длиннопост

Бывшие сотрудники Visceral рассказывают, что пошло не так со Star Wars в стиле Uncharted

Недавно Electronic Arts отменила экшен по Star Wars от Visceral Games, а студию и вовсе закрыла. Сразу распространилось мнение, будто EA больше не хочет выпускать одиночные игры, так что наследница Uncharted в антураже «Звёздных войн» ей не нужна. Но редактор Kotaku Джейсон Шрьер (Jason Sсhreier) провёл своё расследование и выяснил, что история игры куда сложнее, чем кажется поначалу.

Шрьер поговорил с бывшими сотрудниками Visceral. Какими именно — не уточняется, потому что они согласились дать интервью лишь на условиях анонимности. Девелоперы рассказали о настроениях, которые царили в студии во время создания игры по Star Wars.

К началу разработки в Visceral уже были проблемы с боевым духом. Студия занималась Battlefield Hardline и, как пишет Шрьер, была от этого не в восторге. Когда EA заключила контракт с Disney на производство игр по «Звёздным войнам» и дала зелёный свет на соответствующий проект в Visceral, команда, оставшаяся корпеть над Battlefield Hardline, с большой завистью наблюдала за коллегами, которые взялись за Star Wars.

EA регулярно проверяет, насколько здоровые отношения царят внутри её студий. У Visceral на протяжении примерно двух лет были самые низкие показатели морали.

Наконец, сценаристка UnchartedЭми Хенниг (Amy Hennig) тоже не стала спасением для безымянного проекта по Star Wars. По словам бывших сотрудников Visceral, Хенниг крайне талантлива в том, что касается повествования, однако она пыталась объять необъятное и контролировать все аспекты производства. В Naughty DogХенниг помогал директор по геймплею Брюс Стрейли (Bruce Straley), а в Visceral такого человека не нашлось. Хенниг не успела найти себе надёжного коллегу, поэтому не доверяла команде важные творческие решения. И так как Хенниг была нарасхват, её одобрения по тем или иным вопросам приходилось ждать неделями.

Свой гвоздь в крышку гроба вбила и Lucasfilm. Шрьер пишет, что Visceral нужно было согласовывать уйму деталей об игре с Lucasfilm. И хотя Lucasfilm нравился экшен от Visceral, процесс одобрения мог занимать долгие месяцы — у координаторов по «Звёздным войнам» хватало других дел. Что, разумеется, негативно сказывалось на производстве.

Ну и, конечно же, свою лепту вносила EA. В какой-то момент боссы издательства забеспокоились: где, мол, Сила, джедаи и Чубакка? В игре от Visceral их не было. Студия хотела сделать историю про Доджера, которого описывают как «отражение Хана Соло в разбитом зеркале». Доджер вместе с товарищами должен был провернуть дерзкое ограбление. Хенниг писала что-то вроде смеси «Звёздных войн» и «Одиннадцати друзей Оушена».

Но боссам EA не нужен был криминал. Они очень трепетно относились к опросам, где людей спрашивали, что для них важно в «Звёздных войнах». И эти опросы, по всей видимости, показывали, что «Звёздные войны» в народных умах крепко связаны со световыми мечами и джедаями.

В общем, у Star Wars от Visceral была целая куча проблем: и подорванная мораль внутри команды, и талантливый лидер, который попытался взять на себя слишком много, и неприспособленный движок, и чрезвычайно трепетное отношение к франшизе от боссов, и высокая стоимость содержания студии.

Как сказал один из анонимных разработчиков, отмена Uncharted во вселенной Star Wars — это убийство из жалости. Оно никак не связано с тем, что приключение было нацелено на одиночное прохождение. Просто игра никогда не получилась бы хорошей. Другой сотрудник Visceral даже уверяет, будто вице-президент EAПатрик Содерлунд (Patrick Söderlund) дал слишком много творческой свободы и времени. Проект следовало закрыть раньше.

Текст: stopgame.ru

Проект-менеджмент

Дикая Охота

Ведьмы Джексонвиля, ч6

Первая часть
Вторая часть

Третья часть

Пятая часть (несмотря на ошибку в названии)

***

Дети недавно проснулись. С подносами в руках они рассаживаются за столами. Звон тарелок, стук оловянных вилок, окрики воспитателей. Обычное утро в приюте Святого Иосифа.

Юки уныло смотрит на  треснувшую тарелку с покачивающейся на ней желтоватой бесформенной массой, которую Толстая Мо готовит по вторникам. Она называет это запеканкой. Юки ненавидит вторники.

Юки с подносом идёт через зал, высматривая свободное место за столом. Сегодня она опоздала, и её обычный уголок занят. Кто-то ночью порвал ей платье, пришлось в спешке его зашивать. За годы, прожитые в приюте Святого Иосифа, Юки привыкла ждать угрозу отовсюду.

Она по большой дуге обходит стол, за которым сидят “сестрички” Олсен. Так зовут группу девочек, которых в конце лета собирается удочерить семья богатых филантропов. Юки не знает точно, что значит слово “филантроп” – наверное, это что-то вроде “поехавшего”. Хоть “сестрички” вовсе и не родственницы, все как одна белокурые, высокие и голубоглазые – точь-в-точь погибшая дочка четы Олсенов. Сестричек ненавидели за их пренебрежение к менее удачливым обитателям приюта, но на самом деле просто завидовали им, получившим билет в лучшую жизнь.

Скрыться от внимания сестричек не удаётся. Одна из них, София, замечает наспех залатанное платье, прыскает смехом и начинает что-то тараторить подругам, тыча пальцем в сторону Юки. Смех распространяется по столовой со скоростью лесного пожара. Юки, готовая провалиться сквозь землю, стискивает тонкими пальцами поднос и прибавляет шагу, едва удерживаясь, чтобы не сорваться на бег.

 - Юная леди, куда это вы так спешите? – окликают её сзади. Голос старшей воспитательницы звучит, словно удар бича. Юки останавливается как вкопанная.

 - П-позавтракать, миссис Хэлоран...

 - Вас разве не учили разговаривать со старшими лицом к лицу?

Девочка глотает подступивший к горлу комок и медленно поворачивается. Стальной характер, выточенные, словно из гранита, скулы и ледяной голос миссис Хэлоран вселяли ужас во всех обитателей приюта Святого Иосифа, от мала до велика. Несмотря на то что старшая воспитательница была ниже многих своих подопечных, она обладала уникальной способностью смотреть на всех сверху вниз, даже исподлобья.

 - Опустите поднос, юная леди. Что вы под ним прячете?

Последняя надежда отделаться лёгкими неприятностями тает, как дым. Девочка покорно опускает руки. Воспитательница в ярости орёт на неё:

 - Какой позор! Что ты сделала со своим платьем? Как ты посмела появиться здесь в таком виде?

 - Я п-проснулась, а оно уже было таким, и… и…

 - Вздор! И слушать не хочу! Налогоплательщики тратят деньги, а ты рвешь казённую одежду? Неблагодарная девица!

На жёлтую запеканку падает слеза. Юки изо всех сил сдерживается, чтобы не зареветь. За свою недолгую жизнь в приюте Святого Иосифа она терпела и побои, и издевательства, но ещё ни разу её не унижали прилюдно. По горлу начинает расползаться отвратительная горечь.

 - Вы поплатитесь за свою… неопрятность, юная леди, – голос миссис Хэлоран снова стал ледяным, как ноябрьский ветер. – Садитесь в центре зала, на особое место. Пусть все дети видят, с кем им приходится жить. А после завтрака я жду вас в моём кабинете, чтобы вы как следует закрепили этот урок.

Юки бледнеет. Она с отчаянием озирается по сторонам, но нигде не находит поддержки. Все или смотрят на неё с нескрываемым злорадством, или нарочно отводят взгляд. Под осуждающие выкрики она плетётся к небольшому складному столику для младших сирот, который стоит между общими столами. Когда в приюте нет совсем маленьких детей, его используют как позорный столб.

Влезть на крошечный стул, к тому же приделанный к столу, Юки не смогла бы при всём желании, поэтому садится на пол. Встав на колени, она ставит поднос и дрожащей рукой берёт вилку.

Для нелюдимой девочки, всегда избегающей лишнего внимания, этот завтрак – настоящая пытка. Она старается не смотреть вокруг, чтобы не видеть десятки пар вперившихся в неё глаз, не обращать внимание на шёпот – наверняка про неё, – не думать о том, что происходит. Едва шевеля губами, она повторяет “Этонесомной, этонесомной, этонесомной...”, хотя самообман даётся с трудом. И без того отвратительная запеканка вызывает тошноту, но Юки, давясь, всё равно запихивает в себя бесформенные куски, боясь вызвать новую волну осуждения.

Когда она уже на грани того, чтобы выблевать отвратительную готовку Толстой Мо, дверь со скрипом распахивается, и в помещение входит директор Моррисон с незнакомой женщиной. Дети моментально затихают и утыкаются в свои тарелки. Из всех звуков в зале остаются только звон столовых приборов и голоса пришедших.

 - ...и не думаю, что вы тут найдёте кого-то подходящего, – писклявый фальцет сгорбленного старичка Моррисона звучит, как расстроенная скрипка. – Хороших уже почти всех разобрали, да и вы, я так понимаю, хотели бы чёрн… кхм, потемнее?

Директор редко спускается к детям – он не особенно-то их любит, поэтому каждый подобный случай становится настоящим событием в жизни приюта. Про Моррисона среди сирот ходят страшные слухи: поговаривают, будто его дед был гномом или ирландским лепреконом, а сам он ест ребят, не нашедших семью. Но сейчас всё внимание, все взгляды из-за плеч, прикованы к его спутнице.

Первое, что бросается в глаза, – это огромный рост незнакомки. Вытянутой рукой она спокойно могла бы достать до висящей в центре зала люстры. Воспитательницам, чтобы поменять лампочку, приходилось влезать на стремянку.

Юки не может рассмотреть, во что одета женщина. Её силуэт словно плывёт перед глазами – вероятно, из-за слёз, – но девочка отчётливо видит мощные руки с огромными мускулами, перекатывающимися под лоснящейся кожей цвета тёмного шоколада. На голове – густой куст вьющихся волос, чёрных как смоль. Бесстрастное лицо напоминает языческие идолы-тикки.

 - Джозеф, мы же договорились, – басом прерывает она старика. – Я сама выберу себе девочку, без твоих советов, хорошо?

 - Они все в вашем распоряжении, кроме того стола с блондинками.

Негритянка бросает взгляд в указанную сторону и фыркает.

 - Эти меня и не интересуют.

Зал замирает. В этот момент Юки, наконец, вырывает.

Гигантша удивлённо оборачивается на звук. Её глазам предстает не самая приятная картина.

В центре столовой, на полу, в луже с остатками запеканки сидит девочка в наспех зашитом платье и рыдает в три ручья. Едва ли во всей Флориде в эту минуту есть зрелище более жалкое.

Темнокожая женщина внимательно, но бесстрастно, смотрит на Юки, а та даёт волю всем накопившемся за утро чувствам. Никогда раньше она не ощущала себя настолько жалкой, бесполезной неудачницей. Сегодня всё против неё, с самого начала, с первой минуты. Чёртово платье, чёртова запеканка, чёртова ведьма Хэллоран… а сейчас она опозорилась перед тем, кто мог бы – ну можно же хоть на секунду представить! – забрать её из этого, пропади-он-пропадом, приюта Святого, пропади-и-он-тоже, Иосифа, где она живёт в долг, о чём ей каждый день напоминают, где она навсегда останется желтомордой, узкоглазой рисоедкой, где нет ни одного друга или хотя бы просто человека, которому можно довериться! Но нет, даже этот призрачный шанс она упустила, испортила, и этот день ей будут вспоминать до конца жизни!

Плотина, сдерживающая слёзы, окончательно рушится, и Юки от стыда закрывает лицо грязными, пахнущими рвотой руками. Она слышит приближающийся стук каблуков миссис Хэллоран и сжимается в ожидании удара.

Словно раскат грома, по залу разносится голос незнакомой женщины:

 - А ну-ка встань.

Команда настолько неожиданная и мощная, что в столовой моментально устанавливается абсолютная тишина. Пропадает даже цокот туфель старшей воспитательницы.

 - Встань, я сказала.

Внезапно Юки понимает, что слышит голос негритянки не ушами, а словно изнутри. И обращается та именно к ней. Она поднимает голову, находит в себе силы взглянуть женщине в глаза. То, что она в них видит, навсегда меняет девочку.

Великанша поворачивается к директору и кивает в сторону Юки.

 - Мне подходит вот эта. Когда можно забрать?

 - Личинку-азиатку? – Моррисон выглядит растерянным. – Да хоть завтра. На оформление документов уйдёт неделя-другая, но я не думаю что там возникнут проблемы…

 - Личинка у тебя между ушей, старый хрыч. Я забираю её сейчас. С бумажками разберёшься сам.

От этих слов по залу прокатывается дружное аханье, у директора Моррисона отвисает челюсть. Он собирается что-то возразить, но под взглядом негритянки сразу становится поникшим, осунувшимся. Мямля что-то невразумительное, старик пятится из зала.

 - У тебя есть какие-то ценные вещи? – снова звучит в голове.

 - Н-нет…

 - Тогда мы больше сюда не вернёмся. Пойдём, дитя.

Ноги заплетаются, но противиться этому голосу нет никакой возможности. К тому же, больше всего Юки хочет покинуть столовую, и как можно быстрее.

Они идут по длинному коридору, выходят наружу. У потёртых гранитных ступеней припаркован мотоцикл.

 - Ездила когда-нибудь на байке? – спрашивает великанша.

Юки поднимает взгляд на свою новую маму.

 - Н-нет, м-мэм…

 - А летала?

Девочка настолько растеряна, что застывает с открытым ртом. Негритянка беззлобно смеётся.

 - Забирайся на мот, птенчик. Моё имя – Табита, но для тебя – тётушка Таби.

Юки карабкается на высокий мотоцикл. Со второй попытки ей удаётся взгромоздиться на пассажирское сиденье. Даже в таком положении девочке приходится смотреть на Табиту снизу вверх.

 - Тебя-то как звать?

 - Юки Кавасаки, мэ… тётушка Таби.

 - Это как японские моторы, что ли? – удивляется великанша.

 - Меня подкинули в приют младенцем. Это первое, что пришло в голову директору, когда нужно было вписать имя и фамилию.

 - Расисткие ублюдки… Спасибо, хоть не Перл-Харбор, задери их бесы. Забудь про это, теперь ты... – она на кладёт руку Юки на голову и некоторое время молчит, – теперь ты просто Таша.

 - Та-ша-а, – протягивает девочка, словно пробуя новое имя на вкус. – Как будто меня так всегда звали…

 - Это истинное имя, имя твоей души. Таша и Таби. Звучит как отличное название квартета!

 - Но, мэм, квартет – это же четверо?

 - Ещё раз назовёшь меня “мэм”, и снова станет трое! Знакомься, это Бруми, – Табита хлопает мотоцикл по баку. – А это Ба-кум.

Из кучерявых волос негритянки выползает огромный тарантул. Таша падает с мотоцикла.

***

Пицца

Проблема надкусанного яблока или как относится к тому, что у твоего партнёра кто-то был до тебя

Для большего понимания обрисую наглядную ситуацию. 

Допустим, некий кун находит тян. Тян клёвая, ему очень нравится и он ей очень нравится, душа в душу. Казалось бы, любовь на всю жизнь, всё заебись. Однако, спустя некоторое время кун узнаёт, что у тян под юбкой побывало человек минимум -дцать. А ещё есть видео, где её жарят в сортире. А ещё из-за этого разгорелся скандал и она участвовала в "Пусть говорят"... 

Ну, ладно, не всё так жестоко, но её шахту бурило до него множество старателей. И он в замешательстве - вроде как это охуенная тян, но "пользованная", неприятно как-то знать, что сейчас она его целует, а раньше этим же ртом сосала большой черный леденец. При этом, сама тян не изменяет, с бывшими не общается и никак это на их совместную жизнь не влияет, но осадочек есть.
Естественно, тут же найдется куча людей, которые посоветуют ему бросить "эту шлюху", да ещё бы и донесли до всех окружающих, что она такая. 

А теперь для контраста представим аналогичную обратную ситуацию - тян узнаёт, что её кун до этого не пропускал ни одну юбку. Его сарделька как сюжет в легенде переходила из уст в уста, он брал не одну крепость и в весьма изощренных позах... Но, опять же, кун охуенный, не изменяет и на других тянок даже не смотрит.

И что мы видим? В большинстве случаев будет ровно обратная картина. "Ну подумаешь, он же мужчина", "Значит, опытный, а раз выбрал тебя - то ты лучшая из всех них". При этом, говорить это будут не только мужчины (хотя бы из подленького чувства солидарности), а даже многие женщины. 

Почему так? Почему за совершенно одинаковые на первый взгляд вещи и поступки куна могут даже похвалить, а тян загнать под шконку? Сексизм ли это? Попробуем, для начала, разобраться в объективных причинах возникновения подобного феномена.

Казалось бы, тогда это разумная позиция. Одно дело, когда ты выливаешь полстакана чистой воды в сливную яму и допиваешь оставшуюся половину чистой воды, а другое - когда доливаешь полстакана из этой самой ямы и пьешь получившуюся бурду. Но что тут может быть не так и пойти неправильно?

Наука и медицина шагнула вперёд, размах проблемы уменьшился, путей решения стало больше, но по привычке люди продолжают реагировать на это так, будто ещё не изобрели контрацептивов и лекарств. Почему?

InstTale

Ссылка на Tumblr <- Перевожу на ENG комикс.
Группа АУ
Ссылка на Acomics
С Гличтейлом никакой связи.