Гриша не пиздит

Гриша - это мой сосед с пятого этажа, живший чудовищно ненормальной жизнью. Квартира в нашем доме Грише досталась в наследство от родителей, которые к старости лет предусмотрительно решили перебраться с пятого этажа поближе к земле и потому переехали куда-то в деревню. Говорят, на них сильно повлиял сюжет с соседом из квартиры напротив, которого тащили в гробу с через пять этажей и уронили аж два раза - на третьем - головой об батарею, и возле самой подъездной двери - ухом в какие-то кошачьи непотребства. Гришины родители оказались людьми чуждыми посмертных приключений и считали, что покойникам положено спокойно лежать, а не считать мордой ступени. В общем, так Гриша у нас и появился. Весь день таскал он в одиночку скромную мебель и какое-то тряпьё, постоянно прерываясь на перекуры, чем сразу же не понравился Сталине Олеговне с четвёртого, которая была женщиной старой формации и любила иной стиль работы. “Вот когда мы работали...” - говорила Сталина, но мне всё никак не удавалось узнать, что же было когда они работали, потому что я удачно переводил разговор на тему того, что мне надо куда-нибудь идти.
Так вот. Перетаскал Гриша в тот день весь свой скарб и, сидя посреди комнаты на продавленном диване, размышлял с чего начать организацию быта. Решено было начать с включения телевизора. “Алё, Люсь? Это я!” - донеслось из пыльного пластмассового ящика - шёл концерт Ефима Шифрина. Быт как-то сразу заметно организовался, поэтому Гриша решил отметить прогресс в работе перекуром, для чего открыл в комнате окно и зачем-то посмотрел вниз. Снизу, из окна четвёртого этажа на Гришу смотрела Сталина Олеговна. Гриша поздоровался с пенсионеркой кивком головы и закурил. Сталина Олеговна шумно втянула воздух носом и демонстративно закрыла обе фрамуги у форточки, хотя на улице был летний двадцатиградусный вечер. Гриша неторопливо курил сигарету и осматривал свой новый двор. Здесь всё было как и в сотне других провинциальных дворов: визжащие дети, неподвижные старики на лавочке, оплывшие мамаши, и бельё на верёвке, натянутой между двумя берёзами. Гриша смотрел на всё это и чувствовал, как новизна места и острота перемен улетучиваются, уступая место тоске повседневности. Можно переезжать, менять дом, менять вещи, круг общения, но если уж сидит внутри какая-то муть - везде она будет настигать тебя, всплывая изнутри и отравляя организм душевной изжогой. Гриша задумчиво посмотрел вниз. Внизу пестрела нарциссами и петуньями обширная клумба. Конечно, если хорошо прицелиться, то можно до неё и не долететь - тогда голова попадёт как раз на полоску бетона, опоясывающую фундамент, но это в теории. На практике тёплые потоки воздуха из подвального окошка могут изменить траекторию полёта и тогда удар придётся на мягкую почву взрыхлённую местными старушками. Что может сделать с человеком группа пенсионерок, у которых измяли клумбу - лучше не знать. В силу возраста пожилым людям уже не страшен уголовный кодекс, а человек без тормозов - это дикий зверь. “Алё, Люсь? А где Люся?” - вдруг раздалось за спиной и Гриша решительно закрыл окно.
В пакете с трико и майками были заботливо укутаны две бутылки “Балтики”. Новосёл откупорил одну и прибавил звук телеящика. “Алё, Люсь? Это я!” - сообщил ящик. В батарею требовательно постучали. Гриша в целях этикета сбавил децибелов и отпил пива. Напиток оказался до противного тёплым. Сомелье в трико взял обе бутылки и отправился к холодильнику. Тут же выяснилось, что холодильник до сих пор не подключен в внутри царит комнатная температура. Гриша сплюнул в раковину и воткнул штепсель раритетной “Свияги” в розетку. В ожидании холодного фронта в районе морозилки, новоиспечённый хозяин огляделся. К кухне примыкал небольшой балкон, заставленный каким-то хламом из которого призывно торчали зелёные лыжи “Старт” - те самые, на которых Гриша когда-то поставил школьный рекорд. Лыжник в отставке сглотнул.
По линолеуму лыжи скользили плохо, поэтому решено было опробовать наклонную поверхность подъездной лестницы. По гладкому бетону катилось хорошо. К сожалению, лестница была короткой и заканчивалась дверью Сталины Олеговны. Основной удар пришёлся коленом по верхним рёбрам, однако лыжная палка, пырнувшая вялый пенсионерский живот, была немногим приятнее.
- Извините, я нечаянно, - сказал Гриша.
- Фашист! - прохрипела старушка, дрессированная вечерними выпусками новостей, и склеила пенсионные ласты.
Гриша трезво оценил ситуацию. Первый условный срок у него висел за пожар в магазине люстр и по своему характеру мало был схож с непредумышленным убийством пожилой соседки, но что-то подсказывало, что суд сочтёт это звеньями одной цепи. Рисковать не хотелось.
План пришёл в голову быстро.
Толкнув тело, Гриша быстро закрыл окно и упал на пол. Судя по звуку, соседка всё же спикировала на клумбу. Кто-то заблажил женским голосом, раздался чей-то топот. Гриша отполз на кухню, достал холодное пиво и, изобразив заспанное лицо, снова открыл окно, чтобы спросить непринуждённой интонацией: “Что случилось?”. К сожалению, все карты спутала запотевшая бутылка, которая предательски выскользнула из рук прямо на голову мужчины ищущего хрупкий пенсионерский пульс. Внезапно всё стало намного сложнее. Скопление свидетелей вокруг и отпечатки на таре, не позволяли надеяться на удачную версию с бутылкой. Сгоревший магазин люстр замаячил перед глазами и Гриша решительно встал на подоконник. “Алё, Люсь? Это я!” - донеслось ему вслед.
Вот так недолго, но крайне ярко пожил в нашем доме Гриша.

Знаете, порой стояк наступает от совершенно неожиданных вещей. Кого-то вот родинка в уголке губ толкает на возбуждение, кого-то локон волос способен привести в состояние вожделения. Я вот однажды возбудился просто на голос. Даже не видел, как её зовут, по радио услышал просто. Позвонила в какую-то ебанутую викторину и угадывала слова, кажется. А я в это время неистово дрочил на её сладкий голос и представлял, как её губы шевелятся, произнося все эти милые слова, а в это время головка моего члена проникает между её губ дальше во влажный рот и она перестаёт щебетать своим юным голоском, и туго обхватывает член и начинает сосать. От этих фантазий эрекция была неистовая, и ощущения от дрочки невероятно яркие. Сбился я от голоса какой-то бабы сзади: "Молодой человек, вы выходите на следующей"? А я смотрю, бля, свою остановку-то уже проехал. Потом пришлось обратно пиздовать на этой ёбаной маршрутке.

Иду тут на днях, смотрю, стоит пластиковая канистра под окнами. Новая совсем. Маркером черным написано "Коагулянт". Коагулянт-эякулянт, хуй знает что за хуйня, короче. Может пидоры наспускали туда бля малафьи своей, хуй его знает что у них за приколы. Но канистра новая совсем, поэтому взял. Думаю, кипяточком обдам и заебись, можно будет что-то наливать и носить. Короче, домой пришёл и думаю, что с этой хуйнёй делать бля. Хотел в унитаз слить, но хуй знает, может она расплавит весь стояк или фарфор трещинами пойдёт. Короче, поставил пока на кухне, а сам пошёл дрочнуть. Дрочу, короче, и тут звонок на мобилу. С незнакомого номера какого-то. "У тебя есть то, что принадлежит нам", - говорят. Бля, идите нахуй, говорю. А сам думаю: "Откуда эти пидары уже телефон пробили? Может фсбешники-пидары? Я слышал, у них там все ебутся в жопу". Короче, похуй. Взял коагулянт этот и на лестничную площадку поставил. Отпечатки пальцев стёр только. Потом подумал и охуенную мысль придумал. Взял обратно этот коагулянт и дрочнул туда в канистру. Хотел ещё наслать, но заметно будет, а так - заебись. Короче, выставил эту хуйню в подъезд и набрал незнакомый номер. Говорю: "Забирайте, бля, и идите нахуй". И сам пошёл пельмени варить. С утра выхожу на работу - нет уже нихуя. Чисто работают органы, бля. А потом с работы прихожу, и с ходу новость - Степан с пятого этажа умер. Нашёл какую-то канистру, решил, что это для потенции какая-то хуйня, выпил и загнулся. И я теперь думаю, а нахуя ему потенция если ему уже уже лет 70, кто ему даст-то, бля? Вот такие новости. А ещё в соседнем подъезде дворник по пьяни ёбнулся рожей в окно, бля, осколком порвал сонную артерию и помер. Там теперь кровью вся стена с третьего этажа до подъездной двери залита. Вот такая хуйня.

Вчера по почте пришла посылка. Сто лет уже не получал посылки. В детстве, помню, бабушка из деревни присылала варенье всякое, а потом почему-то перестала. Может с транспортом стало полегче, ездить стали чаще. Ну да не суть. В этот раз посылка была не от бабушки, а от какого-то Кузьмина Сергея Петровича из Владивостока. Хуй знает кто это такой, первый раз вижу это ФИО. Но адресовано мне. Короче, в посылке было говно. Не в смысле прямо в коробке насрано - кто бы такое на почте принял? Нет, в посылке коробка из-под конфет "Родные просторы", и уже внутри в этих выемках от шоколадок были разложены одинаковые кусочки говна. Сухое уже, понятное дело, из Владивостока-то сколько ехало. Хотя может этот Сергей Петрович предварительно высушил. Вот, кстати, вопрос: а чье это говно - Сергея Петровича или ещё чьё-то? Ладно, я отложил коробку и стал думать что бы это могло значить. Говно, кстати, совсем не пахло уже. Только если размочить кусочек и поднести к носу. Я ещё осмотрел коробку в поисках какой-то записки, но ничего не было. Короче, сижу я, думаю. И тут заваливается сосед - Димастый. Вечно, бля, полубухой и пивом своим ебучим. Зашёл, уселся и стал пиздеть как у них на работе всё хуёво и какой бригадир пидорас. Пиздит и пиво своё хлебает. И тут хуяк на закусь этого говна закинул и жуёт. Я ещё ничего сказать не успел, а этот долбаёб прожевал и сглотнул с пивом. "Это чо, говном чота отдаёт?" - говорит. "Это толчёный кедровый орех", - говорю, - "для печени полезно". Ну он хуяк ещё парочку в рот и пивом залил. И я сижу, смотрю, как он ест говно, и что-то так неистово захотелось дрочнуть.