Всм превет) Я дима, учусь в читвертам класси. Давно зырю джои риактар, прикона, ришил зарегаца. не боитесь со мной общаца, я норм, курю ягу, пью. Гуфа слшаю и ак47 и первый клас, это лучщие групы! отвичаю. учусь на двоики так что не ботан, всем превет, дававте знакомется.
Еще на тему
когда мне было 15 лет, и я ходил срать бятя всё время как-бы невзначай крутился возле толчка, и всё спрашивал, что ты там затих, почему тебя не слышно? первый раз я не ответил, так он начал ломиться в дверь, и орать, что ты там молчишь, что с тобой? начал материться, и говорить, что вообще дверь с петель снимет, алсо, батя ругался, если я сру и не смываю, причём не просто вконце срания, а непосредственно после вылезания какашки, мотивировал это тем, что воняет, и сам потом мне говорил: вот я какну и смываю, и ты так делай!
однажды я срать сел, и слышу, батя где-то у двери встал в отдалении, ну я жопу вытер, и на пол накарачики присел, а там щель очень широкая снизу у двери, ну я в щель и смотрю, а там батя на карачиках сидит и в щель смотрит, и мне говорит: ты чё? ебанутый? чё ты там делаешь?
батя кстати всё время какие-то травы пьёт, чтобы срать часто, срёт по 5 раз в день, а потом говорит, что жопу жжёт, и ещё пердит он. пиздец короче!
реальная история. я не тролль
Да все просто анон. Смотри. вот представь что ты на карусели. Mary-go-fuckin-round.
Ось карусели это солнце, твое сидушка тоже крутится вокруг собсвенной оси. а вокруг седушки еще носится какая-то невнятная поебота, и все это одноврменно. Анон, ты через час уже блевать будешь дальше, чем видеть. А Земля так уже более четырех миллиардов лет летает. Это АД, ПОНИМАЕШЬ? АД!
Осмотреться вокруг: по всему залу стоят небольшие столики, на них - те самые свечи в стаканах, вокруг толпятся люди. И вот люди-то - самое интересное. Здесь за столом стоит всего три человека, сложив руки на груди, они вяло переругиваются; вон там - человек пятнадцать, как они шумят, что-то обсуждают, раскачивают столик; там мелькают какие-то бумажки, вырезки, здесь пятеро разглядывают какой-то альбом с фотографиями. Здесь - пишут стихи, там - обмениваются листками из блокнота, наспех выдранными и исчирканными. Некоторые люди постоянно перебегают от одного столика к другому, колышется пламя свечей, воск горячо капает на холодное стекло. Кто-то даже разговаривает сам с собой. Музыка, смех, брань, громкие выкрики. Двери хлопают, тени приходят в движение и высвечивают то добротные джинсы, то узкие брюки какого-то модника, то старые потёртые спортивки. Здесь не стыдно.
Я прислушиваюсь к залу; сегодня, похоже, обычный день, а то иногда стаей носорогов вбегают трое-четверо человек, носятся, сметают столики, огонь падает на линолеум и шипит. Люди с усталым недоумением отмахиваются от них, ждут, пока всё утихнет, ставят всё обратно.
Можно часами стоять и разговаривать. О причудах физики, о недавних событиях, о чьих-то девушках, о жизни, о других странах, о том, о чём хочешь, и кружить по залу, возможно, пытаясь сосчитать людей, но это невозможно - лица рябят, разделяются или сливаются, кружат, как и ты, ищут, спорят, отвечают, достают что-то из сумки и вываливают на столы, бумага слетает на пол и затаптывается.
Можно заметить, как зал пустеет. Ощущение присутствия других людей слабеет, становится совсем темно, последний фитиль вот-вот потухнет. Шторы плотно задвинуты, но иногда хмурый луч луны будто гладит их, пропускает через них тонкие-тонкие пальцы. Шум стихает, и вот уже никого не видно и не слышно, и тебя - вас - осталось три с половиной. Можно уйти, прикрыть за собой дверь и отправиться спать, зная, что вернёшься завтра.