Ударяя по нему булыжником, я довольно быстро вытесал канавку по периметру блока. Белый камень (я предположил, что это известняк) сравнительно легко обкалывался, несмотря на это, процесс затянулся. Сперва я хотел обтесать блок лишь по краям и вынуть его целиком, но когда мое импровизированное зубило начало уходить вглубь больше чем наполовину, я понял, что придется скалывать камень.
Несколько раз я останавливался, чтобы передохнуть, перекусить и попить воды. Я терпел до последнего, но все же мне пришлось облегчиться в дальний угол камеры. В невентилируемом помещении вонь вскоре стала невыносимой, и я был вынужден соорудить импровизированную повязку на лицо. От стука у меня опять разболелась голова, пришлось уменьшить свой запас обезболивающего до шести таблеток. В фонаре сели батарейки, я заменил их на свежие.
Наконец, я смог пробить небольшое сквозное отверстие. Толщина стены составила около двадцати сантиметров. Расколупав остатки раствора по периметру блока, я нанес несколько ударов ногой, пока тот не выпал наружу. Направив фонарь в образовавшийся лаз, я огляделся.
В метре от меня была такая же стена, уходившая в стороны насколько видел глаз. Я высунул голову в отверстие и огляделся. Точно, коридор, слева стена, справа — темнота. Я прислушался — музыка стала громче. Кинул рюкзак в отверстие, следом протиснулся сам.
Поднявшись на ноги, я стянул повязку. Пахло сыростью; пол был влажный, нижняя часть стен покрыта слоем черного мха. Я закинул изрядно полегчавший рюкзак за спину. Голова болела и кружилась, все тело просило покоя. Я пересилил желание присесть и отдохнуть, опасаясь того, что не смогу потом заставить себя встать, и побрел по коридору. Опираясь левой рукой о стену, я проковылял метров двадцать до первой развилки. Здесь мне пришла в голову мысль, что бродить по лабиринту без оружия может быть опасно, и я достал нож. Впрочем, в моем нынешнем состоянии, я не представлял особой угрозы даже для ребенка.
Прислушавшись, я решил повернуть налево. Не уверен, что мне следовало идти на музыку, но это был единственный ориентир. Я выцарапал ножом пометку на стене, благо стены здесь были выложены все из того же мягкого известняка.
Спустя десять шагов мне пришлось свернуть вправо, потом спуститься пятнадцать ступенек по железной винтовой лестнице. Предпоследняя ступенька подломилась подо мной, я с трудом удержался на ногах, ухватившись за перила. Развилок пока не встречалось, и я просто шел вперед. Музыка усилилась, я уже довольно хорошо слышал ее мрачный торжественный гул.
Я пошел далее по коридору. По обе его стороны шел ряд обитых железом дверей. Некоторые были заперты на висячие замки, прочие я проверял, во избежание нападения со спины — все оказались закрыты. Когда я протянул руку к одной из дверей, в нее внезапно что-то сильно ударило изнутри. Я отскочил к противоположной стене. Удар повторился несколько раз, затем все стихло. Стараясь не шуметь, я двинулся дальше. Музыка меж тем становилась громче. Я старался не вслушиваться; стоило мне сконцентрироваться на мелодии, как волны холода начинали бегать по моему позвоночнику, рождаясь в затылке и рассыпаясь в звенящий прах в ватных ногах. Надо сказать, это ощущение очень бодрило, хотя и было крайне неприятным. Несмотря ни на что, я заставлял себя идти вперед. Если моя теория относительно Города верна, то стоит мне поддаться страху или соблазну и повернуть назад — и я обречен на вечное скитание в темных катакомбах, смерть, а может и что-то худшее...
Наконец, коридор закончился аркой, далее простирался мост. Я осторожно высунул голову и огляделся.
Мост располагался на высоте нескольких метров и пересекал огромное помещение с высоким потолком на середине его высоты. С противоположной стороны он заканчивался такой же аркой. Большая часть пространства тонула во тьме так, что я не мог даже оценить размеры помещения, но часть зала справа от меня была ярко освещена множеством свечей. Там на полукруглом возвышении с несколькими ступеньками стоял огромный орган. За ним на табурете сидела фигура в черном балахоне с капюшоном и виртуозно исполняла раздирающую душу, но прекрасную партию. Музыка была настолько громкой, что я чувствовал ее вибрацию всем телом, языки пламени дрожали, создавая на стенах причудливые мятущиеся тени. Я понял, что еще немного, и моя психика не выдержит, пригнулся так, чтобы меня не было видно из-за парапета, и скользящими шагами побежал через мост.
Стоило мне выйти из-за укрытия и ступить на мост, как ужас ударил меня с новой силой. Сознание отключилось, я инстинктивно двигался по заложенной заранее программе, и очнулся уже на противоположной стороне. Здесь давление звука было ослаблено, и я, как смог, кажется, на четвереньках, отполз подальше. После того, что я только что испытал, легкий озноб был даже приятен. Боюсь предположить, что со мной произошло, если бы я выпрямился на мосту в полный рост, выйдя из-под защиты каменного парапета. Уверен, что самый крепкий разум после подобного испытания стал бы похож на руины Нагасаки в сорок пятом.
Я остановился на подобии лестничной площадки. Вверх и вниз от нее уходила винтовая лестница с каменными ступенями. Музыка была еле слышна. Я уселся в угол на невесть откуда взявшийся здесь чурбак. Если бы я находился в средневековом замке (обстановка располагала к подобным сравнениям), то мог бы предположить, что на нем сидели стражники во время дежурства.
Пройденное испытание благоприятно сказалось на моем организме. После такого падения я должен был по меньшей мере неделю отлеживаться в постели — множественные синяки, рассечение, ушиб (а, может, и сотрясение) мозга. Я же чувствовал себя вполне сносно, боль из тела ушла, я чувствовал бодрость, как если бы встал после хорошего сна. Только голова разболелась еще сильнее, и я снова принял две таблетки обезболивающего, запив их остатками воды.
Тот факт, что вода закончилась, обеспокоил меня. Я положил обе пустые бутылки обратно в рюкзак, в надежде на то, что впереди может встретиться хоть какой-то источник питья. Еды было еще достаточно — нетронутые хлебцы, палка копченой колбасы, две шоколадки. От аптечки осталось четыре таблетки анестетика, несколько пачек разных лекарств, марганцовка, клок ваты и пузырек йода. Что же, хотя бы от расстройства желудка и гриппа я надежно защищен.
Я решил, что подземелий на сегодня достаточно, и выбрал верхнюю лестницу. Она привела меня все в то же опостылевшее переплетение коридоров. Я начал исследовать их, делая отметки на стенах. Жаль, что у меня не было бумаги, чтобы нарисовать план, и мне приходилось полагаться только на собственную память.
Лабиринт был причудлив, полон петель и тупиков, к счастью, - без ловушек. В одном из таких аппендиксов — узком извилистом тупике — я нашел его.
Привалившись к стене, в тоннеле сидел скелет. В его оборванной истлевшей одежде с трудом угадывалась военная форма. Более-менее сохранились только погоны и верхняя часть мундира. Его левая нога была сломана в двух местах, видимо, еще при жизни. Невдалеке валялся проржавевший в труху пистолет. Я осторожно осмотрел труп — на виске неровное отверстие. Бедняга сломал ногу и застрелился, чтобы не мучаться.
В левой руке скелета я нашел фляжку. Она сохранилась на удивление хорошо, я потряс ее — внутри что-то булькнуло. Отвинтив крышку, я принюхался. Коньяк, довольно неплохой.
- Да упокоится твоя душа, брат по несчастью, - негромко сказал я и сделал глоток.
Мягкий комок огня скользнул через гортань, оставив во рту сложную смесь вкусов: свежие фрукты, а через несколько секунд — ваниль и корица. Насладившись, я приоткрыл глаза и опустил взгляд. Таня не увидела этого — она была слишком увлечена. Мой член неторопливо скользил между ее полных нежных губ. Я провел ладонью по ее волосам, она подняла глаза, наши взгляды встретились на несколько секунд. Затем она опустила взгляд и ускорилась. Я сделал еще глоток, ощущая, как волна удовольствия спускается по копчику, концентрируясь в паху. Я прикрыл глаза, наслаждаясь происходящим...Я потряс головой, отгоняя неуместное воспоминание. На шее скелета что-то блеснуло. Я приблизился, чтобы разглядеть получше — медальон. Я осторожно открыл его — внутри черно-белая фотография красивой девушки, почти выцветшая, но еще разборчивая. Он тоже пришел сюда из-за женщины. Я выпрямился и машинально тронул свой медальон, привычным движением пальца обвел завиток гравировки.
Я продолжил исследование подземелья. В одном из проходов наткнулся на поток воды, с шумом льющийся сверху. Зачерпнув и принюхавшись, я обнаружил, что вода прозрачна и не пахнет ничем подозрительным. Набрав обе бутылки, я кинул в каждую по щепотке марганцовки. Если разумно расходовать, воды хватит дня на три, а то и больше.
Катакомбы были пустынны; не было даже крыс. Батарейки сели в очередной раз, и мне пришлось вставить последний комплект. На очередном перекрестке я встал в задумчивости, пытаясь разобраться в собственных пометках на стенах. В этот момент из темноты на меня метнулась серая тень.
Я успел повернуться навстречу собакоголовому, но тот выбил у меня нож и опрокинул своим весом на землю. Я попытался вцепиться в горло или глаза, но пес схватил мои руки и медленно разжимал их. Раскрыв пасть, он обдал меня смрадом, и я увидел его зубы — конической формы, в несколько рядов, характерные скорее для акулы, чем для собаки.
Все же наши силы были примерно равны. Я нанес несколько ударов коленом в его живот, хватка пса ослабла, и мои руки сомкнулись вокруг лохматого горла. Однако, его сил хватало, чтобы не дать задушить себя. Я начинал уставать, его же мышцы были словно стальные. Собакоголовый постепенно освободил свою шею, и его зубы стали неумолимо приближаться к моему горлу.
Тварь несомненно убила бы меня, но ее тело вдруг вздрогнуло, а потом пес обмяк. Я сбросил труп в сторону и постарался побыстрее подняться — не факт, что враг моего врага - мой друг.
Впервые с момента моего появления в Городе передо мной стоял человек. Плотного телосложения, чуть выше меня, одетый в черно-серый камуфляж, берцы и черную вязаную шапочку, лицо обрамлено неровно подстриженной бородой. Он провел тряпкой по короткому узкому клинку из голубоватого металла, очищая его от крови. Убрав меч в грубо сделанные ножны, висящие на поясе, он достал нож и отрезал у трупа хвост у самого основания.
- Курить есть? - хриплым голосом осведомился человек, привязывая хвост к поясу, на котором уже болталось несколько трофеев.
- Не курю, - привычно ответил я.
- Хреново, - расстроился мужик, и, повернувшись, махнул рукой, приглашая следовать за ним.
- Куда мы идем? - спросил я.
- В безопасное место. Там все расскажу.
- Откуда мне знать, что ты не один из них?
Мужчина пожал плечами.
- Не хочешь — не иди, - и продолжил путь, не оборачиваясь. Поколебавшись, я последовал за ним. В конце концов, все монстры, встреченные мною ранее, нападали сразу.
Какой сейчас год? - спросил мой спутник спустя несколько минут. Я ответил. Тот покачал головой.
- Шестьдесят лет я здесь уже. Хорошо сохранился, правда?
На вид ему было лет тридцать. Я предпочел промолчать.
- Думаешь, я псих? Может быть. Тут каждый день такое творится, недолго и с катушек слететь. Придем в берлогу, я тебе паспорт покажу.
Тебя как зовут-то, абориген? - немного грубовато прозвучало, согласен. Мужчина резко остановился, повернулся ко мне.
- А вот имен не надо. Ты Искатель, я Проводник — так друг друга и называем. Город имена не любит, имя — оно как след. Один раз себя назовешь, и эти твари тебя везде найдут.
Мы продолжили путь в молчании, пока не пришли к ржавой лестнице. Проводник забрался по ней, сдвинул люк и выбрался наружу. Следом выполз из подземелья и я. Оказалось, что я был не так уж далеко от выхода. Еще пару часов, и я нашел бы его сам.
На поверхности снова была ночь. Уличное освещение не работало, но луна давала достаточно света, чтобы ориентироваться без фонарей. Пригнувшись, мы неслышно двинулись вдоль стены дома. На перекрестке Проводник оглядел прилегающие улицы и махнул было рукой, разрешая двигаться дальше, но тут вдалеке раздался собачий лай. Мы присели, спрятавшись за машиной, припаркованной около тротуара. Лай приближался.
- Бежим, - скомандовал проводник, и рванул по по улице, уже не обращая внимание на скрытность. Наперерез ему из переулка выскочил собакоголовый, Проводник, не сбавляя хода, разрубил его пополам своим странным клинком.
Мы еще раз повернули - впереди виднелась освещенная площадь. Лай становился все громче, мы явно двигались медленнее, чем стая.
Мы выскочили на открытое пространство. Точно в центре стояла какая-то статуя на постаменте, множество фонарей вокруг нее ярко освещали небольшой скверик. Перемахнув через полуметровый витой заборчик, Проводник остановился, казалось, он даже не запыхался. Лай, меж тем, раздавался уже совсем рядом.
- Эй, нас же видно! Здесь даже спрятаться негде! - сказал я. Проводник, довольно улыбаясь, указал мне на заборчик.
- Все, что внутри этого барьера, для них не существует, Здесь самое безопасное место во всем городе. Пойдем, посмотрим, что там за буза, - с этими словами он встал в метре от ограждения. Ведомый любопытством, я встал чуть дальше.
На площадь выскочила девушка. Ну как сказать... Ее можно было бы так назвать, но длинный полосатый пушистый хвост, выглядывающий из под короткого широкого платья-туники, да большие треугольные уши на голове портили впечатление. Площадь была достаточно ярко освещена, позволяя мне разглядеть в ее руках два клинка, похожих на тот, которым пользовался Проводник.
Быстрым летящим бегом она пересекла площадь. Навстречу девушке из темноты улицы вышли четыре фигуры с собачьими головами. В отличие от виденных мною ранее, эти псы были одеты во что-то вроде юбок или набедренных повязок. Просто кусок ткани, обмотанный вокруг бедер.
Девушка-кошка замедлила бег, сделала несколько движений, похожих на танцевальные па, и два пса упали, истекая кровью. Два других монстра действовали более слаженно. Мечи звякнули о стальные браслеты, и кулаки собакоголовых обрушились на рыжую голову девушки. Она упала, по-видимому, без сознания, клинки покатились по мостовой.
Псы ловко связали ей руки за спиной. К этому времени подоспела стая, лай которой заставил нас бежать несколькими минутами ранее. Я насчитал в общей сложности семь особей. Кошку поставили на колени, дали несколько пощечин. Она застонала, приходя в себя; ответом было глумливое ржание псов.
Голову девушки пригнули к земле. Один из псов разорвал на ней тунику, обнажая тело. Раздвинув полы своего одеяния, он встал на колени позади кошки. Его торжествующий вой слился с криком, который издала девушка, когда пес вошел в нее.
- Эй, мы не поможем ей? - прошептал я Проводнику.
- Не жалей ее, - также шепотом ответил тот, - Лучше попасться в лапы слугам Анубиса, чем слугам Бастет — псы хотя бы убивают быстро.
Я решил не вмешиваться более — этот мир жил по своим правилам, и Проводник знал их намного лучше меня.
Тем временем, собакоголовый, довольно оскалившись, яростно двигал тазом. Крики боли и мольбы о помощи были едва слышны за возбужденным гомоном стаи. Наконец, пес запрокинул голову и завыл. Его пальцы сжались, и когти пробороздили глубокие царапины на спине кошки.
Его место вскоре занял другой, потом третий. Стая затихла, жертва тоже перестала кричать, лишь тихо скулила в такт движениям. Псов не устроил такой расклад, и очередной насильник сменил вход, добившись от кошки громкого вопля и попыток вырваться. Один из антропоморфов придавил ей голову ногой. Я не смог больше смотреть на это и отвернулся, разглядывая скверик.
Мое внимание привлекла статуя в центре. Я не успел ее рассмотреть во время нашего бегства. На высоком постаменте стояла статуя крылатого единорога из белого камня. Ее (почему-то сразу подумалось, что это… эмм... кобыла) голова была запрокинута так, что длинный витой рог смотрел вертикально в небо, крылья были распростерты, передняя левая нога приподнята, словно статуя собирается топнуть.
- Искатель, они заканчивают, иди сюда, мне понадобится твоя помощь, - донесся голос Проводника. Я обернулся как раз в тот момент, когда один из псов схватил кошку за волосы и, рывком поставив обессиленную жертву на колени, перерезал ей горло ее же клинком. Стая встретила это действие одобрительным лаем. Псы собрались было уходить, но вдруг один из них направился к нашему скверу.
Какого черта он делает? - встревоженно произнес Проводник, обнажая меч.
Пес подошел почти вплотную к барьеру, и, явно не видя нас, хотя мы стояли всего в нескольких метрах в стороне от него на освещенном месте, погрозил кулаком статуе, и что то прорычал-пролаял. Стая поддержала его дружным гамом. Воодушевленный поддержкой, собакоголовый задрал повязку и пустил обильную струю мочи в сторону статуи. Мой спутник посмотрел на единорога, я машинально сделал то же самое. На моих глазах каменная голова опустилась, глаза ее загорелись голубым огнем. С рога сорвалась молния, ударившая в насмешника. Доля секунды — и каменная голова вновь смотрит в беззвездное небо.
Собакоголовый, превратившийся в живой факел, издал дикий вой и побежал прочь, размахивая руками. Пробежав пару десятков метров, обуглившееся тело упало на землю, подергивая конечностями. Стая встретила произошедшее лающим смехом. Однако, желающих повторить не нашлось, и стая отправилась восвояси.
- Быстрее, у нас есть несколько минут, пока не пришли Падальщики, - скомандовал Проводник, выбегая на площадь, - Собери мечи девки и стой на шухере, если что, ори и беги обратно к статуе.
Я подобрал оба меча, и, пока Проводник метался по площади, отпиливая хвосты трупам, я смог рассмотреть несчастную девушку. Вблизи звериные черты были заметнее: крупные треугольные уши торчали из растрепанной копны рыжих волос, переходящей в полосу короткой вздыбленной шерстки вдоль позвоночника. Пушистый хвост на удивление органично смотрелся меж двух гладких округлых ягодиц. Я обошел тело и заглянул в лицо. Вполне человеческое миловидное личико со вздернутым носиком, только огромные глаза выглядели несколько странно, - но не страшно, а скорее экзотично. Глаза выглядели сплошными черными провалами, но мне почему-то казалось, что они похожи на кошачьи — зеленые или черные с вертикальными зрачками. Я посветил фонариком, но зрачок не отреагировал — девушка явно была мертва.
Подбежал Проводник со связкой заляпанных кровью собачьих хвостов. Я ничего не успел сказать, как он ловким движением отрезал пушистое сокровище и побежал к безопасной территории
- Давай быстрее сюда, Уборщики уже близко, - крикнул он мне, не оборачиваясь.
Кинув последний взгляд на окровавленную девушку (бедняжка выглядела особенно жалко с кровоточащим обрубком вместо хвоста; я так и не смог заставить себя относиться к ней как к монстру), я последовал за ним.
- Зачем ты собираешь хвосты? - спросил я Проводника, догнав его у подножия монумента.
- Сейчас сам все увидишь, - произнес он, складывая окровавленные куски меха, включая те, что висели у него за поясом, на гранитный блок у подножия постамента и отходя на несколько шагов. Роскошный кошачий хвост он кольцом уложил сверху, словно особо ценную добычу.
Несколько секунд ничего не происходило, затем обрубки вспыхнули жарким голубым огнем и в течение минуты полностью сгорели, даже горстки пепла не осталось на черном камне. Еще спустя несколько секунд на алтаре из ниоткуда появился пакет. Обычный белый пакет-«майка», чем-то наполненный. Проводник заглянул в него и удовлетворенно присвистнул.
Мое внимание привлек странный звук за спиной. Обернувшись, я увидел, что на площадь вползает Нечто: грушевидный мешок плоти около трех метров высотой, из которого хаотически росли человеческие руки, перемежаемые некими подобиями пастей — круглой дырой с несколькими рядами мелких зубов. Руки были разных размеров: от зародышеподобных культяпок до крупных мускулистых конечностей. Некоторые висели безвольно, усохшие и покрытые сморщенной пятнистой кожей.
- Правда, прелесть? - раздался из-за спины голос моего спутника, - Это Падальщик, он же Уборщик. Пожирает все, до чего дотянется. Медлительный, поэтому питается в основном трупами.
Монстр, натужно сопя, подполз, наконец, к первому мертвому собакоголовому. Руки немедленно разодрали тело на части и отправили в зубастые рты. Мы не стали досматривать представление. Проводник открыл дверь с обратной стороны постамента, за которой обнаружилась шахта с рядом металлических скоб, вбитых в стену, и мы спустились вниз.
* * *
- Ванная там. И постирайся.
Проводник ткнул пальцем в глубины коридора и удалился на кухню, шурша пакетом. Я прошелся по квартире — обычная двухкомнатная брежневка с бледными полосатыми обоями и беленым потолком. Одна из комнат была превращена в тренажерный зал — на стенах висела небольшая коллекция холодного оружия, посреди комнаты стоял деревянный манекен со следами ударов. Здесь же почему-то расположился шкаф с книгами. Я подошел поближе и проглядел названия — физика, история, культурология, мифы народов мира, руководства по рукопашному бою и фехтованию, кодекс бусидо, какая-то поэзия.
Вторая комната - обычная спальня, две кровати-полуторки и шкаф с одеждой. Встав возле окна, я чуть-чуть раздвинул шторы. Из окна была видна ярко освещенная площадь со сквером и статуей крылатого единорога в центре, как будто с высоты пятого этажа. Я вернулся в зал - вид из окна не изменился. Я прошел на кухню, где Проводник строгал овощи здоровенным блестящим ножом, — в окне по прежнему красовалась площадь со статуей.
- Я думал, мы спустились под землю, - спросил я бородача. Не отрываясь от своего занятия, тот ответил:
- Забудь свои понятия о физике, они остались за пределами Города.
Я вспомнил лестничную клетку — несколько пролетов рухнули, и площадка была отделена от бездны решеткой. Лестница, по которой мы спустились должна была вести на чердак, а вела, получается, на поверхность. Такая вот телепортация. Я плюнул и пошел в ванную.
Помывшись, постирав и развесив камуфляж, я оделся в свою одежду, которую протаскал все это время в рюкзаке, и вышел на кухню. Проводник сидел на табурете и играл на гитаре какую-то грустную мелодию.
- Закончил? Посиди пока, я схожу, - произнес он, когда я вошел, и, поставив инструмент в угол, ушел в сторону ванной.
Я достал из рюкзака остатки продуктов, нашел в шкафу посуду, порезал колбасу и хлеб. В центр стола торжественно поставил фляжку с коньяком. Раскопал две пыльные стопки и тщательно отмыл их под струей воды.
Проводник вернулся быстро, довольно ухмыльнулся при виде фляжки и водрузил на стол большую чугунную посудину, достав ее из духовки. Из под крышки валил ароматный пар, немедленно заставивший желудок вспомнить, что в последние двое суток в нем не было ни крошки нормальной еды — бутерброды всухомятку не считаются.
В котелке оказалась вкуснейшая пряная смесь тушеного мяса и овощей. Проводник разложил еду по тарелкам, разлил коньяк — как раз две рюмки.
- Ну, за встречу, и да благословит нас Богиня, - провозгласил Проводник и вылил содержимое стопки в рот. Тост показался мне странным, но я не стал ничего говорить и последовал его примеру. Алкоголь обжег гортань, прокатился по пищеводу и приятным теплом разлился по нутру. Я перевел дыхание и принялся уминать рагу.
- Сначала рассказываешь ты. Потом я, - заявил Проводник, накладывая себе вторую тарелку. Жестикулируя вилкой, я промычал ему, что сначала нужно поесть. Кажется, он разобрал общий смысл и терпеливо ждал, пока я утолю первый голод.
Моя история оказалась не очень длинной, мы успели только ополовинить котел, объевшись как известные всем непарнокопытные. Проводник слушал молча, вдумчиво жуя. Посидев минут десять, он стал рассказывать мне свою историю.
- Город на самом деле очень древний. Не знаю точно, когда он появился, но древнеегипетская тематика намекает. В Городе живет множество монстров, большая часть - люди со звериными головами, а это очень древний архетип, еще с языческих времен.
- Город не выглядит старым, - возразил я, - дома от силы середины двадцатого века, самые древние здания — максимум девятнадцатый.
Проводник покачал головой.
- Город меняется. Он всегда выглядит чуть старше, чем современный. Когда я пришел сюда, то увидел купеческие особняки, а на окраинах — бараки для рабочих да избы. Тогда от Богини была только статуя — она была еще очень слаба.
- Богиня? - спросил я.
- Ты верующий? - спросил в ответ Проводник. Я грустно усмехнулся.
- Сутки назад я сказал бы, что нет. Сейчас я уже ни в чем не уверен.
- Это хорошо, - оскалился в ответ бородач, - потому, что я собираюсь богохульствовать.
Не знаю, существует ли Христос или Аллах, или все прочие боги — я их не видел. Но здесь есть боги, в которых нельзя не поверить — они имеют плоть, отвечают на молитвы и могут покарать за грехи. Ну или просто так, если настроение плохое.
Не знаю сколько их точно, но я видел трех, не считая Богини. Анубис, Бастет и Арахне. Собакоголовые служат Анубису, кошки — Бастет, Арахне повелевает пауками. Собакоголовые ненавидят людей, как их создатель; пауки относятся к нам, как к пище, а у кошек все зависит от настроения. Не обольщайся, их любимое развлечение — это пытки, и симпатии к людям они точно не испытывают. Еще есть куча тварей, которые бродят сами по себе.
- А Богиня? - напомнил я.
- Здесь все интереснее. Все люди, попавшие сюда, пришли за исполнением своих желаний. Эта надежда собиралась... где-то, и, когда ее количество превысило критический порог, родилась Богиня.
Проводник многозначительно помолчал. Я смотрел на него, ожидая продолжения.
- Богиня символизирует надежду и защищает людей. Долгие сотни лет она питалась лишь крохами силы, которые давала ей надежда людей. А потом у нее появился первый жрец — я.
А зачем ты пришел сюда? - внезапно я вспомнил, что в Город приходят за исполнением мечтаний. Неужели у него было мечта остаться здесь? Или найти религию?
- Я пришел сюда бесцельно, - заявил Проводник и довольно осклабился, видимо, наслаждаясь моим удивленным лицом. - Мне было скучно, и я решил, что чем петля или пуля в лоб — лучше сюда. Разумеется, я не знал, что меня ждет здесь.
Я прожил здесь неделю, выживал как мог. Однажды, убив пса, я отрезал ему голову — я был в ярости боя и совсем озверел за это время. Я бросил эту голову к подножью статуи — я думал, что это символ Города, а монстры — ее слуги. Вроде как, высказал презрение и вызвал на бой.
- И что произошло?
Статуя сказала мне, что хвостов достаточно. Голова сгорела, а на ее месте появился клинок. Он теперь там висит, в додзе. Ну, в тренировочном зале. Обычный железный короткий меч. Нынешний я намного позже подобрал.
Начал таскать ей хвосты, она разговаривала со мной, объясняла всякие вещи про Город. Она еще слабая была, мало что знала, я для нее носил всякие вещи, рассказывал про наш мир. Потихоньку она сделала безопасную зону: лужайку два метра в поперечнике, да фонтанчик - воды набрать. Я тренировался, мечом стал орудовать — будь здоров. Так, за эти годы, пришли к тому, что ты видишь.
Я слушал его вполуха, после сытной еды глаза слипались. А может, виной тому был коньяк и ощущение безопасности. Проводник, видимо, заметил мое состояние и отправил спать.
Отличный комментарий!