Elegy for a Young Elk - Часть 3
Солнце сверкнуло по холмам обнажая снег с застывшей коркой, достаточно твердой, чтобы выдержать человека на лыжах и медведя. Косонен тяжело дышал. Даже спускаться вниз, идти в ногу с Отсо было непросто. Но в такую погоду было что-то удивительное в лыжах, скользящих по синим теням деревьев почти без трения, снег шипел под ним.
Я слишком долго сидел на одном месте, подумал он. Должен был двинуться куда-нибудь, просто ради путешествия, а не потому, что кто-то просит.
Во второй половине дня, когда солнце уже спускалось, они дошли до железной дороги, голая дыра в лесу, два металлических следа на ложе из гравия. Косонен снял лыжи и засунул их в снег.
«Мне жаль, что ты не можешь идти дальше», сказал он Отсо. «Город тебя не пропустит».
«Отсо не городский медведь», - сказал Отсо. «Отсо будет ждать Косонена. Косонен получает небесный осколок, затем Косонен возвращается. Затем мы будем пить водку.
Он неуклюже почесал грубую шерсть на шеи. Медведь ткнул Косонена в живот носом, так сильно, что он чуть не упал. Затем он фыркнул, обернулся и побрел в лес. Косонен наблюдал, пока тот не исчез среди заснеженных деревьев.
Потребовались три болезненные попытки засунуть пальцы себе в горло, чтобы заставить наносемя, которое дала Марья выйти с рвотой. Рвота оставила горький вкус во рту. Проглатывание - это был единственный способ защитить подобую деликатную вещь от чумы. Он обтёр её снегом: прозрачная безделушка размером с грецкий орех, скользкий и теплый. Она напомнила ему о игрушках, которые можно было получить из торговых автоматов в супермаркетах, когда он был ребенком - пластмассовые сферы с чем-то интересным внутри.
Он осторожно положил её на рельсы, вытер остатки рвоты с губ и ополоснул рот водой. Затем он посмотрел на сферу. Марья знала, что он никогда не будет читать инструкции, поэтому она их ему и не дала.
«Сделай мне поезд», - сказал он.
Ничего не произошло. Может быть, оно может читать мои мысли, подумал он, и представил себе поезд, старый паровоз, пыхтящий. Все еще ничего, просто отражение темного неба на чистой поверхности семени. Она всегда была коварной. Марья никогда не могла подарить подарок, не заставляя Косонена думать о его назначении в течение нескольких дней. Всё ещё стоя на морозе Косонен почувствовал как ледянящий зимний ветер пронизывает его шубу из волчьей шкуры. Согреваясь он попрыгал на месте, потирая руки.
В движении появилась идея. Он нахмурился глядя на семя и вынул блокнот из кармана. Возможно, пришло время попробовать другой подарок Марьи - или предоплату, смотря как на него посмотреть. Он едва написал первые строки, как вдруг в его голове начали выскакивать слова, похожие на животных, которые просыпались от сна. Он закрыл блокнот, прочистил горло и заговорил.
Эти рельсы
изношены были
Колесами
что записали
имя всех пассажиров
в стали и милях дорог
Он сказал,
что это хорошая вещь
года
тоже съели нашу плоть
сделали нас тонкими и легкими
Поэтому рельсы всё-ещё достаточно сильны
нести нас
в город
в нашем поезде из стекла и слов.
Скверные стихи, подумал он, но это не имело значения. Радость слов наполняла его вены, как водка. Жаль, что это не сработало -
Внезапно семя стало размытым. Оно взорвалось в виде раскаленной сферы. Излишнее тепло ударило в лицо Косонена. Светящиеся щупальца изогнулись вокруг него, высасывая углерод и металл из рельсов и деревьев. Они танцевали как электрические дуги сварочного аппарата, рисовали линии и плоскости в воздухе.
И вдруг поезд появился перед ним.
Он был прозрачным, с тонкими словно бумага стенами и аккуратными колесами, словно он был выдут из стекла, эскиз мультяшного парового двигателя с одним цилиндром и коконообразными стульями, как он себе и представлял.
Он забрался внутрь, ожидая, что тонкая структура будет колебаться под его весом, но она казалась твердой. Наносемя лежало на на полу не двигаясь, как будто ничего не случилось. Он осторожно поднял его, вытащил на улицу и спрятал его в снегу, оставив свои лыжи и палки в качестве маркеров. Затем он поднял рюкзак, снова сел в поезд и сел на одно из мест. Без единой команды поезд медленно двинулся в путь. Косонену это слышалось так, словно рельсы под ним шептались, но он не мог услышать слова.
Он наблюдал, как потемневший лес скользит мимо. Дорога пройденная днем тяжело упала на его плечи. Память о снеге под его лыжами растаяла вместе с движением поезда, и вскоре Косонен заснул.
