утренняя минька

Коверные войны

Актуальная профессия

В самом начале Вишнёвой улицы есть маленькое кафе, где подают лучший горячий шоколад во всей Англии. Совсем крошечное, на три столика. Хозяин, бронзовокожий мистер Вуд, не слишком надоедает посетителям: принеся какао или пирожное, этот почтенный джентльмен удаляется на кухню смотреть на маленьком телевизоре спортивные передачи. И дозваться его стоит некоторого труда. Впрочем, завсегдатаи не жалуются, давно привыкнув.

Пятничным вечером в кафе вошёл немолодой мужчина. Одет он был во всё чёрное, кроме колоратки — белого воротничка, какие носят священники. Посетитель взял у мистера Вуда чашку какао, огляделся и направился к дальнему столику.

— Разрешите присесть?

Мужчина слегка поклонился одиноко сидящей девушке. Она удивлённо посмотрела на священника, но вежливо кивнула.

— Благодарю.

Он сел, поставил чашку, но пить не стал. А принялся буравить соседку по столику напряжённым взглядом.

— Вы что-то хотели?

— Да. Вы ведь Мэри? Мэри Поппинс?

Девушка улыбнулась.

— Леди Мэри, с вашего позволения. Что вам угодно?

Мужчина довольно ухмыльнулся.

— Меня зовут Томас Крамер. Я давно хотел вас увидеть, Мэри.

— Зачем?

Крамер наклонился и почти шёпотом произнёс:

— Я знаю, кто вы.

— Неужели! — Мэри звонко рассмеялась, — Вся Вишнёвая улица знает, что я няня.

В ответ священник покачал головой.

— Я знаю чуть больше, Мэри. Вы меня давно заинтересовали. Разные слухи о няне, приходящей на самое маленькое жалование. Волшебство, про которое рассказывают дети. Удивительная сумка, где помещается всё что угодно. И другие истории.

— И что же?

— Многим такие байки показались бы забавными, но только не мне. Профессия, знаете ли, обязывает. Я стал искать следы. И обнаружил много интересного.

Вежливая улыбка девушки превратилась в ледяную.

— Найти было непросто, но я справился. Хотите послушать? В конце девятнадцатого века, молодой археолог Джон Поппинс отправляется в Египет. Вместе со швейцарским учёным Навиллем, он ведёт раскопки древнего города Бубастис. А потом, совершенно внезапно, возвращается в Англию с молодой женой по имени Мэри. Преподаёт в Кэмбридже, живёт замкнуто, почти не общаясь с коллегами. Увы, он рано умирает от неизвестной лихорадки. А его вдова, оставшись без средств к существованию, устраивается няней. Следы её теряются, но кое-что найти удалось.

Мэри нахмурилась.

— К чему всё это? Мало ли в Англии нянь по фамилии Поппинс?

— Всего лишь одна, милочка. Одна-единственная. Вы. Нестареющая, владеющая волшебством, соглашающаяся на самое маленькое жалование. Я задумался — кто же вы на самом деле? Что раскопал Джон Поппинс в Египте? Откуда вы появились?

— И вы нашли ответ?

— Да. Вы любите детей, независимы, называете себя «совершенство». Внезапно появляетесь и также неожиданно исчезаете, ссылаясь на «ветер перемен». Любите молоко. Очень по-кошачьи, не находите?

Томас Крамер направил на Мэри указательный палец.

— Вы Баст. Древняя Египетская богиня. Ту, что изображали с головой кошки. Покровительница веселья, домашнего очага и детей. Именно ваш храм откопали в городе Бубастис. Я прав? Можете не отвечать. Что нашёл Джон Поппинс? Вы лежали в саркофаге? Или он вызвал вас с помощью древнего амулета? Как вы его соблазнили? Отвечайте!

Девушка рассмеялась.

— Какая разница? Мы любили друг друга и вам нет до этого дела.

— Есть!

Крамер встал.

— Ты языческое божество. Мой долг изгнать тебя, демон!

Священник вытащил крест.

— Твои храмы разрушены, никто не поклоняется тебе. Нет здесь твоей власти! Убирайся откуда пришла!

Мэри усмехнулась, взяла со стола чашечку и допила кофе. Посмотрела на мужчину и моргнула. Зрачки в её глазах стали вертикальными, как у настоящей кошки.

— Зачем столько пафоса? Мало ли что было на другом краю земли три тысячи лет назад. Ну богиня, и что такого?

— Это святотатство!

— Полно, не кричите. Все устраиваются как могут. Сейчас я няня, и неплохая, должна заметить. Показать рекомендательные письма? Честная и благородная профессия. Насчёт электричества вы же не возмущаетесь.

— Причём тут оно?

Баст перешла на доверительный шёпот.

— Потому что владелец всех электростанций — бывший Зевс. Один из ваших прославленных генералов — Марс. Афродита руководит картинной галереей и сетью художественных школ. Анубис держит похоронное бюро, а Гефест завод. Это вас не возмущает?

— Не может быть!

— А что делать. Приходится приспосабливаться к прогрессу. Волшебством и чудесами сыт не будешь.

Мэри-Баст встала. Потрепала мужчину по щеке и по-доброму улыбнулась.

— Не переживайте. Нам хватает забот и верить в себя мы никого не заставляем. О чём вам стоит беспокоиться, так это Индия.

— Почему?

— Ну! Ваши офицеры, возвращаясь из Индии, везут кучу всяких «безделушек». А ведь там боги куда как воинственней, чем я. Кем, например, может устроиться работать Шива-разрушитель? Подумайте об этом на досуге, сэр.

И она вышла из кафе лёгкой кошачьей походкой, оставив бедного Крамера в совершенном расстройстве.

Из кухни выглянул хозяин кафе мистер Вуд. Покачал головой и спрятался обратно. Ацтекский бог Кетцалькоатль, в древности подаривший людям какао, а теперь продающий божественный напиток по пятьдесят пенсов за чашку, не желал раскрывать инкогнито.

Автор: Александр "Котобус" Котов

Ѣ

Анюта поняла, что ошиблась в расчётах, когда страховочного троса не хватило буквально на полметра. Вышедший из строя спутник был одновременно и так невероятно близко, и так недостижимо далеко.

Желтым замигал сигнал тревоги на экране шлема скафандра.

Что-то диктовали из ЦУПа, но Анюта никак не могла сконцентрироваться на этом мерном бормотании. Все ее сознание сейчас волновали только этот единственный дефектный спутник и неумолимо тикающий таймер на экране.

Тик-так, тик-так.

Наплевав на все запреты и предупреждения ЦУПа, она отсоединила трос. Экран окрасился красным, иконка тревоги стала в разы больше.

Тик-так, тик-так.

У нее нет права на вторую ошибку.

У нее, в принципе, не было права и на первую.

Сейчас она должна забыть обо всем на свете. Нет ничего и никого. Ни семьи, ни детей, ни землян, ни космоса, ни солнца. Есть только она и спутник впереди нее.

Она и ее цель.

Сконцентрировавшись и поджав пальцы на ногах, Анюта выдохнула и отпустила трос.  

Спутник вот он, близко. Времени вполне достаточно, чтобы выполнить работу. Нужно лишь зацепиться рукой за поручень, открыть крышку и заменить модуль. Какие-то полметра, это не расстояние. А вот и поручень, летит прямо в раскрытую ладонь в толстом скафандре. Анюта обхватывает ладонью в толстой перчатке надежный поручень и…

Поручень поддается под ее пальцами. Массивная и крепкая стальная трубка вырывается мясом из обшивки спутника и летит вместе с Анютой.

Что-то кричит ЦУПовец.

Мигает красным экран.

Анюта вновь поняла, что где-то ошиблась.

Даже если нигде и не ошибалась вовсе.

Но, это теперь совершенно не важно. И то, что она без страховочного троса летит в безвоздушном пространстве совсем одна, навстречу черной бесконечности… не важно.

Анюта выключила динамики ЦУПа и подняла взгляд в сторону беспрепятственно проходящего сквозь орбитальную систему защиты огромных размеров астероида.

Анюта глубоко вдохнула.

— Блядь.

Автор: Иван Абрамов

Свободен

Я вынуждена быть жестокой. Мое сердце рвется на части, растянутое на дыбе. Душа исцарапана и изорвана внутренним зверем. Мысли бьются зашуганными птицами. Но я вынуждена.

- Уходи. Я тебя отпускаю!

Ты смотришь на меня испуганными глазами. Ты не понимаешь, что происходит. Столько времени мы вместе, столько раз твое сердце билось возле моего. Столько раз я обнимала и баюкала тебя, когда ты чувствовал себя плохо. Столько раз мы были рядом: работали, возились, играли и просто валялись на солнышке во дворе. Столько раз мы смотрели друг на друга и понимали с полувзгляда.

Столько раз… А теперь я тебя прогоняю.

Я должна. Я обязана.

Я не имею права больше держать тебя в клетке. Не в настоящей, нет. Разве я посмела бы сажать тебя в клетку? Мы живем в моем доме на равных, ты ничем не связан, не ограничен. Я всегда тебе доверяла, а ты всегда доверял мне. Но все равно это клетка.

Ты другой. Ты не принадлежишь мне. Ты должен уйти. Ты еще этого не понимаешь, но ты должен. Как и я должна, должна тебя отпустить.

И я отпускаю. Но ты не уходишь. Стоишь в углу, и в твоих глазах непонимание и мольба. Что это? Почему так? Ты меня разлюбила? Я тебе больше не нужен?

Да что ты! Конечно, не разлюбила! Конечно, нужен! Но ты должен уйти. Так надо, понимаешь? Ты не можешь вечно оставаться возле меня. Тебе нужно расти, развиваться. Тебе нужно стать тем, кем ты должен стать. А если я буду рядом, так не получится. И в какой-то момент ты станешь терзаться двойственностью своей натуры. Одна часть будет звать тебя на свободу, другая – тянуть в дом. Ты постепенно будешь сходить с ума. И однажды совершишь непоправимое, ты убьешь меня. Не потому что захочешь, нет! Просто на миг вырвется из под контроля твоя сущность, твой глубинный зов.

Ты создан не для меня, не для этого дома. Твое предназначение не здесь. И я вынуждена быть жестокой, чтобы ты ушел.

Я люблю тебя, но ты не мой.

Вот ты делаешь робкий шаг. Еще один. Ты оглядываешься. Все еще не веришь, что я так могу поступить с тобой. Не могу. Я должна. Я просто должна.

Уходи. Уходи, мой хороший. Я дала тебе все, что могла. Научила тебя всему, что может тебе пригодиться. Теперь ты сам, один.

И пусть у тебя все получится!

- Эй, Ивонна! Ну как?

Женщина залезла в кабину джипа.

- Он уходит. Уже в саванне. Поехали.

Мужчина вынырнул из недр машины, вгляделся вдаль. Среди высокой серо-желтой травы мелькнуло гибкое пятнистое тело.

Леопард уходил на свободу.

Автор: Юстина Южная

Крылатый ёж

Мимикусь

— Мама! Мама, проснись! Ну ма-а-ам!

Котик нежно потолкал лапкой свою хозяйку в бок, но та все так же безучастно лежала и не обращала на него никакого внимания.

— Ну ма-ам, я кушать хочу! Проснись! Пожалуйста!

— Бедный, бедный котеночек, — дул ветер в распахнутую форточку, — Хочешь кушать, да? Голодный?

— Да, — жалобно мяукнул котик и потерся лбом о бок хозяйки.

— Ну так кушай, — простучали тараканьи лапки за бетонной стеной, — Вот же, еда, свежая, вкусная еда. Ты только принюхайся, она совсем-совсем рядом…

— Но мама не разрешает кушать… — котик потупил глазки и снова толкнул хозяйку, но уже слегка выпустив коготочки. Та никак не отреагировала, — Ма-а-ам!

— Ну так что же ты ждешь, глупыш? – зашуршал цветок в горшке на подоконнике, — Ты же хочешь кушать?

— Хочу…

— Ну так вперед, тигр! – колыхнулась паутинка в углу под потолком.

Котик робко запрыгнул хозяйке на пузико. Обычно теплое, уютное, родное, теперь оно казалось таким холодным, большим… Нежно, стараясь ступать так, чтобы любимой хозяйке было не больно, он переместился к ней на грудь и наклонился к лицу.

— Мам, — жалобно мяукнул котик в ее уставившиеся в потолок глаза, — Можно покушать?

— Вперед, Тигр! – говорили ее губы, щеки, нос, лоб и глаза, — Кушать подано, мой дикий зверь!

— Мама…

— Природа – твоя мать, — заурчал животик котика, — А это твоя еда.

Котик моргнул, мяукнул еще раз, для проформы, и вгрызся в нежную, сладкую плоть распухших маминых губ, довольно заурчав.

Автор: Иван Абрамов

Кошки лета

– Привет, кот, – сказала я, открывая глаза. – Ну что, сегодня?

Полосатый кот сидел на подоконнике, спиной ко мне, и лишь шевельнул ухом, мол, я тебя слышу, ага. Я осторожно приподнялась на кровати. Вроде голова на месте и стены не спешат пуститься в пляс. Что ж, видимо, не сегодня.

Вы спросите, чего это я в свои шестьдесят четыре уже о смерти и дверях думаю? А сосуды, знаете ли, такая вещь: сейчас ты живчик, бодро дочитываешь книжку и прыгаешь с авоськой (боже, какие я слова помню!) до магазина, а потом раз и здороваешься со своим вторым инсультом. Так что – думаю. И кот у меня есть.

У нас почти каждый старик держит кошку или собаку. Все знают, что когда наступает «осень жизни», то в час смерти хозяина, даже если это произошло далеко от дома, кот или пес могут открыть ему дверь. И тогда ты попадешь в лето. В тот летний день твоего детства, когда трава была самой зеленой, а небо самым голубым, когда полуденный зной лениво тек над широким лугом и воздух звенел, натянутый тоньше струны. Когда под ногами стрекотали кузнечики, а над головой с жужжанием проносились блестящие жуки, когда с пальца взлетала божья коровка, чтобы принести нам хлеба, и где-то высоко со звонким «тр-р» играли в салки ласточки. Когда ветер с реки и рисунок на песке… Там ты и будешь жить, молодой, веселый, с теми, кого любил или полюбишь еще. Ведь они всегда там, в твоем лете.

Но не все животные умеют открывать дверь, лишь некоторые. Из тех, что ходят между мирами. Только вот не отличить их друг от друга по внешнему виду никак. Поэтому у нас так много бабок-кошатниц с двадцатью «хвостами» в однушке. Вдруг хоть один да сработает! А если не сработает… говорят, просто уходишь в забвение. Тихо, спокойно… спишь.

За размышлениями я не заметила, как сделала себе гренки и выпила кофе. И впрямь надо бы в магазин, сливки совсем закончились. Я вздохнула, не без удовольствия покряхтела и, собравшись, вышла на лестничную площадку. Там оно и случилось.

Стены провернулись разок-другой, в глазах стало темно, а в голове больно. Кажется, я плюхнулась на пол, с той самой авоськой в руке.

Немеющие пальцы задел полосатый хвост. Как? Я ж его в квартире заперла. Ох, нет, дверь-то отворена. В последний год совсем рассеянная стала.

Взглянула в желто-зеленые кошачьи глаза. А вдруг? Но нет, самые обычные глаза. Ошиблась я с котом, ошиблась. Ну что ж, значит, вот сейчас и помру.

Кажется, так я и сделала.

– Сегодня, кот? – спросила я, открывая глаза.

– Да, – ответил кот. – Посмотри, дверь-то отворена.

Из-за двери тянуло легким ветром с реки.

Автор: Юстина Южная

Наседка из леса

Скатиться по лестнице с чердака; приоткрыть дверь, чихнуть от лучика солнца, упавшего на веснушчатую физиономию. Немного сыро, ветер несёт запах сена, машинного масла, опилок. Стальные, инородные небоскрёбы Надзирателей за лесом бросят блики на хутор, но до них далеко, как и до ближайшего налёта. Можно жить. И хочется жить.

Из сарая доносится хор наседок, они уже давно проснулись и ждут, когда им принесут корма, разольют по поилкам, возьмут на руки, потискают. Мама вот-вот крикнет из кухни:

- Ром, где шляешься, иди, собирай!

И побежишь на склад, нальёшь, потащишь бидоны густого стеллерового, которое молоковоз с берега привозит раз в неделю. Откроешь ногой дверь сарая, и семнадцать пар глаз уставится на тебя.

Наседки вопят, но больше не от голода, просто рады видеть. Трутся, щекотят усами, лезут на руки: погладь, почеши за ухом! И, конечно, поставишь бидоны, обязательно погладишь, почешешь. Обижать кормилиц нельзя. Рыжий Тишка полезет под крышку, норовя опрокинуть, но не успеет – тут же разольёшь. Наседки разделятся в четыре неровные линии по обеим сторонам кормушек. Лакают, мурчат. Кинешь корма Тишке – осеменителю положено отдельно.

Наконец, придёт пора собирать яйца в сумку: обычно бывает не меньше шести-семи за утро. Больших, разных – белых, чёрных, серо-голубых. Потом принесёшь домой, мама пересчитает, часть припасёт для Надзирателей, для себя, а из пары приготовит вкуснейший омлет. Ты пока соберёшь ценную шерсть, уберёшь лотки, проверишь воду…

* * *

Но нет, всё будет не совсем так. Пока мать не позвала, плеснёшь в бутыль молока и побежишь за ограду.

Исполинские яблони давно отошли, лишь иногда нога давит поздние плоды. Тебе нужны не они. Там, в овраге под старой корягой древовидной клубники живёт дикая – из крепких, пятнистых, пугливых, тех, что несутся лишь раз в полгода. Ты долго приручал её, она уже почти не боится тебя.

Приходишь: наседка на охоте, и ты осторожно приоткрываешь листья.

Не ошибся. В гнезде, свитом изо мха, притаилось два яйца – чёрно-белое и трёхцветное, пёстрое. Мальчик и девочка. Ты решаешь: девочку оставим лесу, а мальчика, как подрастёт, заберём себе. Построим свою яйцеферму, выведем новую породу на зависть соседям, обрадуем маму, и, возможно…

- Кыс! Кыс-кыс, Мурка! – зовёшь ты. – Я молочка принёс!

Но ответа долго нет, лишь шумит кронами пустой лес. Тебя пугает коптер, прожужжавший над тропой, ты бежишь назад.

Бросила? Звери? Подстрелил дрон-охотник?

* * *

Ты возвращаешься снова и снова, пока не слышишь, наконец, в ответ заветное:

- Мяу!

И ты счастлив.

Автор: Андрей Скоробогатов

Все идет по плану

Два года назад охрана заворачивала меня у входа. Только для взрослых, говорили они, детям нельзя, говорили они!.. Ха! Вот он я! Обдурили дурака на четыре кулака!

И сегодня я получу вожделенный трофей.

Интересно, что это будет? Секс? Наркотики? Насилие? Вряд ли. Этого добра нынче достать не составит труда даже пятилетнему. Походу, там такое запредельное удовольствие, что мне даже не снилось!

Ух, аж дух захватывает! Но — спокойствие. Моё лицо должно оставаться нейтрально-равнодушным до самой кабинки. Только бы не раскрыли!

Хотя мне ли бояться? Я прошёл все круги ада, чтобы стать похожим на взрослого. Новое тело, подделка документов, подпольные курсы «говорю как взрослый», зубрёжка тысяч идиотских новостных лент и ещё более идиотских правил. Голова чуть не вспухла!

Зато теперь любой взрослый примет меня за своего.

Прохожу мимо рамки. Тихо матерюсь, огрызаюсь на охранников. Всё по заученному сценарию. Те довольно улыбаются. Наивные! Думают, что ребёнок сюда никогда не проникнет, вот и расслабились.

Ничего, ничего. Скоро я узнаю, что тут происходит!

Тесты на взрослость. Намеренно ошибаюсь в нескольких ответах. Собеседование прохожу со скучающим видом. Сальная штука в адрес сотрудницы. Та краснеет и пропускает дальше.

Всё идёт по плану.

А вот и вход в кабинку. С ленцой открываю её, хотя внутренне готов прыгать от счастья.

Сажусь в кресло.

Вокруг — приглушённый свет, играет тихая древняя мелодия.

— Устраивайтесь поудобнее, — раздаётся вокруг. — Откиньтесь в кресле, закройте глаза. Расслабьтесь.

Закрываю. Тело фиксируется мягкими ремнями. К голове подключаются электроды. Вот сейчас начнётся!

Голос растворяется, становится зыбким:

— Возраст: тридцать пять лет. Предстоит тридцать погружений. Мы достанем из ваших воспоминаний самые счастливые моменты за каждый предыдущий год — до пяти лет включительно. Погружение полное, вы снова вернётесь в то время...

Что?! Но мне и шестнадцати нет...

15

Вчера мне стукнуло пятнадцать. А сегодня Миха утащил меня на космодром. Он давно готовился, искал изъян в системе защиты. И нашёл! Мы без проблем взлетаем. Обалдеть, какие тут виды!..

10

Юка на два года старше. Никогда даже не смотрит в мою сторону. Но сегодня я подошёл к ней после школы с букетом роз. Юка засмеялась и поцеловала меня в губы...

5

Мама! Ура, мама пришла с работы! Какую нямку она сегодня принесла?..

0

У-а! У-а! А-а-а-а-а-а!

-1

Салон «Только для взрослых» содрогнулся от звуков сирены. Холодный голос вещал:

— Тревога! Кабинка номер семь! Смерть мозга! Срочно в реанимацию!..

Автор: Александр Богданов

Неозой

— Но профессор… — студент все продолжал свой спор с профессором, из-за чего на него уже начали шикать свои же однокурсники.

— Нет, и еще раз нет, — не менее неутомимо отстаивал профессор свою точку зрения, стоя за кафедрой, — С точки зрения человека никакого неозоя не будет и быть не может. Динозавры, цари природы, были крупнее нас и куда опаснее, но именно разум привел человека на вершину пищевой цепочки. 

— Но…

— Да поймите же вы наконец, молодой человек, неозой предполагает развитие эволюции главенствующего вида на планете, но человек достиг слишком много, чтобы пустить произвольный процесс эволюции на самотек и в пределах только одного мира. Мы уже достигли достаточного уровня развития, дабы контролировать процессы развития планеты по своему усмотрению. И это только сейчас, представьте, что будет через пару лет. А через сотню? Естественный природный процесс, который бы привел к неозою, боле не существует, а потому его и не будет. Это вы можете понять?

— Но профессор… — не унимался студент, но из-за и так затянувшейся лекции однокурсники все же перешли к силовым методам. 

На чем видеозапись благополучно и заканчивалась. 

— Ну что ж, — профессор выжидающе устремил взор на аудиторию, — Что мы можем вынести из этого архивного материала? 

Сидящие в лекционном зале студенты задумчиво и нерешительно зашушукались. Но одна смелая сутденточка все же смущенно ответила профессору. 

— Что люди ошибались? 

— Почти, — ответил профессор, — Люди были крупнее нас и куда опаснее, да, и разум их вполне был готов к приручению природных процессов эволюции животного мира в пределах собственных интересов. Но они не учли того, что их разум так же подвержен этому хаотичному процессу, который и привел их к саморазрушению. 

 — Но профессор, — неловко поднялся студент с задних рядов, — Это значит, что и мы не можем быть уверены, что и нас будет ждать постнеозой? 

— О, нет, категорически нет, — профессор усмехнулся и дернул левым усиком, — Постнеозой нам не страшен. Неужто вы считаете, что тараканья раса подобна вымершему человеку? Ой, не смешите мою докторскую.